4 мин.

Кобб против всех

2 k

Текст изначально опубликован в рамках моей регулярной рубрики на последней странице журнала «PROcпорт» в номере №8(171) за 2011 год. Это оригинальная авторская версия, поэтому она может несколько отличаться от журнальной; ну и, разумеется, здесь отсутствуют архивные фотографии и прочее, благодаря чему текст в журнале – это немного больше, чем просто текст. Материалы будут выкладываться здесь с задержкой минимум полтора месяца после выхода бумажного варианта.

«Бейсбол – это что-то вроде войны», говорил Тай Кобб, один из лучших бейсболистов в истории. На самом деле, вся жизнь для Тая была чем-то вроде войны – жестокой, первобытной, не имеющей никакого отношения к Женевским конвенциям.  Он воевал со всем, что окружало его – и чаще всего побеждал.

Сочетание жестокости, граничащей с безумством, эгоизма, чудовищной силы воли, параноидальной подозрительности и холодного интеллекта делали Кобба монстром. В одном исследовании доказывалось, что рекордные показатели игры Кобба были статистически невозможны, словно он был не человеком, а кем-то иным. В 17 лет Тай отправлял в газеты под чужими именами хвалебные заметки о своей игре в полулюбительской команде, в 18 дебютировал в высшей лиге, в 20 (детский по меркам бейсбола возраст) – стал лучшим бэттером чемпионата, выйдя на запредельный, почти космический уровень и оставаясь на нем два десятка лет.

Успех не делал Тая хотя бы немного мягче. Во время матчей он демонстративно затачивал напильником шипы на бутсах, никогда не упуская случая въехать ногами в противника, мешающего ему на пути. Он ненавидел собственных партнеров по команде и тех немногих бейсболистов, включая Бейба Рута, кто хоть в чем-то мог составить ему конкуренцию. Он всегда носил при себе пистолет или нож – и не раз пускал их в ход. Как-то Кобб повздорил в подтрибунном помещении с помощником судьи, и несмотря на то, что тот был бывшим боксером, Кобб сумел повалить его на землю и начал бить головой об бетонный пол – их еле сумели растащить. Кобб был отчаянным расистом (однажды он жестоко избил болельщика-инвалида, который назвал его с трибуны «сыном ниггера») и, по некоторым данным, состоял в Ку-Клукс-Клане.

У каждого чудовища есть свой день рождения – и тот Кобб, которого боялись и ненавидели, родился не в 1886 году, а в августе 1905 года. В этом месяце произошло два события: Тай дебютировал в высшей лиге, а его мать застрелила его отца. Уильям Кобб заподозрил жену в неверности, сказал ей, что уезжает в другой город, а сам вернулся ночью и попытался залезть на второй этаж, чтобы посмотреть в окно спальни.  Аманда Кобб была одна, но не спала, и, резонно приняв темный силуэт за грабителя, двумя выстрелами изменила жизнь своей семьи навсегда.

«Мой отец был лучшим человеком, которого я когда-либо знал, – вспоминал Кобб. – Он был ученым, сенатором штата, философом. Я преклонялся перед ним, как и все вокруг. Он был единственным человеком, чьи указания я готов был выполнять. Его убили, когда он был еще совсем молод. Он так и не увидел, как я играл, – но я был уверен, что он смотрит на меня, и я никогда его не подводил».

Отец не одобрял желание Тая профессионально играть в бейсбол, а когда тот пошел против его воли, сказал ему вслед: «не возвращайся неудачником». Кобб неукоснительно следовал заветам отца. Он вкладывал деньги в акции, став крайне успешным инвестором и оставив после себя многомиллионное состояние (максимальный его контракт составлял 70 тысяч в год). Кобб приехал в кампус и отстегал сына кнутом, когда того отчислили из университета – сын в итоге получил другое, медицинское образование, но окончательно перестал общаться с Таем. Кобб делал все, чтобы погибший отец мог им гордиться – но как бы легко вселенная не шла ему на уступки, излечить раны в душе и вернуть искалеченную юность было невозможно.

Довлатов рассказывал, как его дед в противостоянии с богом однажды добился ничьей. В бейсболе не бывает ничьих, игра может идти сколько угодно долго, пока исход не будет ясен – и к концу жизни Кобб все-таки понял, что проиграл. У него не было друзей, он был дважды разведен и его семья отдалилась от него, тяжелая болезнь пожирала его тело. Но Кобб никогда не признавал своих ошибок публично.

«Я ничего не хотел бы изменить», – заявлял он журналистам незадолго до смерти, бешеный упрямец, не желающий признавать проигрыш даже тогда, когда все было ясно. Как пелось в песне с названием «Тай Кобб»: «Просто запиши еще одного на счет машины смерти».

Текст написан специально для журнала «PROcпорт». Блог журнала на Sports.ru.