В НФЛ закончился кризис с постоянными сотрясениями мозга?
Поднимаем важные вопросы о безопасности игроков в НФЛ, а также о том, как спортивная организация справляется с проблемой сотрясений мозга на примерах последних сотрясений головного мозга у игроков.
Таговаилоа — стартовый квотербек Маями и один из многообещающих молодых звезд лиги. Во время игры против Баффало набегающий лайнбекер толкнул Таговаилоа в грудь сразу после того, как тот бросил мяч в поле. Толчок был мягким по меркам НФЛ, но Таговаилоа отступал и упал на землю с такой силой, что его голова откинулась назад и ударилась о газон. Судья бросил штрафной флажок: 15 ярдов за грубость, одно из различных правил, призванных усмирить жестокую игру. Таговаилоа вскочил на ноги и попытался пробежать по полю. Он не смог. Через несколько шагов его тело обмякло. Внешние признаки указывали на то, что у Таговаилоа сотрясение мозга и его следует оставить вне игры. Вместо этого он вернулся на вторую половину. В «Долфинс» заявили, что у него травма спины.
Всего четыре дня спустя Таговаилоа снова вышел на поле, играя одну из игр, несмотря на опасения. Во второй четверти Таговаилоа с трудом ускользал от защитника, который наконец сумел схватить его за талию и швырнуть на землю. Эта игра была чистой, насколько это позволяют правила НФЛ, но камеры зафиксировали и обнаружили Таговаилоа неподвижно лежащим на спине. Его руки были заморожены всего в нескольких дюймах от лица, а каждый палец торчал в разном направлении. Медицинский персонал выбежал на поле. В конце концов они привязали Таговаилоа к носилкам и унесли из глаз камер. На этот раз нельзя было отрицать - это сотрясение мозга.
К этому моменту опасность травм головного мозга в футболе была широко известна уже более десятилетия. Начиная с 2000-х годов потоку вышедших на пенсию игроков НФЛ, страдающих деменцией, депрессией и другими заболеваниями мозга, был поставлен диагноз хронической травматической энцефалопатии, или ХТЭ, заболевания, которое возникает в результате многократных ударов по голове. Были призывы к системным реформам игры, опасения по поводу того, следует ли разрешать детям играть — тогдашний президент США Обама сказал, что если бы у него был сын, он не был уверен, что разрешил бы ему играть в футбол — и вопросы о том, есть ли будущее вообще у спорта, участники которого рисковали получить изнурительные долгосрочные последствия для здоровья.
Но к тому времени, как Таговаилоа выбыл в 2022 году, футбол был популярен как никогда. Таговаилоа пропустил всего две игры — его запасного игрока пришлось заменить другим запасным после того, как он сам получил сотрясение мозга — и он вернулся, чтобы возглавить «Долфинс» до игры против «Грин-Бей Пэкерс», когда лайнбекер потянул Таговаилоа сзади, и его голова снова ударилась о землю. Это сотрясение мозга положило конец его сезону — хотя и не до того, как он закончил игру — и он подумывал об уходе на пенсию в возрасте всего 24 лет. Вместо этого он провел межсезонье, тренируясь в джиу-джитсу с мыслью, что это боевое искусство может помочь его шее научиться защищать себя в следующий раз, когда защитник собьет его с ног.
Таговаилоа отыграл весь прошлый сезон без сотрясений мозга, но эта серия закончилась на второй неделе этого сезона, когда он помчался к линии первого дауна с защитником, закрывающим его, и сделал то, что футболисты делают уже столетие: опустил голову и использовал ее как таран. Вы можете догадаться, что произошло дальше.
Третье сотрясение мозга Таговаилоа в НФЛ — или четвертое? И стоит ли считать то, которое он получил в колледже? — вызвало более острые вопросы, но почти все они были адресованы ему: «Не пора ли уйти на пенсию? Разве вам не нужно подумать о жене и детях?» Никто не спрашивал, что нужно делать НФЛ или есть ли у футбола будущее «Те, кто говорил, что вся эта осведомленность убьет футбол, ошибались», — сказал Крис Новински, который был ведущим сторонником проблемы травм головного мозга в спорте на протяжении почти двух десятилетий. «Футбол продолжает становиться все более популярным практически во всем».
Это не потому, что проблема исчезла. Треть этого сезона НФЛ, десятки игроков, почти в каждой команде и практически на каждой позиции, получили сотрясения мозга: с Таговаилоа в качестве квотербека, вы могли бы почти выставить претендента на плей-офф из списка игроков с сотрясениями мозга. Лейн Джонсон , один из лучших линейных нападения лиги, был замечен блевавшим на боковой линии после удара головой.
Малик Наберс , новичок-ресивер звезды New York Giants, признался, что даже не может вспомнить игру, которая выбила его из игры в прошлом месяце. И эти сотрясения представляют собой лишь малую часть миллиарда или около того случаев в этом сезоне, когда футболисты от начальной школы до профессионалов будут ударяться головой в столкновениях, больших и малых, многие из которых, с такой же вероятностью могут вызвать долгосрочное повреждение мозга.
На этой неделе Таговаилоа вернулся из «травмированного резерва» — так называют игроков, которые слишком травмированы, чтобы вернуться на поле в течение как минимум месяца — и дал дерзкую пресс-конференцию . Он сказал, что на этот раз не думал об уходе на пенсию, и «Долфинс» надеются, что он будет доступен для игры против «Аризона Кардиналс» в это воскресенье. «Я люблю эту игру», — сказал Таговаилоа. «И я люблю ее до смерти». Неясно, обдумывал ли Таговаилоа навязчивый смысл своего комментария, но пресс-конференция подвела итог десятилетнему переходу Америки от кризиса к принятию. У нас было много вопросов к Таговаилоа. Почему мы перестали задавать вопросы о самом футболе?
Футбол всегда был опасным. В 1890-х годах газета The New York World опубликовала редакционную карикатуру , в которой «Смерть» указана как «Двенадцатый игрок в каждой футбольной игре». Изменилось то, насколько мы понимаем эту опасность и что мы готовы с ней сделать. В 1905 году, после того как 18 человек погибли, играя в футбол, Теодор Рузвельт посвятил часть своего президентства реформированию игры. Был легализован пас вперед, что сократило количество времени, которое игроки тратили на то, чтобы врезаться друг в друга головами, и в течение следующего столетия были внесены различные изменения, чтобы игра оставалась приемлемой как для тех, кто играл, так и для тех, кто ее смотрел.
НФЛ начала изучать сотрясения мозга и травмы головного мозга в футболе в 1990-х годах, хотя и не с большой серьезностью. Врач, ответственный за это усилие, был ревматологом, и опрос, проведенный в 2004 году, показал, что многие игроки НФЛ в то время практически ничего не знали о том, что футбол может делать с их мозгом. Примерно в это же время Новински, игрок студенческого футбола в Гарварде, который впоследствии стал профессиональным борцом, начал общаться с врачами после того, как получил удар ногой в подбородок в борцовском матче, который привел к сотрясению мозга. Он узнал, что сотрясения не были временными; они могли вызывать ХТЭ и оставлять необратимые повреждения мозга. Около тысячи более мелких ударов по голове, которые футболисты получают каждый сезон, в играх и на тренировках, могут иметь такой же эффект. ХТЭ в первую очередь связывали с боксерами, но исследователи начали находить это заболевание у вышедших на пенсию футболистов.
В 2006 году Новински, который сейчас руководит некоммерческой организацией Concussion Legacy Foundation, убедил семью Андре Уотерса, бывшего игрока Philadelphia Eagle, который покончил с собой в возрасте 44 лет, через десять лет после ухода из НФЛ, позволить исследователям изучить его мозг. Его мозговая ткань выглядела как у 85-летнего человека с болезнью Альцгеймера. Новински передал историю мозга Уотерса Алану Шварцу, спортивному обозревателю, который писал в New York Times. Шварц написал более сотни статей на эту тему для газеты. «Что сделали New York Times и я, так это то, что мы доказали, что, в общем, если вы играете в НФЛ, вы подвергаетесь гораздо большему риску снижения когнитивных способностей в пожилом возрасте», — сказал Шварц.
Первоначальный ответ НФЛ в основном заключался в отрицании серьезности проблемы, но в конечном итоге ее стало невозможно игнорировать. Исследование 2009 года тысячи вышедших на пенсию игроков НФЛ показало, что у тех, кому было от 30 до 49 лет, диагностировали деменцию, болезнь Альцгеймера или другое заболевание, связанное с памятью, в 19 раз чаще, чем в среднем по стране для этой возрастной группы. Мрачный парад бывших игроков покончил с собой: Дэйв Дьюерсон , Рэй Истерлинг , Джуниор Сио и Джован Белчер , 25-летний лайнбекер из Kansas City Chiefs, который убил свою девушку, прежде чем поехать на тренировочную базу команды и покончить с собой на глазах у главного тренера и генерального менеджера команды. Когда врачи посмотрели на мозг каждого из них, они обнаружили ХТЭ.
Разговор о сотрясении мозга внезапно появился везде. В 2012 году Гладуэлл появился на публичных дебатах в Нью-Йоркском университете вместе с Баззом Биссинджером, автором Friday Night Lights , в ходе которых они оба утверждали, что студенческий футбол должен быть запрещен. «Школы не должны заниматься тем, чтобы поощрять молодых людей бить себя по голове», — сказал Гладуэлл, добавив, что «невозможно убрать эти удары, не превратив тэкл-футбол в тач-футбол». Он считал, что сами болельщики могут начать задаваться вопросом, этично ли смотреть игру. (Неделей ранее писатель Та-Нехиси Коутс, который часто писал о своей любви к футболу, сказал, что с него хватит, и он прекратит смотреть НФЛ после самоубийства Джуниора Сью.) Оппонентами Гладуэлла и Биссинджера в дебатах были Джейсон Уитлок, спортивный обозреватель, который с тех пор стал правым комментатором, и Тим Грин, бывший игрок НФЛ. Они утверждали, что медицинские доказательства все еще неубедительны, но в целом признали, что футбол опасен, и вместо этого построили свою защиту на американских принципах. «Если вы верите в свободу, вы не можете иметь „свободное» без „глупого»», — сказал Уитлок. Он поместил футбол в категорию пороков, которые мы терпим, потому что наслаждаемся ими, наряду с сигаретами, алкоголем и порнографией. К концу выступления Гладуэлл и Биссинджер получили поддержку более половины толпы.
Но может ли футбол и гигант НФЛ действительно исчезнуть? В том году экономисты Тайлер Коуэн и Кевин Грир написали статью для ESPN's Grantland , в которой изложили цепочку событий, которые могут привести к его упадку. Родители перестанут позволять своим детям играть в этот вид спорта; средние школы и колледжи перестанут финансировать команды; таланты в НФЛ иссякнут; рекламодатели больше не захотят ассоциироваться с травмами мозга; а призрак ответственности сделает все это несостоятельным. Коуэн и Грир сказали, что конец может наступить быстрее, чем кто-либо думал: «Этот медленный марш смерти может легко занять от 10 до 15 лет».
Некоторые симптомы предполагаемой смерти футбола начали проявляться. Участие молодежи снизилось — Майкл Уилбон, один из самых известных игроков ESPN, сказал, что не позволит своему сыну играть в игру — и несколько игроков НФЛ сослались на травмы мозга, заставив их преждевременно уйти на пенсию. На какое-то время телевизионные рейтинги упали. НФЛ урегулировала коллективный иск, в котором согласилась выплатить компенсацию бывшим игрокам, получившим травмы мозга. (С тех пор лига выплатила более 1 миллиарда долларов в качестве исков более чем 1600 бывшим игрокам и их семьям.) Уилл Смит снялся в фильме в роли одного из врачей, которые помогли обнаружить связь между футболом и ХТЭ.
И все больше и больше отставных игроков НФЛ страдали от заболеваний мозга. Тим Грин, отставной игрок НФЛ, защищавший студенческий футбол против Гладуэлла и Биссинджера, играл в эту игру со школы и провел восемь сезонов в качестве защитника в Atlanta Falcons. Во время дебатов он признал, что футбол — опасная игра, но настаивал на том, что необходимо больше доказательств рисков ХТЭ, прежде чем принимать радикальные меры. «Покажите мне исследования», — сказал Грин на сцене. «Покажите мне доказательства». Четыре года спустя, в 2016 году, Грину поставили диагноз БАС (прогрессирующее, неизлечимое дегенеративное заболевание центральной нервной системы, при котором происходит поражение нейронов, что приводит к параличам и последующей атрофии мышц), который, как он признает, скорее всего, появился из-за футбола. Он больше не может говорить и использует устройство для перевода слов, которые он печатает.
Тем не менее, футбол не умер. В 2012 году, когда Коуэн и Грир сделали свой прогноз, годовой доход НФЛ составлял около 10 миллиардов долларов. Сейчас он приносит более 20 миллиардов долларов. 30 лучших телевизионных трансляций в прайм-тайм в прошлом году были полностью посвящены играм НФЛ, за исключением церемонии вручения премии «Оскар» и реалити-шоу, которое Fox транслировал сразу после Суперкубка. «Люди, которые предсказывают упадок футбола или его существенную реформацию, не понимают, что футбол находится практически в вечном движении», — сказал Шварц. «Футбол не занимается тем, чтобы сделать себя устаревшим. Футбол будет адаптироваться в той степени, в которой ему нужно адаптироваться, чтобы поддерживать поток из двух вещей: игроков и болельщиков».
НФЛ начала проводить реформы. Были введены новые правила на поле: защитникам запрещалось опускать голову, чтобы захватить противника шлемом, или бить «беззащитных» игроков по голове или шее. Контакт во время тренировок был ограничен, и лига ввела «протокол сотрясения мозга», которому должен следовать каждый игрок с сотрясением мозга, прежде чем вернуться на поле. Теперь на каждой игре были «корректировщики», чья единственная работа заключалась в том, чтобы осматривать поле на предмет игроков, которые могут получить травму, и независимые неврологические консультанты, предлагающие медицинский диагноз, который теоретически не будет зависеть от желания команды вернуть своих игроков на поле. Сотрясения мозга по-прежнему случались каждое воскресенье, но лига, по-видимому, пыталась смягчить проблему, и болельщикам стало легче смотреть матчи с чистой совестью.
СМИ также перестали освещать эту тему с той же срочностью. «Вы достаточно хорошо знаете прессу, чтобы понимать, что появляется один репортер и может набрать обороты с чем-то, это разоблачается, и затем все двигаются дальше», — сказал Шварц. Расследовательская журналистика в мире спорта сократилась — спортивный отдел, в котором Шварц работал в Times, больше не существует — и НФЛ теперь сотрудничает практически со всеми крупными медиакомпаниями. Даже Шварц признал, что стало трудно находить новые способы писать об этой проблеме. «Это стало утомительно — «О Боже, у еще одного мертвого игрока был ХТЭ», — сказал он. «Это стало чем-то вроде «Ничего удивительного»».
Когда мы говорили, Шварц сказал, что ему приходит в голову только одна вещь, которая может привести к фактической переоценке того, как американцы думают о рисках футбола. «Все было бы иначе, если бы игрок НФЛ умер на поле из-за травмы головы», — сказал Шварц. «Если бы Туа схватился и каким-то образом не оправился, то это изменило бы весь разговор». (Темная ирония последнего сотрясения мозга Таговаилоа заключается в том, что удар был нанесен сейфти Биллс Дамаром Хэмлином, у которого остановилось сердце после удара на поле во время Monday Night Football в прошлом году.) Крис Новински не был уверен, что это произойдет. «Я люблю Алана, но игрок может умереть на поле от черепно-мозговой травмы, и это ничего не изменит», — сказал он. «Люди скажут: «Это случилось только один раз в истории НФЛ». Они будут разделять все на отрезки». В сентябре, через несколько недель после сотрясения мозга Таговаилоа, Бретт Фавр, которому сейчас 55 лет и который является одним из самых известных игроков в истории НФЛ, объявил, что у него диагностирована болезнь Паркинсона, которая, по его мнению, является результатом игры в футбол. Откровение Фавра было в новостях в течение дня.
Другой ответ на вопрос о том, почему кризис сотрясений мозга в футболе не погубил этот вид спорта, более обескураживающий: американцы, возможно, изначально не особо заботились о травмах мозга. Мораль была одной из причин, по которой бокс и скачки стали менее популярными, но другой причиной стал тот факт, что другие виды спорта просто стали намного приятнее смотреть. Футбол — идеальная игра для эпохи потокового вещания, предлагающая просмотр на диване, который лучше, чем на стадионе, даже если телевизоры высокой четкости дали понять, насколько жестокой может быть игра. (Я не хочу бросать камни: я вздрагиваю каждый раз, когда вижу сильный удар в футбольном матче, но теперь я смотрю футбол больше, чем когда-либо прежде.) СМИ любят объявлять о кризисе, но сотрясения мозга — это не первый и не последний случай, когда статьи в Times и The New Yorker или дебаты в Нью-Йоркском университете не отражают уровень обеспокоенности страны конкретной проблемой. Когда я связался с Тайлером Коуэном, он сказал, что его прогноз смерти футбола оказался ошибочным отчасти потому, что он неправильно понял обеспокоенность людей своим здоровьем и здоровьем других. «COVID изменил мое мнение по этому поводу», — написал он мне в электронном письме. «Многие люди просто совершат глупости, например, не будут вакцинироваться, даже если на кону их жизни».
Нет никаких сомнений в том, что футбол пронизан духом мачо, который втянул этот вид спорта в более широкие американские культурные войны. «Футбол стал мягким, как и наша страна», — сказал Дональд Трамп во время своей предвыборной кампании 2016 года. В 2018 году главный футбольный тренер Университета Северной Каролины заявил, что опасается, что игра станет неузнаваемой, и что «если это произойдет, наша страна тоже пойдет ко дну». Эндрю Сендехо, тогдашний защитник Minnesota Vikings, начал носить кепку с надписью: «Сделаем футбол снова жестоким». (Сендехо вышел на пенсию в 2021 году после того, как получил два сотрясения мозга за один сезон — третье и четвертое в своей карьере — а затем основал компанию, которая продает добавки «для максимального улучшения здоровья мозга»).
Прогнозы о том, что детский футбол рухнет, поскольку родители не будут пускать своих детей на поле, также не сбылись. Участие в детском футболе неуклонно снижалось в течение более чем десятилетия после того, как начали появляться новости о CTE, но сейчас снова растет. Примерно миллион мальчиков все еще играют в школьный футбол — вдвое больше, чем играют в баскетбол или футбол — и в большинстве районов страны по-прежнему возможно записать своего 5-летнего ребенка на позицию лайнбекера. Большинство опросов родителей показывают, что они понимают, что существуют риски, но также не хотят удерживать своих детей от игры. Неизменная привлекательность детского футбола часто объясняется обещанием стипендии в колледже, но для многих родителей и детей футбол — это просто лучший из ограниченного числа вариантов. Ранее в этом году, когда студенты-репортеры из Университета Мэриленда посетили небольшой городок Лексингтон, штат Миссисипи, который находится во втором по бедности округе штата, один из родителей отметил, что футбольная команда остается популярной отчасти потому, что во всем округе нет бассейнов, футбольных полей, теннисных кортов и YMCA. (Участие в молодежном футболе резко сократилось в более богатых общинах.) Продолжающаяся популярность футбола среди молодежи была, в этом смысле, признаком более крупного провала. В прошлом году исследователи обнаружили продвинутую форму CTE у 18-летнего футболиста старшей школы, который покончил с собой. К началу сентября этого сезона три мальчика умерли от черепно-мозговых травм, полученных ими во время игры в школьный футбол.
Болельщики, похоже, решили верить, что НФЛ в основном сделала все, что могла. «Они решили большинство этических проблем — то, что заставляло их выглядеть плохо, — и теперь внезапно история становится «Это просто грустно», — сказал Новински. «Люди упускают из виду, что футбол стал более этичным, но не обязательно более безопасным». Суть в том, что, поскольку НФЛ больше не отрицала проблему, и каждый игрок НФЛ теперь должен был знать, на какой риск он идет своими мозгами, значительная часть этического бремени с лиги и ее болельщиков была снята. В то же время, хотя количество зарегистрированных сотрясений мозга в НФЛ за последнее десятилетие снизилось, они не исчезли: на самом деле, их число увеличивалось в каждом из последних трех сезонов, и общее количество за прошлый год в 219 примерно эквивалентно общему количеству за 2018 год. (Общее количество также не включает удары по голове, которые остаются незамеченными.) Поскольку врачи могут диагностировать ХТЭ только посмертно, после разрезания чьего-либо мозга, мы по-прежнему не можем точно узнать, развивается ли ХТЭ в мозге Таговаилоа или у кого-либо еще. Но исследователи теперь изучили сотни мозгов бывших игроков и обнаружили, что доля, у которой был ХТЭ, осталась неизменной на уровне около 90 процентов.
Тем не менее, Новински не хотел говорить Таговаилоа, что делать. «Реальность такова, что НФЛ не обязана быть безопасной», — сказал Новински. «Если игрокам не лгут, они могут выбрать опасную работу». Главный врач НФЛ Аллен Силлс сказал, что лига не будет вмешиваться в решение Таговаилоа, сославшись на «независимость пациента и принятие медицинских решений». Футбол вступил в эпоху личной ответственности, и я начал рассматривать его забытый кризис сотрясений мозга в том же свете, что и другие чрезвычайные ситуации, такие как COVID или изменение климата. Конечно, была группа людей, которые вообще отрицали, что эта проблема была проблемой, но даже среди тех, кто признавал ее серьезность, часто не было желания более коллективных действий. Носите маску, если хотите. Ваш мозг, ваш выбор.
Когда я говорил на этой неделе с Силлсом, который также является нейрохирургом в Университете Вандербильта, он подчеркнул культурные изменения в футболе и других видах спорта за последние десятилетия. В старые недобрые времена игроки часто пытались играть, несмотря на боль от сотрясения мозга, рискуя еще больше повредить свой мозг. Теперь, сказал он, у лиги есть данные, показывающие, что почти в половине случаев, когда игрока оценивают на сотрясение мозга, спортсмен сам сообщает о потенциальной травме. Другими словами, игроки знают, что продолжать бить свой мозг плохо. Когда я спросил Силлса, какие дополнительные изменения может внести лига, он не стал вдаваться в подробности, но сказал, что «финишной черты, когда речь идет о здоровье и безопасности, не существует» и что цель НФЛ — «максимально сократить избегаемый контакт с головой». Слово «избегаемый», по собственному признанию Силлса, выполняет большую работу. В конце концов, нет способа полностью исключить удары из футбола.
С другой стороны, даже люди, наиболее пострадавшие от этих ударов — те, кто сообщает о своих сотрясениях — похоже, не хотят полностью убрать насилие из футбола. В среду, в тот же день, когда Таговаилоа вернулся на тренировочное поле «Долфинс», Грейсон Макколл, 23-летний стартовый квотербек футбольной команды Университета штата Северная Каролина, объявил, что уходит из футбола в середине сезона. У Макколла есть история сотрясений мозга, и в начале этого месяца он получил еще один жестокий удар, когда в него одновременно врезались три защитника и его шлем взлетел в воздух. «Я боролся с травмами всю свою карьеру, но это та, от которой я не смогу оправиться», — написал Макколл в сообщении в социальной сети, объявляя о своем уходе. Но он не отворачивался от футбола. Макколл сказал, что хочет заняться тренерской деятельностью, чтобы «служить и вести за собой следующую группу детей с мечтой».
Оригинальный текст: Ривз Видеман, автор статей в New York Magazine
Перевод и адаптация: Рудяков Игорь, спортивный невролог, ассистент кафедры реабилитации МИНО «Росбиотех»
Елизавета Рудякова, молодой ученый ПМГМУ им. И.М. Сеченова.
