22 мин.

«Покупали картошку по 14 рублей, чтобы оставалось на майонез». Возможно, этот боец UFC прожил часть вашей жизни

108

Интервью с Богданом Гуськовым.

История бойца UFC Богдана Гуськова могла бы стать крепким русским сериалом. Сначала он рывком перебрался в Москву из небольшого шахтерского поселка в Узбекистане. Монтировал вентиляционные системы и работал в охране дорогих ночных клубов. Дрался в ММА и добрался до UFC.

Сейчас Гуськов идет на трех досрочных победах, входит в топ-15 рейтинга полутяжеловесов, но продолжает штамповать новые серии приключений. В последней – авария с дорогим Chevrolet, сорвавшийся бой против приятеля и погружение в мир GTA в Лос-Анджелесе.

Мы с ним обо всем поговорили.

«В Америке если ты не умер, то молодец». За месяц подготовки Гуськов потратил около $10 тысяч и попал в аварию, оставшись без машины

В декабре Гуськов полетел в Лас-Вегас, чтобы подготовиться к бою в Лос-Анджелесе на одном турнире с Исламом Махачевым 18 января. В ЛА бушевали пожары, а в Вегасе из-за Рождества закрылся UFC Performance Institute, где бойцы могут бесплатно тренироваться и есть, что часто спасает начинающих спортсменов, приехавших с европейского континента.

Изначально Гуськов должен был драться с человеком, которого когда-то приглашал на свадьбу. Огромный бразилец Джонни Уокер провел в Москве несколько сборов, считался восходящей звездой UFC и в итоге снялся с боя из-за травмы – его заменил Билли Элекана.

– Ваши ощущения, когда узнали про замену?

– Двоякое чувство. Полгода подготовки в ментальном плане мне было чуть-чуть не по себе. Я тяжело прорабатывал это в голове [бой против приятеля]. И когда приехал в Америку, то первым человеком, кого увидел в Вегасе, был Джонни. Спросили друг у друга, как дела... И в этот момент у меня что-то щелкнуло, начал воспринимать его именно как оппонента. 

Так что, когда он снялся, я расстроился. Позвонил, узнал, как дела, он рассказал про травму ребер и про тяжелый лагерь. Буквально через полтора часа после этой новости мне скинули профайл Элеканы. Понял, что если откажусь, то полечу домой без денег. А часть подготовки в США была очень затратной. За пять недель я потратил около $10 тысяч. Вдобавок за день до Нового года в меня в Вегасе сбоку въехали.

– Сильно?

– Моя машина «в тотал». А у меня был Chevrolet Camaro, за аренду которого я сразу расплатился. Считайте, деньги сгорели. Вина полностью на втором водителе. То ли обдолбанный был, то ли пьяный. Выхожу из машины, а он на суете, мычит что-то. Говорю: «Иди сюда». Он ломится за машину, глаза в мясо. Когда копы приехали, я сказал, чтобы его проверили, а они ответили, что этим не занимаются. Дальше – битва страховых. В Америке если ты не умер, то молодец – значит, после будут разбираться страховые компании.

Взял новую большую машину, чтобы всей командой переехать из Вегаса в Лос-Анджелес. За дом заплатил. И вдобавок мы попали на рождественские каникулы: UFC Performance не работает – значит, надо решать вопрос с едой. Приехали в Лос-Анджелес, а в плане денег это вообще сумасшедший город. 

– Если максимально экономно подходить к подготовке, можно ли при таком уровне жить только на доходы от боев?

– Да нет, не вывезешь, конечно. Вот эта поездка у меня вышла в десятку. А стартовый гонорар, допустим, $12 + $12 тысяч, ну и как? Если как челлендж себе сделать, тренироваться в Москве, то да. В Америке – нет. Без машины никак не сможешь. Плюс жилье, поесть… Ладно, есть можно каждый день в UFC PI, с этим никаких проблем.

– Чем вам не понравился Лос-Анджелес, кроме высоких цен?

– Для меня это действительно больная тема по итогам поездки. Я всегда готов платить за качество. Но есть суп фо-бо за $38-40 – перебор. Парковок нигде нет. UFC сняли очень крутой отель в даунтауне, мы жили на 64-м этаже, все отлично. Но парковка возле него – $70 за день. При условии, что я за машину уже два куска вывалил. 

Дальше – место, где мы жили, вроде не считается криминальным районом, но постоянно стрельба, полиция, вертолеты летают. Бездомные на каждом шагу и, как мне объяснили, у них прав больше, чем у обычных людей. Поэтому они себя довольно нахально ведут. В Вегасе они тоже есть, но ты особо с ними не пересекаешься. А здесь в Starbucks заходишь, а тебя чуть ли не заставляют купить кофе.

– В это время в Калифорнии бушевали пожары. Как это ощущалось?

– Вообще никак. Да, ездят пожарки, сирены постоянно, но там вообще не догадаешься, чьи сирены. То ли пожарные, то ли менты. Движуха сумасшедшая, очень неспокойный город. Вышли на прогулку, остановился полицейский, к нему подъехала машина и вышел тип с дробовиком, который пошел в сторону нашего отеля. Приехала полиция и начался план «Перехват». А люди снимали, у них это нормально. Будто продукты завезли. 

Человека с дробовиком скрутили, погрузили, подняли вертолет. Блокбастер. Я не был к такому готов, но неделю пожил и понял, что у них это в норме. Или на улице стоял тип и долбился в магазин, который уже лет 10 как заброшен. К нему подошли менты, спросили, чего это он. А он ответил, что пришел за носками. Как будто внутри GTA находишься и вокруг работают NPC-персонажи, чтобы тебя впечатлить. Такая вот движуха.

В Москве Гуськов тренировался с родным братом соперника, а потом дрался со сломанной рукой – и победил

– Вы дрались на одном из самых громких турниров этого сезона – UFC 311, где выступило сразу три бойца из команды Хабиба. С кем-то из них пересеклись?

– Когда я приехал в UFC Performance Institute, Ислам, Умар и Хабиб уже были там. Раньше я Хабиба видел мимолетно, а здесь он и в Вегасе, и в Лос-Анджелесе. Когда переехали, каждый день спрашивал, какая помощь нужна, как дела. Он очень открытый, но у них всю команду держит в тонусе, все впахивают. Думаю, если бы в их команде был тяжеловес, они бы мне не отказали. На такой волне для меня он открылся очень крутым человеком.

– Верите, что в партере он может контролировать бойца из полутяжелого веса?

– Мне он вообще показался большим. Я реально представлял его в ином телосложении. Видно, что у него очень хороший скелет. И, чтобы из-под него встать, надо постараться, даже если ты полутяж. До этого мне рассказывали о его сумасшедшем контроле, так что сомнений в этом нет.

– За пять лет до вашего возможного боя Джонни Уокер был у вас на свадьбе. Чем-то запомнился?

– Он же тогда впервые приехал в Россию, но уже был в статусе звезды, о нем говорили, многие думали, что он станет соперником Джона Джонса. И так получилось, что его приезд совпал с моей свадьбой. Они вместе с Вальтером [родной брат, выступает в тяжелом весе] к нам залетели. И с того момента мы всю дорогу общались. 

– Вальтер Уокер постоянно появлялся на ваших тренировках в Москве. Он и к бою против брата помогал готовиться?

– Да, Вальтер, Густаво Соуза и Тиаго Кардосо помогали мне в Москве. Вальтер со мной тренируется уже пять лет. Ко мне на свадьбу они приходили оба, но Вальтер так и остался с нами. Так что здесь уже можно поспорить, кто больше для него брат: Джонни или Богдан Гуськов.

У нас еще такая история произошла: как раз перед отъездом в Америку в Москве начались рейды по залам единоборств. Как я понимаю, и Росгвардия, и налоговики, и еще кто-то ездили – и наш зал закрыли. Причин не знаю, но сказали, что три месяца мы заниматься не можем. У нас тренируются дети, три бойца UFC, все документы есть, никаких историй, связанных с поп-ММА нет. Все было четко, пятиэтажное здание в хорошем районе, но на три месяца нас выселили, пришлось искать помещение и заканчивать подготовку в другом месте. Тоже не очень ситуация.

– Мы несколько раз переносили интервью, потому что вы сломали руку и ходили по врачам в США. А помните момент в бою, когда ее сломали?

– Многие думают, что я не мог встать и соперник меня контролировал в начале раунда. На самом деле я чувствовал, что для этого контроля он сильно выкладывается, хочет раздавить меня и каждое движение сделать на максимальной физике. Угол вел меня по времени и я понимал, что минуты-полторы мне вполне хватит, чтобы выйти и уже в стойке его поймать. Как только мне сказали, что осталось 40 секунд, я вылез, понял, что выхожу ему за спину, но у меня времени очень мало и начинаю бить без разбора. 

Первым ударом целился ему в челюсть, потому что это самый опасный удар. А он так голову подставил, что я ему в лобную часть пробил и сломал руку, прямо почувствовал. На адреналине бил этой рукой, но силы в ней просто не было, не было глубины удара. Тогда я пошел на удушающий и в принципе его сделал, соперник постучал, но я признаю, что он постучал после гонга. Сел в угол, начал шевелить пальцами и понял, что точно перелом, кость просто ходила внутри.

Во втором раунде люди, наверное, подумали, что я устал. А я не бил, потому что рука сломана. Долго выцеливал и увидел, что он повелся на мою игру, убегал. Подумал, что даже если я просто за ним буду ходить, то он от устанет сильно, а сам из-за давления не сможет акцентированно ударить.

Начал его забивать у сетки, а у меня уже рука как пустышка. Если бы она была здоровая, точно был бы нокаут. Он на меня посмотрел, как будто у нас диалог глазами: «Нокаутируй меня» – «Да я не могу». Последние два акцентированных дал по корпусу. Отошел в сторону, дал возможность встать, а он не встал, потому что я ему корпус пробил. И я удушку закинул, потому что бить не мог, у меня рука в мясо разбилась.

– Вы делали гильотину, похожую на ту, которую делает Александр Шлеменко, когда голова соперника упирается в живот и сгибается под очень острым углом. А где вы ее увидели?

– У Маршала [Савчука, тренера по боевому самбо]. Это даже больше не гильотина, а скрутка. В гильотине ты еще можешь сопротивляться, голову или руки вставлять. А когда тебе скручивают голову – все, у тебя уже плечи максимально зафиксированы, там тяжело сопротивляться, это бесчеловечная гильотина.

– Что с рукой?

– Вернулся в Вегас, UFC по страховке сразу отправили меня в клинику, где снимок подтвердил перелом. Врач сделал мне прокол, по нему вдоль кости идеально вставили титановый штырь. Сейчас рука уже работает, могу хватать чуть-чуть. Сказали пять недель не бить. Хотел бы вернуться в мае, вижу, что свободны Халил Раунтри и Энтони Смит, плюс подерутся Никита Крылов с Домиником Рейесом и Магомед Анкалаев с Алексом Перейрой.

«Одна перцовка ломает армию». Гуськов стоял на фейс-контроле в клубе, а потом стал бойцом, когда встретил там Джона Джонса

В 2013 году Руслан Сулейманов (бывший глава ОАО «Промпоставка», связанного с «Ростехом»; в 2016 году его арестовали по делу о мошенничестве в особо крупном размере, получил 5 лет и 9 месяцев) начал привозить в Россию на семинары элитных бойцов UFC.

В Москву приезжали Джон Джонс, Фабрисио Вердум, Александр Густафссон и Алистер Оверим. Одновременно с этим Сулейманов провел два больших турнира «Легенда» и открыл в Москве профессиональный ММА-зал «Клуб Единоборств №1». 

В это время Богдан Гуськов работал в охране ночного клуба, по чуть-чуть осваивал ММА, но, как сам говорит, именно после приезда в столицу звезд UFC поверил, что может зайти в смешанных единоборствах достаточно далеко.    

– Что чувствует человек, который несколько лет назад работал в охране «Максим Бара», а сейчас находится на 13-м месте в топ-15 полутяжеловесов UFC?

– Что двигается в правильном направлении. Что все получается, слава Богу. Как минимум я рад.

– Вы помните, когда отработали последнюю смену?

– А я закончил уже не в «Максим Баре», а в «Барбадосе» на Пушкинской. «Максим Бар» – препати, а «Барбадос» – уже полноценный ночной клуб. Мне кажется, что последнюю смену я отработал там летом 2018 года [к этому моменту статистика Гуськова в ММА – 7-1].

– У вас осталась белая рубашка, в которой выходили на работу?

– Ну какая рубашка!? Носил футболку и джинсы Armani, я же стоял на фейс-контроле. В клубе я тоже в топе был, среди охраны в пятерку входил уверенно.

– Какой самый жесткий удар пропустили, работая в охране в клубе?

– Ни одного вообще. Были достаточно серьезные конфликты, но чаще всего заканчивалось словами. Человек просто не вывозил по разговору и не начинал драться. Причем бывали ребята, которые приезжали именно за дракой. Но и тогда чаще всего решалось разговором. Если случались потасовки, я серьезных ударов не пропускал. 

Самое важное – не подпускать к себе ближе расстояния вытянутой руки. Со мной работали опытные ребята, которые, если я отказывал человеку, сразу смотрели на реакцию и были готовы тут же вклиниться в разговор. Либо в потасовку.

Повторюсь, самое важное – не подпускать человека на вытянутую руку, чтобы он тебя не достал. Это золотое правило осталось еще с Дукента – моего родного города. Если начиналось что-то серьезное, просто перцем заливаешь человека и все. Каким бы он там ни был героем, одна перцовка армию ломает.

– По какому принципу стоящий на фейс-контроле человек пускает или не пускает посетителей?

– Когда долго работаешь, через твои глаза проходят сотни людей. Тогда я достаточно хорошо разбирался в брендах и понимал, что если человек в тапках Zeli, то дядя пришел тратить деньги. А если он в адиках, то, кроме как проблем, ждать ничего не стоит.

– А если человек в дорогой обуви, но видишь, что он может создать проблем?

– Прежде всего клуб работает на заработок денег. У нас было 22 человека охраны, даже если бы кто-то устроил серьезную потасовку, мы бы с ней справились.

 – У вас же наверняка была построена схема диалога, когда кто-то не понимал, почему его не пускают в клуб? По какому скрипту надо разговаривать?

– «Вам отказано во входе». Начинается: «Почему? Я там это, я то». «К сожалению, вам сегодня отказано». Ну и все. Человек, который приходит и получает отказ, чаще всего уже настроен враждебно в твою сторону. И что бы ты ни говорил, все равно он будет пытаться вывести на эмоции. И самый верный вариант – просто повторять одно и то же. Просто «вам отказано во входе». Человеку в итоге не за что зацепиться, потому что ты одно и то же как попугай повторяешь. Он теряет интерес. Это лучше, нежели пытаться вывернуться, что-то красивое сказать.

– Как ваш график тренировок встраивался в эту работу?

– Работал в четверг, пятницу и субботу – основные клубные дни в Москве. Просил на работе выйти чуть попозже, потому что мне нужна была вечерняя тренировка. После работы шел спать, и так по кругу. Субботу в зале я чаще всего прогуливал, а в другие дни у меня было по две тренировки.

В клубе мы зарабатывали действительно хорошие деньги: три дня поработал, и остальная неделя свободная. Но когда начал расти мой уровень и уровень моих оппонентов, то понял, что не вытягиваю. Я завязал с клубом и начал отдаваться только единоборствам.

– Хороший доход у охранника – это сколько?

– Если говорить про 2017-2018 годы, то за три дня мы делали в районе 40 тысяч. У нас были хорошие чаевые, потому что политика клуба строилась таким образом, что личную охрану с собой брать было нельзя, но клуб мог прикрепить свою. И там могли давать хорошие бонусы, а клиенты этой услугой пользовались, потому что в то время в этом был свой престиж.

– Рекордный счет, о котором слышали?

– В «Максиме» был один гость, который то ли перепил, то ли перевеселился, но начал закрывать все столы [оплачивать счета посетителей]. Потом залез на барную стойку и начал раздавать бабки налево-направо. В итоге у него вышло порядка 10 млн за ночь. 

– Вы рассказывали, что тусовки привели вас в большой спорт, когда Руслан Сулейманов привозил звезд UFC в Москву и регулярно приводил их в клуб, где вы работали.

– Да-да, к 2013-му у меня уже был хороший бэкграунд, я по боксу стал выступать после трех лет сачкования в Москве. Потом посмотрел, как ребята дрались на «Легенде», и меня это вдохновило.

Для меня было событием, когда Джон Джонс приехал в Москву и я его вживую увидел. Они все в «Максиме» отдыхали, когда приезжали: он, Густафссон, Фрэнк Мир, Бадр Хари, Мэлвин Манхуф. Все тусили у нас в клубе, потому что там проводил время Руслан Сулейманов, а его всегда встречали как дорогого гостя и все серьезные тусовки он проводил у нас.

«У меня основная поддержка из Узбекистана». Гуськов выходит под двумя флагами и очень четко объясняет почему

В профайле на Sherdog родным городом Гуськова указан Дукент: 75 км от Ташкента, 150 – от Ферганы. Он родился и рос в Узбекистане, но в районе 2010-го переехал в Москву. Когда тебе 19, ты хорош в уличных драках и хочешь зарабатывать, в маленьком городе становится попросту тесно.

– Вы говорили, что три года после переезда из Узбекистана в Москву не занимались спортом и просто пытались заработать.

– Да, как переехал, на следующий же день пошел работать на установку вентиляционных конструкций. До какого-то момента зарабатывали, но денег очень сильно не хватало. Пацаны сказали, что я фактурный и надо попробовать себя в охране, но у меня тогда даже документов толком не было. Работал по разрешению на работу, которое надо было раз в год покупать, а стоило оно дорого. 

Устроился в клуб, начал там двигаться, почувствовал первые деньги. У меня был начальник Игорь, царствие ему небесное, он занял место старшего брата или отца в моей взрослой жизни, многому научил. Сам мне позвонил, предложил попробовать разок выйти. Так в моей жизни случился «Максим Бар».

– Но первые три года после переезда вы вообще не тренировались?

– Разожрался до 119 кг, такой лошадью был! Харя огромная стала. Было очень сложно возвращаться в форму. Я и с алкоголем играл, и клубную жизнь сумасшедшую вел. Был настоящим клабером, знал все злачные места, куда можно пойти и где можно найти определенные увеселительные вещи. «Барбадос», «Гараж», «Моська», в «Сибирь» ходили часто, тоже очень крутой клуб. Куролесил я прямо дай Бог.

– Ваш любимый коктейль из того времени?

– «Лонг Айленд». Коктейль всех времен и народов: недорогой и по шарам долбит нормально. А потом я собрался, поехал к себе в Дукент. Горная местность, мама меня посадила на нормальное питание, я начал много бегать, заниматься, про дыхалку вспомнил. Приехал 119 кг, а уезжал – уже 99.

На тот момент я уже давно с родителями не виделся. И у меня появилась копейка. До охраны в один момент с финансами было так плохо, что, когда у нас возле дома картошка продавалась по 17 рублей, мы могли пройти километр, чтобы купить по 14. И тогда еще оставалось на майонез. 

– Отлично, что вы начали с «Лонг Айленда», а закончили картошкой по 14!

– В общем, когда я заработал на билет, Игорь сказал, что я в Москве уже долго торчу и стоит слетать к родителям. Можно сказать, мозги на место мне поставил. К тому времени я уже тренировался в «Клубе №1», Руслан [Сулейманов] подарил мне карту для тренировок, и, когда я вернулся Москву, карта закончилась, нужно было платить за тренировки. 

– Где вы учились бороться?

– У Маршала Савчука, в его зале пацаны меня нормально мудохали: Адам Богатырев, Абдулбасир Меджидов, Дмитрий Сосновский. С ними было тяжело. Но благодаря им я вырос и состоялся. Я-то пришел туда чистым ударником. А они научили меня бороться, зал назывался «Сибирский барс» – помню, находился на юге по зеленой ветке.

– Помните баул, с которым уезжали в Москву?

– Помню свой внешний вид. Это было ужасно. У себя на колхозе я был супержиганом в такой одежде, но, представьте, в Москву прилетел – на майке надпись BODY, на шортах доллар нарисован, тапочки. Колхозавр жесткий. А тогда мне казалось, какой я модный, меня сейчас точно столица примет.

Потом спустился в метро, посмотрел на людей и сразу все понял... На последние деньги купил джинсы, футболочку, кроссики, чтобы хоть как-то нормально выглядеть. Потому что было стыдно. Еду в метро и понимаю, что я просто как битый пиксель.

– А были первым парнем на Дукенте?

– Дукент строили под шахтеров, вокруг него было 12 рудниковых шахт. Мама все время на работе была, а я рос максимально уличным пацаном. С бандой друзей что-то постоянно мутили, какие-то копейки зарабатывали: бумага, бутылки. Отучился в школе, потом – на сварщика. И в 19 лет уехал в Москву.

Если мои одноклассники прочитают, думаю, они признают, что я был №1 P4P у себя в школе. Лупился просто за «здрасьте». Меня из трех школ выгнали за драки. В одной я подрался с командой футболистов. А третью – дожал с горем пополам.

– Как вы подрались с командой футболистов?

– В нашу школу по проекту спортивного интерната поселили футболистов, человек 40. Как-то раз шел после уроков, а какой-то тип с лестницы плевал вниз. А я держался за перилу и прямо перед моей рукой прилетел плевок. Поднялся, сказал человеку, что он неправ. Только чуть в другой форме. Слово за слово, стеганул его, другу его тоже дал.

Они людей собрали, ждали меня на улице, кто-то палку взял. Я двоих-троих еще цепанул, кого-то – этой же палкой, а потом их стало слишком много. Отступил, собрал местных пацанов, мы вернулись в школу. Я вытянул типов, которые сильнее всего хотели конфликта. С ними порешали вопрос и все. Но после этого руководство школы сказало собирать документы. Мне было 13-14 лет, гормоны играли.

– А вы же на тот момент занимались таким древним боевым искусством, как волейбол?

– Да, я безумно горел этой игрой. У нас была очень хороший тренер Елена Михайловна. Потом она заболела, ее не стало, но она прямо замечательная женщина. У нас тренировки стоили 200 сум [на 2003 год – примерно 6 рублей], и то, она их брала, чтобы купить нам мячи – и все. Постоянно возила нас по соревнованиям. 

Мы даже не знали, что она болеет, просто в один момент нам об этом сказали, а потом сообщили, что ее больше нет, и я к волейболу сразу остыл. Занялся легкой атлетикой, копья метал. Причем ходил в эти секции, лишь бы в футбол играть. Меня футбол зацепил, я мечтал выбиться в какой-нибудь футбольный клуб, денег заработать.

– Когда попали в единоборства, уличная школа и общая физическая подготовка хорошо помогали?

– У меня сразу поперло. Тренировки по волейболу были серьезными и сыграли роль, я в достаточно молодом возрасте играл за сильнейших ребят в области. Как атлет я уже был готов, у меня все было, просто надо было направить.

На второй день занятий кикбоксингом уже начались спарринги. А я даже перчатки толком не надевал. Меня поставили против парня, который год занимался. Я на него с ударами налетел и по-колхозному забил. Я очень много дрался на улице, была определенная база, я понимал, как бить людей. Потом меня поставили с технарем, он мне один хай-кик дал – и мир перевернулся. Зато зацепила эта тема. Потому что, когда ты боксерчик, это одно, но когда тебя ногами начинают бить, то совсем другое.

– Сколько в вашем классе было русских и сколько узбеков?

– Нас училось 44 человека. Из них человек 30, наверное, с русскими именами. И Вани, и Денисы были. Русскоязычная школа, поэтому ребят с русскими именами было очень много.

– Имена школьных друзей узбеков помните?

– Да легко вообще: Мурат, Русик, Бекзот, Акмаль.

– С какой реакцией сталкиваетесь, когда поднимаете два флага после боев: России и Узбекистана?

– Наверное, у меня основная поддержка из Узбекистана и от русскоязычных людей с постсоветского пространства. В России в основном близкие поддерживают. Я всем безумно благодарен. Но болельщики из Узбекистана в этот раз приехали в Вегас, в ЛА, собрали там большую группу фанатов. Шумели от всего сердца, от души.

– Сложно ли с именем и фамилией Богдан Гуськов получить российский паспорт, приехав из Узбекистана?

– Я получил гражданство года три назад. Очень сложно. Много людей, большой спрос. А я еще по программе носителей русского языка получал, надо было сдавать много тестов, чтобы доказать, что ты действительно носитель русского языка. Не знаю даже, есть ли эта программа сейчас, но всем тем, кто это читает и хочет получать гражданство, совет: все-таки лучше паспорт переселенца делать у себя на родине и потом по программе переселения получать гражданство. 

Я сначала получил разрешение на временное проживание, с которым проходил четыре месяца. После этого получил вид на жительство, с которым прожил четыре года. И спустя пять месяцев получил паспорт. Получается, потратил на это порядка пяти лет, если считать от первого шага. Там еще проблема, что со старым президентом Узбекистана [Ислам Каримов] надо было отказываться от гражданства своей страны, а у меня там родители живут, сам там родился и для меня не было варианта отказываться от гражданства ради российского.

– Вам же точно пишут негативные сообщения из-за двух флагов.

– Полно. Пишут, что я чуть ли не предатель: мол, ты русский, а выходишь под другим флагом. Я таким людям даже не отвечаю, потому что они изначально настроены на негатив. Давайте объясню: Узбекистан – моя историческая родина, эта страна дала мне многое. Я не могу сказать, что я не из Узбекистана, если живу в России.

А в России я живу по закону, уважаю ее, не нарушаю никаких правил. Она тоже многое мне дала: я здесь тренируюсь, у меня здесь семья, много знакомых. Для меня как раз-таки будет предательством отказаться от части воспоминаний, от друзей, от детства. Моя история так сложилась, но я готов биться до конца и за одну, и за другую страну.

Большое интервью с Арманом Царукяном: работал на стройке, чуть не стал хоккеистом и хочет купить дом в США

Телеграм-канал Вадима Тихомирова. Подписывайтесь!

Фото: Gettyimages.ru/Jeff Bottari/Zuffa LLC; личный архив Богдана Гуськова

Богдан Гуськов
logoUFC
logoMMA