Знаешь, Ванкувер...
Знаешь, мне столькое нужно тебе сказать
перед уходом на четырёхлетнюю кому.
Если б ты только позволил вернуть назад!
Я обещаю, сложилось бы всё по-другому.
Мы ни минутки не думали бы, поверь,
мы пробежали, прошли, пролетели бы снова!
Только б ещё раз открыл перед нами дверь.
Только б сначала! И вот тебе честное слово:
мы бы теперь не позволили ей упасть.
Мы бы не дали его обойти на подъёме.
Мы непременно тогда бы попали в мазь.
И обязательно камень остался бы в доме.
Вдруг передумав, закрылся бы габарит.
Нам миллиметра хватило бы к этой медали!
Мы не просили, не просим её дарить,
мы бы дожали, домучили, сами бы взяли.
Если бы снова в ту ночь огласил приказ,
не покорились бы, стёрли былые потери:
в четвертьфинале, где четвертовали нас,
переломили, убились бы, но дотерпели.
Ты не увидел бы этих бессильных слёз.
Ты безнадёжности не прочитал бы на лицах.
Знаешь, пусть наше отчаянье, что унёс,
где-то в изрезанных трассах твоих растворится.
Остановись, обернись, посмотри в глаза.
Выдержи взгляд.
Не вернись.
Никогда.
Обещаешь?
Знаешь, мне столькое нужно тебе сказать.
Знаешь, Ванкувер, мне столькое… очень… знаешь.
рассказывали мне, как олимпийцев наших в аэропорту встречали.
как приветствовали только призёров, как остальные тихонько мимо проходили.
господи, была б возможность, жила б в москве, прискакала бы в аэропорт - юко с сашей, лёгкова, рыжую первых бы обнимать кинулась!
(
А деревянные наши медалисты, за каким-то редчайшим исключением, встречи со всем респектом заслужили, что да, то да.