«Без любви никак. Если не любишь детей, они чувствуют обман». История блогера, который помогает детям в России заниматься футболом

Вадим Кораблев спросил про инфраструктуру, крики и деньги.

Анатолий Тарасенко прошел академию «Динамо», но не стал заметным футболистом: поиграл в ПФЛ («Сахалин», «Якутия», «Коломна», «Носта», «Урал-2») и завершил карьеру в 27 лет. Сейчас ему 30, он остался в футболе, но выбрал необычное амплуа: Тарасенко ведет блог «Толя о футболе», ездит по всей России (более 50 городов, сел и деревень) и рассказывает о проблемах детского футбола. А еще ищет талантливых ребят, помогает устраивать их в академии и осваиваться в больших городах.

Мы поговорили с Тарасенко о том, что происходит с детским футболом в России и что в нем нужно менять.

Протекающие крыши и поля из опилок – романтика детского футбола в регионах. Но и в таких условиях люди работают с любовью

– В одном ролике ты говоришь: «Я хочу показать, что футбол в регионах просто прекрасен». И правда прекрасен?

– По вовлеченности и любви к футболу – просто космос, реально. Эти дети ради большой истории, ради мечт готовы на все. Но у них нет ни возможностей, ни квалифицированных тренеров, ни каких-то других вещей, которые есть в больших академиях.

– Ты объехал более 50 городов и деревень. Почувствовал, что Россия – футбольная страна?

– Почувствовал, что сегодня мы не совсем футбольная страна. Но я увидел детей, которых нужно немного отшлифовать, и мы сможем сделать две-три сборные. Офигел от количества ребят с большим потенциалом и понял, что многие селекционные отделы команд никуда не ездят и ничего не видят.

Дети в регионах меня вдохновили: сначала одного привезли в Москву, потом другого – и они освоились, заиграли. И я очень погрузился в эту историю.

– В скольких местах ты видел крытые манежи?

– В регионах почти нет манежей. В Ханты-Мансийском автономном округе и на Дальнем Востоке нет вообще ничего. Все места в сторону севера – просто беда. Есть торговые центры, жилые комплексы, но с инфраструктурой для футбола зимой все очень плохо. Да и в больших городах, если и есть манежи, то не полноразмерные.

Вот я летал в Иркутскую область, где за столько времени появились лишь Зобнин и Ещенко, общался с первым тренером Зобнина. О чем говорить, если зимой они уходят играть в залы? В 12-13 лет дети должны покрывать большие пространства, а они несколько месяцев занимаются другим видом спорта.

– В скольких местах ты видел поля с подогревом?

– Слушай, хорошо, что вообще есть поля. Может, без подогрева, но ребятам есть, где играть. Вообще, инфраструктура – не главная проблема в развитии нашего футбола. Главная проблема – с детскими тренерами, мы это хорошо поняли. Детей много, а тренеров, которые умеют и любят работать, 12-13 человек. Даже в московских академиях их не так много.

Я сейчас был в Перми, и оттуда нет ни одного футболиста в Премьер-лиге и сборной. Миллионный город. Нет тренеров, которые на выходе хотят получить футболиста, они все зациклены на результате. Не понимают, что к 12 годам должны воспитать индивидуально сильного парня, который владеет определенными элементами, не боится рисковать на поле. Наши тренеры только хотят показать, какая у них классная детская команда, как она побеждает на турнирах. Заставляют детей играть по шаблону, все строго на своих позициях – ни шага в сторону.

– Еще подробно обсудим тренеров. Ты говоришь, что много полей, но в Петербурге и Москве они часто пустуют.

– Это правда. И это реальная проблема. Вовлеченность людей в тикток и другие вещи перевесила. Молодежи хочется делать деньги практически из воздуха. Или смотреть за теми, кто это делает. Они следят и подражают блогерам, которые часто продвигают какой-то абсурд. Чтобы это изменить, надо делать наш футбол лучше и привлекательнее. И тогда дети, возможно, станут следить за игроками, а не за блогерами. Это не вина детей.

– Меня сильно опечалил твой ролик про Сергиев Посад: ты приехал снимать местную детскую команду, у них в зале течет крыша, все разваливается, в раздевалках нет душа. Как так?

– Это катастрофа. У нас не было сценария, мы просто приехали на тренировку – и там зал в таком состоянии. Мы, конечно, все это сняли. Там не просто течет крыша, а тонны воды, и ее держат какие-то полотна. Они провисают, потом эту воду куда-то сливают. Я просто представил: а если этот потолок не дай бог рухнет вниз?

Сам город – потрясающий. Там много православных храмов, Свято-Троицкая Сергиева Лавра помогает команде финансово, закрывает поездки. Но этот зал – безумие. Ну и в целом я не увидел в Сергиевом Посаде футбола – никакой вовлеченности и заинтересованности тренеров. Увидел только интриги между командами, войны между родителями.

– Такие ужасные условия – исключение?

– Мы встречались с таким. Например, когда были в Тульской области, местный министр спорта помог нам объехать четыре деревни. Он не владел до конца ситуацией в плане футбола, и мы помогли немножко разобраться. Там не было ужасно, но видели такие поля: посреди леса обычная скошенная трава, линии сделаны из опилок. Тренер не владеет информацией по обучению, но очень любит детей, вовлечен в процесс. Он подходит и говорит: «Анатолий, столько детей ко мне ходит, но я не могу им дать футбольное направление. Я люблю спорт, но просто не знаю, как обучать. Сделали вот линии из опилок, сделали сами ворота».

Он признает, что ему не хватает знаний, при этом помогает оставаться детям на волне спорта, куда-то двигаться, быть нормальной личностью. И я подумал, что вот этот тренер – а ему лет 70 – мог бы помогать находить ребят в деревнях, если бы у него была правильная методика, навыки. И, наверное, в каждой деревне нашлись бы люди, которые за определенную сумму в месяц могли бы хорошо работать.

Понятно, что в деревнях и поселках нет условий. Там в принципе люди думают, как бы им остаться на правильном пути. В одном поселке мы увидели мальчика 12 лет, сделали тестирование, он пробежал 30 метров за 4 секунды. Решили снять с ним материал, зашли к нему домой – и как будто попали в наркопритон. А парень на позитиве: «Я вам сейчас все покажу, заходите в мою комнату». Вышла мама. Если сейчас на ютубе ввести «дом наркоманов», там будут такие люди. Женщина с огромными красными глазами, очень худая, везде в квартире воняет. Начала кричать, чтобы мы убрали камеры и ушли. Перед выходом попросили показать, как мальчик питается. Он открывает холодильник – там ничего нет.

Мы спрашиваем: «Ты так хорошо бежишь, хорошие физические данные. Что ты ешь?» – «Да я к другу хожу». Он к другу ходит три километра. И не ходит, а бегает. Мы, конечно, дошли к этому другу, там женщина сделала в доме маленький класс, четыре парты. Такое небольшое школьное учреждение. Она говорит: «Да, он прибегает к нам обедать, дружит с моим сыном». А муж ее работает в часовне.

И это происходит у нас в стране. Талантливый мальчик живет в таких условиях, а мы о нем не знаем. Мы им потихоньку стали заниматься, скоро устроим его в команду. Надеюсь, многим на этом примере станет понятно, что пора заняться настоящей селекцией, ездить по стране.

– А может, детям и не нужен комфорт? Вон в Бразилии босиком играют, а потом становятся звездами.

– Слушай, ну Бразилия – бедная страна со своей уникальной спецификой. Можно сравнить с Дагестаном, куда я недавно ездил. Если ты элементарно не можешь сделать бросок или захват в ноги в семь лет, к тебе возникают вопросы. В Бразилии то же самое: если ты не играешь с мячом на улице, для них ты странный парень.

Сравнивать нас с Бразилией – бред. Там очень бедное общество, беднее, чем у нас. У нас все-таки во многих городах комфортные условия – и это отлично, что дети привыкают к хорошему. Возможно, иногда родители дают больше, чем нужно, но с другой стороны, у меня тоже есть сын, и я хочу, чтобы он учился в хороших университетах, чтобы ему попадались только лучшие специалисты. Я хочу дать ему путь.

Хотя вот ты спросил… Все-таки некоторые наши регионы – это фавелы, прямо как в Бразилии. И когда ребята приезжают сюда в академии, они реально готовы на все, чтобы остаться здесь. И убирают многих москвичей из команд. Но Россия – не Бразилия. У нас другой менталитет, другой климат и так далее. Поэтому давайте оставим детям комфорт.

– Место, которое тебя приятно удивило.

– Город Сорочинск – уникальнейшая история. Два часа езды от Оренбурга, там население – 20 тысяч человек. И прекрасные условия – зал, поле. Поле было укатано снегом, но оно стандартное, что для такого маленького города просто шикарно.

Тренер Виктор Кудинов – невероятный. Да, у него нет методики, но он очень любит детей, постоянно учится, дает им интересные упражнения. И вот этого тренера мне удалось устроить работать в Санкт-Петербург. Мы увидели, что человек будет развиваться. Он продал дом, всей семьей переехали.

– Я очень рад за Виктора и немного грущу за Сорочинск.

– Да. Но он там работал целыми сутками, пахал шесть дней в неделю за 30 тысяч рублей в месяц. На таких как Виктор держится спортивная структура в регионах. Я бы хотел им помогать, но пока у меня нет такой группы людей, которая могла бы охватывать все города.

– Что движет такими людьми? Любовь?

– Без любви здесь невозможно. Если ты не любишь детей, они чувствуют обман. Думаю, эти люди хотят, чтобы хотя бы один их ребенок стал частью большого спорта. Они даже не воспринимают тренерство работой – это какая-то большая цель, ради которой можно пожертвовать семьей, финансовыми благами. И что-то изменить в своем маленьком Сорочинске.

Их не так уж и много, но если собрать таких человек 200, то мы бы уже раскачали весь детский футбол.

– Что думаешь о фразе «В стране 146 миллионов человек, а найти 11 игроков не можем»?

– Я с этим совсем не согласен. Мы можем найти и 111 игроков. Другое дело, что мы не можем раскрыть их индивидуальность. Потому что не хватает специалистов, которые могут обучать детей на ранних стадиях.

Что не так с детскими тренерами? Они требуют побед и орут на детей, потому что мало зарабатывают

– Ты уже сказал, что детские тренеры зациклены на результате. Какие у тебя еще претензии?

– Да, это основное. Они преследуют свои амбиции и играют на результат, забывая, что футбол – это удовольствие. И дети должны получать опыт в матчах, а не отталкиваться от того, сколько они пропустили [голов]. Нельзя в детском возрасте играть в упрощенный футбол. Нельзя детей вынуждать выносить мяч, лишь бы сохранить счет. С 7 до 12 лет дети должны развиваться технически и чувствовать себя свободно, но в России мы получаем не личностей, а конвейерных игроков. И это профнепригодность тренеров.

Другая проблема – тренеры не умеют общаться с детьми. Нормальное общение отсутствует в 70-80% случаев. Я неоднократно выкладывал ролики, где тренеры ведут себя неадекватно. Психология отсутствует абсолютно.

– На одном видео тренер во время матча толкает ребенка, другого пытается ударить ногой, орет. Почему они так себя ведут?

– Во-первых, когда они были футболистами, с ними тренеры вели себя так же. И они думают, что это норма.

Во-вторых, у них финансово неустойчивое положение. Им приходится подрабатывать, потому что у них есть семьи, обязательства перед женами и детьми. И из-за этого они не вовлечены в развитие футболиста. Они перерабатывают, нервничают и ведут себя агрессивно.

В-третьих, у нас нет никакого тестирования. Тренеров не проверяют на профпригодность. Берут на работу, потому что у него есть хоть какое-то образование. Или он чей-то знакомый.

– Ты писал, что детских тренеров надо «перепрофилировать». Как это делать?

– Разработать систему оценки профпригодности детского тренера. Начиная с муниципальных учреждений и футбольных академий. Тестирование на бумаге и на поле – воссоздавать ситуации, где тренеры должны проявлять свои знания. Вот как люди сдают на вождение. Я в первый раз набрал три штрафных балла – и не сдал. Понял, какие у меня ошибки, поработал над ними и пришел через два месяца. Здесь нужна такая же история.

– Что делать с тренерами, которые ведут себя агрессивно?

– Я считаю, что таких сразу надо убирать. И провести работу над его психпригодностью. Если человек позволяет себе ударить ребенка, должны подключаться другие органы. У нас в России привыкли, что тренер почему-то может все. Что если не быть жесткими с нашими детьми, то они и играть не будут. Это полная ахинея, надо с этим бороться. Тренеров, которые бьют детей, я готов лично отстранять от работы.

Я провожу онлайн-консультации для родителей, разбираю их проблемы и вопросы – в том числе, как себя правильно вести, если тренер орет и даже поднимает руку в раздевалке на ребенка. Родители часто делятся такими проблемами.

– Родители виноваты, что позволяют тренерам так себя вести?

– Конечно. Если они видят такое, надо сразу забирать ребенка, говорить с директором школы.

Родители – это вообще отдельный разговор. Им никто не объясняет, как они должны вести себя, когда их ребенок в команде. Возьмем другую ситуацию – когда тренер хороший. В таких случаях задача родителей – поддерживать ребенка, а не лезть в работу тренера. А родители начинают делать из ребенка проект, который будет им давать дивиденды. Они возят его на игры, на турниры, покупают экипировку – в общем, тратят деньги. И на выходе он им должен принести какой-то плюс. Из-за этого они давят на тренеров, когда ребенок мало играет, ругаются, когда команда проиграла.

Вот вчера мы наблюдали. Команда из Иркутска прилетела на турнир в Москву. Долго летела, потратила деньги на билеты, гостиницу. Не взяла медаль, и родители посчитали, что поездка прошла зря – деньги выброшены напрасно. Ругались на детей, на тренера. Они не понимают, что играть в Москве с местными командами – это невероятный опыт.

Я проводил конференцию, где собирались около 200 родителей, и говорил: «Без обид, но вы работаете в банках, вы юристы, врачи и так далее. Я же не прихожу к вам на работу и не говорю, что вам нужно делать. Я тоже могу прочитать статьи в интернете, но я не стану после этого настолько компетентен, чтобы подсказывать вам».

– Получается, на ребенка давят сразу с двух сторон. Как это менять?

– Я думал, что можно сделать официальный турнир при поддержке РФС до определенного возраста. Дети играют, но без результата, не нужно вести счет. Давайте начислять очки, например, за наибольшее количество обводок. Если вдруг родители начинают кричать на детей, то в ворота их команды ставится пенальти.

Не нужно делать так, чтобы 8-летние мальчики чувствовали, что они хуже всех, расстраивались и заканчивали с футболом. Если убрать результат, дети будут вовлечены до конца, тренеры и родители успокоятся.

Начать хотя бы с этого.

– Тебе скажут: если не кричать на детей, они ничего не поймут.

– Получается замкнутый круг. Вспомните себя в возрасте 8-10 лет. Что происходило с наставником, если вы что-то делали неправильно? Он сразу начинал кричать. Если в школе вы допустили ошибку или неправильно ответили, вам ставят двоечку в дневник и кричат. И так по кругу: мы орем на детей, потому что орали на нас. «Ты должен то, должен се!» – такой у нас менталитет.

Но все меняется, развивается. Эти крики не работают, не приносят ничего хорошего. Недавно мы вместе с психологом, Тамарой Николаевной Антонюк, которая работает с молодежными сборными России, разбирались, как работает гормон радости. Предположим, ребенку год назад купили бутсы – его гормон радости повышается. Потом ребенок проигрывает на каком-то турнире – гормон радости падает. Но если во время дороги домой ребенок слышит слова поддержки и, ему, например, обещают купить новые бутсы, то неудача забывается, а гормон радости повышается. Психологический фон ребенка крепнет.

Это целая системная работа. Но ее нет ни у тренеров, ни у родителей. Мы не объединяемся ради детского футбола.

– Как тренеры должны себя вести?

– Я обращаю внимание на все, даже на внешний вид – на обувь, на одежду. Это играет огромную роль. Если человек следит за собой, значит больше шансов, что и в работе он построит систему. А если тренер после выходных появляется на тренировке с красным носиком в грязной одежде, то о чем это говорит?

Обращаю внимание на взгляд, на тон. Если тренер для подсказа сильно повышает голос, значит, это не ребенок неправильно воспринимает информацию, а тренер не умеет ее доносить. Тренеры кричат на детей только от неуверенности в себе. Мы иногда на турнирах снимаем не матчи, а только поведение тренеров: они стоят в надменных позах, возвышаются над детьми. А некоторые всегда стараются находиться с детьми на одном уровне глаз – это важные детали.

Если тренер начинает с родителями пить кофе, ходить в гости – это уже не тренер, он переходит рамки. Его начинают воспринимать как друга и оказывают давление.

– Ты говорил про зарплаты. Правильно ли я понимаю схему: тренеры мало зарабатывают, но за победы в турнирах им дают премии – когда с победами не получается, они орут на детей, потому что не получат бонус?

– Тут несколько сторон. Частные школы ушли в сторону коммерции. Если они не будут выигрывать, к ним не пойдут клиенты. Поэтому они стараются побеждать и заливают родителям в уши, что работают по методике Кройфа, и ни в коем случае не надо идти в муниципальные школы.

В муниципальных школах другая система. Там могут повысить тренеру ставку, если он выиграл какой-нибудь чемпионат области. Если тренер ведет 50 человек, его зарплата – 5 рублей. Если 20 человек – 2 рубля. Но один тренер не может тренировать 50 человек. Да и 30 не может. Так не уделить время всем ребятам. В муниципальных школах тренер не может поставить базу всем. Он видит, у кого получше получается, и с ними работает.

– От 15 до 30 тысяч рублей в месяц – это реально средняя зарплата тренеров по стране?

– Это правда. И это какое-то безумие. Ты отдаешь энергию, опыт, это требует времени. Поэтому тренеры и работают на стороне, им просто не хватает этих 30 тысяч рублей. Из-за сложностей появляются стресс, крики. Тренер, может, и неплохой парень, но из-за всего этого он себя так ведет. Я считаю, что минимальная ставка тренера должна быть 50 тысяч рублей. Плюс, если куда-то игроки переходят, он должен получать дивиденды.

– Часто тренерам приходится подрабатывать?

– Да, работают таксистами, физруками, кто-то ящики таскает. И зарабатывают в два-три раза больше, чем тренером. 

Тарасенко уверен, что детским командам нужны психологи. Почему?

– В твоей команде есть спортивный психолог, и ты вообще много пишешь о важности психологии. Зачем в спорте психолог?

– Вообще, для меня главный психолог – это тренер. Но сегодня мы просто обязаны прибегнуть к спортивным психологам, чтобы они помогли разобраться тренерам и родителям с их решениями. Большинство тренерских решений принимается на эмоциях, а не на разуме или холодном рассудке.

Например, в стрессовой ситуации тренер говорит ребенку: «Петя, да ты баран, просто ноль». Проходит полчаса, игра заканчивается, и тренер остывает: «Петь, прости, ты же понимаешь, такой важный матч». Но ребенок уже не понимает и думает: «Если я в следующий раз ошибусь, мой тренер, которого я люблю, уважаю и поддерживаю, просто съест меня». И не будет рисковать, не сыграет нестандартно, а выбьет мяч в аут.

Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год ребенок к этому привыкает, а потом приезжает в какую-нибудь команду, где нужно себя показывать, но он уже привык к страху и упрощению. Поэтому его потенциал никто не замечает.

Я сам, когда не знаю до конца, как мне поступить, обращаюсь к [психологу] Тамаре Николаевне. Вот вчера мы созванивались: мальчик живет в гостинице, ревет, скучает по родителям, хотя они живут в гостинице неподалеку. Когда выходит на поле, не может выполнять задания, не готов психологически. И как мне быть? Давать играть? Или пока не выпускать, дать освоиться? И я с ней советовался.

Она во многом помогает нам оценивать тренеров, работать с детьми, когда они приезжают за день до турнира из разных городов. В нашей стране сегодня очень нужны психологи для детей.

– Сколько психологов ты видел во время поездок?

– Я видел спортивных психологов в двух академиях в Москве, видел в Петербурге. Пожалуй, все.

Видел в нескольких европейских странах, которые посещал до всем известных историй. Оценивали и пытались понять, почему там при переходе из юношеского футбола в молодежный и во взрослый ребята быстро начинают играть в Лиге чемпионов. А наши ребята в 15-16 лет их вроде бы обыгрывают и смотрятся предпочтительнее, но потом оказываются не в Лиге чемпионов, а во вторых лигах России.

– О каких странах речь?

– Я об этом нигде не говорил, потому что не хотел показаться каким-то супермозгом, который куда-то съездил и говорит, что вот там лучше, а у нас хуже. Нет, просто в сравнении ко мне пришло много идей. И сравнивать – это полезно.

Был в Англии, смотрел, как работают на базе «Манчестер Сити» и «Челси». Был в Италии – в «Наполи», «Милане». Главный итог: в приоритете индивидуальное развитие футболистов до 12 лет. Есть турниры, где ведется счет, но давления никто не оказывает. Никто не требует от детей выигрывать турниры. Детям прививают, что футбол – это игра и радость. Они собираются за одним фуршетным столом после матчей, нет войны между родителями. Невероятное поведение тренеров – от внешнего вида и заканчивая общением лицом к лицу, никаких надменных и закрытых поз. Думаю, у них тоже ведется работа над этим. Они не сразу стали такими.

Потрясающая атмосфера футбола.

– Дети, которых ты отбираешь для своих команд, могут обратиться к психологу?

– Да, конечно. Ребята 11-12 лет, которые уже более-менее осознанные и не стесняются своих проблем, обращаются. Мы еще сделали возрастные группы, с которыми психолог созванивается и беседует по зуму. Помогаем адаптироваться детям из регионов, которых перевозим в Москву, прорабатываем все их проблемы. Нам нужно создать такую атмосферу, чтобы ребенок понимал: даже несмотря на то, что он далеко от дома, все его близкие рядом. И все ему готовы помочь, все в него верят.

Тарасенко привозит детей из регионов на турниры в Москву. Иногда их уводят большие академии

– Как ты сам себя называешь? Селекционер, агент, блогер?

– Думаю, селекционная история прежде всего. Я ищу ребят, которые смогут стать футболистами. Веду их, помогаю с бытовыми и любыми другими вопросами.

Еще рассказываю о проблемах детского футбола, мне есть что показать, я могу доносить до клубов и общества какие-то нововведения. Но я бы не называл себя блогером. Я не так часто снимаю выпуски. Гонки за просмотрами у меня нет.

– Тебя беспокоит, что ролики мало смотрят (в среднем видео набирают полторы-две тысячи просмотров – Sports.ru)?

– Хотелось бы, конечно, чтобы смотрели больше, но я понимаю, что аудитория, которая готова смотреть видео про детский футбол, – очень ограничена. Я хочу искать единомышленников.

– Про селекцию. Вот ты нашел в регионе талантливого пацана. Что делаешь дальше?

– Привожу их в свою команду, у нас есть разные возраста – с 6 до

12 лет. Ребята приезжают четыре раза в год, мы смотрим их, участвуем в турнирах. Сейчас у нас порядка 400 ребят.

– Некоторые из них попадают в академии?

– Да, на турниры в Москве и Питере приходят тренеры и селекционеры из академий клубов. Если им понравился какой-то мальчик, мы садимся и обсуждаем условия. Например, клубы должны купить 100 мячей школе в регионе, где занимался парень. Я от этого ничего не получаю.

– И они покупают?

– Да. Или, например, зовут к себе на стажировку тренеров из регионов. Если забираете ребенка, помогите развиваться его тренеру. Нужно, чтобы они приезжали в Москву, учились. Оплачивать им билеты и проживание.

– Какое-то время ты работал с «Чертаново».

– Да, год работал в их отделе селекции. Привозил ребят, некоторые сейчас привлекаются в юношеские сборные России.

– Больше не работаешь?

– У меня закончился с ними договор. И появилось более интересное предложение от московского клуба «Родина» (играет в Первой лиге – Sports.ru). Они создали академию, там у меня больше функций – помогаю определяться и с тренерами, и с ребятами. Такое кураторство, шаг вперед для меня.

– Ты говорил, что в твоей команде 15 скаутов.

– Это не специально обученные люди, а детские тренеры из разных регионов, которые нам понравились. Они хорошо общаются с детьми, правильно их обучают. Работают по своему региону, по близлежащим городам. Три раза в месяц выезжают на выбранные нами локации. Платим небольшую зарплату, оплачиваем бензин, другие расходы.

– Откуда у тебя деньги на поездки, на скаутов в регионах?

– В течение года мы проводим более 15 сборов в разных городах – интенсивы. Родители оплачивают сбор, и дети тренируются несколько дней с нашими тренерами – например, мы приглашали Алексея Антонюка из «Краснодара», Андрея Шпилева из «Урала», Владимира Пономарева из «Спартака». И эти деньги мы тратим на их зарплаты, на зарплаты селекционерам, на детей. Еще у меня есть своя футбольная школа в Екатеринбурге, которая приносит доход.

Никакого дяди, который давал бы нам деньги, не существует. Был контракт с Nike, но они помогали экипировкой – одевали детей, тренеров. Потом ушли из России.

– И этого хватает? Сколько стоит один сбор и сколько детей записываются?

– Три-четыре тысячи рублей. Записываются до 150 человек.

Это неплохая система: людям не надо лететь в Москву, чтобы проявить себя, мы сами к ним приезжаем, привозим классных тренеров. Родители экономят серьезные деньги.

– Ты говорил, что ведешь некоторых ребят – и это такая агентская история. То есть ты ждешь, когда ребенок вырастет и получит хороший контракт, а тебе выплатят комиссию?

– Да, это работа вдолгую. Конечно, я хочу получить дивиденды за свою работу. Все-таки я веду ребенка, помогаю с переездом, покупаю бутсы, веду переговоры, занимаюсь бытовыми вещами.

– Ты писал в инстаграме, что одна из твоих задач «помочь родителям избежать «заливона» в уши со стороны персон, которые не хотят особо работать и одним звонком хотят запудрить голову». О чем это?

– Не буду называть команды, чтобы никого не обидеть. Мы участвуем в турнирах, а селекционеры из академий их смотрят, заглядывают в заявки и начинают связываться с родителями талантливых ребят. То есть я трачу время, привожу их из разных городов, договариваюсь с родителями, а потом к ним подходит какой-то селекционер и начинает заливать разные истории о большом будущем ребенка, о том, что все у него будет.

В общем, это нечестно. Мы проводим целую работу, а селекционер из большого клуба просто приходит на готовое. Получается, он свою работу не выполняет, никуда не ездит, никого не смотрит. Это неправильно, должны быть рамки.

– У тебя перехватывали игроков?

– Да-да, было несколько. Названивали родителями, со мной не связывались. Я потом сам им звонил, говорил, что они ведут себя неправильно, что буду писать об их клубе, что они воруют игроков. Для меня такие люди – не селекционеры. Им дали зарплату, они такие все модные ходят, но дальше 200 километров уехать не могут. Как они могут оценить детей, которые сюда не доезжают? У которых элементарно нет денег на дорогу?

– А у тебя есть контракты с детьми или их родителями?

– Нет, не заключаю. Все на доверии, на отношении.

– Звучит не очень надежно.

– Я не хочу заключать контракты с детьми 6-12 лет, это кажется не очень правильным. Сейчас я хочу дать им возможность, а заключать контракты – это уже потом.

– Два-три игрока, которых удалось устроить в большие академии.

– Павел Головин играет за «Чертаново»-2007 опорником и привлекается в сборную России по своему возрасту. Он из Санкт-Петербурга, играл в команде «Автово», был незаметен, его не брали в «Зенит».

Леша Бушин, мальчик из Нижнего Тагила. Живет, учится и тренируется в академии «Родины».

Гордей Козодеров, пацан из Липецка, тоже сейчас в академии «Родины».

Иван Аникин из Перми. Сначала мы его привезли в «Динамо», сейчас повели за собой в «Родину». Успешно играет.

– Что делать, если у них не получится?

– Слушай, ну каждый ребенок не может стать профессиональным футболистом, это факт. Если он не сможет пробиться в футбол, но при этом проявит человеческие качества, я постараюсь оставить его в своем проекте. Может, как менеджера, тренера.

Тарасенко учит детей, как НЕ нужно распоряжаться деньгами. Заранее готовит к большим контрактам

– Ты говорил, что занимаешься детьми, потому что тебя «никто не вел и не подсказывал как действовать, как реагировать на трудности, как не сильно скучать по родителям, как тратить деньги».

Как тратить деньги – это вы тоже обсуждаете?

– Да. Я пытаюсь рассказать, как мне было непросто, когда я переехал в академию «Динамо» и остался один. Рассказываю, что может быть, если поступишь вот так или вот так. Ты либо стараешься откладывать или вкладывать деньги, помогать родителям, либо гуляешь по Москве, покупаешь одежду, ходишь в клубы. Но тогда на выходе ты ничего не получишь.

– Это большая проблема для молодых игроков?

– Если парень сильный, ему могут насыпать серьезную сумму в 18 лет. Чтобы удержать, чтобы не перешел к конкурентам. И это многим сносит голову. 10 тысяч долларов – а бывает и намного больше – в 18 лет делают тебя независимым от родителей, ты сам принимаешь решения, и часто неправильные. Поэтому надо с детства объяснять, что оплата за труд не дает тебе безграничную власть. Деньги – это награждение. Сегодня ты играешь, а завтра можешь получить травму, которая тебя выбьет. Карьера футболиста и так недолгая. Надо ставить цели и регулярно их повышать: попасть в академию, основу, клуб РПЛ, сборную и так далее.

И об этом я говорю с детьми.

– Что ты ответишь тем, кто скажет: «Да он только в ПФЛ играл, а теперь учит, как нам развивать детский футбол»?

– Такие комментарии бывают, я спокойно отвечаю, что прошел путь футболиста – от детской школы до академии «Динамо», поиграл в профессиональных лигах. Я прошел все стадии, знаю этот процесс изнутри. Я помню, как на меня орали, как тренировали. Мне необязательно было играть в сборной или Премьер-лиге, чтобы я сейчас объяснял какие-то процессы.

– Почему твоя карьера остановилась на ПФЛ?

– Был период, когда я играл на Дальнем Востоке, все шло очень неплохо, но у меня рано родился ребенок, появилась ответственность. Заштормило, я начал переживать и играть хуже. Мне было всего 19 лет. Потом я не мог режимить, допускал ошибки. Не понимал, как мне двигаться дальше. Мог попасть на уровень выше, но мелочей в футболе не бывает. Сам виноват.

– И ты теперь так закрываешь эту потерю, помогая другим?

– Да. Я могу объяснять ребятам какие-то вещи, исходя из своего не очень приятного опыта. Я знаю, о чем говорю. Очень хочется помочь им не вляпаться в проблемы, которые возникали у меня.

– У тебя есть футбольная школа в Екатеринбурге. Как она появилась?

– Да, называется «Чемпион». Когда я играл в «Урале-2», в свободное время начал тренировать детей на базе одной школы. Сейчас там занимаются около 350-400 человек, мое постоянное присутствие не требуется. Это коммерческая школа, никакой особенной методики – итальянской или испанской – там нет. Массовый футбол.

– А твои принципы, о которых мы говорили?

– Да, в тренировочном процессе и в работе тренеров все есть. Там я даже тестирую какие-то идеи, смотрю, как они влияют на работу детей.

– Зачем тебе школа?

– Было много свободного времени, не хватало денег. В «Урале-2» я зарабатывал около 30 тысяч рублей, а у меня была семья, заботы. Жить на 30 тысяч рублей – смешно. Поэтому открыл школу, а когда там стало много детей, зарабатывал уже не 30 тысяч, а 130. Совмещал приятное с полезным.

– Открыть школу – это тоже деньги. У тебя были партнеры?

– Да, был партнер. Мы арендовали площадку на территории школы. Она была не в очень хорошем состоянии, но особых вложений не требовала. Я встретился с директором, сказал, что мы хотим организовать здесь тренировки, а школьники будут заниматься бесплатно. Когда пошла прибыль, реконструировали площадку, постелили газон, построили раздевалку.

У меня там администраторы и тренеры, которым я доверяю. Работаем уже больше четырех лет. К тому же я бываю в Екатеринбурге 2-3 раза в месяц, все контролирую.

– В 2020-м ты говорил, что вместе с бизнесменами, которые любят футбол, планируете строить дутый манеж. Получилось?

– Получилось в Санкт-Петербурге. Сейчас планируем в других регионах. Маленькими шагами двигаемся, идет процесс в Ханты-Мансийском округе. Надеюсь, получится.

***

– Когда детский футбол в России сделает большой шаг вперед?

– Думаю, в течение пяти лет будут значительные изменения. Мы увидим настоящие сдвиги, появится более-менее массовое видение того, как должен выглядеть детский футбол.

– Что должно произойти через 2-3 года, чтобы ты сказал: «Да, я занимался этим не зря».

– Хотя бы один футболист должен подписать контракт с главной командой Премьер-лиги. Это уже будет успех.

– Ты счастлив?

– Безусловно. Мой гормон радости на очень высоком уровне.

– О чем ты мечтаешь?

– Я мечтаю об объединении футбольного сообщества по всей России. Хочу, чтобы мы стали единой системой, воспитывали сильных ребят. Чтобы финансово тренеры чувствовали себя уверенно. И мы стали большим кораблем, где у всех одна задача.

Фото: Толя Офутболе