«Нападать на него трудно: фигуры вязнут в «болоте», которое окружает его лагерь» Ботвинник покидает шахматный Олимп
Май 1961 года. В шахматном мире происходят события, к которым он должен был успеть уже привыкнуть. 6-й Чемпион мира Михаил Ботвинник привычно возвращает себе утерянный год назад титул. Ничего, кроме удивления, это, как и в прошлый раз не вызывает. Стандартна и послематчевая пресс-конференция в Политехническом музее с неизбежным заезженным вопросом: «Кого вы видите своим соперником в 1963 году». Неожиданным во всём этом становится только ответ Чемпиона, по сути своей естественный и дипломатичный. Шансы выиграть Турнир претендентов имеет любой из отобравшихся туда советских участников, а также Роберт Фишер и Светозар Глигорич. То же самое Ботвинник отвечал и после победы над Смысловым с той только разницей, что вместо лидера югославских шахмат тогда упоминался Фридрик Олафссон. Сенсационный оттенок заявление приобретает благодаря единственной фразе. Прежде, чем перейти к перечислению фамилий, Чемпион заявляет, что в 1963 году он, возможно, вообще не будет играть.
Развивая тему, он переходит к самому острому для себя вопросу – принятому два года назад решению отменить со следующего цикла право Чемпиона на матч-реванш. Для Ботвинника это не первое публичное выступление на данный счёт. Ранее он уже развивал свои взгляды в авторской статье для «Советского спорта». Сейчас же повторяет основные тезисы. Шахматист должен понести наказание, если после победы начинает менее серьёзно относиться к игре. Нам же не нужны случайные чемпионы? Матч-реванш в этом смысле полезная проверка, а вот решение ФИДЕ ошибочно и, разумеется, жизненно необходимо отыграть всё назад. Если приглядеться, заметить хромоту этой логики можно. Получается, Смыслов с Талем обладателями короны стали случайно?
6-й Чемпион мира Михаил Ботвинник
На слове Чемпиона никто не ловит, сам он противоречия в своих словах также не замечает. Наоборот, словно чувствуя некоторую неловкость по отношению к обоим, вдруг предлагает ФИДЕ расщедриться на привилегии и для экс-чемпионов. К примеру, пускать их без отбора в Межзональный турнир. Речь о Василии Смыслове, а не о Михаиле Тале. Рижанин, проигравший в последнем матче, сейчас борьбу начнёт сразу с Турнира претендентов, как и Пауль Керес, финишировавший вторым в аналогичном соревновании предыдущего цикла. Пока это две известные фамилии из требуемых восьми. Ещё шестерых участников должен определить Межзональный турнир, а вот в него Василий Смыслов впервые за долгое время отобраться не сумел. Преградой стал XXVIII чемпионат СССР, прошедший в начале года в Москве. При наличии всего четырёх выходящих мест 7-й Чемпион мира разделил лишь 5-6 с Борисом Спасским, отстав от заветной черты на одно очко. Оба на старте входили в число фаворитов и оба стали жертвами сенсационного выступления Ефима Геллера и Леонида Штейна, поделивших 3-4 места. Впрочем, результат Геллера, правильнее назвать неожиданным. К кризису, поразившему игру одессита в конце 50-х, шахматная публика вроде успела привыкнуть и просто не ожидала, что он справится с ним так быстро. Взлёт Штейна же всерьёз никто не прогнозировал. Что касается первых двух призёров, то тут удивляться уже не приходилось. «Серебро» у прочно вошедшего в элиту Виктора Корчного. «Золото», второе в карьере, у Тиграна Петросяна.
Совсем недавно шахматная пресса ругала армянского гроссмейстера за излишние миролюбие. При чём, ругала жёстко. Пика это достигло в 1956 году на московском Мемориале Алехина, хотя Петросян не являлся автором короткой, бесцветной ничьи. Он даже не играл в том турнире, а всего лишь, готовя информационный бюллетень очередного тура, взял под защиту партию Глигорич-Ботвинник, в которой Чемпион принял предложенную ничью уже на 12-м ходу. Петросян тогда указал, что ничего страшного в подобного рода передышках нет, за что получил гневную отповедь в печати от Петра Романовского. «Сентенции Петросяна не имеют ничего общего с интересами советской шахматной школы», – писал тогда ветеран с ещё дореволюционным стажем. Несмотря на всё это, класс игры двукратного чемпиона СССР никто под сомнение не ставил. На протяжении десяти лет уверенное поступательное движение к вершине, регулярное участие в претендентских турнирах с постоянным улучшением результата. К 1961 году за Петросяном уже прочно закрепляются прозвища «Железный» и «Левша».
Претендент на звание Чемпиона мира Тигран Петросян
В отчётном чемпионате к своей труднопробиваемости и к неудобному для соперников стилю он добавляет ещё и порцию агрессивности. В каждой партии – в том числе и с основными конкурентами – он действует смело, стремится к победе и заслуженно финиширует первым. В чём-то триумф можно считать символическим. Стартовый отрезок очередного длинного пути борьбы за корону пройден блестяще. Его можно расценивать как своеобразную заявку на будущее, как декларацию собственных намерений и устремлений. Последующие этапы отбора вплоть до матча такой сакральности иметь уже не будут и Петросян вернётся к испытанной тактике – «сделать для успеха ровно столько, сколько нужно». Впрочем, до последующих этапов надо ещё дожить. Пока же не понятно, где состоится Межзональный, когда это произойдёт и произойдёт ли вообще.
Проблемы начались ещё год назад, в июле 1960-го. Турнир 2-й зоны ФИДЕ (Центральная Европа) в голландском Берг-Эн-Дале проходит со скандалом. На фоне Берлинского кризиса власти Нидерландов отказывают в визе Вольфгангу Ульману из ГДР. Соцлагерь в ответ на это выступает единым фронтом. С турнира в знак протеста снимаются игроки из Болгарии, Чехословакии, Венгрии, Польши и Югославии. Несмотря на явный количественный и качественный некомплект участников соревнование проводят. Выигрывает исландец Олафссон, на пол-очка от него отстают австриец Андреас Дюкштейн и представитель ФРГ Рудольф Тешнер. Казалось бы – часы остановлены, бланки подписаны, результаты утверждены. Кто мог и хотел играть – сделали это. Кто хотел, но не мог или мог, но не хотел – остались в пролёте. Заиграно, как говорят шахматисты. Однако, за права игроков из соцстран разворачивается мощнейшая борьба. Результат беспрецедентен. Турнир переигрывают спустя год, летом 1961-го, с трудом найдя для него место в чехословацком Марианске-Лазне. Подтвердить свой результат способен только Олафссон, а вот две оставшиеся путёвки забирают пострадавший ранее Ульман и вступившийся за него год назад, а ныне хозяин поля Мирослав Филип. Права Дюкштейна и Тешнера ФИДЕ защищает, выделив на зону четвёртую путёвку (столько есть лишь в 4-й зоне, то бишь в чемпионате СССР). В очном противостоянии при счёте 3:3 Дюкштейн отказывается от участия и Тешнер официально становится 23-м участником Межзонального.
-----------------------------------------------------------------------------------------
Свято место, как известно, пусто не бывает. Дырой в календаре успевают воспользоваться югославы и шахматный мир пробует отвлечься от мыслей о надвигающейся третьей мировой, наблюдая за супертурниром в Бледе
-----------------------------------------------------------------------------------------
Вот только подробностей об этом Межзональном по-прежнему никаких нет. Как на грех, местом его проведения ещё раньше был утверждён Амстердам, столица той самой страны, которая уже отказывала Ульману в визе. Вероятность того, что это произойдёт ещё раз, мягко говоря, существует. Сомнений в том, что на этот раз к протесту присоединится и четвёрка советских игроков и это напрочь уничтожит всю легитимность соревнования, никаких нет. Нидерланды – активный член НАТО. Ульман – гражданин ГДР, которую участники Североатлантического альянса за самостоятельную страну не признают, называя «Советской зоной оккупации». Берлинский кризис на самом деле длится уже 12 лет то вспыхивая, то затухая. Очередное, самое мощное обострение приходится на лето 1961 года.
Суть проблемы – при строго охраняемой границе между двумя Германиями, разделительная черта внутри Берлина остаётся проницаемой. Никаких трудностей в том, чтобы попасть из советского сектора на контролируемый западными державами аэродром Тэгель, откуда открыты все дороги, нет. Начиная с 1949-го таким путём ГДР покидает более 2,5 миллионов человек, а после заявлений Хрущёва о намерении подписать с ГДР сепаратный договор и передать ей контроль над восточной частью города, поток покидающих социалистическую Германию только возрастает. В июле 1961-го установлен рекорд – 30 тысяч уехавших. Процесс «голосования ногами» грозит стать обвальным, свидетельствуя – соревнование двух систем проиграно вчистую. Проблему решат возведением знаменитой стены – главного символа Холодной войны. В ходе её постройки и США, и СССР синхронно начнут задерживать демобилизацию и приводить различные части в состояние повышенной боевой готовности. В конце октября советские и американские танки почти сутки стоят друг напротив друга у КПП «Чарли». Ситуацию спасает только то, что и у тех, и у других строгий приказ открывать лишь ответный огонь и ни при каких обстоятельствах не стрелять первыми. Как раз в это время и должны были разворачиваться баталии Межзонального, который, естественно, провести в Амстердаме невозможно.
Танковое противостояние в Берлине 27 октября 1961 года
Свято место, как известно, пусто не бывает. Дырой в календаре успевают воспользоваться югославы и шахматный мир пробует отвлечься от мыслей о надвигающейся третьей мировой, наблюдая за супертурниром в Бледе. Всю дорогу конкурируют Таль и Фишер, при чём американец во втором туре празднует свою первую победу над 8-м Чемпионом мира. Ещё до старта главная звезда Запада сверкает красноречием и остроумием. В интервью местным журналистам он не берётся назвать фаворитов турнира в Бледе, зато обещает в 1963 году написать книгу о матче с Ботвинником. Таль же осечки не замечает. Развив бешенную скорость, он разносторонней игрой одерживает победу за победой. Чистое первое место – блестящая демонстрация былой мощи. Спортивная форма и психологическое состояние после кошмарного матча-реванша восстановлены полностью. Фишер всего лишь второй с отставанием в один балл. На таком же расстоянии, но уже от американца финиширует Глигорич. Ещё на балл меньше у тройки Петросян-Керес-Геллер. Впрочем, тройкой их будут называть позднее… Пока же продолжается упорная работа по зависшему в невесомости Межзональному. Попытка Москвы взять на себя роль организатора изначально выглядит обречённой. В конце концов, президент ФИДЕ Фольке Рогард с трудом улаживает проблему в ручном режиме. Принято решение играть в Стокгольме, где располагается штаб-квартира ФИДЕ и проживает сам президент.
Спасти цикл удаётся с горем пополам и это в то время, когда никому не понятно – будет ли Ботвинник играть матч. Сам Чемпион являет собой саму безмятежность. Увидеть его за доской – удовольствие редкое, а в Советском Союзе практически недоступное. Спустя полтора месяца после разгрома Таля де-юре сильнейший шахматист планеты возглавляет сборную СССР на II командном чемпионате Европы в Оберхаузене. Результат +4-1=4 – лучший среди лидеров команд, но тот же Петросян на четвёртой доске более убедителен – +5-0=3. Сам турнир для сборной выглядит лёгкой прогулкой, свидетельство чему 16-очковый отрыв от «серебряной» Югославии. В августе Ботвинник справляет пятидесятилетие, получает очередной орден Трудового Красного Знамени, а осенью вовсе удаляется от шахматных дел. Пока гроссмейстерская элита сражается в Бледе, Чемпион не считает нужным даже дать сеанс физикам-ядерщикам при посещении Дубны. Играет с учёными только сопровождающий его Сало Флор, сам же Ботвинник ограничивается чтением лекции о возможностях электронно-счётных машин. Почему в XXIX чемпионате СССР в декабре 1961-го не играют участники Межзонального – понятно. Почему его в очередной раз игнорирует Чемпион мира – нет. Несмотря на отсутствие целой когорты имён, турнир в Баку обескровленным не выглядит. Выигрывает Спасский. Уже имеющие статус претендентов на корону Таль и Керес выглядят бледно. Экс-чемпион делит 4-5 места с Авербахом, эстонец и вовсе довольствуется строчками с 8 по 11 в компании Холмова, Смыслова и Гипслиса. Ботвинник же в новогодние праздники выбирает себя менее серьёзное испытание.
---------------------------------------------------------------------------------------------
Дело не в масштабности турнира, дело в гигантских недостатках проведённой наспех организации. Рогард считает необходимым лично принести извинения участникам
---------------------------------------------------------------------------------------------
Это в 1895 году турнир в Гастингсе был звёздным по составу. Сейчас же играют в основном мало кому известные английские мастера. Среди игроков с громким именем помимо Ботвинника только Светозар Глигорич, которого Чемпион обгоняет на два очка. После этого оба отправляются в Швецию. Глигорич на Межзональный турнир, Ботвинник – на местный междусобойчик шведских мастеров. Выигрывает он его с результатом 8,5 из 9, умудряясь где-то по дороге потерять пол-очка. Затем следуют лекции и сеансы в Норвегии, в Стокгольме же наконец-то приступают к выявлению оставшихся шести претендентов. 27 января 1962 года на открытии выступает лично президент ФИДЕ. Дело не в масштабности турнира, дело в гигантских недостатках проведённой наспех организации. Рогард считает необходимым лично принести извинения участникам. Извиняться есть за что. Партии проходят в разных помещениях, начинаются в разное время. В игровых зонах шумно, душно и мало света. О стандартах, явленных миру Советским Союзом и Югославией, участники могут только мечтать.
Впрочем, это только организационные проблемы, куда больше вопросов к самому Рогарду и к возглавляемой им структуре. Дистанция в 22 тура – безумно длинная, перерыв между Межзональным и Турниром претендентов, наоборот, микроскопический – всего два месяца. Вишенкой на торте этого несовершенства является антиспортивный принцип «не более трёх выходящих мест для одной страны». Он, собственно, и касается всего одной страны. Четыре участника заявлены лишь от СССР и, даже, если они займут первые четыре строчки, последний из них поедет домой, уступив место тому, кто в итоговой таблице будет седьмым. К слову, произойдёт именно это, пусть и в другой редакции. Безоговорочную победу одерживает 19-летний Бобби Фишер. 80% набранных очков, лёгкость игры, отсутствие цейтнотов, отрыв в 2,5 балла от Геллера и Петросяна.
Тигран Петросян, Роберт Фишер и Ефим Геллер на Межзональном турнире в Стокгольме, 1962 год
Впрочем, Геллеру триумфатор мог и проиграть. От неприятностей уберегло то, что играли в одном из последних туров, а в концовках больших турниров Ефим Геллер никогда особо не блистал. Петросян по дистанции продвигался событий не форсируя. Высокая техника уберегла от поражений, а 8 побед над участниками из нижней части таблицы обеспечили требуемый результат. 4-5 места делят Корчной и Филип. Результат чехословацкого гроссмейстера, второй раз в жизни пробившегося в турнир претендентов, лишний раз доказывает справедливость переигровки зонального. До последнего не сбрасывали со счетов и «виновника» того кризиса Ульмана. Немец рассыпался только на финише, проиграв 4 партии подряд. На последнюю шестую путёвку после последнего тура сразу трое претендентов. Опытные Пал Бенко со Светозаром Глигоричем и… Леонид Штейн, выполнивший в Стокгольме норму международного гроссмейстера. В дополнительной переигровке он, осознавая всю бесполезность этого мероприятия, всё равно не оставит ни единого шанса ни американцу, ни югославу, но значить это ровным счётом ничего не будет. Среди советских участников он всего лишь четвёртый и в турнир претендентов отбирается Бенко. Можно представить себе досаду Штейна. В последнем туре он стоял на выигрыш с Олафссоном, в то время как конкурирующий с ним Корчной попал в плохую позицию с канадцем Яновским. Разволновавшись Штейн расплескал весь перевес и вовсе проиграл, Корчной же мужественно сделал ничью. Спустя годы, вспоминая этот день, ленинградский гроссмейстер сделает необычное признание.
«Если бы я знал, ЧТО будет происходить на том турнире претендентов, предоставил бы моему другу Штейну сомнительное удовольствие играть на Кюрасао!» В. Корчной
Кюрасао – один из Нидерландских Антильских островов в Карибском море. Остаётся только догадываться, с каким ужасом руководство ФИДЕ следило за продвижением по дистанции Межзонального Вольфганга Ульмана и что было бы, получи тот статус претендента. Между тем, слова Корчного о сомнительном удовольствии относятся вовсе не к качеству его собственной игры в том турнире. Турнире, который стартовал в начале мая 1962 года и длился почти два месяца. После первого круга Корчной и вовсе лидировал, но кругов этих по регламенту было целых четыре. 28 туров в условиях тропической жары, даже с учётом недельного перерыва – это преступно много. Афоризм Александра Котова, что турнир выиграет тот, кто к последнему туру без посторонней помощи доберётся до места игры, в те дни не вспоминал только ленивый. В лидирующей группе Корчной находился и на экваторе дистанции, но довольно скоро стало ясно – на победу претендуют лишь Петросян, Керес и Геллер. Таль и вовсе выбыл из турнира после третьего круга по причине обострившейся болезни. В больнице его навестил только Бобби Фишер.
Бобби Фишер был единственным участником Турнира претендентов, навещавшим Михаила Таля в больнице
Оба ехали на турнир в статусе главных фаворитов. Таль – на фоне результата в Бледе и просто, потому что он Таль. Фишер как триумфатор Стокгольма. Именно после этого успеха в советской шахматной печати начали проскакивать тревожные нотки – впервые Межзональный турнир выиграл гроссмейстер не из СССР. Да и в Бледе он набрал против советских участников 3,5 из 4. В американце наконец то признали серьёзную угрозу для гегемонии, а в адрес игроков Союза посыпались упрёки в недооценке физической подготовки, отсутствии правильного режима и постоянном курении. Но на Кюрасао все прогнозы опрокинулись. И Таль, и Фишер со старта оказались в хвосте, а затем так и не смогли подтянуться. Перед последним туром Петросян на пол-очка опережает Кереса и не искушая судьбу, делает быструю ничью с аутсайдером Филипом. Керес, напротив, добивается перевеса в партии с Фишером, но довести дело до конца не может. Петросян первый с результатом 17,5 из 28. Керес с Геллером, имея по 17 очков в активе, располагаются следом. Остальные отстают совсем уже безнадёжно.
Скандал грянул сразу после турнира. С разгромной статьёй под заголовком «Как русские подмяли под себя мировые шахматы» в популярном американском журнале «Sports Illustrated» выступает лично Фишер. Затем тему подхватывает «Life» и шахматный мир погружается в пучину дискуссий. Основная претензия – первые три призёра ещё до турнира договорились не играть между собой, а завершить все партии вничью. Доказательства – протоколы этих 12 партий, ни одна из которых не дотянула до 30 ходов, а большая часть даже до 20. Главная улика – партия Керес-Петросян из четвёртого круга, примечательная сразу по двум причинам. Во-первых, самая короткая (14 ходов), во-вторых – единственная из 12, где ничья была зафиксирована в неравном положении. При чём, предложил её Петросян, своим 14-м ходом получивший перевес. По мысли Фишера ни одна из этих партий не игралась всерьёз.
«Перед партиями между собой они проводили время в бассейне едва ли не весь день, потом переодевались, шли в турнирный зал, садились за столики, через какие-нибудь полчаса соглашались на ничью и снова шли в бассейн или в ресторан» Р. Д. Фишер
Из всех обвиняемых время для комментария найдёт только Пауль Керес. Не вдаваясь в подробности, он лишь выразит недоумение – как можно получить преимущество перед конкурентом дележом очков? Данный тезис в «Известиях» пространно разовьёт глава советской делегации на Кюрасао Юрий Авербах. Общий смысл – ничьи советских гроссмейстеров между собой никак не мешали Фишеру выиграть все 28 партий. Он, между тем, микроматчи всем подозреваемым им шахматистам проиграл. Отдельно указано, что поражение от Геллера американец потерпел ещё во 2-м туре. То есть, в самом начале турнира, когда устать никто ещё не успел. Впрочем, в эти рассуждения про старт соревнования и отсутствие усталости Авербах не пускается, из-за чего уточнение про 2-й тур выглядит, как будто он невольно проговорился. Фишера он называет «капризным ребёнком». Собственно, статья так и называется «Гроссмейстер Бобби Фишер расплакался». Главный смысл претензии до непосвящённых не доносится, и, если не вникать в суть, всё, действительно, выглядит как истерика невоспитанного юнца, не умеющего достойно проигрывать. Возможно поэтому ответ и даётся в «Известиях», а не в чисто шахматной прессе.
Те же, кто в игре разбираются, всё прекрасно понимают. Договориться о бескровных ничьих сразу с двумя игроками на дистанции в четыре круга – это восемь дополнительных выходных при гарантированных четырёх очках. Конкурентами они от этого, разумеется, быть не перестают. Просто конкуренция уходит в заочный формат. Выиграет тот из троих, кто наберёт больше очков против остальных пяти участников. У тех, в свою очередь, восьми выходных не будет, а наберёт каждый из них за это время примерно те же 4 балла, плюс-минус. Только наберут в борьбе, проведя много часов как за доской, так и в процессе подготовки к каждой партии. Спустя почти 15 лет, после побега на Запад на эту тему заговорит Корчной. Гроссмейстер упрекнёт Фишера в эгоцентричности, указав, что «пакт о ненападении» был направлен не только против американца. В числе пострадавших он назовёт также себя и Таля. При этом в словах его будет сквозить досада – почему такая простая и гениальная идея не пришла в голову ему?
«Я не сразу понял, что они не будут бороться друг с другом. Помню, после короткой ничьей между Геллером и Петросяном в третьем туре спросил Геллера, у кого же они собираются в таком случае выигрывать. Тот в своей обычной манере биндюжника ответил: «У тебя!» В. Корчной
Был ли сговор? На 99% можно утверждать, что был. 1% стоит списать на отсутствие прямых доказательств, которыми в этой истории могли бы быть: а) чистосердечное признание любого из тройки; б) письменный договор с подписями всех троих; в) видеозапись с хорошим звуком, иллюстрирующая факт сговора; г) свидетельские показания хоть того же Фишера, лично наблюдавшего, как обвиняемые не просто соглашались на ничью, а вслух, прямо за доской, никого не стесняясь, проговаривали друг другу все выгоды такого шага. Последний вариант показан в художественном фильме «Жертвуя пешку». При чём, неназванные советские игроки в данной ленте почему-то ведут себя столь неспортивно на Олимпиаде в Варне. Турнире, где шахматисты-соотечественники вообще не встречаются друг с другом, а, наоборот, играют бок о бок за одну команду.
Никаких прямых доказательств, разумеется, нет и никогда не было, поэтому довольствоваться приходится исключительно доказательствами косвенными, которых как раз пруд пруди. И мысленно ставя себя на место присяжного, принимаешь решение ответить на вопрос о виновности утвердительно. Вот только стоит ли называть это виной? Почему случившееся надо именовать словом «сговор»? Почему, к примеру, не «расчётливой стратегией» или «грамотным распределением сил на чудовищно длинной дистанции»? Какой пункт правил, в конце концов, нарушили Петросян, Геллер и Керес? И какое из слов – «глупость» или «преступление» – следует подобрать для ФИДЕ? Именно эта организация установила несуразные сроки для очень плотного турнира, провела его спустя всего два месяца после не менее тяжёлого Межзонального, да ещё и в тропиках, где +30 в тени за жару не признаётся? Иными словами, правы в этой ситуации абсолютно все.
Статья Фишера в «Sports Illustrated»
Лучше всего случившееся понимают чиновники советской шахматной федерации. Именно эта организация уже много лет воюет с «гроссмейстерскими ничьими». При чём, воюет в одиночку. Болезнь, появившаяся ещё в XIX веке, масштабы эпидемии приобрела именно в чемпионатах СССР. Это оборотная сторона стремительного развития шахмат. Абсолютно естественная защитная реакция на растущую плотность турниров. Когда на старт выходит 20 человек, более-менее равных по силам, играть во всю прыть от начала до конца не получится, при всём желании. Редкое исключение – Таль образца 1957 года, но это всего лишь исключение. В реальности любого шахматиста ждёт жёсткий марафон, где каждые пол-очка придётся вырывать зубами, сжигая нервы, тратя гигантское количество сил. Это не Блед-61 и не Стокгольм-62, где таблица на нижнюю свою половину была заполнена поставщиками очков, с которыми можно отвести душу. Нет, здесь тебе никто ничего не подставит и не подарит. С другой стороны и ты не один такой умный. Потребность в передышке появится у всех и общий язык вы наверняка найдёте.
Советская федерация корень проблемы не трогает, борясь исключительно с симптомами. Прописывает в правилах запрет на ничью до 40-го хода и всячески шельмует игроков в печати. Нападки прессы шахматисты переносят стойко, 40-й ход игнорируют при помощи «троекратного», либо же получив тотальными разменами «пустыню» на доске, вплоть до контроля бессмысленно ходят туда-сюда королями. А потому и напоминает эта борьба усилия средневековых врачей в противостоянии с чумой. Мастер Михаил Юдович, судивший XXIX чемпионат СССР в Баку приводил характерный пример. В одном из последних туров к нему обратился Ратмир Холмов с просьбой зафиксировать ничью до 40-го хода. Отдельно гроссмейстер указывал, что потребность такая у него возникла впервые по ходу всего турнира и соперник не против. На вопрос о причинах, Холмов ответил: «Я не могу дальше играть». Просьбу Юдович удовлетворил, прекрасно понимая, что огонь критики он тем самым вызывает на себя. И вот теперь чисто внутренняя проблема выплеснулась на международную арену, нанеся ощутимый удар по, казалось бы, незыблемому престижу советских шахмат.
Советские участники Турнира претендентов на Кюрасао
Статья Фишера уже переведена на многие языки. Шахматисты других стран только об этом и говорят. Федерации надо отдать должное. Из ситуации она выходит максимально достойно и с наименьшими потерями. Стойко встав на сторону своих игроков, она, тем не менее, спустя всего два месяца после начала скандала, инициирует масштабные реформы системы розыгрыша мировой короны. Именно с подачи делегации Советского Союза XXXIII Конгресс ФИДЕ в шведском Сальшёбадене, что в предместьях Стокгольма, заменяет Турнир претендентов олимпийской сеткой для восьми человек, где никакая ничья никому ничем не поможет. Над предложением сократить длину Межзонального, разбив его на два турнира, делегаты обещают подумать. Здесь, видимо, играют роль воспоминания о прошлогодних приключениях. Распространяется на весь мир и чисто советская практика запрета на ничью до определённого момента. Правда, количество ходов ограничено цифрой «30». Заседания конгресса проходят со 2-го по 6-е сентября 1962 года и новое правило дебютирует спустя полторы недели на XV Олимпиаде в болгарской Варне. На эмблеме турнира фигурирует название именно этого города, хотя играют шахматисты на курорте Золотые пески, что в 17 километрах от Варны. В команде Союза все участники боёв на Кюрасао за исключением Корчного, который впоследствии объяснит своё отсутствие плохим послужным списком. На Карибах он посетил казино, о чём руководству донёс бдительный сотрудник КГБ Горшков, сопровождавший советскую делегацию. Для современного человека очень трудно понять в чём тут, собственно, грех, но в реалиях СССР такое развитие событий очень похоже на правду. Как похоже на правду и то, что провалившегося на Кюрасао Корчного всего-навсего заменили на действующего чемпиона страны Спасского.
Место в команде, разумеется, на первой доске, незыблемо для Ботвинника. Вызывало ли это у партнёров по сборной недоумение вкупе с раздражением – неизвестно. Но, если такие мысли у кого-либо и проскакивали, то проскакивали абсолютно заслуженно. Чемпион де-факто уже находится на пенсии. Чем он занимался, пока остальные рубились в Бледе, Баку, Стокгольме, на Кюрасао? После Гастингса и гастролей по Скандинавии – отдыхал. В апреле читал лекции и давал сеансы в Минске, где сделал ничью с 13-летним школьником Витей Купрейчиком. 1 мая, как раз, когда претенденты на его титул разными рейсами приземлялись на Кюрасао, отметил День международной солидарности трудящихся партией в «живые шахматы» со Смысловым. Наконец, полностью проигнорировал летние события, хотя шахматный мир имел полное право услышать мнение Чемпиона. Хотя бы потому, что Фишер в своей статье в резкой форме проехался и по нему.
«Никогда больше я не буду принимать участие в такого рода соревнованиях. Вся система борьбы за звание чемпиона мира построена таким образом, чтобы титул остался у русских. Я готов играть матч с Михаилом Ботвинником из 24 партий на любых условиях. С любым призовым фондом, даже если русские заменили деньги в матче на мировое первенство голой пропагандой, и призового фонда фактически не существует. Я готов играть с Ботвинником в любое время и в любом месте. Более того, я готов дать ему в матче два очка вперед. Говорю это не из-за высокомерия; просто Ботвинник засиделся на троне и уже не является игроком чемпионского калибра...» Р. Д. Фишер
В чём не прав Фишер? Пожалуй, только в том, что всё время называл советский десант на Карибах «русскими», хотя ни одного представителя данной нации там не было. В остальном же мнение американца имеет право на жизнь. На Олимпиаде это особенно отчётливо видно. В отличие от партнёров по сборной, Ботвинник играет тяжело, демонстрируя лишь 6-й результат на первой доске. Петросян, Спасский, Геллер и Таль на своих участках равных не знают, принося в среднем по 80% очков. Несколько миролюбиво на их фоне выглядит Пауль Керес. На 4-й доске он третий. Главный матч Олимпиады приходится на предпоследний тур финала. 7 октября 1962 года СССР играет с США. В целом советская сборная своим ровным составом уверено маневрировала весь турнир. Нагрузка равномерно легла на всех и, к примеру, против Румынии – единственном матче, сведённом вничью – Ботвинник с Петросяном не играли.
Матч против американцев принципиален по многим причинам. Во-первых, победа в нём окончательно делает советскую команду недосягаемой. Во-вторых, весь мир ждёт ответа Чемпиона на выпады Фишера. Уступить первую доску любому другому игроку, отсидеться на скамейке без катастрофического ущерба для репутации не получится. Ботвинник выходит на игру. Несмотря на белый цвет, навязать свой сценарий он не может. Партия откладывается в тяжёлом для Чемпиона мира положении. На спасение брошены все силы сборной. Кропотливый ночной анализ, позволяет найти защитную идею и утром, за завтраком, на ехидный вопрос кого-то из иностранных коллег о перспективах, Ботвинник флегматично роняет: «Ничья». Слово это разносится по ресторану с быстротой молнии, вызывая шоковую реакцию: «Русские нашли ничью!». За столом английской команды досадливо звучит: «Они говорят, что Фишер мог выиграть до откладывания». Для Фишера – это единственная в жизни встреча с Ботвинником. Выпустив его из своих тисков, он теряет возможность сравнять счёт в матче. Спасский на третьей доске уже одолел Ларри Эванса, и Советский Союз официально оформляет победу как в конкретной встрече, так и на Олимпиаде.
Михаил Ботвинник против Бобби Фишера на Олимпиаде в Варне. Единственная встреча за доской
Команда возвращается на родину, где каждый сосредотачивается на своих делах. Таль и Спасский, к примеру, готовятся к стартующему через месяц XXX чемпионату страны в Ереване. Тигран Петросян сыграть в городе, где его боготворят, может и не против, но делать это накануне матча за корону, естественно, не стоит. С другой стороны, не очень понятно, чем себя занять. Никаких признаков подготовки бывающие у него в гостях друзья не замечают. А к чему готовиться? И к кому? Расписанием тренировок и планированием сборов можно заниматься только зная точные сроки начала матча. Их нет. С кем играть вообще не понятно. Ботвинник до сих пор не соизволил оповестить планету о своём намерении защищать титул. Более того, хватает признаков, указывающих, что делать этого он не будет. Один из них – спешно организованный перед Олимпиадой матч Керес-Геллер, поделивших 2-3 места на Кюрасао. Победителем выходит Керес, получающий помимо освобождения от будущего Межзонального, ещё и статус запасного участника предстоящего матча. В состоянии полного неведения все заинтересованные стороны пребывают ещё около трёх недель после Олимпиады.
27 октября 1962 года. На планете вовсю бушует Карибский кризис, куда более страшный, чем прошлогодний Берлинский. В сторону катастрофы события на Кубе начинают стремительно развиваться утром этого дня. Корабли 6-го Военно-морского флота США сигнальными гранатами заставляют всплыть две советские подлодки. Контингент СССР, в свою очередь, силами зенитно-ракетного дивизиона уничтожает американский самолёт-разведчик U2 вместе с пилотом Рудольфом Андерсеном. В районе обеда Фидель Кастро умоляет Хрущёва начать ядерную атаку, указывая, что вторжение США уже неизбежно. Приступить к этому самому вторжению, пока ещё не поздно, от Кеннеди требуют его военные советники. В историю 27 октября 1962 года входит как «Чёрная суббота», день, когда мир был ближе всего к глобальной ядерной войне. В США о серьёзности ситуации осведомлены все. На фоне панических настроений, там идёт эвакуация из крупных городов. В СССР смысл происходящего понимает только внешнеполитическая элита. Тиграну Петросяну и вовсе не до политики.
Претендент на звание Чемпиона мира Тигран Петросян
Шахматный мир, свой «Карибский кризис» переживший пару месяцев назад, наконец-то получает ответы на имеющиеся вопросы. Именно 27 октября наступает долгожданная ясность относительно борьбы за корону. Шахматная федерация СССР официальным письмом информирует претендента о назначенном на 10 ноября совещании по поводу чемпионского матча между ним и Ботвинником. Совещание предварительное. Первый раунд серьёзных переговоров стартует 14 ноября при посредничестве председателя Спорткомитета Юрия Машина. Довольно быстро всё превращается в стандартное перетягивание каната. Неожиданность для Ботвинника – очередной претендент очень сильно отличается от предыдущих в плане сговорчивости. Точнее, несговорчивости. И Бронштейн, и Смыслов, и Таль в случае разногласий покорно уступали требованиям Чемпиона. Петросян же упирается до последнего. Главный спор, как обычно, разгорается вокруг даты начала матча. Плохо переносящий жару Ботвинник требует назначить таковой 14 марта, чтобы успеть всё закончить до майского потепления. Петросян, страдающий хронической ангиной, предлагает про ветренный и сырой московский март забыть и настаивает на 1 апреля. Казалось бы, на территории СССР легко можно найти идеальные климатические условия для обоих, но место игры не обсуждается вовсе, а чиновники ФИДЕ даже не приглашены к переговорам. Розыгрыш короны – внутреннее дело одной страны. И менять свои привычки эта страна не намерена. Матч за шахматную корону в седьмой раз подряд примет Москва.
Конфликт вокруг даты начала растягивается на полтора месяца и в последней декаде декабря закручивается в узел, развязать который невозможно. Именно в это время, отчаявшись решить проблему самостоятельно, Шахматная федерация СССР обращается к Фольке Рогарду. Президент ФИДЕ, не долго размышляя, принимает соломоново решение – матч начнётся 23 марта 1963 года. Ни нашим, ни вашим. Об этом Петросян узнаёт, находясь в больнице, где ему делают операцию, устраняющую причины постоянных случаев тяжёлой ангины. Сразу после выписки претендент собирает свой тренировочный штаб. Непосредственно в матче, согласно правилам ФИДЕ, участник может полагаться только на помощь одного официального секунданта. Этот пост займёт Исаак Болеславский, 13 лет назад сам едва не прорвавшийся в чемпионский матч. Тогда, в 1950-м он всего одно очко уступил своему будущему зятю Давиду Бронштейну. Фигура Болеславского – это ещё одна возможность для Чемпиона разжечь огонь противоречий, вывести противника из себя, а самому как следует разозлиться.
Михаил Ботвинник и Исаак Болеславский на одном из довоенных чемпионатов СССР
Ботвинник заявляет протест, указывая, что Болеславский работает в союзной федерации, а значит – тренер государственный, соответственно, помогать одному советскому игроку в матче против другого не имеет права. Эдакий привет Даниилу Дубову из прошлого. Петросян проблему решает одним коротким и расчётливым ударом. После разговора с претендентом Исаак Болеславский увольняется из федерации и сосредотачивается на работе с армянским гроссмейстером. На первых порах работать в команде будут также его ученик мастер Суэтин и гроссмейстер Симагин. Старт тренировочной кампании дан в начале января в подмосковном санатории Литвиново. Работа ведётся по двум направлениям. Во-первых, большое внимание уделено дебютной стадии. Ставку решено сделать на закрытые начала, в которых совместными усилиями и ищутся новые пути. Второй момент – физическая форма. Именно этой зимой Петросян до конца жизни пристрастится к лыжам. Спустя два месяца напряжённой работы место дислокации поменяют, перебазировавшись в дом отдыха Союза архитекторов Суханово, в тридцати километрах от Москвы. Здесь внимание сосредоточено исключительно на психологическом состоянии. Занятия шахматами прекращаются вовсе. Вместо этого – книги, бильярд, общение с друзьями и всё те же лыжи.
У Ботвинника ситуация сложнее. Их пути с Григорием Гольдбергом разошлись ещё накануне матча-реванша с Талем. До этого прервалось сотрудничество с многолетним другом Вячеславом Рагозиным, которого уже год как нет в живых. Для подготовки к матчу рекрутируется ленинградский теоретик Семён Фурман, что впоследствии породит красивую легенду. Якобы в одной из отложенных партий матча-1963 осторожный Фурман посоветовал делать ничью, Ботвинник ослушался и проиграл, после чего рассердившись сослал тренера читать лекции ученикам своей школы. Там то и состоялась первая встреча Фурмана с 12-летним кандидатом в мастера из Златоуста Толей Карповым. Лекции в школе Ботвинника Фурман, действительно, читал и юного Карпова среди слушателей видел. Вот только непосредственно в матче его роль сводилась к консультациям по дебютным вопросам и участия в анализе отложенных партий он не принимал.
Всё это будет позднее, пока же Ботвинник зацикливает подготовку на бесконечных тренировочных партиях с Фурманом и анализе творчества Петросяна. 20 марта 1963 года. В Москву прилетают арбитры Гидеон Штальберг и Гарри Голомбек, а также официальный представитель ФИДЕ, 5-й Чемпион мира Макс Эйве. Последние организационные вопросы улаживают в гостинице «Метрополь» в номере у Штальберга. Там же проводят жеребьёвку, по итогам которой белый цвет в первой партии достаётся претенденту. Торжественное открытие матча проходит на следующий день. Играть снова предстоит в Театре Эстрады, где Ботвинник два года назад разгромил Михаила Таля.
24-й матч за звание Чемпиона мира по шахматам
Несмотря на то, что оба соперника давно известны шахматному миру, более того представляют одну страну, их творческое знакомство можно считать мимолётным. Три ничьи в официальных партиях и по одной победе в тренировочных, сыгранных в 1952-м накануне Олимпиады в Хельсинки. У обоих о тех днях воспоминания неприятные. Именно на том сборе Ботвинника выставили из команды, 23-летнего же Петросяна в неё просто не взяли. 23 марта 1963 года, первая партия. Чемпион избирает защиту Нимцовича и добивается заметного позиционного перевеса. Позднее, вспоминая этот волнующий день, армянский гроссмейстер укажет, что сосредоточиться ему было сложно, как никогда ни до, ни после. Он играет в матче, попасть в который удел немногих избранных. Борется за титул, которым владели всего 8 человек. Играет против Ботвинника, сборник партий которого был в числе его первых шахматных книг наряду с трудами Нимцовича. Кстати, вот же Ботвинник напротив и Защита Нимцовича на доске. Надо бы собраться с мыслями. Но в голову по-прежнему лезут воспоминания о военном детстве в Тбилиси, о ранней потере родителей и старшего брата, о тренировках у Арчила Эрбалидзе, чью партию против Рагозина 1937 года знает каждый уважающий себя любитель. Вспоминается начало этого длинного пути к вершине. Ботвинник, наоборот, сосредоточен максимально. В отличие от Петросяна, его опыт матчевой борьбы огромен. Тем не менее, на то, чтобы наметить и зафиксировать объекты атаки в позиции соперника уходит приличное количество времени, и претендент решается отбросить осторожность. Под цейтнот Ботвинника он бросается в осложнения, но просчитывается. На 41-м ходу под угрозой потери фигуры Петросян останавливает часы. Счёт открыт.
Давление Чемпион не прекращает и спустя два дня в Принятом ферзевом гамбите, но на этот раз претендент справляется с нервами. 27 марта 1963 года, третья партия становится сюрпризом для Ботвинника. Смыслов с Талем ранее приучили его к тому, что отстающий в счёте всегда бросается в драку, этого он и ждёт. Петросян же внешне демонстрирует сплошное миролюбие. Своим ходом 3.g3 заказывает вместо Нимцовича Новоиндийку и играет максимально спокойно. Никакого азарта, никакой жажды реванша. Это удивительно, но куда удивительнее то, что постепенно вырисовывается на доске. Методично накопив позиционные плюсы, претендент ставит чёрных в критическое положение. Чемпион с трудом успевает создать контршансы на королевском фланге. Доигрывание в ЦШК на следующий день растягивается до 86 ходов и, в конце концов, малочисленность материала даёт о себе знать. С трудом отбившись, Ботвинник не находит в себе сил для полнокровного управления белыми фигурами в четвёртой партии. В Английском начале Петросян достигает полного уравнения к 21-му ходу, спустя ещё три, стороны заключают мировую.
24-й матч за звание Чемпиона мира по шахматам
1 апреля 1963 года, пятая партия. Именно в этот день претендент ранее предлагал начать матч, сейчас же символично добивается своего первого успеха. В Защите Грюнфельда Петросян загоняет соперника в полный пассив, хотя начинается всё также безобидно – никакой агрессии, никаких бурь в стиле Таля. В пресс-бюро матча по домам начинают собираться ещё после размена белопольных слонов на 11-м ходу. Петросян же рывком 23.b4! обостряет «штилевую» позицию. Чемпион получает слабую пешку с6, отколовшуюся от своих собратьев и в итоге признаёт поражение – 1:1. Шикарная победа, одержанная в собственном, неповторимом стиле. Стиле, который подобно классической музыке для многих очень сложен. Но, если по всему миру за Петросяна болеют люди, тонко разбирающиеся в игре, то в Армении армия его поклонников включает всё сознательное население, даже тех, кто не знаком с правилами. Чувство национальной гордости в маленькой республике находится на запредельном уровне, имя Тиграна Петросяна известно всем и каждому, в Ереване демонстрационные доски стоят на всех площадях. Поток звонков в Центральный Шахматный клуб из разных городов Армении идёт по нарастающей. Больше всего там запоминают разговор с ребёнком по имени Сурен. Поздоровавшись, мальчик интересуется сколько лишних пешек сейчас у Петросяна. Получив ответ, что позиция равная, обещает перезвонить позднее, при чём, хотя бы одна лишняя пешка к этому моменту должна быть!
Безграничное народное обожание претендента раздражающе действует на Ботвинника. Особое его недовольство вызывает эпизод с землёй из Эчмиадзина, которую представители армянской диаспоры Москвы рассыпают перед Петросяном на лестнице Театра Эстрады. Не меньше раздражает популярный среди болельщиков претендента анекдот: «Ничего страшного, если Петросян проиграет. Зато у Ботвинника жена –армянка». На нервы Чемпиона всё это действует удручающе, что только усиливает тревогу за качество собственной игры. В шестой партии претендент вновь останавливает свой выбор на Принятом ферзевом гамбите. Ботвинник, осознав, что осторожность необходимо проявлять уже самому, против ничьи не возражает. И тут же пропускает новый удар. Игра Петросяна в седьмой партии внешне напоминает движение вперёд тяжёлого катка. В Английском начале белые никуда не торопясь шаг за шагом усиливают позиции своих фигур, в то время как чёрные мечутся по доске, не зная, чем себя занять. Рекомендовать Чемпиону сдаться комментаторы начинают после хода 25.Сd6, но Ботвинник упорно ищет спасение во время доигрывания. Отстоять безнадёжный эндшпиль без пешки не удаётся, и претендент вырывается вперёд.
24-й матч за звание Чемпиона мира по шахматам
Он уже перехватил инициативу, о чём свидетельствует восьмая партия. Вновь Принятый ферзевый, вновь Ботвинник не в состоянии создать оппоненту проблемы, но предлагаемую им ничью Петросян отвергает, несмотря на разноцветных слонов. Выиграть всё равно не удастся, но с точки зрения психологии, эпизод показательный. 13 апреля 1963 года. В Баку, в семье инженеров Кима Вайнштейна и Клары Каспаровой на свет появляется мальчик, которого нарекут Гарри. Оба участника текущего матча познакомятся с ним чуть позже, а в данный момент закипают сражения девятой партии. С перестановкой ходов получается позиция характерная для Голландской «каменной стены». Петросян на протяжении двух дней сохраняет давление, но Ботвинник точен – ничья. На пороге экватора напряжение в матче возрастает. Чемпион продолжает таранить структуру Принятого ферзевого, выигрывает пешку и стремится к победе. В качестве компенсации у претендента активные и, самое главное, скоординированные фигуры. Ходом 29…f3 он временно жертвует ещё одного пехотинца, разбивая оборонительные сооружения на королевском фланге белых. Ничья фиксируется, когда в обоюдном цейтноте Ботвинник упускает возможность активизировать своего короля. Одиннадцатая партия. Чемпион опять маневрирует при выборе дебюта за чёрных. На этот раз предпочтение отдаётся Защите Тарраша. Перевес удаётся получить ещё до перехода в миттельшпиль. Впервые в матче Петросяну изменяет врождённое чувство опасности, зато никуда не делись хладнокровие и стойкость. Угрожающую инициативу чёрных претендент гасит спокойно и методично, Ботвинник же, напротив, спешит форсировать события, упуская шансы на победу.
Двенадцатая партия растягивается на два дня. Петросян принимает решение временно прекратить спор в Принятом ферзевом, играя 2…е6. Всю партию его шансы выглядят предпочтительнее, подводит спешка. Вместо того, чтобы записать ход перед откладыванием, он делает его на доске, упрощая задачу белым. При доигрывании раскачать ничейный маятник никому не удаётся. Позади половина матча и психологический перевес явно на стороне претендента, как и счёт результативных встреч – 2:1. С другой стороны, Ботвинник столько раз уже демонстрировал миру свою способность возвращаться в игру, что позавидовать ему может птица Феникс. В новоиндийских построениях тринадцатой партии Чемпион чувствует себя превосходно. Возникшую после 7 ходов позицию он играл ещё в 1938 году, в Амстердаме против Алехина. К концу партии коневой эндшпиль со стороны выглядит очень страшным для белых, но их король стремительным спуртом успевает вернуться на защиту пешек. Для победы Ботвиннику не хватает ровно одного темпа! Это всё похоже на какое-то наваждение.
«Нападать на его фигуры трудно: атака продвигается медленно, все они вязнут в «болоте», которое окружает его лагерь. Если вам, наконец, удается создать угрозу, то либо остается уже мало времени на часах, либо начинает действовать естественное утомление…» 6-й Чемпион мира М. Ботвинник
Впрочем, сетовать на труднопробиваемость Петросяна Ботвинник будет несколько позднее, пока же сконцентрировав все силы на нужном направлении он наконец-то добивается успеха. Белыми в Ферзевом гамбите Чемпион достигает солидного позиционного перевеса. Масштабный план, начатый ходом 33.g5 венчает прорыв короля в лагерь противника. При доигрывании Чемпион хладнокровен – 2:2. Это 36-я его победа в чемпионских матчах. О том, что она последняя не знает ещё никто, включая самого Ботвинника. Хотя намёки на это есть. Гигантское количество затраченных сил вынуждает Чемпиона впервые в матче взять тайм-аут. Но восстановиться в ходе четырёхдневной паузы явно не получается. До сих пор в матче шла абсолютно равная борьба, теперь же всё отчётливее становится заметно чего стоила она каждому из участников. В пятнадцатой партии Ботвинник возвращается к защите Грюнфельда, в которой уже терпел неудачу. Ничего хорошего не происходит и сейчас. На протяжении двух дней Петросян проводит методичное удушение оппонента. Со стороны белых катится всё тот же каток – медленно, но неотвратимо. Чемпион переигран по всей доске, а разрыв в счёте, с таким трудом ликвидированный туром ранее, вновь восстановлен – 3:2. Но сдаваться пока рано.
В шестнадцатой партии претендент вновь разыгрывает Принятый ферзевый гамбит. Ботвинник яростно стремится к победе. Когда же положение чёрных становится критическим, начинает действовать неуверенно. Преимущество он выпускает ещё до контроля, а при доигрывании тучи сгущаются уже над позицией белых. Многострадальная партия завершается вничью, как и семнадцатая, сыгранная 6 мая. Чемпион опрометчиво разыгрывает вариант Новоиндийской защиты, хорошо знакомый претенденту. В активе Петросяна победы в аналогичных построениях над Смысловым в чемпионате СССР и Кересом в Цюрихе-61. Ничью Ботвинник спасает энергичной игрой. Дело движется к развязке, при чём интрига в этот момент только нарастает. В Ереване уже в прямом смысле на время партий останавливается работа. Все ждут продолжения нервной, захватывающей борьбы до последнего патрона и получают её в двух следующих схватках. 8 и 9 мая соперники, вновь схлестнувшись в Ферзевом гамбите, проводят бесконечные позиционные манёвры вплоть до самого эндшпиля. Слабые места в неприятельском лагере Петросян нащупывает первым, реваншируясь за поражение в 14-й партии – 4:2! Спустя два дня опять Новоиндийка. Подавляющую позицию претендент получает к 29-му ходу, затем начинает нервничать, позволяя Ботвиннику затянуть борьбу. Но перевес слишком ощутим. 12 мая Чемпион капитулирует 5:2.
24-й матч за звание Чемпиона мира по шахматам
Расклад для него плачевный. До конца матча пять партий, выиграть из которых надо три. С другой стороны, по цветам они именно так и делятся – три «белых» и две «чёрных». Плюс неожиданное сообщение из штаба соперника. Петросян берёт тайм-аут. Нездоровье? Нервное перенапряжение, вызванное обжигающей близостью цели? Всё это не важно. Есть лишнее время на подготовку, есть богатейший опыт, в конце концов, есть чемпионский титул, отдавать который так неприятно… Уж он то это знает лучше всех в мире. 15 мая 1963 года, двадцатая партия. Последняя попытка Ботвинника зацепиться за титул. Петросян продолжает настаивать на Принятом ферзевом. Ходом 7.Сb3 Чемпион пытается сойти с проторенных путей, не попасть в заранее заготовленные сети и параллельно навязать сопернику неясную игру. Расчёт исключительно на неожиданность, но работает он в обратную сторону. Пешечная масса чёрных на ферзевом фланге приходит в движение и Петросян рядом простых и сильных ходов доказывает всю безобидность претензий Ботвинника. Возникает классическая позиция с «изолятором». Уже обладая некоторым преимуществом, претендент на 22-м ходу предлагает ничью. Предложение принято. По сути, всё ясно. Остаются формальности и то, как эти формальности будут оформлены, зависит исключительно от Чемпиона, пребывающего в своём звании последнюю неделю.
9-й Чемпион мира Тигран Петросян
Математические шансы всерьёз никто не воспринимает, в армянских городах уже всё готово к празднованию. 18 мая 1963 года, двадцать первая партия. В Английском начале Ботвинник не против размена ферзей уже на 6-м ходу, не возражает он и против ничьи на 10-м. 20 мая 1963 года – праздничная дата в истории Армении. Своим первым ходом 1.d4 Чемпион придаёт матчу статус уникального. Ну, или одного из уникальных. Одни закрытые начала, ни одной партии начатой 1.е4… В истории это было всего один раз, когда Алехин в реванше отбирал корону у Эйве. Петросян, не меняя привычек, в очередной раз избирает Принятый ферзевый гамбит. Следуют стандартные дебютные ходы, в то время как ждать уже никто не может. Телефон в Центральном Шахматном клубе разрывается от звонков из Еревана. «Дайте кого-нибудь из армян!» – нервно кричит трубка. Находящийся у аппарата Сало Флор со смехом отвечает: «Милый мой, сегодня здесь все армяне». Не завершив развитие, Петросян предлагает ничью после 10-го хода. Ботвинник благосклонен. Переполненный зал Театра Эстрады взрывается, а к сцене несётся поток людей, которых с трудом удерживает друг нового, 9-го Чемпиона мира известный штангист Серго Амбарцумян.
Это только начало. Настоящие торжества ждут героя в Ереване, а что же Ботвинник? Вот он самый интересный момент, подробностей которого никто никогда не узнает. О чём думал он, отправляясь на 22-ю партию? О чём думал, машинально делая теоретические 10 ходов в Принятом ферзевом? Об этом он никогда не говорил. Петросян делился своими мыслями и переживаниями, обуревавшими его во время первой партии. Он, действительно, вспоминал детство. Кружилась голова от крутизны вершины, у подножия которой стоял. Ботвинник на этой вершине провёл 15 лет. В последний час пребывания на ней тоже логично было бы повспоминать былое – как всё начиналось. Осень 1927 года. Алехин в Буэнос-Айросе сражается с Капабланкой, а в Москве стартует V чемпионат СССР, на старт которого выходит 16-летний Миша Ботвинник. Как далеко, как давно это было… На том турнире впервые в бой пошла молодёжь – шахматисты, которые выросли и сформировались уже в Советском Союзе. С ходу опрокинуть дореволюционных «стариков» тогда не получилось. Ботвинник стал 5-м, его закадычный друг Всеволод Раузер, чьим именем впоследствии назовут вариант Сицилианской защиты, и вовсе провалился – 19 место из 21. Раузер погиб в блокадном Ленинграде, остальные друзья юности давно сошли со сцены. Тренируют, выступают экспертами…
6-й Чемпион мира Михаил Ботвинник в конце жизни
Вот сейчас… Нет, лучше ещё через пару ходов, звание Чемпиона надо будет передать вот этому парню, который родился через два года после V чемпионата СССР. Но это же и хорошо. Тогда, на рубеже 20-30-х и родилось такое явление как «советские шахматы», в короткий срок покорившее весь мир. И то, что происходит сейчас абсолютно логично. И, разумеется, надо выходить из чемпионской гонки. Хватит. Всё всем давно доказано. Карьеру 6-й Чемпион ещё продолжит, последний официальный турнир сыграет в голландском Лейдене в 1970, поделит 3-4 места. Не обойдётся без него и знаменитый Матч века того же года. С одной стороны – принципиальная битва СССР против всего мира, с другой – выставка советских шахмат. Советских шахмат, Патриархом которых к тому времени все будут называть именно Михаила Ботвинника. Сложный вопрос, почему для убеждённого коммуниста было выбрано клерикальное прозвище. Может потому, что коммунизм имеет очень много общего с религией. Гарри Каспаров, воспитанный в школе Ботвинника, с гордостью будет рассказывать о своих спорах с учителем, проповедовавшем сплошной сталинизм. Можно как угодно относиться к коммунизму или к либерализму, но не провести вполне ясную, понятную черту между Каспаровым и Ботвинником в этом вопросе жизненно необходимо. Один из них за короткое время перебывал в самых разных партиях, начиная с КПСС. Второй всю жизнь был тем, кем он был. Ошибался он при этом, заблуждался или ещё что-либо – не важно. Примерный комсомолец, любимец страны, обласканный партией и правительством в 30-х и ортодоксальный динозавр, ратующий за коммунизм в то время, когда все выкидывают партбилеты – это всё легенда советской шахматной школы, автор системы розыгрыша короны, 6-й Чемпион мира Михаил Ботвинник.
Незадолго последнего дня своей жизни – 5 мая 1995 года – Ботвинник был максимально деятелен. Это подчёркивается в любой печатной публикации о нём. Уже практически слепой, но сохраняющий полную ясность рассудка он лично отдавал распоряжения по поводу своих будущих похорон. Почему-то, читая это, невольно вспоминаются концовки проигранных им матчей. И Смыслов, и Таль, и Петросян становились Чемпионами в полной безмятежности, оформляя с Ботвинником такие вот десятиходовые ничьи. И, опять же почему-то, увязываешь эти так разбросанные во времени события. События, блестяще Ботвинника характеризующие. Умение признать неизбежное, но сохранить над происходящим полнейший контроль – это дано только великим.
Буду с нетерпением ждать следующих глав, очень хочется верить, что пауза будет не такой длительной )
Отлично. Далее у нас (наконец-то!) матчи претендентов вместо турниров и единственный оставшийся в живых чемпион мира, родившийся до войны :)