Тимур Тимерзянов: «Когда ты идешь к цели, к победе, уже немножко другие правила»

Российский автогонщик, заслуженный мастер спорта, трехкратный чемпион Европы по ралли-кроссу (2010, 2012, 2013), обладатель кубка России по зимним трековым гонкам 2014 года, четырехкратный чемпион Татарстана по зимним трековым гонкам (2008, 2010, 2011, 2014).  С 2014 года стартует в Чемпионате Мира по ралли-кроссу, где является единственным постоянным представителем России.

– Из всех наград, которые у Вас есть, какая для вас является самой ценной?

– Наверное, это не награда.

– Достижение?

– Звание. Я изначально шел к цели стать заслуженным мастером спорта России. Для меня это было основной целью, а титул чемпиона Европы – это одно из достижений на пути к ней. Без титулов, без побед на Чемпионате Европы у меня бы не было возможности получить звание. Основной задачей, которую я ставил перед собой, было получение звания заслуженного мастера спорта.

– Когда Вы достигли этого звания?

– На тот момент я уже стал трехкратным чемпионом Европы. Каждый чемпионат был по-своему интересен. У каждого чемпионата, у каждой победы и у каждого чемпионства есть свои определенные заслуги: где-то – упорство, где-то – удача, где-то – характер. Каждая победа что-то проявляет. Звание стало одним из достижений, которое меня воспитывало по жизни. Это то, что меня мотивирует и на сегодняшний день. Следующая задача уже более труднодостижимая, но все-таки вполне возможная.

– Вам привычнее планировать свое будущее или загадывать, мечтать?

– Естественно, мечтать никто не запрещает. Мечты могут быть разные, как и планы. Надо стремиться воплотить мечты в реальность, к примеру, поработать над чем-то. В таком случае работать нужно серьезно и кропотливо. Не могу сказать, что все идет по плану, но все движется в правильном направлении.

– Вы человек рационального толка или можете позволить себе принимать решения, руководствуясь эмоциями?

– Совсем без эмоций ничего не получится: эмоции все равно будут всегда присутствовать и сыграют определенную роль в твоем настрое, поведении, отношении, характере. Чтобы ты был именно в своей среде, нужно, чтобы ты делал все сам. И построил все вокруг себя сам. На сегодняшний день так не получается, потому что у нас командный вид спорта. Нас окружают разные люди: с кем-то ты общаешься хорошо и находишь общий язык, а с кем-то – нет.

– Вы довольны уровнем популярности автоспорта в России?

– Как сказать… Автоспорт развивается, причем развивается в разных классах, категориях. Ралли-кросс – это вид спорта, который является одним из самых быстро развивающихся в мире. Собирая информацию о том, как развивается ралли-кросс сейчас, я надеюсь, что он обретает новых болельщиков и любителей автоспорта в целом. Аудитория становится все больше и больше с каждым днем. И это заслуга пилотов. Все, что мы можем сделать для продвижения ралли-кросса – дать качественный и зрелищный продукт нашим СМИ, телевизионщикам. И от того, как они смогут охватить масштаб по трансляции того или иного этапа, будет зависеть развитие автомобильного спорта. Россия – такая страна, которую нужно привести за ручку к определенному продукту.

– Как федеральные телеканалы освещают ралли-кроссовые соревнования?

– Могу сказать, что мы не получаем того должного освещения ралли-кросса и вообще автомобильного спорта в России, чтобы иметь возможность завоевывать новую аудиторию. Все равно, хоккей, футбол и многие другие виды спорта в России на первом месте, поэтому конкурировать с ними достаточно сложно. Надеюсь, что у нас есть определенная ниша в мировом и российском спорте.

– Но помимо СМИ существуют и федерации…

– Живя в Татарстане, я вижу отношение наших автомобильных федераций к спорту. Они не особо заинтересованы в его развитии. Да, они собирают информацию о том, как выступают пилоты, запрашивают их результаты. Они заносят все в списки, дают информацию, мол, лучший спортсмен России показывает хороший результат на международной арене. Но я фактически не получил ни одной благодарности, которую я бы хотел услышать и на которую я бы мог рассчитывать от России. Если есть спортсмен, который завоевывает места и показывает хороший результат, почему бы не поблагодарить его? Этого не происходит. И я не говорю сейчас о каких-то материальных вещах. Сегодня автомобильный спорт получает развитие не в том масштабе. Он только начинает развиваться, поэтому на него пока не обращают особого внимания.

– Это не может быть связано с тем, что культура автоспорта в Европе существует несколько дольше?

– Естественно, это играет роль. Культура автомобильного спорта везде развивается по-разному. Мы замечаем, что в европейской части не все обращают внимание на ралли-кросс как вид спорта или на автомобильный спорт, потому что во многом это достаточно коммерческий спорта, куда нужны большие вложения. Люди, наверное, больше относятся к автомобильному спорту как к шоу, как к дорогому виду спорта, который не становится массовым. Это не тот вид спорта, когда ты можешь начать заниматься и своим трудом добиться результата. Автомобильный спорт и все, что связано с техническими видами спорта (то есть везде, где есть двигатель), подразумевают какие-то финансовые вложения.

– То есть, чем больше мы вложим в пилота, тем лучше результат получим на выходе? Всегда ли это работает?

– Нет, здесь не так. У нас есть понятие «талант», есть понятие «хорошо обученный парень, который идет к своей цели». Если в тебе не заложен определенный талант, то одним трудом тебе будет сложно прийти к высокому результату: у тебя уйдет много времени, чтобы ты освоился, адаптировался, пришел к определенным навыкам. Талант должен быть заложен в человеке изначально. Каждому дано что-то свое: вид спорта, которому предназначен человек. Если вообще предназначен.

– Талантливый гонщик в ралли-кроссе – какой он? Насколько я понимаю, разные виды соревнований требуют разных качеств.

– Нет, у нас есть разные ребята: кто-то приходит из «Формулы», кто-то приходит из кольцевых гонок. Нет такого понятия, что талантлив именно в ралли-кроссе. Может быть, у человека не всегда получается показать результат именно в картинге, но при этом, когда он садится на автомобиль, где другая масса, совсем другая инерция, он с этим справляется лучше, чем с картингом. Потому что картинг изначально дает основу, которую ты принимаешь. Не факт, что ты будешь идеальным картингистом, но ты будешь идеальным пилотом на ралли-кроссе, потому стихии немножко разные, и разное поведение. Каждый случай нужно рассматривать отдельно. Ты можешь быть прекрасным пилотом на асфальтовых соревнованиях, но в ралли-кроссе, где будет смесь асфальта и грунта, ты можешь потеряться, и не факт, что покажешь лучший результат.

Фото из личного архива Тимура

– Нужны ли пилоту мозги, или все закладывается на уровне рефлексов?

– Все закладывается годами, когда ты отрабатываешь технику. Во время соревнований, во время заезда ты уже не думаешь, какую педаль нажать. Это происходит автоматически, но, естественно, у тебя идет восприятие, что происходит на трассе: какие изменения, как надо объехать. Если ты будешь ехать вообще без головы, то далеко не уедешь. Обычно мозг начинает первый включать у тебя инстинкт самосохранения, адаптирует к скорости. Через мозг происходит зрительное восприятие. Поэтому я не думаю, что у человека, у которого будет, не особо развита мозговая деятельность, может что-то получиться.

– Быстро ли вы понимаете друг друга в команде сейчас, как вы пришли к такому пониманию?

– Я поменял много команд с сезона 2013-1014 года. За мою восьмилетнюю карьеру в ралли-кроссе у меня было много разных команд: 6-7. Где-то сыграл результат, где-то класс гонок, где-то включалась политика, где-то были какие-то свои технологии. У каждой команды своя специфика. Но, говоря о человеческом факторе, мало что меняется между командами. Я видел, как работают команды: одна, вторая, третья, но приходя в каждую команду, именно пилоту нужно построить свои отношения самостоятельно: он выстраивает их с инженером, с механиками. Все начинается на доверии, и, естественно, если одно из звеньев подводит тебя в течение определенного периода времени, ты уже начинаешь сомневаться. Начинаешь лишний раз пытаться все проконтролировать, что для пилота не столь важно. Пилоту не нужно участвовать в процессе подготовки автомобиля к соревнованиям, но работа с инженером стоит на первом месте, в первой графе, потому что от этого полностью зависит результат соревнований. Инженер – это тот человек, который тебя связывает с механиками, потому что ты в первую очередь обсуждаешь все с инженером. Есть босс команды, который вообще может быть человеком с другой планеты: у него свое видение, а у тебя – свое. Но инженер должен быть с тобой на одной волне. Основа закладывается, как и в других видах спорта, тренером, отношениями тренера и игрока. Но не стоит забывать про отношения пилота и инженера.

– Вы родились не в Казани?

– Я родился в Татарстане, в одном из небольших городов. Тогда он был даже не городом, а поселком городского типа.

– На каком языке говорят в Вашей семье?

– На русском, в основном, но иногда – на татарском.

– Вы были билингвальным ребенком?

– Да.

– Сейчас вы хорошо говорите и еще и на английском?

– Изначально мне мама преподавала английский язык в садике, поэтому мне было даже проще с английским языком, чем с татарским. На сегодняшний день для меня татарский является, наверное, третьим языком. Первые два – русский и английский.

– На каком языке Вы думаете?

– Каждый раз, когда уезжаю за границу на соревнования, все мыслительные процессы проходят только на английском. И бывает сложно адаптироваться, потому что все мысли: технические мысли, инженерные мысли – приходят на английском языке, и ты начинаешь их обрабатывать на английском. Сложно бывает переключиться на русский язык. Иногда я общаюсь миксом русского и английского, приходится переходить на английский язык: так проще вспомнить какие-то слова, хотя я изучал русский и с инженерами общался на русском. По факту, некоторые вещи на английском проще объяснить.

– Допустим, Вы едете за рулем по городу, и что-то экстренное случается. Может быть такое, что вы сперва на английском подумаете?

– Нет, первая мысль придет на русском языке.

– Как Вы общаетесь с другими пилотами вне соревнований?

– Естественно, у нас есть круг общения. Есть ребята, с которыми я был в одной команде, с кем отношения лучше, чем просто «участники соревнований». С кем-то я могу пообщаться по-дружески, с кем-то мы проводили больше времени.

– Как происходит момент «переключения»? Учитывая, что на ралли-кроссе случается достаточно жесткий контакт.

– Разрешена контактная борьба, но в момент, когда на старте мы садимся за руль, мы можем пожелать друг другу удачи. Во время соревнований есть определенный результат, к которому мы идем. Естественно, не приветствуется жесткая борьба ни с каким из пилотов: ни с другом, ни с врагом. Есть только цель, к которой мы идем. Мы можем быть негативно настроены друг к другу в том плане, что все хотим победить, без этого невозможно.

– По-моему, это называется «спортивная злость»?

– Да, «спортивная злость», которая в рамках приличия и правил. Естественно, есть негативная сторона этого, потому что не все команды по назначению используют своих вторых-третьих пилотов. Бывает такое, что срабатывает какая-то командная тактика, чтобы причинить кому-то другому максимум неудобства.

– Как можно это сделать?

– Иногда доходит до прямых контактов: люди выбивают друг друга с трассы. Так мешают друг другу.

– На таких высоких скоростях это же опасно?

– Это спорт. Когда ты идешь к цели, к победе, уже немножко другие правила.

– Вы зависимы от адреналина?

– Полностью.

– То есть?

– Не могу уже представить свою жизнь без адреналина. Порой нужно искать, как это замещать, но на сегодняшний день пока не найдено то, что в этом плане может заменить мне автомобильный спорт.

– Вы занимаетесь автоспортом именно из-за адреналина?

– Один из факторов – именно адреналин.

– А другие?

– Любовь к этому спорту. Причем, любовь к этому спорту – первое, а адреналин – второе, которое систематически вырабатывается во время занятий автомобильным спортом.

– В жизни Вам тоже нужна постоянная доза адреналина?

– В жизни мне пока хватает той дозы, которую я получаю на соревнованиях. В обычной жизни я даже не знаю, где найти такую дозу адреналина, которая могла бы заменить спортивный кураж. Поэтому я не вижу смысла рисковать здесь, тем более, если риск не будет оправдан.

– Вы ездите по городу?

– Да.

– Насколько сильно отличаются ощущения от езды по трассе?

– В городе обычно не напрягаюсь. А смысл? Постоянно задают вопросы, как я езжу по городу. Всех интересует, не гоняю ли я.

– Меня интересует, не устаете ли Вы настолько, что хотите передвигаться только с личным водителем?

– Не можешь ты заниматься автомобильным спортом, если ты не любишь ездить за рулем. Для тебя руль – это не усталость, а наслаждение. В городе бывают такие моменты, когда тебе надоедают пробки, беспорядочное вождение других водителей и что-то еще, но это же не означает, что ты должен отказаться от руля и пересесть на пассажирское сидение. В те моменты, когда у тебя есть возможность получить тот самый драйв, ты обязан его получить, даже если ты двигаешься в потоке автомобилей со всеми на равной скорости. Когда ты едешь за рулем, ты должен любить этот вид спорта. Я не знаю ни одного спортсмена, который показывал бы хороший результат, обожал бы ездить на гоночной трассе и при этом не любил бы садиться за руль городского автомобиля.

– На Ваш взгляд, женский автоспорт возможен?

– Вполне возможен. Есть разные теории. Недавно директор моего спортивного клуба задался вопросом, зачем женщины вообще лезут в автомобильный спорт, и мой бухгалтер сказал, что им может это нравиться. Вот любит девушка скорость и адреналин, поэтому и идет. Есть примеры достаточно успешного женского участия в автомобильном спорте, есть и печальные примеры. Каждый выбирает сам. Мы же не можем сказать, что хоккей создан только для мужчин: девушки же играют. Возможно, автомобильный спорт тоже создан не только для мужчин.

– Вы пришли в автомобильный спорт из акробатики?

– Так получилось, что я завязал с одним видом спорта и пришел в другой.

– Там же тоже важную роль играет адреналин?

– Там немного другой адреналин.

– В чем отличие?

– В автомобильном спорте вырабатывается адреналин во время твоего участия, а в акробатике адреналин вырабатывается очень короткий промежуток времени. Когда у тебя все на автомате, ты не получаешь той дозы адреналина. Ты уже отработал все элементы и знаешь, когда и что произойдет. В автомобильном спорте бывает, что что-то выходит из-под контроля, и это приносит ту дозу адреналина. В акробатике, когда что-то из-под контроля выходит, уже не до адреналина, там лишь бы не до печальных последствий.

– Вы сейчас смотрите книги, читаете фильмы? Или времени не остается?

– По совету мамы недавно прочитал «Жизнь взаймы» Ремарка. Мама сразу предупредила, что сюжет связан с гибелью автогонщика, но прочитать было интересно. До этого я прочитал его же «Три товарища». Я читал и остальные его книги, но они остались менее заметными.

– Как вообще тренируются автогонщики?

– У нас в принципе то же самое, что и в других видах спорта. Физически мы готовим себя в спортзале и занимаемся разными видами спорта, тренируем реакцию и баланс. Наши основные тренировки, когда мы проводим много времени за рулем: гоночные автомобили, разные гоночные трассы. Единственное, в нашем виде спорта достаточно сложно постоянно тренироваться, потому что это достаточно затратно. Потому стараешься по возможности участвовать в тренировках.

– Есть ли какие-то компьютерные программы, симуляторы?

– Есть симуляторы и программы, которые развивают реакцию, зрительное восприятие. Есть гоночные симуляторы, когда садишься и можешь помногу раз проезжать каждую трассу, запоминать ее. Так пилоты «Формулы-1» тренируются.

– Помогает?

– Помогает тем людям, которые могут быстро переключиться с симулятора на реальную машину. Потому что мне сложно адаптироваться к симулятору без восприятия физики: скорости, динамики, нагрузок. Для меня симулятор – это игра, где можно всегда нажать «escape» и выйти, а потом заново начать. Во время соревнований и тренировок у тебя этого не получится. Для меня самое интересное, когда я вживую сажусь за гоночный автомобиль.

– С каким сердцем родители отпускают Вас на соревнования? Что говорят?

– «Чемодан собрал? Успехов!».

– Смело.

– Мама, наверное, переживает, но она не показывает свои переживания и не спрашивает, зачем я еду. Таких вопросов никогда не возникало. Папа всегда был более сдержанным в этом плане, он давал всегда позитивные напутствия плюс какие-то комментарии либо критику по результатам соревнований.

– Папа был «злым полицейским»?

– Он не был злым. Ему просто всегда было интересно, почему результат не лучше, чем мог бы быть. Это очень стимулирует. Для мамы самое главное, чтобы я был жив и здоров, а у отца все-таки есть стремления к результату.

– Если у Вас будут дети, Вы их отпустите в автоспорт?

– Пока я не стал отцом, я не могу сказать, отпущу я их или нет. Буду ли я так уверен, что мой сын или, тем более, моя дочь, будут заниматься автомобильным спортом. Я думаю, какую-то тренировку все же придется им дать. Потому что меня по жизни не ограничивали. Я занимался акробатикой, дзюдо, футболом... Мне не говорили, что это опасно, что там можно о штангу удариться или на картинге перевернуться. Такого не было. Мне давали волю и право выбора. Я сам решал, какой спорт мне интересен. Когда меня в 4 года отдавали на акробатику, родители, наверное, понимали, что это непростой вид спорта, что могут быть травмы, но они доверились мне, и я их не подвел в этой ситуации. Нужно доверять детям.

– Вы выросли в девяностые…

– Я занимался спортом в девяностые.

– Хорошо, вы занимались спортом в девяностые. Были ли случаи, когда вы дрались?

– Были случаи, когда приходилось отстаивать свою честь, но это было коротко и обычно в школе, что доходило до директора, а дальше в школу вызывались родители. За это обычно не ругали, потому что это было, скорее, юношеское. Дальше я был от этого огражден, потому что уходило много времени на спорт. Хотя у меня в клубе были разные ребята: и с бандитских времен, и разные возраста были, но мы все находили общий язык. Плюс работа моего отца давала мне некоторое понимание, что нужно держаться от этого в стороне, что это не совсем позитивный опыт (прим. авт. отец Тимура служил в МВД).

– Вы конфликтный человек?

– Нет.

– Вас тяжело вывести из себя?

– Меня проще вывести из себя тупостью, а не каким-то рациональным разговором. Меня может вывеси из себя непонимание людей.

– Вы думали о пути тренера в дальнейшем?

– Пока я являюсь спортсменом, думать о тренерской карьере нельзя.

– Пока какая-то ситуация не настанет, о ней лучше не думать?

– Пока я являюсь спортсменом, у меня настрой чисто спортивный именно в плане спорта – быть самим спортсменом, атлетом.

– Вы занимались благотворительностью? Расскажите об этом.

– Были случаи, которые связаны еще с университетом, со студенческой жизнью: мы посещали детские дома, устраивали группу, которая занималась именно подготовкой и сбором средств среди студентов своего курса, своего потока. Собирали пожертвования, покупали подарки. Наш проект даже стал проектом года в университете. Мы поддерживали детские дома, приюты и интернаты, посещали мероприятия. Дальше пошла какая-то индивидуальная благотворительность, поддержка разных мероприятий. Мы стараемся не зацикливаться и вести определенный фонд, мы стараемся участвовать в различных акциях, связанных с детьми: одинокими или больными.

– Зачем вам это? Что вам это дает?

– Во-первых, у меня есть такая возможность. Во-вторых, детям это приносит радость и удовольствие, потому что они в чем-то, наверное, ограничены по жизни, и хочется с ними поделиться какой-то радостью и эмоциями, которые им будут приятны и полезны. Жизнью кому-то дано, а кому-то – не дано. У меня такая судьба – у них другая судьба. Пути судеб могут пересекаться, и не знаешь, что произойдет завтра. В основном мы помогаем детям, которые чем-то обделены: у них нет родителей или здоровья. У кого-то из-них, наверное, опускаются руки, потому что нет возможности реализоваться, нет светлого будущего. Здесь хочется их поддержать, увидеть их улыбки, радость. В такие моменты никогда не видел, чтобы ребенок плакал, потому что для него это позитивные эмоции.

– Вы счастливый человек?

– Да.

– Почему?

– А почему нет? Я считаю, что все, что мне надо для счастливой жизни, у меня есть. Пока нет поводов для расстройств.

– У вас есть планы, которые Вы бы хотели осуществить в ближайшее время?

– Автомобильные планы всегда есть. Нельзя строить планы только на один сезон. И надо как-то устраивать свое будущее, вести переговоры с разными командами, спонсорами, улучшить свой результат во время соревнований. Есть уже какие-то внутренние амбиции в плане семейной и личной жизни: года идут, и надо становится отцом, мужем.

– Вы можете назвать трех самых важных тренеров в Вашей карьере?

– Мой тренер по акробатике Ирина Владимировна Романова. Она была хорошим психологом. Когда она меня тренировала, никогда не было проблем: травмы я получал только в ее отсутствие, а под ее чутким руководством у меня всегда было все нормально. Есть желание с ней встретиться, узнать, как у нее дела. Мы давно не виделись.

Вторым тренером могу назвать того, кто был, наверное, основателем моей спортивной гоночной карьеры. Это мой тренер по картингу, который являлся президентом малой академии картинга, Евгений Львович Шафранов. Он был моим наставником. Каждый день мы проводили много времени с ним. Он заменял отца: отец часто был на работе, я редко его видел. Все-таки нужно было какое-то взрослое общение. Он тоже мощный психолог, видит детей, читает их. Всегда позитивно настроен, может поменять твое мнение, твои интересы.

Следующим моим серьезным тренером в автомобильном спорте был швед Кеннет Хансен. Он был моим тренером еще, наверное, тогда, когда сам был пилотом и выступал в соревнованиях. Наблюдая за ним, я видел его стиль вождения, всегда представлял, как он это исполняет. Я старался подражать ему, даже когда начинал заниматься с другими тренерами, когда начинал карьеру ралли-кросса. Дальше он стал моим прямым тренером-наставником, потому что он тренировал меня три года. Под его началом я стал двукратным чемпионом Европы в классе supercar, бронзовым призером Европы. Он мне дал основу, которой я пользуюсь сегодня и которую, наверное, ни один тренер не может поменять во мне, потому что она заложена.

– Три качества, которые вы в себе увидели благодаря автоспорту?

– Стремление к цели, упорство и силу характера.

– Три самых ярких пилота?

– По мне, это Айртон Сенна, Михаэль Шумахер… Он всегда был легендой.

– Объясните, почему?

– Потому что много лет в автомобильном спорте, в основном в «Формуле-1», доказывал, насколько он совершенен для автомобильного спорта и для «Формулы-1». На сегодняшний день мало кто его может заменить, плюс нынче немного другая система.

– В чем это выражается?

– В тех же самых победах – красивых победах: не просто уехал за счет техники. Были знаменитые гонки, знаменитые победы. Это касается и Айртона Сенна. Посмотрев фильм о его истории, который идет три часа, много понимаешь. Раскрывается внутренний мир пилота.

Есть еще один пилот, который, наверное, мне ближе по характеру -- это Ники Лауда. Очень устремленный, интересный человек. Это три выдающихся пилота, которых я знаю, и знаю их судьбу, их результаты, их настрой и психологию.

– Следите за соревнованиями в России?

– На сегодняшний день картинг не отслеживаю, но кольцевые гонки и ралли-кросс смотрю.

– Есть кто-нибудь, за кем интересно наблюдать?

– Есть ребята, которые занимались со мной ралли-кроссом, но на сегодняшний день они переключились на Чемпионат России. Естественно, есть молодежь, которая приходит. И это достаточно амбициозная молодежь, которая не смотрит на твои титулы и заслуги. Они знают, что могут быть быстрее и доказывают это на трассе.

– Не пугает это?

– А как это может пугать? Рано или поздно твое время уйдет, тебе нужна будет замена. Без замены этот спорт может затухнуть, увязнуть, и, наверное, ни один спортсмен-профессионал не хочет, чтобы после его ухода закончилась эпоха его вида спорта.