19 мин.

Виталий Щербо: «Задорнов говорит, что американцы тупые. Но они просто видят в других цветах»

812

Павел Копачев поговорил с лучшим гимнастом современности, который на Играх-92 выиграл шесть золотых медалей, а сейчас ведет успешный бизнес в Лас-Вегасе. В клике от вас – мощные истории про Лукашенко, страшные травмы и американские нравы.

1992-й год. Удивительное безвременье для большой страны. Уже не СССР, но еще не Россия и Беларусь. На Играх в Барселоне спортсмены выступали под флагом с пятью кольцами. И именно тогда 20-летний Виталий Щербо удивил мир – никто ни до, ни после него не выигрывал на одной Олимпиаде шесть (!) золотых медалей в гимнастике.

После триумфа Щербо вернулся домой, где лучший друг украл у него призовые – 18 тысяч долларов. Первую жену Виталия, Ирину, бандиты хотели похитить с маленьким ребенком, две его машины угнали. Отчаявшись, он уехал в Америку – сначала в Пенсильванию, а потом в Лас-Вегас, где открыл гимнастическую школу (Vitaly Scherbo School of Gymnastics).

Его карьера завершилась в 97-м после тяжелой травмы – к этому моменту Щербо 12 раз стал чемпионом мира. И сейчас вспоминает время спорта как прекрасное, но далекое прошлое. Все его мысли на русском с вкраплением английских слов – о бизнесе.

***

- С момента ваших побед прошло 22 года. Дети еще узнают?

– Честно? Нет. У них другие герои, которых в рекламе крутят. Но имя все равно работает. В моей школе много детей из русскоязычных семей. Наш менталитет как устроен: запишусь к тому, кто в гимнастике чего-то добился. Американцы другие: ведут ребенка, где зал ближе к дому и дешевле, где могут дать разностороннюю физподготовку. Наши родители сразу ждут результат, а американцы вообще об этом не задумываются. Им важно, чтобы дите выросло здоровым, не залипло у компьютера, не болталось на улице.

– Ваш день сегодня. Как он строится?

– Я тренирую костяк – старшую группу (от 13 лет), по-нашему – кандидаты в мастера спорта. У меня пара гимнастов в сборной Америки, ездим с ними на сборы, участвуем в крупных соревнованиях.

Я отпахал в бизнесе 16 лет. Уже обзавелся мощной тренерской командой (15 человек), работниками офиса, включая менеджеров и директора (5 человек). Раньше я делал все сам, голова шла кругом, спал по 3-4 часа, а сейчас – работаю в удовольствие и только держу красную ручку: эти бумаги утвердить, другие – нет. Тренерская работа мне ближе. Довести до ума талантливого ребенка – искусство.

- От родителей не устаете? Разные мамы и папы приходят, часто с вопиющими запросами.

– Со всеми пытаемся найти общий язык. А случаи... Ну всегда же кажется, что знаешь больше, чем тренер? «Эго» переполняет. Но когда идешь к зубному, ты же не учишь его, как лечить зуб? Примерно то же самое и в спорте: мы понимаем console родителей, их переживания и волнения. Но для каждого ребенка есть программа, свое расписание: нельзя сделать тот или иной трюк, если человек к нему не готов. Общение с родителями деликатное. Они твои клиенты, customers. Хотя я допускаю, что многие слова уходят в пустоту – все равно что объяснять обезьяне, как держать ложку.

Но моя школа сегодня – авторитетная в Лас-Вегасе. Нам проще. У нас есть результаты на национальном уровне, мы можем стукнуть кулаком по столу. Если что-то не нравится, пожалуйста, есть миллиард залов. Но обычно до конфликтов не доходит.

- В России бы вас не поняли: я заплатил деньги, имею право требовать.

– Американцы другие. Задорнов вот говорит, что они тупые. Нет, они не такие – просто привыкли все видеть в других цветах. Нам иногда их претензии кажутся смешными, но они любят, чтобы им, как детям, несколько раз разжевали. Твоя задача – быть терпимее, образно говоря, проснуться в хорошем настроении, не сказать обидное. Одно лишнее слово – ты можешь потерять ребенка. Зачем? Лучше улыбнуться, «да-да-да» и сделать по-своему.

- Тренеры по фигурному катанию рассказывали, как тяжело ментально работать в Европе: нельзя повысить голос, дотронуться до ребенка...

– Здесь еще больше – Федерация гимнастики США проводит семинары, где исключено почти все: нельзя обидеть ребенка, намекнуть, что у него не получается. За это могут засудить. Про рукоприкладство и крики вообще молчу... Иногда родители приходят: мол, если что – давайте подзатыльник, разрешаем. Но, извините, мы этого не делаем. Есть гимнастические наказания: если ребенок ленится, его можно по-спортивному проучить.

- Это как?

– Даешь усиленную подкачку, на которой гимнаст сильно устает. 10 канатов или 500 пуш-апов. Это тяжело, мощная нагрузка, через не могу. На тренировке можно сачкануть: ой, этот элемент не получается. Я вот делаю-делаю, а не выходит. Но опытного тренера не проведешь: я там был, сам крутился... Я понимаю, когда тренера «разводят». А на подкачке нет выбора: вперед, работай.

- Ваш бизнес прибыльный?

– Да, сейчас горячее время. Это раньше мне нужна была реклама, а сейчас результаты говорят сами за себя: мой гимнаст Никита Болотский – чемпион США в своем возрасте, Фабиан Делуна – пятый на взрослом чемпионате. Для штата Невада это большой успех.

У меня небольшой зал – около 3000 кв.м. Все понатыкано, дети как в муравейнике. 450 человек занимаются физической культурой, 120 – тренируются и выступают. С одной стороны, хорошо – зал заполнен. С другой – мало места; родители же видят, что дети ютятся, не проще ли пойти туда, где комфортнее? Есть залы рядом, в два раза больше... Поэтому мы надумали расширяться.

- Это так просто?

– Нет! В том-то и дело. Уже полгода собираем документы. Самое главное – получить кредит. А чтобы это сделать, нужно разложить бизнес-план по полочкам, объяснить, какой прогресс будет за 5 лет, за счет чего... Я хочу расшириться всего на 1000 квадратов – одни вольные упражнения поместятся да пара снарядов, а стоимость – от 400 до 500 тысяч долларов. Плюс сами снаряды – 50-70 тысяч. Это сумасшедшие деньги! Я, когда открывал бизнес 16 лет назад, купил землю и сам построил зал – и все обошлось в миллион долларов. А теперь – маленькая достройка и полмиллиона.

- А еще говорят, что бюрократия только в России. В Америке тоже не просто...

– Бюрократия в России – бег по кругу: идешь в одно место, тебя отсылают в другое, потом еще куда-то. И чтобы разорвать цепочку, нужно или дать деньги или пробиться через знакомых. В Америке иначе: ты ходишь по разным инстанциям, достаешь кипу бумаг, но в конце концов добиваешься своего. Тебе идут навстречу, людям нужен бизнес. Банки с удовольствием дают деньги, но они должны быть на 100 процентов уверены, что ты эти деньги вернешь.

– Сколько стоят занятия в вашей школе?

– Сессия физкультуры – два месяца, по часу в неделю, то есть 8 занятий – 130 долларов, 12 долларов за урок. У нас есть scholarship, субсидии – тем, кто попадает в сборную, имеет высокий потенциал. Или очень бедным семьям, чьи дети горят гимнастикой и у них что-то получается. Скидки – от 30 до 100 процентов. Сегодня у меня два человека работают на полном scholarship.

- Вашему бизнесу 16 лет. Сразу все получалось?

– Мне повезло. Когда я все затевал, мое имя было на слуху, я выступал на показательных турнирах. Плюс классный партнер – тренер Курта Томаса, у которого был и есть большой зал в Чикаго. Он мне помог открыть бизнес, а это тяжелейшая процедура. Как и что – за час не объяснишь.

Моим компаньоном также была Шила Лич, у нее в Лас-Вегасе тогда был маленький зальчик. Я ей предложил процент от бизнеса – ее дети стали заниматься у меня, на ее снарядах. И она сама тренировала – причем маленьких деток. Я открылся, когда строительство еще не закончилось. А у меня уже было зарегистрировано больше 250 детей. То есть, сразу пошел профит. Хотя обычно первые 2-3 года – фифти-фифти. Долю Лич я выкупил восемь лет назад. Она и сейчас тренирует, но в другом зале.

- Неужели не было ситуации, когда ваш бизнес был под угрозой?

– 2007-2008 год. В экономике рецессия, повсюду сокращения. Денег у людей нет – как им детей на спорт водить? Посещаемость зала упала. Платил зарплату тренерам из личных запасов. Полгода мучился. Это в России можно занять у друзей, знакомые чем-то помогут. В Америке без денег нельзя. Все дорого, а если ты привык жить на широкую ногу – отбой, надо ужиматься. Психологически очень сложно.

Но я ментально был готов, план «B» на черный день у хорошего бизнесмена всегда есть. Мы не просто выжили, но и прошли это время без серьезных потерь.

***

- Олимпийский чемпион по бобслею Янис Кипурс рассказывал удивительные истории про перестройку, когда спортсмены продавали за границей икру, а взамен покупали технику, дубленки и торговали ими в Союзе.

– У нас ребята тоже занимались, но я не участвовал. Мне было достаточно тех денег, которые платило государство. Топ-спортсмены в 80-90-е жили хорошо. Нам финансировали сборы, на показательных мы получали достойные деньги. Но, повторюсь, некоторые парни торговали. И я понимаю, почему – у них были семьи, дети, родные, всех надо было кормить.

- Но и вы женились рано – в декабре 91-го. То есть, на Олимпиаду-92 ехали уже семейным человеком.

– В моем понимании, чтобы содержать семью, должен быть какой-то base: деньги, квартира, машина. У меня все к этому времени было. Мне платили большую зарплату, государство подарило квартиру и машину. Я был на таком счету, что с показательных за рубежом федерация не брала ни одного процента. Я был как посол Беларуси, меня любил Лукашенко. Как-то на пленуме он сказал: «Хотел выделить четыре «кадиллака» министерствам, но дам три. Один заберет Щербо. И не надо говорить, что я не прав: за два часа на Олимпийских играх он сделал для страны больше, чем обувной завод «Луч» за целый год».

- Как Беларусь пережила развал Союза? Прибалты жаловались, что бензина не хватало...

– Думаю, всем было тяжело. И продуктов мало, и бензин дефицит. Но опять же... Всегда можно достать, если есть деньги. Если есть знакомые: ну да, заплатишь чуть дороже, ну и что? И, чего скрывать, спортсменские преференции: мы всегда жили на level выше, чем простые люди.

- Авторитет фамилии Щербо по жизни серьезно помогал?

– А как же! У меня был личный телефон Лукашенко. О, это целая история!

- Расскажите.

– 95-й год, президент всех собрал – перед чемпионатом мира и Олимпиадой. Официальная часть закончилась, время застолья. Мы выпили, хорошенькие, и вдруг он сам подошел: «Виталий, будут какие-то проблемы, вот мой прямой телефон». Ну я: ок, спасибо. И когда мы расходились, его начальник службы безопасности тихонечко подкрался: «Ты же понимаешь, этот телефон не для тебя». Я опешил. А он настойчиво: «Ну что ты не понял: звонить по этому телефону запрещено, выкинь его сразу или забудь. А еще лучше – отдай мне».

Там же, перед встречей, была классная история. Директор минской спортшколы «Трудовые резервы», где мы занимались, подошел: «Виталик, завтра будешь у президента. Он спросит, чем помочь. А ты посмотри на наш зал, снаряды 60-х годов, все течет. Разруха полная, нам бы ремонтик. Вот тебе бумага, нам нужно всего 500 тысяч долларов». Ну всего-то 500 тысяч, да? Ха-ха.

Ну так вот: прием, Лукашенко сидит во главе стола и спрашивает: ну что, какие пожелания? Я встаю, не робею, объясняю: мол, проблемка – дикий холод в зале, отопления нет, снаряды с времен Хрущева... Передаю заготовленную бумагу, президент ее внимательно читает. А потом так спокойно поворачивается к министру спорта, который по левую руку сидел: «С тебя миллион». Потом к премьеру, по правую руку: «И с тебя миллион. Через два месяца лично проверю». Три предложения – тишина. Вы бы видели этих министров – они вспотели, лица бордовые, стали заикаться.

Ремонт нам в итоге сделали за 1,5 месяца: новые снаряды, построили общежитие, заменили трибуну. Меня потом на руках носили и удивлялись: «Как ты смог?» А я ведь ничего не сделал...

– В Америке такое невозможно представить.

– Конечно! Но время было другое: меня узнавали, я был молодой, пользовался популярностью. Лихачил. 94-й, я выиграл чемпионат мира. По Минску везде плакаты с моим лицом – рекламировал «Кока-колу», пейджеры «Моторола». Едем на прием к президенту – я за рулем новенькой «девятки» (по тем временам ого-го), со мной первая жена, тренер и трехкратная олимпийская чемпионка Света Богинская. И тут – бац – милиционер палочкой машет. Начинает докапываться: «Почему не пристегнуты? Штраф, пожалуйста». Я такой: смотри, вон едет непристегнутый, а вот еще один, что ж ты меня тормозишь? Он такой: «Ну вот мне так захотелось». Я ему возьми и нагло выпали: «Слушай, я на встречу опаздываю. И если опоздаю, ты завтра работу потеряешь». Он еще так усмехнулся: куда ты, мол, торопишься. А я при параде, в пиджаке, галстуке... Ну и говорю – к Лукашенко опаздываю. Он в права зыркнул: «Ой, Виталий, извините. Это недоразумение. Я вас сейчас с мигалкой поеду сопровождать». Ну я, естественно, отказался: так, говорю, денежки зарабатываешь, совесть не мучает? Бизнес я ему подпортил.

А в Штатах – совсем другая байка. Я тогда жил в Стейт Колледж, Пенсильвания. Маленький городок, 100 тысяч жителей. Дико опаздывал на тренировку. Ну и втопил 140 км/ч. А разрешено всего 60. Полицейский наготове: ты что обалдел, пьяный? Я спокойно объясняю: может, и рад выпить, но тренировка. У него глаза еще больше округлились: я, говорит, что-то не пойму, ты больной – скорость превысил почти в 2 раза?

Ну как ему доказать, что я здоровый, не на наркотиках? Вылезаю из авто, делаю сальто на асфальте. А он меня в наручники, запихал в машину и отвез в участок. Там узнали, разобрались, даже штраф не взяли... Но погрозили.

- В американской прессе про Беларусь пишут редко. Но если пишут, то ничего хорошего: диктатура, санкции, застой...

– У меня в Беларуси много друзей-бизнесменов. И раньше Лукашенко, чего скрывать, прижимал. Паранойя определенная, как у Сталина, присутствовала: мол, хотят скинуть, занять кресло... Я наслышан, как он бизнес душил налогами. Но сейчас по-другому думаю: какой бы он ни был – из провинции, не всегда говорит чисто и культурно, как Путин (тот вообще умнейший оратор), но люди в стране живут нормально. А жалуются всегда... Но извините – почти у каждого в Минске дача, квартира и две машины... А так – Лукашенко молодчина. Сейчас его политика «полегче», демократичнее. По крайней мере, живем получше, чем Украина. Таких проблем нет.

- Вы назвали Путина «умнейшим оратором». Вряд ли американцы разделяют вашу точку зрения.

– Я не хочу политику обсуждать, чтобы никого не обидеть. Но как личность Путина нельзя не уважать. Ему завидуют. Присоединил Крым без единого выстрела. Это мировой прецедент. Другой вопрос – хорошо это или плохо. История покажет.

- В Америке любят фаст-фуд. Вы поначалу тоже на него подсели и быстро набрали килограммы, пришлось худеть. Как сейчас – заезжаете в McDonald’s?

– Иногда, когда опаздываю, а перекусить нужно. Но редко... В основном к мексиканцам – Del Taco, Táco Béll... Конечно, они вкусные, зараза, эти бургеры. Минута в очереди, заехал на машине, быстро забрал. И дешево.

– А если ученики перед тренировкой там пообедают?

– Все друг про друга знаем...  Естественно, говорим, что вредно. Но это Америка – здесь нельзя принуждать, можно посоветовать. Но не более.

***

– Вы любите повторять, что Олимпиада-92 «не триумф, а путевка в жизнь».

– Без этих побед ничего бы не было. Я тогда работал на себя, на свое будущее. Нас привезли в Барселону, а Союз уже развалился – непонятно, за какую страну выступаешь (что такое СНГ?), какой гимн слушаешь (причем тут олимпийский?), какой флаг представляешь (почему кольца?)... Для кого все это? Единственный правильный ответ, как бы цинично он ни звучал, – для себя.

- Не было обиды – шесть раз стояли на пьедестале и ни разу не слышали гимн страны?

– Тогда этого не ощущалось, а сейчас... Обидно, очень обидно. Это же миг, главный миг карьеры. То, ради чего ты всю жизнь пахал. Если бы я сегодня выиграл и гимн звучал – я бы гордился. Это прекрасное чувство.

- Какая гимнастика сейчас? Сильно изменилась? Или в ваше время делали больше и лучше?

– Да бросьте! Я же не старик, чтобы ворчать... Гимнастика поднялась на такой уровень, что мама не горюй. Дети в школе выполняют такие комбинации, которые в 10 раз сложнее моих олимпийских. Правила поменялись, снаряды, судейство, мировоззрение... Я смотрю и думаю про себя: «Мда, хорошо, что я сейчас не выступаю».

- В советское время наши гимнасты всегда были фаворитами. Почему сейчас так редко выигрываем?

– Даже не знаю... Не хватает патриотизма? Вроде хватает. Не хватает финансов? Все в порядке. Может быть, сама культура жизни другая. Технологии, развлечения, которые детям интереснее гимнастики. Зачем терпеть напряжения в спорте, когда жизнь можно устроить иначе: пойти в университет, получить диплом, построить бизнес. Раньше, в коммунистическом государстве, благодаря спорту можно было выбиться в люди.

***

- Какая из медалей вам особенно дорога?

– Я даже подсчитал – у меня 386 наград. Стена ими увешана... Все по-своему дороги. Но понятно – олимпийские. Особенно в абсолютном первенстве. Это главная вершина в гимнастике. Еще бы 90-й год выделил, когда три золота на чемпионате Европы взял. Мне тогда было 18, никому не известен. А выиграл – с идеальной десяткой на прыжке, что было сложно по тем временам.

– Я, собственно, к чему спрашиваю: много говорят о ваших победах в 92-м, но мало кто помнит, что в 96-м в Атланте вы взяли 4 бронзы. Хотя это было страшное время: в тяжелейшую аварию попала ваша первая жена, вы долго не тренировались...

– Мой менталитет простой: есть только золото. Сколько ты там выиграл серебра и бронзы – неважно. Золота нет, значит лузер. Хотя сейчас я по-другому оцениваю: любая медаль – кровь, пот и бессонные ночи. Но тогда я был безумно расстроен. Никакие утешения тренеров – мол, ты только три месяца готовился к Играм – не помогали.

- Вы закончили в 1997-м: травма или «энергия финишировала»?

– Травма. Я хотел до 2000-го выступать. Вряд ли бы я сорвал звезды с неба, но отдельные снаряды точно бы подготовил. И многоборье бы сделал, но с акцентом на пару видов. Сейчас сложно сказать, как бы все получилось, но парочку медалей мог зацепить. Может быть, даже одну золотую.

К ЧМ-97 я был хорошо готов. Но травмировался на показательных – немножечко расслабился, посчитал свой профессионализм таким, что все получится само собой... И сломал руку. После операции – а мне спицу вставляли в руку – восстановился, начал тренироваться, но на коне было тяжело. Пальцы не сгибались... Пару месяцев покувыркался, но не было полета. Молодые клюют в попу, подстегивают – а ты физически не можешь.

– Раз уж заговорили о травмах, вспомните ту, после которой на гимнастику посмотрели иначе.

– Ну страшные истории были, конечно. Самая дикая – 95-й год, чемпионат мира в Японии. На разминке Саша Шостак упал с перекладины, сломал локоть – да так, что его вывернуло, фонтан крови, судья упал в обморок. Через пять минут стартовать – матами кое-как кровь закрыли. Молодежь в ужасе – магнезию мажут, руки дрожат, все зеленые. Они только что увидели, как человек чуть калекой не остался, а им выходить и делать комбинации? Пришлось нам с Ваней Иванковым брать инициативу в свои руки – вышли, «отключились», без ошибок все сделали. К слову, Сашка Шостак через год вернулся, на Олимпиаде выступал и после этого еще чемпионом мира стал.

Или еще одна жуть – Игорь Коробчинский на вольных делал двойное сальто прогнувшись. И прямо на «отходе» у него оторвалось ахиллово сухожилие. С таким щелчком – как он приземлился, ума не приложу.

***

- Читал, что вы сына очень хотите...

– И до сих пор хочу. Две дочери есть – замечательно. Я их очень люблю. Кристина совсем большая, Вике – 5 лет. В 2016-м постараемся сделать сына – жена Валя верит в гороскопы; говорит, по всем раскладам мальчик может быть у нас только через два года. Если боженька даст – я буду рад.

- Еще вы говорили, что хотите поработать в Беларуси – министром спорта, например.

– Хотел раньше, и предложения были... Но сейчас точно не хочу – особенно с моим характером. Понимаете, в бизнесе я свободный человек, сам себе босс, а работать в бюрократической системе, когда над тобой обязательно кто-то стоит – это не мое.

- Что для вас сегодня идеальный отдых?

– Охота, рыбалка, фильмы, преферанс. В шахматы играю каждый день, На «НТВ-Плюс» шахматная передача выходит – стараюсь не пропускать. Сейчас матч на первенство мира Ананд – Карлсен: слежу, думаю вместе с гроссмейстерами.

- Охотничьи трофеи есть?

– Много! Я заядлый охотник. В Штатах на фазана, куропаток. А в Беларуси – раздолье: можно охотиться на все, что бегает. Три года назад мы с приятелем подстрелили hog – ну этого, кабана. 180-200 кг, клыки длиной 23,5 см. Мы его долго с егерем выслеживали – он убегал, обходили против ветра, чтобы не унюхал. 1,5 часа только шли до него. В итоге подобрался близко – на 70-80 метров.

Славная охота была – завалили в итоге 4 кабана, лося и оленя. 500 кг мяса, 150 кг – просто отборнейшего. Вся семья ела целый год.

В Америке бьем по 15-20 куропаток. Почистишь – они маленькие, как цыплята табака. Мясо чуть пожестче, но вкусное.

Я готовить люблю. Еще одно хобби. Готовлю все что угодно – салаты, супы, борщи, щи, вторые блюда. Читаю кулинарные рецепты. Недавно друзей баловал новинкой – рыбой в горшочках. Вкуснятина обалденная!

- У вас крутая спортивная карьера, успешный бизнес. Мечты-то остались?

– Недавно одну осуществил: построил еще один дом – гестхаус: банька, комната с русским бильярдом, который мне на заказ прислали из России, фруктовый и эвкалиптовый сады. Еще хочу купить дом-автобус класса «А» – удобно ездить на охоту или рыбалку. У нас три часа до океана. Вместо того, чтобы заморачиваться, в какой гостинице остановиться, где покушать, можно все взять с собой.

Еще хочу приобрести землю с лесом, около заброшенного озера, возле гор, далеко от цивилизации – в штатах Монтане или Айдахо, где 4 сезона. Отгородиться от всего – вот тебе рыбалка, вот тебе охота, вот тебе кайф.

Ну а если серьезно – сына хочу. Воспитать, научить, жизнь показать...

Яак Уудмяэ: «Мы не чувствовали, что СССР разрушается. В 80-х за эстонский флаг на улице сажали в тюрьму»

Фото: Fotobank/Getty Images/Simon Bruty/Allsport; facebook.com/pages/Vitaly-Scherbo-School-of-Gymnastics; РИА Новости/Владимир Родионов; Fotobank/Getty Images/John Iacono/Sports Illustrated, Doug Pensinger/Allsport, Tim de Frisco/Allsport

интервью
logoАлександр Лукашенко
спортивная гимнастика
logoВиталий Щербо
Однажды для страны