12 мин.

Слово года в баскетболе: гелиоцентризм. Как получилось, что НБА заимствовала астрономическую модель (и приняла ее)

1 k

Эпитет «гелиоцентрический» в сезоне-22/23 становится все более распространенным, так как служит для наиболее яркого и одновременно точного описания атакующих систем НБА. Без него невозможно обойтись, например, если обсуждать рекордный всплеск индивидуальной результативности в лиге – что является главным лейтмотивом регулярного сезона. В этой регулярке сыграно уже 18 матчей, в которых кому-то удавалось набирать больше 50 очков, и если темп сохранится, то нас ждет такое количество подобных встреч, которого не видели с середины 60-х.

Интересно, что баскетбол пришел к баскетбольной гелиоцентрической модели с не меньшими проблемами (пусть и без костров инквизиции), чем европейская цивилизация – к гелиоцентрической системе мироздания.

Что за «гелиоцентризм» вообще

Гелиоцентрическая система мира – то есть идея, что Солнце является тем небесным телом, вокруг которого обращаются Земля и другие планеты – широко обсуждалась философами еще в Древней Греции.

Считается, что в наиболее аргументированном виде предложил ее Аристарх Самосский в III веке до нашей эры – по всей видимости, на основании того, что Солнце по размерам гораздо больше Земли, и логичнее считать, что меньшее тело вращается вокруг большего.

Влияние учений Аристарха на эллинскую науку так и не понятно. Известно, что у его теории были последователи. Есть даже предположения, что гелиоцентризм в античности получил широкое распространение. Однако о нем самом почти не так много известно, кроме того, что – как указывает Плутарх – философ-стоик Клеанф из Ассы призывал привлечь Аристарха к суду, «за то, что он двигает с места Очаг мира» (чем все там закончилось, мы не знаем).

Постепенно гелиоцентрическая картина мира была забыта. И остаток античности и все средневековье западный мир прожил под влиянием теории небесных сфер Аристотеля и планетной теории Птолемея с пониманием, что центральное положение во Вселенной занимает неподвижная Земля. Вокруг Земли располагались восемь хрустальных небесных сфер, на семи из которых находились планеты: Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн, а также Солнце и Луна (они тоже считались планетами). Доступный мир ограничивала еще одна восьмая сфера неподвижных звезд.

Вновь гелиоцентризм начали обсуждать только с середины XVI века, после публикации работы Николая Коперника «О вращении небесных сфер». Строго говоря, сформулированная в ней концепция не была гелиоцентрической: у Земли все равно оставался особый статус, отличный от других планет, плюс сам автор верил в существовании небесных сфер, несущих на себе планеты, Солнце расположил не в центре планетных сфер, а центром мира объявил центр земной орбиты. Однако именно этот момент считается началом коперниковской революции в науке – постепенное принятие модели с Солнцем в центре солнечной системы.

Споры между сторонниками и противниками гелиоцентризма продлились еще полтора столетия.

И окончательно гелиоцентризм закрепился благодаря трудам Иоганна Кеплера, Галилео Галилея и Исаака Ньютона.

Кеплер сформулировал три закона движения планет и устранил все несогласованности теории Коперника. Согласно им, Земля – это обыкновенная планета, все орбиты небесных тел – эллипсы (а не круги, как у Коперника), а общим фокусом орбит является Солнце.

Ньютон математически доказал, что все законы Кеплера являются прямыми следствиями закона тяготения.

А Галилей при помощи телескопа сделал ряд наблюдений, который подтверждали постулат Коперника: увидел пятна на Солнце и по их движению понял, что Солнце вращается вокруг своей оси; открыл фазы Венеры, указывавшие, что Венера обращается вокруг Солнца; на Луне разглядел горы – и опроверг теорию Аристотеля о гладких небесных телах; открыл четыре больших спутника Юпитера и опроверг теорию, что Земля не может вращаться вокруг Солнца, раз вокруг нее вращается Луна... 

Все эти открытия делались на фоне преследования со стороны церквей. Книга Коперника попала в индекс запрещенных. Галилей предстал перед судом инквизиции и вынужден был отречься от своих взглядов. Джордано Бруно не отрекся и был казнен. Переводы Ньютона на континенте снабжались предисловиями, в которых его выводы объявлялись «заблуждениями». Многие ученые отказывались от публикаций из-за давления.

Церковный запрет коперникианства был снят только в середине XIX века.

Как термин «гелиоцентризм» закрепился в баскетболе

Саму концепцию придумал аналитик The Athletic Сет Партноу в статье 2019 года. Термин «гелиоцентризм» был вынесен в заголовок, а в тексте говорилось: «звездных игроков всегда описывали в связи с их центральной и незаменимой ролью в командном успехе, так что важно показать, как именно баскетбольные звезды превращаются в звезды в корперниковском смысле»…

Короче, идея проста: атака НБА все дальше отходила от командного баскетбола и приближалась к гелиоцентрической модели, в которой может быть только одно Солнце, а все остальные становятся планетами, зависящими от его сияния.

С понятием «гелиоцентризм» в баскетболе связаны две ключевые проблемы.

Во-первых, описательная. У нас не всегда хватает метрик, чтобы отследить его эффективность и вывести необходимый баланс между единоличными действиями суперзвезды и помощью партнеров.

Явный тренд на гелиоцентрический баскетбол очевиден и так.

В этом сезоне сразу 12 игроков совершают больше 20 бросков в среднем, сразу у 14 игроков usage rating – больше 30%.

В сезоне-16/17 у 3 игроков было больше 20 бросков в среднем, у 9 игроков usage rating больше 30%.

В сезоне-10/11 у 2 игроков было больше 20 бросков в среднем, у 7 игроков usage rating больше 30%.

НБА становится все более талантливой, но при этом все более упрощенной. Все больше клубов отдают мяч лидеру и расширяют пространство вокруг него, а не пытаются построить некую модель командного взаимодействия. Система, основанная вокруг того, что называется «spread pick’n’roll» – высокого пик-н-ролла – начиналась со Стива Нэша, Леброна Джеймса и Джеймса Хардена, а сейчас уже вовлекает удивительных персонажей вроде Джоэла Эмбиида и Николу Йокича, семифутеров, которые выходят на дугу и оперируют оттуда. Современные игроки проводят на площадке меньше времени, чем это было раньше, но зависимость от них в эти минуты, их вклад в атаку гораздо выше.

И очевидно, что в условиях современного баскетбола это работает лучше, чем что бы то ни было еще. Неслучайно именно гелиоцентрические атаки становились лучшими, причем исторически лучшими, в рамках регулярных чемпионатов – здесь и «Санс» Майка Д’Антони, и «Рокетс» Майка Д’Антони, и «Даллас» Луки Дончича.

Потому что трехочковые.

Потому что суперзвезда получает максимум пространства и добивается максимальной эффективности.

Потому что проще собирать состав вокруг одной суперзвезды и выстраивать под него 3&D-специалистов.

Потому что проще – это меньше потерь и вообще меньше стресса для всех.

Потому что не нужно заморачиваться, искать какого-то гениального тренера, чтобы он встраивал звезду в некоторую систему – как это было с Джорданом и Кобе и «треугольным нападением». Теперь суперзвезда это и есть система.

Однако с исследованием этого дела все сложно.

Все пользуются Usage rating (100 * ((FGA + 0.44 * FTA + TOV) * (Tm MP / 5)) / (MP * (Tm FGA + 0.44 * Tm FTA + Tm TOV))), но эта метрика не очень четко помогает определить именно «гелиоцентризм» атаки. Например, в «Финиксе» 2005 года usage Стива Нэша сильно уступал Амаре Стаудемайру и находился на уровне с другими игроками стартовой пятерки. Хотя даже без всяких цифр было понятно, кто тут MVP.

Сет Партноу, собственно, написал ту самую статью для того, чтобы предложить собственные метрики: playmaking usage ((Field Goal Attempts + 0.44 * Free Throw Attempts) / Total Chances), scoring usage ((Potential Assists + Free Throw Assists) / Total Chances), turnover usage (Turnovers / Total Chances)… Доходчиво, но несколько громоздко.

Самую демонстративную метрику – offensive load (Assists-(0.38*Box Creation))*0.75)+FGA+FTA*0.44+Box Creation+Turnovers) – придумал Бен Тэйлор. Проблема в том, что ее в полном объеме нет в широком доступе.

Если верить метрикам Тэйлора, то эволюция «гелиоцентризма» в баскетболе происходила следующим образом. Он выделяет первых игроков, которых можно отнести к праотцам модели: это Кузи и Элджин Бэйлор. И объясняет первый всплеск, случившийся в 80-е, расширением лиги и тем, что все больше команд строились вокруг одной суперзвезды, а второй – в десятые – со все большим увеличением трехочковых и переходом на повсеместный «spread pick’n’roll».

Метрика Тэйлора, кстати, решает проблему Стива Нэша – или, вернее, проблему Николы Йокича, если перевести на современный язык: при низком usage центровой «Денвера» по этим цифрам все же входит в число самых важных атакующих игроков лиги (что похоже на правду).

Очевидно, что у «гелиоцентризма» есть множество плюсов – как минимум, он поднимает нижнюю планку для команды, подтягивая команду к уровню суперзвезды. Но одновременно есть и сложности, которые не особенно разрешимы с теми данными, что есть сейчас. Скажем, Лука Дончич, хронически выдающий сезоны с наибольшим usage в лиге, хронически же сдает в четвертых четвертях. Что всегда объясняется чрезмерной нагрузкой.

Во-вторых, есть философская проблема. Интересно, что баскетбол если не полностью, то довольно радикально отрекается от постулатов, пропагандируемых (именно так – детская книжка от Sports Illustrated так и называлась: «никто не хочет играть с единоличниками») на протяжении целого столетия.  

«Гелиоцентризм» в наиболее концентрированном виде родился во второй половине 80-х, когда Дуг Коллинз решил сделать Майкла Джордана не просто снайпером, а еще и разыгрывающим и вообще ответственным за все. В сезоне-1986/87 самопровозглашенный «черный Иисус» выдал usage 38,3 (offensive load – 53). И это был, естественно, пик ненависти к Джордану как к чванливому козлу, который никогда и ничего не выиграет.

Легенда гласит, что главная заслуга Фила Джексона состояла как раз в том, что он убедил Джордана отказаться от гелиоцентрической модели (за что ему аплодировали последние лет 30).

«Я понимал, что Майклу не нравится треугольное нападение. Он саркастически отказывался о нем как «о той самой системе равных возможностей», которую придумали для людей, не способных обыграть один в один. В то же время я знал, что Майкл хотел быть частью команды, которая больше вовлечена в процесс и выглядит более разносторонней, чем данная версия «Буллс».

Разговор был очень тяжелый. По сути, я должен был сказать человеку, который собирался в третий раз подряд стать самым результативным игроком лиги и набирал 32,5 очка, чтобы он меньше бросал и больше вовлекал партнеров. Я понимал, что это будет тяжело: Майкл стал вторым человеком в истории, который выиграл приз MVP и в тот же год стал самым результативным игроком, вторым после Карима Абдул-Джаббара.

«Тебе придется поделиться вниманием с партнерами, – сказал я. – Потому что иначе они не будут расти».

Майкл отреагировал прагматично. Он сказал, что не чувствует уверенности в партнерах, особенно в Картрайте, который не вылавливает пасы, и в Хорасе, которому тяжело бежать и думать одновременно.

«Самое важное, чтобы все трогали мяч, а не были зрителями. Ты не можешь обыграть хорошую защитную команду в одиночку. Нужны командные усилия».

«Окей, могут набирать 32 очка в среднем. Это получается по 8 за четверть. Так больше никто не делает».

«Хорошо, если ты так это видишь, то, возможно, сможешь выиграть титул, – сказал я. – Но, возможно, большую часть этих очков лучше набирать в конце матчей?»

Вскоре я узнал, что сразу после нашего разговора он сказал репортеру Сэму Смиту: «Попробую так делать максимум матча два»…

На показателе usage Джордана все эти разговоры отразились не сильно, пусть он и стал органичной частью системы: и он вошел в историю как главная пугалка для баскетболистов-единоличников – единственным на все времена, кому удавалось выигрывать титулы с запредельным задействованием (34,7 – в регулярке, 38 – в плей-офф).

Последнее обстоятельство особенно характерно проявлялось в карьере Леброна Джеймса. У того были либо огромный usage (33,5% - в регулярке, 37,6% - в плей-офф), либо титулы (32% - в регулярке, 33,4% - в плей-офф). И вполне адекватное понимание этой закономерности, недаром главная тема его карьеры – это вечное требование помощи.

Сюда же добавьте дразнилки в адрес Расселла Уэстбрука (рекорд по usage), Джеймса Хардена (второе место по usage) и Кобе Брайанта (до этого года был третьим по usage в истории с сезоном-2005/06).

Реальность последних лет очень сильно отличается от знакомых стандартов. В Топ-15 сезонов по самому высокому usage в истории сразу три игрока из сезона-22/23: Яннис Адетокумбо, Лука Дончич и Джоэл Эмбиид. Лидеры по среднему offensive load за карьеру – это Майкл Джордан (41,1), Дуэйн Уэйд (38,9), Кобе Брайант (38,5), Аллен Айверсон (38,4) и Мэджик Джонсон (38,1), а в этом сезоне по offensive load лидируют Лука Дончич (69,2), Джа Морэнт (66,4), Трэй Янг (63,9), Дэмиан Лиллард (59,8). 

Единоличники больше никого не смущают.

В общем, произошло полное переосмысление. Джордан был своего рода Аристархом НБА. При всей его значимости он еще не сделал нападение «Чикаго» гелиоцентрическим, скорее, просто изоляционным, построенном на доминировании превосходящего всех лидера. «Гелиоцентризм» все же предполагает системное осмысление, понимание того, что максимальная нагрузка на одного игрока эффективнее, пусть даже в ущерб командным ценностям: в силу обстоятельств («Оклахома» Расселла Уэстбрука) или замысла («Рокетс» Джеймса Хардена) клубы приняли новое мировоззрение и подстроились под суперзвезд на менеджерском и тренерском уровнях. Пока что мы так и не увидели опровержения классического постулата: Леброн Джеймс держал usage в разумных пределах при помощи Энтони Дэвиса и Кайри Ирвинга, Яннису помогали это делать Крис Миддлтон и Дрю Холидэй, Джеймс Харден при всей своей символичности в плей-офф только отлетал бородой вперед и тоже искал помощи от Криса Пола и Расселла Уэстбрука. Однако это больше никого не останавливает: единоличников, взваливающих на себя непомерную нагрузку, уже очень много и становится все больше с каждым сезоном, и рано или поздно кто-то из них должен перевернуть Землю.

И именно поэтому «гелиоцентризм», хоть и не является новым термином, так часто повторяется в этом сезоне. После развала (и философского краха) «Хьюстона» Дэрила Мори и Джеймса Хардена кому-то показалось, что такая атакующая модель обречена на списание и вырождение, но баскетбол живет по собственной логике.

НБА разрывается от сумасшедшей результативности. А, собственно, что случилось?

Фото: REUTERS/Jerome Miron, Gary A. Vasquez; Gettyimages.ru/Jonathan Daniel

logoНБА
logoМайкл Джордан
logoДжеймс Харден
logoЛеброн Джеймс