9 мин.

Петр Свидлер: «Главное – обсудить, почему «Зенит» опять не забил с пяти метров»

10

Перед самым отъездом наших сборников на Олимпиаду я летал на день в командировку в Питер. При этом для PROспорта хотелось сделать интервью с чемпионом России – Свидлером. Это были два никак не зависимых друг от друга события. Только по пути в аэропорт до меня дошло, где все-таки живет Петр, и я понял, что такой шанс для личной встречи упускать нельзя (а я на полном серьезе собирался звонить Петру из Петербурга).

Поскольку интервью взято до Олимпиады, то, естественно, никакой реакции на «выступление» команды и быть не может. В следующей части (их как раз две) я напишу об оценке Петра.

– Петр, пока шел на интервью, спрашивал у людей, кто такой Свидлер, и почему-то никто не ответил… То есть на улицах не узнают?

– Ну, редко бывает. Сами понимаете, по телевизору не показывают, а газет недостаточно. На футболе на «Петровском», бывает, узнают. Может, потому что там люди «Спорт-Экспресс» читают…

– Известно, что вы очень любите смотреть крикет.

– (Перебивает.) О-о-о, крикет – это все.

– Почему крикет? В России эту игру вообще постоянно с крокетом путают, да и знают максимум из «Алисы в Зазеркалье». Когда появилось такое увлечение?

– Постойте, в «Алисе» – крокет, не надо путать, это вообще типичная ошибка – ассоциация с фламинго и ежиками. Крикет – это лапта, бейсбол. Так вот, однажды я с Найджелом Шортом готовился в Греции к турниру. Так он меня потащил в спорт-бар на матч Кубка мира по крикету Индия – Пакистан. Сами понимаете, уровень матча. Мы были в пакистанском баре, а Шорт сказал, что надо болеть за индусов и не раскрывать пасть, пока он будет объяснять правила. Потому что важно не только войти, но и выйти. Через три часа Найджел сказал, что пора уходить, но сама атмосфера настолько зацепила меня, что с тех пор я буквально заболел этой игрой.

– Ночами не спите?

– Ну конечно. Когда хороший крикет – это большая проблема для сна…

– И для шахмат?

– И шахмат, конечно.

– Вы как Грищук со своим покером. Долматов говорит, что тот из-за покера не может нормально играть в шахматы. У вас почти та же история?

– Нет, ну у Сани на данный момент в руках живая вторая профессия, а я занимаюсь в чистом виде тратой времени, которая приносит мне только моральное удовлетворение. А Грищука, если он захочет, покер, видимо, будет кормить. Я все-таки немного поуспокоился в последнее время.

– Бывало, что из-за крикета подготовка срывалась?

– Нет,  шахматы все-таки на первом месте. Конечно, я буду с сожалением поглядывать на телевизор, но готовиться не перестану.

– У вас еще два ребенка – тоже отвлекающий фактор.

– Ну конечно, отвлекающий. Но это не то слово, которое надо применять по отношению к детям. Когда я приезжаю домой – сразу отдыхаю с ними от всего.

– В шахматы отдадите?

– Упаси Бог! Нет, я им показал, как фигуры ходят, иногда играю с ними. Но ни подталкивать, ни отговаривать от шахмат точно не буду.

– Вы только что вернулись с чемпионата мира по блицу. Примите поздравления с третьим местом. Но можно ли считать полноценным чемпионат мира, где не играл Виши Ананд?

– Спасибо! А почему нет? Он что, сильнейший в мире? В прошлом году он был вторым после Иванчука, а до этого – третьим после нас с Саней. Так что понятно, что Ананд – один из сильнейших блицоров и «быстровиков» мира, но говорить, что без него чемпионат мира – не чемпионат мира, – это слишком. Понятно, лучше бы они с Крамником играли. И для меня, кстати, совершенно неочевидно, кто из них играет в блиц лучше.

– Вы как-то предлагали обсчитывать быстрые шахматы и блиц вместе с «классикой».

– Точнее, поддерживал это предложение. Потому что блиц и быстрые – неотъемлемые элементы серьезных соревнований. Все тай-брейки и турниры с нокаут-системой проводятся с использованием быстрых контролей, так почему мы их не учитываем? Мы как-то с ребятами обсуждали, можно дать «быстрым» вес 0,5, а блицу, например, 0,15 – и учитывать.

– Так может, в отдельный рейтинг их учитывать?

– Так пробовали. Не получилось. Отдельный рейтинг, значит, это уже какой-то другой вид спорта получается. Так зачем тогда тай-брейки играть? Это как сначала играть в «классику», а потом – в городки. Мы же не так делаем! К тому же элитных блиц-турниров мало. Это же не турнир клуба на Петроградской, а блиц на Мемориале Таля и чемпионат мира, например.

– Вы неожиданно победили в суперфинале чемпионата России. Неожиданно для очень многих. Все-таки вы давно не выигрывали серьезных турниров. Например, Евгений Бареев прямо сказал, что лучше поставит деньги на Маслака, чем на вас. Сами-то ожидали?

– Ну, слова Бареева надо смело делить на 16. Я давно знаю этого человека. Если бы это сказал кто-то другой, то я бы внутренне поморщился, а тут – я просто Женю очень давно знаю.

– И все-таки, сами верили в победу?

– Как сказать. Я надеялся. У меня давно не складывалось. Наверное, это прозвучит смешно, но когда я приехал в Москву, то было +10, солнышко. И я подумал, может, в этот раз?! На самом деле когда середина декабря и в 4 часа дня уже глубокая ночь, то мне даже когда ничего не надо делать, хреновато. Я часто неплохо начинал суперфиналы. Крамника обыгрывал. Но потом это желание спать побеждало все. А тут наконец можно было дышать, что вкупе с хорошим стартом очень помогло.

– Почему за «хорошим стартом» последовала достаточно невыразительная серия?

– У меня бывают такие серии, и было бы странно, если бы я враз стал совершенно другим человеком. Я просто не мог никак выиграть партию. С 5-й по 8-ю партию я должен был набирать по позициям 3 очка из 4, и, когда ни одна партия не выигралась, я занервничал. Ведь финиш был тяжелым – Витюгов, Тимофеев, Яковенко, Алексеев. Первым сигналом стало то, что я не обыграл Маслака. И проблема не в том, что Маслака, а в том, что я загубил отличную позицию буквально за пару ходов. Оставалось только забить в пустые ворота, но я вообще чуть не проиграл. Потом, после ничьей с Витюговым, которому я тоже то проигрывал в один ход, то выигрывать должен был, группа товарищей уже почти подобралась ко мне. А потом была партия с Тимофеевым.

– Кстати, что за катастрофа там случилась?

– У меня последнее время такое бывает все чаще и чаще. Где-то одна партия за турнир. Когда вместо меня за доской сидит какой-то малознакомый второразрядник. Я не могу это рационально объяснить. Я не могу сказать, что я устал – как же я тогда последнюю партию по заказу у Алексеева выиграл?

– Может, порядок ходов спутали?

– Да нет. Я про позицию что-то знал. Сделал ход, который где-то видел и который мне казался хорошим. Но после этого все, что я ни считал, приводило к потере как минимум двух пешек. Нет, серьезно, бывают такие дни.

– Петр, а может, дело в том, что вы слишком справедливый? Если у вас получше – то играете, нет – легко отпускаете соперника на ничью.

– Ну есть такое, да. Наверное, правда. Но я честно пытаюсь с этим бороться.

– А как же партия с Ластиным, в которой ничья сразу случилась? Цирк же просто, вы договорились заранее!

– Да нет, я вообще не собирался играть испанку. Я собирался играть самого острого «Найдорфа». Сидел готовился, пытался все варианты довести хотя бы до «сразу не проигрываю». А когда за полчаса до тура вдруг понял, что позиция, к которой я стремился, просто хуже у черных, то плюнул и решил играть испанку. Но, позвольте, вариант Зайцева – это совсем не ничья, я там, на секундочку, Гашимова обыгрывал. Просто Ластину, который от меня отставал всего на пол-очка и играл белыми, непонятно с чего вздумалось повторить ходы. Он же ближайший преследователь. Меня это очень удивило. Возможно, мне не стоило соглашаться, но решил себе полтора дня отдыха устроить. Самое интересное, что потом Ластин сделал такую же ничью белыми уже с Морозевичем. Странно, ведь Саша уже видел, как Ластин такие ничьи устраивает.

– Что, кстати, с Морозевичем случилось?

– Не знаю. Искренне не знаю. Я до начала турнира думал, что если он будет хотя бы в примерно нормальном состоянии, то он с очень большой вероятностью турнир выиграет. Ведь он силен именно в этой дисциплине – обыгрыше людей, которые его слегка побаиваются. А таких сейчас в шахматном мире подавляющее большинство, и не безосновательно. Я думал, что мы наберем очков сколько сможем, а Саша – сколько захочет.

– Во время вашей партии с Морозевичем была жуткая картина – никого не было в зале вообще. Господи, играют же Свидлер и Морозевич. Не просто так погулять люди вышли. В любой другой стране двери бы вынесли.

– Двери бы не выбили. Но было забавно, ближе к концу мы действительно сидели одни. Но все логично – люди смотрят то, о чем им напоминают. Когда идет Лига чемпионов, заканчивается чемпионат России, да и в шахматах главное событие – матч Ананд – Крамник. Понятно, что всем было плевать на суперфинал.

– Петр, вы не обижайтесь, но при пятикратном чемпионстве в России вы давно уже ничего особенного не добивались в мире. Может, чемпионат просто слабый?

– Чемпионат, на секундочку, сильнейший в мире. Нигде мы не можем наблюдать и пятой части того таланта, что есть на суперфинале. Ну, может быть, на Украине, и то если идеальный состав собрать. А так – никто и рядом не валялся. Так что, видимо, проблема во мне.

– Как с организацией было? То, что такая суета с тай-брейком возникла, не смазало впечатления?

– С организацией все отлично было. Проблема в том, что турниров все больше и больше, и приходится втыкать суперфинал в крайне узкие окна. Вот только не повезло, что равное количество очков набрали больше двух людей.

– Да, но это же вполне реальная была ситуация в начале.

– Согласен. Но что делать? На следующий день у всех уже были билеты. Что, предлагаете чемпиона по Бергеру определять? Тоже глупость. Или всех троих чемпионами сделать – тоже не выход. В общем, просто такое стечение обстоятельств. Ситуация просто идиотская, но ничего не попишешь.

– Зрители, немногочисленные, правда, не мешали?

– Мне нет. Знаю, были те, кто жаловался. Мне в этом смысле легче. Я вообще недолго сижу за доской, делаю ход и убегаю.

– Помнится, за это вам от Гийссена попадало, типа Свидлер не уважает зрителей!

– Нет, он не из-за этого. У него претензия, что я болтаю много, вчерашний футбол обсуждаю. Я же знаю, что нельзя о позициях разговаривать. Вообще нельзя разговаривать, но о футболе-то очень хочется, сами понимаете. Это хоть немного отвлекает от вариантов. Главное – обсудить, почему «Зенит» опять не забил с пяти метров, и отлично. И не я один такой. Вот Гийссен и цыкает.

А за доской я не люблю сидеть, потому что глаза устают, да и ни к чему вступать с соперником в дополнительный контакт. Я не о гигиене, конечно. Просто если о чем-то думать очень усиленно, то это транслируется сопернику. И если позиция тебе не нравится по каким-то причинам, вполне конкретным, то ты, ясное дело, не хочешь, чтобы сопернику это передалось.

Это интервью опубликовано в журнале PROСпорт, 21-й номер, от 17 ноября.