13 мин.

Последний из Браунсвилла. Часть II

78

Неверие окружающих, встреча в тюрьме с Майком Тайсоном и знаменитая бойня с Эвандером Холифилдом – в блоге Smokin′ на Sports.ru вторая часть истории о жизни и боксерской карьере одного из лучших супертяжей 90-х Риддика Боу.

Первая часть здесь.

Боу рассказывал собравшимся журналистам, как в детстве, когда улица блестела летним дождем, он натягивал спортивный плащ и делал широкий шаг за порог дома – туда, где шли прохожие, лимузины возмущенно ревели на машины похуже, а он бежал и бежал сквозь все это и верил, что когда-нибудь станет чемпионом. Больше ему нечего сказать. В Риддика никто не верил, и этот круг рассказов начинал надоедать. Его фотография несколько раз была помещена в местной газете Brooklyn Eagle на предпоследней странице, в нижнем углу, среди сообщений об очередных происшествиях и объявлений о продаже надгробных камней. Он слабо и неуверенно улыбался, а после одобрительной реакции в зале с облегчением вздыхал. После первой пресс-конференции, посвященной предстоящему бою с Холифилдом, тренер Эдди Фатч сказал ему: «Думаю, тебе надо навестить одного парня».

***

  – Он спросил: ты хорошая христианская девушка, не так ли? Я улыбнулась и сказала: да

– Он спросил: ты хорошая христианская девушка, не так ли? Я улыбнулась и сказала: да.

На СNN кто-то опять лживым пылом отстаивал правду. Студийные прожектора обливали светом героиню в тонкой рубашке, липшей к ее спине – воротник рубашки размок и смялся до такой степени, что приобрел непонятные формы. Если бы в том, 1992 году, существовал «Оскар» за лучшую роль мнимой жертвы, его  присудили бы Дезире Вашингтон. 

Я бы не поверил в ее историю, даже если бы на заднем фоне ее слова сопровождались песней Тома Уэйтса, которая царапает тебе сердце изнутри. Все знали, что он позвонил ей и предложил прокатиться.  Не знаю, почему она пришлась ему по душе. Возможно, привлекали ее глаза или несколько ненароком оброненных слов поразили его. Или потому, что просто он мужчина, а природа все продумала так, что время от времени мы должны это делать. Чтобы бы там ни произошло, ясно было одно: в этой истории слишком много нестыковок.

 

Психологи нашли противоречия в словах Вашингтон, сказанных ею в телешоу Барбары Уолтерс на CNN. Но и это еще не всё: в 1989 году Дезире обвинила в изнасиловании школьного друга Уэйна Уокера, но позже обвинение было признано необоснованным, в чем она лично призналась. Суд штата Индиана, однако, не посчитал это достаточным основанием для пересмотра дела Тайсона. 

Из показаний Уэйна:  «В школе мы были друзьями. Я играл в футбольной команде, а она была болельщицей (в октябре 1989 года) ... Ее отец, Дональд Вашингтон, позвонил мне домой. Он был возбужден и сказал, что Дезире призналась ему, будто я ее изнасиловал. Он пригрозил обратиться в полицию, но моя мать убедила его, что я этого не делал. На следующий день в школе я загнал ее в угол и спросил, почему  она сказала отцу, что я ее изнасиловал. Она ответила: Я должна была что-то сказать, чтобы покрыть себя. Или я оказалась бы в большой беде».

Перед тем, как огласить приговор и сковать холодные руки чемпиона за спиной, судья попросила его произнести последнее слово. Его плечи просели, массивная голова покатилась немного вправо, и он пробормотал: «Я ненавижу ее. Она поставила меня в такое положение, в котором я никогда не был». 

 На следующее утро в заголовки была вынесена емкая и простая фраза: «Тайсон виновен»

***

Митингующие выбрали не Старрет-Сити, где жили в основном русские, и даже не Браунсвилл. Их выбор пал на еврейский квартал Вильямсбург, расположенный в той части Восточного округа Бруклина к северу от Бродвея и чуть ниже проспекта Грэм, который сильно отличается от любой другой части города. Акция стала второй по счету, первая состоялась в Чикаго.

Квартал увяз в шумной, светлой и красочной демонстрации. На улицах можно было встретить гламурные лица звезд, вздувшиеся глаза наркоманов, распухшие губы проституток, говорливых баптистов и многих других. Все они слушали речи преподобного Ти-Джея Джемисона об очередной дискриминации темнокожих. Разбрасывая слюнями в разные стороны, он каждые десять минут упоминал имя Уильяма Кеннеди Смита (племянника сенатора штата Массачусетс),  которого оправдали в декабре годом ранее по обвинению в изнасиловании.  Следующую акцию развернули возле здания сената США имени Дирксена. Среди демонстрантов в  футболках с надписью «Free Mike Tyson» были Уитни Хьюстон, Бобби Браун, Наоми Кэмпбелл, Мохаммед Али, рэпперы Nas и Common.

Вашингтон, которая на тот момент была давним членом баптистской церкви в Род-Айленде, стала объектом общего презрения. Ей запретили посещать церковь и выгнали из воскресной школы. Жизнь заставила ее сменить фамилию и навсегда исчезнуть с газетных полос...

Сейчас может возникнуть вопрос – почему люди поднялись на его защиту?

Нам всегда преподносили Тайсона под одним и тем же углом: исключен из средней школы за ряд  преступлений,  затеял драку в Гарлеме со своим давним врагом Митчем Грином, потом – Сандра Миллер, Лори Дэвис, Дезире Вашингтон... Этот угол завораживает   – он всегда был продуктом для регулярного потребления. Если хотите, в этом и состояла теория потребительского культа.  В городе все обстояло иначе. Абсолютно все.

На пороге 90-х местные газеты печатали обращения детей из приюта Святого Винсента к жителям Нью-Йорка. На одно из таких объявлений по иронии судьбы наткнулся Майк. С 1989-1991 гг. он перечислил на счет приюта в общей сложности 8 миллионов долларов, затем помогал церкви, оплачивал дорогостоящие операции 7-летней девочки с Метрополитен-авеню и ограбил какую-то бедную старуху только потому, что его лучший друг, вернувшись домой из школы, узнал, что мать бросила его с трехлетней сестрой.

Это лишь малая часть поступков, за которые его уважали. У города забрали не только чемпиона, но и, как оказалось, героя.

***

Следуя совету тренера, Боу шел по дороге, охватившей старое здание своими серыми руками. Дойдя до двери, он постоял пару минут, зашел внутрь. Во все стороны тянулась черная глухота, разделенная на бесчисленное множество черных клеток, в которых коротали свои жизни люди.

Со слов Боу, первые пять минут они молчали. Это был уже другой Тайсон. В его голове появились персонажи со странными именами – Толстой, Мао, Че, а смысл жизни он стал искать в борьбе с пенитенциарной системой, призванной сломать каждого, потому что именно для этого она и создана – так учил его сосед по камере, приговоренный к тридцати годам.

– Я обратился к нему  по имени, а он меня перебил, – говорит Боу. – «Они забрали у меня имя, здесь я – 922335 «– сказал Тайсон.

После встречи Боу, разумеется, не стал рассказывать журналистам о советах, которых ему надавал Майк, но у парня наконец-то развязался рот. Он мог плюнуть на всё и вернуться в свой дом, где было всё не так уж плохо, не считая проторенной дорожки из наркоманов и ночных хулиганов, против которых он прочно держал оборону, сырости, плохого отопления и текущих труб, которые требовали ремонта  снова и снова.

Неудачная мысль.

Совсем неудачная.

Один выход – оторвать ублюдку голову.

***

Черт возьми, вы думаете, что Эвандер Холифилд нужен был народу? Этот человек каждый раз, выходя на ринг, молится Богу, чтобы тот дал ему сил. Потом еще раз молится и еще, ходит в церковь, читает Библию, говорит о Боге.

Если когда-нибудь встретите Холифилда, то знайте: чтобы его разговорить, нужна духовная тема. Тогда он будет говорить так долго, что вы пожалеете  – два, три часа, целую вечность.  Но как только вы уйдёте от богословия, как это обычно делают спортивные журналисты, ваши усилия будут также тщетны, как попытки обрить Самсона. Он превращается в очень вежливый,  милый и скучный объект.

Холифилд завоевал звание абсолютного чемпиона мира в бою против Бастера Дагласа, которого успел затаскать по судам Дон Кинг. Да, как всегда – требовал опцион и реванш с Тайсоном, потому что «Железный» после двухнедельного запоя стал вышибать все двери в его офисе, ну и, конечно же, гарантировал Дагласу минимум положенных денег. Затем последовали победы над ветеранами Холмсом и Форманом. 

Однако суть Холифилда в следующем: как человек религиозный он любил народ и хотел стать народным чемпионом. Но над ним висела репутация зануды, как бы он ни старался от нее избавиться. Что еще ему нужно было сделать, чтобы выйти из тени Тайсона? Он сделал всё, что требовал от него народ. Народ требовал интервью – он давал интервью; народ хотел, чтобы он путешествовал – он путешествовал; чтобы ублажить народ, он жертвовал своими тренировками, временем, проводимым с семьей. Народу нужен нокаут, война – вот что от него требовали.

Почему бы всё это не устроить с его бывшим спарринг-партнером Боу, который вечно дурачился, подражая Али?

Дела у Боу обстояли еще хуже. После боя с Тони Таббсом, которого легко было представить в купальном халате, зал его освистал. Его бой с Пьером Коэцером запомнился лишь тем, что в очередной раз всем показал, как губительна рассеянность. Когда левый кулак Боу угодил гораздо ниже дозволенных границ, Коэцер забыл основное правило бокса: всегда быть начеку. Бросая взгляд на судью Миллса Лейна, Пьер опустил свои кожаные перчатки. Он думал, что ему дадут минуту-другую, чтобы восстановиться. Вместо этого – точно так же, как поступил Джек Дэмпси с Джеком Шарки 65 лет назад – Боу нанес точный удар в голову. 

Вместо этого – точно так же, как поступил Джек Дэмпси с Джеком Шарки 65 лет назад – Боу нанес точный удар в голову

Правый апперкот с треском обрушился на тяжелый подбородок противника и отбросил его тело вправо, затем последовала комбинация с левым хуком, которая опрокинула Коэцера на канаты. Еще четыре безответных удара – и Миллс Лэйн остановил бой за секунду до конца седьмого раунда.

Прибавьте ко всему этому регулярные новости о проблемах с весом, которые доходили из его команды, и картина станет еще печальнее. Собственно, эти проблемы и побудили Боу взять в команду Дика Грегори – бывшего толстенного комика, который не только стал стройным, но еще и  провозгласил себя экспертом в области питания. В начале сентября, когда Боу начал готовиться к бою с Холифилдом, он весил 281 фунт. Грегори посадил его на диету из 300 таблеток и протеина. Каждый день Дик приезжал на тренировочную базу с двумя-тремя полными пилюль банками высотой в 6 дюймов .

Другим фирменным блюдом Грегори была адская смесь, которую Боу называл «чудным соком» – густой напиток из свеклы, моркови, сельдерея, огурцов, чеснока, лука, бананов, кленового сиропа и всего того, что оказывалось в пределах досягаемости Грегори и умещалось в блендер. «Я боялся оставлять шляпу на кухонном столе», – с ухмылкой признавался Ньюмэн.

В результате Боу похудел до 235 фунтов и, уже спустя несколько часов после ноябрьского взвешивания, праздновал свою маленькую победу в «Южной столовой у Сэдди» – уютном ресторанчике Лас-Вегаса.

***

Отличало их лишь то, что у одного – целое состояние, а у другого – ничего. Ну или почти ничего.

Холифилд заработал 56 миллионов долларов за предыдущие четыре боя. У него появилась мечта построить себе огромный особняк. «Когда я был ребёнком, наш дом был тесным. Все теснились вместе, а стол был таким маленьким, что приходилось сидеть на полу на газете, чтобы просто поесть». Он надеялся полностью оплатить строительство особняка за счёт победы над Боу.

Боу надеялся на похожее вознаграждение. Он не был таким скрягой, как Холифилд, но считал, что даже самые малые его усилия достойны награды. Вы только вдумайтесь – этот парень обвешивал тренировочную базу глянцевыми фото бордового BMW.

Но перед боем с Холифилдом, за победу в котором он рассчитывал получить 8-15 миллионов долларов, он отказался от роскошных автомобилей и задумал покупку собственного жилого комплекса в Браунсвилле. «Помню, раньше, в 87-м, проходя мимо, я мечтал, что если его когда-нибудь выставят на продажу, то куплю для своей семьи, – признался он. – Так здорово поселить вместе всех моих братьев и сестер, уютно обустроиться и жить большой счастливой семьей».

Этот бой должен был исполнить мечту одного из них. Будут чемпионские пояса и деньги, а их семьи заживут счастливо. А самое лучшее, по словам обоих,  то, что бой будет легким!

На взвешивании Холифилд  сказал по-простому: «Я знаю, что ты готов воевать, но ты еще совсем ребенок».

***

Лас-Вегас. Вблизи отеля-казино Thomas & Mack Center, мигая передними фарами, в длинную шеренгу затесались «кадиллаки» и «ягуары», дребезжа  багажниками, наполненными то ли трупами, то ли слесарными инструментами. Это толпа лицемеров примчалась поглазеть на то, как двое темнокожих будут выживать в жестокой и подлой среде. На южной трибуне виднелись тающие очертания улыбок. «Север» издали напоминал крошечные фишки с настольной игры.

Первый гонг. Чемпион пробивает кросс. «Большой Папочка» каждый раз ловит его на входе ударами по корпусу, которые судорогой сводят легкие и впиваются в ребра. 

Холифилд прилично начал, но его привязанность к позиционному бою не привела к успеху. Отбросив в сторону скорость и мобильность, Холифилд решил биться в центре ринга – там, где все крупные бойцы, как правило, попадают в невыгодное положение. Все, но не Боу.

К десятому раунду Холифилд почти перестал использовать кросс. Вместо этого перестроился и постарался уделать Боу жесткими левыми боковыми ударами. В эти минуты он напоминал охотника, который с пневматической винтовкой решил устроить охоту на крупного медведя.

Поднявшись перед десятым раундом, Боу решил, что с него хватит. «Я решил, что пора ему уйти», – скажет он позже. После небольшого обмена ударами апперкот угодил точно в подбородок Холифилда и вздернул его голову вправо. Боу наскочил на потрясенного чемпиона, а потом жестким хуком в голову швырнул его на канаты. 

Холифилд признался, что занервничал, когда после девяти изнурительных раундов посмотрел в угол, где сидел Боу, и увидел, что этот засранец смеётся. Боу действительно позировал перед камерами. «Он был полон энергии», – сказал Холифилд.

Чемпионская стратегия во время знаменитого десятого раунда (признан журналом «Ринг» раундом года) была в духе Холифилда. «Я выйду и разомнусь, а ближе к концу взорвусь, – говорил Холифилд. – Поэтому я опустил голову ему на грудь – просто хотел отдохнуть, а он вдруг бьет меня апперкотом. Он так сильно меня ударил... А потом выкинул хук. Мне было очень больно. Я продолжал повторять: «Господи, помоги».

 Пульсы, звуки, ритмы, крики в зале. Раунд окончен.

По углам секунданты отчаянно пытались сохранить глаза своих бойцов открытыми. После девяти раундов правый глаз Холифилда закрывался, левый был подбит. Левый глаз Боу начал опухать еще в четвертом раунде. Одиннадцатый раунд начался с левого хука Холифилда. Чуть позже Боу ловит чемпиона левым боковым и правым апперкотом, ныряет под левую руку и вдогонку наносит свой коронный оверхэд.

Нокдаун. По горлу течет кровь. Или пот. Или то и другое… Неясно. Он открыл рот, продышался, стиснул зубами капу и пошел вперед, но удары только сильнее впивались в голову.

В концовке раунда каким-то непостижимым образом Холифилд взрывается длинной серией. Левый-правый хук – все вскользь. Пауза. Правый апперкот (привет Александру Поветкину!) и очередной короткий левый крюк, который блокирует Боу. Тогда он понял, что всё кончено. Его удары не находят цели…

Двенадцатый раунд, последний. Оба бойца отдали много сил, поэтому бой переместился на среднюю дистанцию, где преимуществом владел Боу.  Апперкот. Клинч. Капа чемпиона высовывается наружу – его легкие требуют кислорода.  За десять секунд до конца боксеры устраивают рубку, которую останавливает финальный гонг.

Сидеть было почти приятно. Боль не чувствовалась. Только сжатые виски и ощущение рвущегося мяса. Издалека донесся голос:  Чак Джампа – 115-112, Джерри Рот – 117-110, Дэлби Ширли – 117-110 (в пользу Боу).

***

На следующий день Холифилд позвонил Боу в гостиничный номер и поздравил с победой. Боу, чье побитое тело всю ночь не могло уснуть, дружелюбно сказал: «Чемпион, я собирался тебе позвонить. Бой был адским, тебе нечего стыдиться. Ты всегда был в моем списке бойцов высокого класса, мое мнение не изменилось. Надеюсь, как-нибудь соберемся и оторвемся как следует. Хочу, чтобы ты знал – мы всё еще друганы. Знаешь, ты меня так хорошо отделал, что сейчас я лучше сяду».

Они так и не встретились. Наступила тишина. Слышался только треск телефонов, стук клавиатур, шорох бумаг, рев журналистов и фанатов.

Холифилд был сокрушен. На протяжении нескольких дней он прокручивал в голове события той ночи. Снова, снова и снова. Он еще ни разу не был побежден, тем более – «избит». Он объявил, что уходит из бокса, перестал мечтать об особняке и начал участвовать в футбольной программе своего восьмилетнего сына.

logoЭвандер Холифилд
Риддик Боу