8 мин.

Александр Хлусович: «Я бы мог помочь сборной России»

736

О работе с Кузьминой

– Настя – потрясающая спортсменка. Мне с ней работать – одно удовольствие. Грамотна и в стрелковой подготовке, и в гоночной. Профессионал, режимщик. Полный комплект всего, что необходимо. Есть нюансы, но если сотрудничество продолжится, то постараюсь их исключить.

- Как вообще возник вариант с ней?

– В межсезонье я работал со сборной Смоленской области. Зарплата мизерная – 9 тысяч рублей. А 3-го января позвонил Даниэль Кузьмин и попросил помочь. Я Настю давно знаю: раньше ей помогал, меня приглашала Ольга Мельник, ее первый тренер.

- Сейчас так и тренируете стрельбу?

– В основном – да. Плюс помогаю по массажу, когда штатного массажиста нет. Я не спец в этой области, учусь у виртуозов.

– Выступлением Насти по «вашей» части сезона довольны?

– Нет. Она могла бороться за подиум на всех дистанциях Кубка мира и ЧМ. Это не завышенная оценка, а ее реальный потенциал на данный момент. Одна медаль в Ханты-Мансийске меня не устроила. Очень много штрафов в гонках.

- А свою работу как оцените?

– Я пришел посреди сезона и не стал что-то резко перекраивать. Главным было – не помешать, не разрушить уже имеющийся потенциал. Кое-что, понятно, изменили – в изготовке, в прикладе. Помог ей убрать то, что мешало. Хотя основное – психология.

О молодежи и бегстве

- Наметилась тенденция: на молодежном уровне у нас все в порядке, а переход на взрослый идет со скрипом.

– Тут, мне кажется, включен форсаж. Наши денежные гранты загубили юношеский биатлон. Если человек выиграл что-то по юниорам, ему и тренеру дают хорошие деньги. Вот кто-то просто стремится «хапнуть» – и привет.

- Гонка за результатом?

– Да, раньше времени. В юношеском спорте важна правильная подготовка. Все основы закладываются в детстве. Стрельба – не исключение. Если верно «положили» изготовку, обработку спуска, прицеливание, то потом ничего не придется ломать, а просто улучшать. А если включается форсаж: дай результат сейчас, а дальше трава не расти – так сложно.

- Вы не востребованы в России как тренер. Ваша жена Наталья Левченкова ушла давно. Кузьмина, Хрусталева последовали за ней. Почему люди-то уходят?

– У нас сложная схема попадания в команду, много отборочных стартов. Зачастую играет фактор месторасположения. Берут людей из более богатого региона. Если ты не лидер, на голову не сильней – придется качаться на качелях: пятый-шестой-седьмой номер в команде.

О стрельбе

– Не приукрашаю себя, но я вполне мог бы помочь сборной России. Это не значит, что я сейчас приду, в корне все переделаю. Зачем? Когда нынешние сборники начинали, с ними работали великолепные специалисты: Гербулов, Селифонов, Польховский.

Просто на топовом уровне присутствуют тонкие психологические моменты. Вот Кубок мира. Пристрелка. Работают сто спортсменов. Мажут очень редко. А начинается гонка – двое-трое делают ноль. Разучились стрелять? Нет, это психология – чтобы ее почувствовать, нужна высочайшая квалификация.

Моя ученица Наташа Левченкова всегда отличалась высокой процентовкой, за счет чего занимала достаточно высокие места в Кубке мира. У нее стрельба – 93-94%. По-моему, в сезоне-2007/08 она на первых трех этапах допустила всего два промаха.

- Сейчас ощутимо возрос фактор скорострельности. Ее реально натренировать или нужен талант?

– Вполне достижимо, не имея особых талантов, стрелять быстро и качественно. Любой наш спортсмен способен на это. Но только при соответствующей психологической готовности: приду и за двадцать секунд попаду.

Риск есть, естественно. Пример по сезону: в Рупольдинге спринт выигрывает Ларс Бергер. За 18 секунд лупит пять-ноль, просто «на проводящей», без остановки! А приехал в Ханты, точно так же сработал и оставил три. Многие сейчас отходят от такой скорострельности, стремятся к надежности – пусть уж лучше 28-30 секунд, но чисто.

- Насколько легко дается переучивание сложившихся спортсменов?

– Сложившихся не надо переучивать, их надо улучшать. А учить – молодых. Вот упражнение: мушка становится точно на мишени – не краем касается, а четко на мишени. Тогда идет информация от мозга к мышцам пальцев. И если так сделать тысячу раз, в одном ритме то палец никогда не нажмет на спуск, пока мушка не станет четко на мишень.

А бывает, спортсмен смотрит на мушку: ну вроде там коснулась, вроде попаду. И промазал – четкость ушла. Ладно, это тонкие моменты, я залез слишком глубоко.

- Зато интересно.

– Ну конечно! Только это в России никому не нужно почему-то. Ко мне подходят без стеснения: та же Хрусталева, которой я помог решить проблемы со стойкой – и на ЧМ в Пхенчхане, и на Олимпиаде стрельнуть нули. Обращаются сестры Семеренко, Андрей Дериземля, Седнев, Домрачева. Все благодарят за помощь.

- Можете выделить стрелковые школы – по национальному, скажем, признаку?

– Как тренируют спортсменов за рубежом – не знаю. Слышал, что у немцев с самого детства приучают к скорострельности. Мое мнение – это неправильно. Невозможно молодого спортсмена, который еще толком не научился ложиться и целиться, сразу вывести на скорострельность. Идет недоцеливание, недожим, необработка. Не сказал бы, что немецкая школа – одна из самых лучших.

Но судя по ЧМ и Олимпиадам, шведы великолепно стреляют. Еще из сильных школ – немецкая, украинская, белорусская и, конечно российская.

- Вы уже несколько раз упомянули психологию. Ваш конек?

– Стрельба – специфическая штука. Здесь не получится сказать однозначно – делай так, и все будет правильно. Нужно каждого изучить, на что он реагирует – на кого можно прикрикнуть, на кого нет. Беседовать только индивидуально. После провалов не нужно никаких командных собраний, где десять человек полощут одного. Только диалог. Разошлись по номерам – тренер переговорил с каждым, и никто другой об этом не знает.

Так возникает доверие. А когда есть доверие, то спортсмен способен выложить тренеру все скрытые проблемки, которые обычно затаивают. Люди боятся, что их обвинят в недоработке, и начинают замыкаться. Нужно расположить к себе, тогда и помочь получится.

О России

- Из СБР с вами когда-нибудь выходили на связь?

– Нет. Никто и никогда, хотя меня хорошо знают спортсмены: Черезов, Чудов, Зайцева. Одно время Ольга вообще осталась без тренера и попросилась ко мне. Мы работали вместе, был такой сезон. Кажется, 1999-2000. После того сезона она попала в сборную.

- С кем-то из россиян сейчас отношения поддерживаете?

– С Устюговым, Черезовым, Зайцевой, Гусевой – в отличных человеческих отношениях.

- У вас есть объяснение регрессу Чудова и Слепцовой?

– Знаю, как Максим тренируется, какие у него данные. Мое мнение – он на что-то отвлекается. Или считает, что достиг всего и потерял мотивацию. А Света своеобразный человек, но к ней можно найти подход. Может, накричать. Может, ласково зайти. Я считаю ее отличной спортсменкой, способной выигрывать регулярно.

- Вы здорово себя проявляете в индивидуальной подготовке. Наши биатлонисты готовы работать один на один?

– Точно нет. Может, в гладких гонках – да, но в биатлоне обязательно нужен спарринг, соперник – еще и желательно, не слабее тебя. Чтобы тянуться друг за другом.

- Каким видится сезон сборной России со стороны?

– Не знаю подноготную, но вряд ли кто-то из гонщиков собирался на халяву проскочить сезон, поменьше тренироваться. Сто процентов, все шли на полную работу. Так и тренеры – хотели доказать, что могут дать результат. Им были нужны большие полномочия. Например, заключили договор – надо прописать: никто не вмешивается в работу тренеров до конца сезона.

И еще. Не обязательно работать женской и мужской сборным по одному плану. Есть два старших тренера: у каждого свое умение, свое видение, свое мнение. Да хоть задом-наперед пусть заставляют бегать, лишь бы в конкретный момент спортсмен взял медаль.

- Отставка Хованцева вас поразила?

– Ко мне даже подходили иностранцы, удивлялись. То он был хорошим, все в него верили, а потом посреди гонки сняли. А он заслуженный тренер, подготовил столько чемпионов. Просто по-человечески так нельзя.

- Считается, что он действовал чересчур мягко. Тренеру лучше быть тираном?

– Тренер – не невеста, чтобы всем нравиться. Он пришел и выполняет свою работу. По-моему, Павел Буре сказал: я в тотальной конфронтации с тренером как с человеком, но я выполняю все его требования. Это профессионально.

Спортсмены не должны обсуждать, правильно тренер поступает или нет. Его назначили – на нем ответственность. Но если тренер в июне сказал, что в феврале все понесутся как ужаленные, то так и должно быть. Если нет – до свидания.

- В вашей практике случалось, что указания не выполнялись?

– Да, но я сразу расставался с бунтарями. Никакой ругани. У меня – требования. Пусть хоть камни с неба валятся – спортсмен должен идти тренироваться. Сто километров ехать или два – это не обсуждается вообще. Не нравится, работайте с другим тренером.

- Сергей Кущенко говорил о необходимости создания института тренерства. У России по этой части действительно туго с будущим?

– Мало хороших специалистов, в частности – детских. Нельзя выставлять ситуацию излишне печально, но проблемой нужно срочно озаботиться. По стрельбе вот есть Селифонов, Гербулов – за ними не вижу никого. Может, их вернуть назад?

- А если вас позовут?

– Не знаю, надо с женой посоветоваться.

- Что останавливает?

– Приходить лишь бы ломануться на экраны? Чтобы вся страна увидела меня старшим и чтобы меня потом, как Хованцева, выгнали. Нет, так я не собираюсь. Требуют ведь результат прямо сейчас! Четвертые места никому не нужны.