24 мин.

Сергей Микулик: «Яшин заходит в раздевалку и говорит: «Мне два раза по воротам ударили! На... я на поле выхожу?»

2 k

Журналист, общавшийся с десятками легенд советского и российского спорта, рассказывает увлекательные истории Виталию Суворову.

Среди многочисленных друзей «Дины», которых можно регулярно встретить на домашних матчах команды в Троицке, есть один совершенно невероятный рассказчик. Журналист Сергей Микулик стал известен всей стране, когда во второй половине 80-х первым из коллег провел расследование массовой гибели болельщиков в «Лужниках» на матче «Спартак» – «Харлем». Позже он входил в команду, запускавшую «Спорт-Экспресс», был одним из первых российских журналистов, которые писали о мини-футболе, и работал в самых разных медиа – от «Футбол-Ревю» и «Моего футбола» до газеты «Газеты» и журнала The New Times.

Всю свою карьеру Микулик наблюдает за российским спортом изнутри и бесподобно о нем рассказывает. Несколько десятков зажигательных историй – в интервью, которое он дал блогу «Дины» на Sports.ru.

– Для тех, кто не в курсе, объясните: где вы сейчас работаете и чем занимаетесь?

– Ну смотри, сегодня у нас понедельник. В 6 утра я слез с печи, взял палки для скандинавской ходьбы и до девяти мы с собакой бороздили Лосиный остров. Потом я написал заметочку в “Футбол Ревю”, потом нырнул в бассейн, сейчас мы с тобой говорим, а вечером у меня просмотр хоккея и эфир на одной латвийской радиостанции. Другим глазом я досматриваю футбольный тур, завтра пишу обзор. Затем встреча с Даней Марковым, который решил возобновить хоккейную карьеру. Сам понимаешь, дело это серьезное, так что не в библиотеке встречаемся: это деловой обед, который может перерасти в товарищеский ужин. В среду у меня еженедельная двухчасовая программа на радио Команда.com. А вечером одна серьезная компания хочет посмотреть со мной “Барселона” – “Бавария”, чтобы я объяснил им, во что они там играют. В четверг с другой компанией просмотр Лиги Европы. 

– Что за компании?

– Ну, есть такие небедные друзья. Гонорар всегда варьируется – в зависимости от степени близости друзей. Цифры называть не буду наверное, люди почитают это потом.

– Деньги в подарок вы от богатых людей получали?   

– Как таковых подарков не было, но были варианты. Их надо было отработать. Ну, например, друзья друзей сводят тебя с человеком в одном городе – сейчас это уже другая страна – где уже его друг друзей хотел построить спорткомплекс. А кто-то дал тогдашнему первому секретарю бОльшую взятку, видимо, и на том месте возникла автостоянка. Я заявляю руководству газеты “Советский спорт”, где тогда служил, что нашел такую тему. Мне говорят: “Старик! Это блестяще!”. Я лечу на край земли – потому что главный принцип: чтобы тебя не развели, ты должен побывать на месте событий.

А потом очень простая схема: ты, корреспондент из Москвы, идешь к первому секретарю и начинаешь спрашивать его: “Как у вас тут со спортом? А с автостоянками?”. И когда ты ему уже говоришь: “Спасибо за чай”, – он только начинает понимать, что все, он попал. От здания тут же отъезжают несколько одинаковых машин в разные стороны, а ты улетаешь из другого города – чтобы у них не было соблазна подкинуть тебе наркотики при вылете. А наркоты там было столько, что можно было легко ей разбрасываться. Как написал замечательно в свое время мой друг Серега Мостовщиков: “Чуйская долина состоит из населения и анаши”.

В результате я написал заметку и не скажу, что стоянку после этого сравняли с землей, но заметка была признана лучшей каким-то социальным опросом на федеральном уровне, я получил за нее премию, грамоту, гвоздику, значок и так далее. Ну и заплатили мне за нее достаточно приличную сумму. Я считаю, я ее заработал. Понимаешь, если бы на месте стоянки был детский сад, а они хотели бы построить вместо него спорткомплекс, я бы не полез. А раз так, решил поучаствовать.

– В детстве вы ведь сами планировали стать спортсменом?

– Мой батя, инженер, был сумасшедшим болельщиком “Динамо”. Когда он впервые привел меня на стадион в пять лет, и я увидел Льва Яшина, выбор был предопределен. Я пытался попасть в динамовскую школу, но оказался в “Динамо-Клубе”, куда брали тех, кто не подходил школе. Я безумно благодарен, что моим первым и фактически единственным тренером стал легендарный Геннадий Александрович Гусаров, человек, который в 64-м стал серебряным призером Европы. Когда он нас в первый раз собрал, сказал: “Ребята, вы же футбол смотрите? Так смотрите его не просто как тупые болельщики, а как профессионалы”. И я специально по вечерам смотрел футбол, потому что утром придешь, и Гусаров обязательно спросит: “Ну как, смотрели вчера игру?”. “Смотрели”. И разговор завязывался. “Ну рассказывайте, почему, думаете, Блохин вчера не забил?”. Все выдаем свои варианты. А он: “Нет! Потому что когда ты уже собираешься нанести удар, нельзя продолжать вести мяч ближней к защитнику ногой. Вы же соображать должны!”. 

А потом – бах, начинается учебный год, и выясняется, что Гусаров уехал в Брянск – то ли начальником команды, то ли еще кем-то. А это 72-й год, происходят легендарные баскетбольные “3 секунды”. И около моего дома открывается баскетбольная школа. Ну и я решил попробовать себя в баскетболе. Пару-тройку лет прослужил, а потом пришел после летних каникул – все выросли, а я нет. После этого были лыжи. Я тогда серьезно настроился на то, что буду профессиональным спортсменом, был двукратным чемпионом Дзержинского района по юношам.

Но когда начались сборы на союзном уровне, понял, что я просто нежный московский мальчик по сравнению с нормальными пацанами, которые приехали издалека. Если не было горячей воды – а ее часто не было – то я все. А они за счастье считали, если холодная была. Ну нет и нет – иди, москаль хренов, ведро снега растопи, и будет тебе вода. Тут я и понял, что конкуренцию на этом уровне я уже не выдержу. Мне было лет 16-17. И я завязал.

– И как вы оказались в журналистике?

– Я чуть ли не с детства заявлял, что стану журналистом – могу свидетелей привести. Маму, правда, не убедил, поэтому поступал в Геологоразведочный институт. Но учеба не покатила, и я попал в олимпийский призыв, надо было расчистить город к 1980 году. Учебка у нас была на болотах в Электростали, где царапина заживала месяц, с чиреем надо было в санчасть ложиться, а если вдруг порез запустить – людям фаланги ампутировали. Но у меня ни разу ничего не вскочило, и вот через два года я вернулся как раз к чемпионату мира 1982 года.

Поступил на филфак. Терся в ложах прессы, закончил все возможные курсы – быстрое чтение, все такое. После первого курса можно было выбрать побочную профессию, я пошел в университет рабочих корреспондентов, где преподавали люди из МГУ. Начал публиковаться в многотиражке. А в 1984-м у нас проходили Игры дружбы – как альтернатива Олимпиаде в Лос-Анджелесе. И через знакомых я получил аккредитацию. Баскет был моим любимым видом спорта, а Валдис Валтерс – любимым игроком. Совершенно потрясающий разыгрывающий из Риги. Сабонис – машина, это понятно. А Валтерс был вроде и не атлетом, и не скоростником, и дриблинга особого не было. Но при этом гений паса. Если он пасовал на пустое место, значит, какой-то придурок туда просто вовремя не прибежал. И вот они на этих Играх, он феерит, и я решаю взять у него интервью. 

Готовился серьезно, в Риге у меня были родственники, так что я даже латышском какие-то предложение уверенно мог составить. Подхожу к нему, он: “О, привет. Поговорить хочешь? Мы сейчас в Шереметьево улетаем, но если хочешь – там присядем, поговорим”. Садимся в машину. Водителем нашим был некто Хейно Энден, тогдашний игрок ЦСКА, чемпион мира 1982-го. И мы замечательно поговорили – тем более, рейс задерживался. “Слушай, Валдис – как хорошо посидели”, – говорю в конце. А он: “Нет, если бы мы хорошо посидели – ты бы завтра встать не смог”. 

После этого едем с Энденом в гости к Андрюше Лопатову – еще одной легенде ЦСКА. А поскольку Энден тоже за столом не сачковал, пробирались мы какими-то огородами. Я пристегнут как-то, ремень болтается, дорога пустая совершенно, Андрюхин дом уже рядом. И тут на дороге появляется грузовик. Ну, едет и едет. Энден ускоряется, и как только мы догоняем этот грузовик, тот как даст влево – и бабах в мою дверь. Я даже вздохнуть не могу. Тут выходит двухметровый Энден, общается с тем козлом, Лопатов прибегает. И все на меня: “Ты-то как?”. А я даже сказать ничего не могу. Киваю – вроде живой. “Может, в больницу?”. “Да не, какая больница”. Садимся у Лопатова. Утром просыпаюсь – понимаю, что встать не могу. И думаю: “Какой же Валтерс все-таки гений. Все предвидел. Встать не могу – значит, посидели и правда хорошо”.

Когда позже доехал до больницы, выяснилось, что у меня трещины в ребрах. Неплохое, думаю я, первое интервью в карьере вышло. Я его еще даже написать не успел, еще не знаю, кому его нести – но зато какой стаж уже.

– Куда в итоге отнесли?

– В “Московский комсомолец”. Его напечатали и я стал писать им регулярно.

Так я попал в тусовку, добил это свое двухлетнее образование и в 1985 году отправился на практику – пионервожатым первого отряда на станции Правда. И случилась такая история. В то время решили поднять зарплату педагогам – и им стали платить надбавки за классное руководство, за проверку тетрадей и так далее. А я же, как Григорий Твалтвадзе, выпускался учителем русского языка и литературы. И вот наш старшекурсник выпустился, приехал к нам говорит и говорит: «Парни, это сказка. Я получил 731 рубль!». Это был шок. Свой отряд на этот вечер я, конечно, отпустил в свободное плавание. Леха привез серьезные напитки, мы сидели и смотрели чемпионат Европы по баскетболу-1985, где играли уже мои друзья. Я их провожал позавчера, меня Сабонис знал. И Леха, зная, что я собираюсь продолжалась заниматься журналистикой, говорит: “Ну смотри, 731 рубль все-таки”. “А давай поспорим, – говорю. – Что через год я приеду и перебью”.  

После этого меня приглашают в штат журнала “Смена”, поскольку Винокуров, который уже меня знал, ушел из “Футбола-Хоккея”, его взяли в “Смену” в отдел литературы, а мы с ним поддерживали контакт. Тиснул одну заметочку, другую. Освободилась должность учетчика отдела писем – прыгаю туда. Со временем сажают на зарплату 160 рублей. Это сказка – особенно после нуля. Но мысль про 731 рубль не отпускает, а год-то уже проходит. И я, как учетчик писем, придумываю конкурс к ЧМ-1986 – 5 вопросов на эрудицию, 5 – на интуицию. Проверка мною письма стоила 10 копеек. Поскольку страна у нас была большая, в меру азартная и безумно любящая халяву, писем пришло больше десяти тысяч. Собрал друзей, накрыл хороший стол, за три часа мы совсем с этими десятью тысячами писем разобрались. По 10 копеек за письмо – то есть, за штуку рублей я вышел легко. Летом поехал в лагерь, показал всем платежную ведомость и решил: работать в школу я, пожалуй, я не пойду. 

А потом случилось недоразумение: я потерял комсомольский билет. В те годы как раз вышел замечательный анекдот: “На фестивале фильмов ужасов в 1985 году первое место занял Хичкок, второе – Стивен Кинг, а третье – документальный советский фильм “Как я потерял партийный билет”. Месяца два-три я ходил без него, и тут Лев Россошик пригласил меня в “Советский спорт”. И это было настолько вовремя, что не согласиться было нельзя.

*** 

– Слышал, вы давно дружите с Олегом Долматовым.

– Да, вот через три месяца навещу, давно не виделись. Долматов же был мои кумиром. Я ведь тоже в свое время пытался опорного полузащитника играть, а у него потенциал потрясающий был, голова светлая. Познакомился я с ним в Сухуми в 1991-м, куда мы прилетели с арбитром Алексеем Николаевич Спириным.

Сухуми – это раньше была девятая зона второй лиги, выдающийся совершенно вариант по антуражу. Тот же Спирин мне рассказывал, как он там начинал. Один из первых его матчей как помощника судьи, и надо же: хозяева не выигрывают. И вот он идет к центру поля, а за ним бегут болельщики. Навстречу бежит главный судья: “Молодой идиот! Убегай!”. Спирин говорит: «Болельщики вроде еще далеко, все нормально. Рядом здоровый мент стоит, держит дверь. Я-то в хорошей форме, думаю, когда они до меня еще добегут. Так что пропускаю главного судью, а сам на таком легком аллюре бегу, как Остап Бендер от васюкинских любителей. Добегаю до двери, а мент закрывает дверь прямо передо мной и как даст мне сапогом в копчик”.

Или еще один мой хороший приятель, судья Леня Вавыкин из Харькова – привет ему, может, прочитает. Тоже рассказывал: “Жара жуткая, бегаю по бровке, сил уже нет. И тут вдруг тень надо мной. Но откуда? Думаю, самолет, что ли пролетает. В общем остановился – а очнулся уже в другом месте”. Это какой-то чудак оторвал скамейку и по голове ему дал за то, что тот офсайд не зажег.

Из этой же серии: самый экзотичный матч, который я вообще когда-либо видел. Вторая лига, 1991 год, последний чемпионат СССР. “Лори” из Кировакана на последнем месте, а в финальном туре у них матч с “Асмаралом” Аль-Халиди, который выходил на первое. Но “Асмаралу” еще нужно было забить больше всех мячей и своего игрока, видного нынче футбольного функционера, вытащить на первое место в списке лучших бомбардиров. Для этого бомбардиру нужно было забить много, а “Лори” к тому моменту уже все перессорились, на матчи катались на автобусе, денег вообще не было. И не хотели они уже ни жить, ни играть.

И вот господин Аль-Хальди отправляет им второй автобус – с деньгами. Не как взятку, а просто за участие, чтобы они хотя бы приехали. Начинается матч. Ноябрь. Вратарь “Лори” выходит в аляске, это я запомнил навсегда. А остальные просто вышли постоять полтора часа. “Асмарал” забивает первый, второй, третий. После третьего вратарь снимает аляску и уходит. Его всей толпой уговаривают вернуться. Возвращается. Забивают четвертый. Тот опять бросает аляску и уходит. И так после каждого гола. Бесконечный цирк, тренер что-то орет, его все посылают.

В общем, окончательный счет был 14:0, “Асмарал” на первом месте. Осталось тренеру “Лори” подписать протокол, и все – банкет. А тренер достает блокнот с какими-то каракулями, которые он по ходу матча писал, и говорит: “Да, понимаю, не собрались… но ведь не 14:0!”. И выясняется, что он стоял во время игры и голы считал, и почему-то у него выходило то ли 13, то ли 12, а не 14. И еще полчаса все его уговаривали подписать протокол, в котором был счет 14:0. А никакой видеозаписи ведь не было, ничего не было. Но все-таки подписал.

– Ух.

– Кстати, ты спрашивал о Долматове – свою лучшую заметку я написал как раз из Нальчика, где его “Черноморец” играл со “Спартаком-Нальчиком”. Это был протест на матч. Нальчик тогда выиграл 2:1, но это был полный беспредел, не засчитывались даже те голы, которые нальчане в свои ворота забивали. Причем это была не политическая история, а месть – потому что у Долматова была шикарная команда, которая в первом круге дома вынесла Нальчик 7:1. И те поклялись отомстить. Фамилия судьи была Руцкой, я ему тогда при всех пообещал, что это будет его последний матч, и горжусь, что сдержал свое слово – это реально был его последний матч. Я тогда по вдохновению написал – в итоге стадион надолго дисквалифицировали, каких-то игроков тоже. А Долма сначала даже со мной спорил: неужели к чему-то приведет? 

Помню, Николай Саныч Толстых мне потом еще говорил: “Слушай, мне тут такой протест из Новороссийска прислали, что нельзя было его не удовлетворить. Не знаешь, от кого?”. А я ведь ту заметку своей фамилией не подписывал – потому что протест подписывает начальник команды. То есть тот подписывал начальник “Черноморца”. Так что нет, говорю я Толстых, понятия не имею.

– В Сухуми Долматову как работалось?

– Там у него тоже очень симпатичная команда была, но абхазcкая – это накладывало свой отпечаток. Был у него такой замечательный нападающий Чалигава, который не забивал с линии ворот, но забивал через себя, пяткой с центра поля и так далее. И вот однажды он куда-то пропал. Приходит через три дня. “Василич, – говорит Долматову. – Можно я сегодня в облегченном режиме поработаю?”. Олег ему: “Какой на**р облегченный режим? Ты вообще где был?”. А он: «Ты не слышал, что ли? Весь город говорит! Нам на дачу цемент привезли, отец заставил разгружать, я три дня лопатой работой, так нагрузился!”. И это была профессиональная команда, которая претендовала на выход в Высшую лигу.

Совершенно потрясающие люди были. Туда еще тогда Сергей Овчинников приехал, Равиль Сабитов, Александр Смирнов. Было удивительно смотреть на такой симбиоз. Или Рома Хагба, нападающий. Он потом играл в “Жемчужине” у Найденова, которого я не любил за понты. И вот мы как-то встретились, я говорю: “Рома, ну разве можно сравнивать Долматова с Найденовым?”. Он: “Ну, по игровым качествам, конечно, нет. Но знаешь, психолог Арсен потрясающий!”. Я: “Это как?”. Он: “Ну смотри. Тут вот надо было на тренировку ехать – очень серьезную. А я в автомат монетку засунул и как посыпалось! Арсен мимо идет и говорит: “Рома, чувствую сегодня тебе везет, так что давай, сынок, оставайся! Удачи тебе!” Вот это человек! За такого полетишь!”. А это уже была высшая лига! 

Когда чемпионат Союза ушел, и пришли вот эти все товарищи, у меня реально был шок. Причем играли ведь, выигрывали что-то. 

***

– Кто в 90-е больше пил – футболисты, баскетболисты или хоккеисты?

– У футболистов уверенное третье место. Большие в баскетболе пили много. Но с ними пить было опаснее. Они все чудные ребята, друзья, но когда они тебя по-дружески хлопают своей рукой, которая весит, как ты cам, у тебя в лучшем случае остается синяк. Плюс их же еще боялись из-за их вида – страшного временами.

– Например?

– Была такая история. 1986-й, кажется, год, ЦСКА выиграл у “Жальгириса”, Александр Яковлевич Гомельский был очень доволен тем, как все сложилось и разрешил игрокам отдохнуть в поезде: “Я из своего СВ вас не вижу”. 

Я подхожу к поезду, стоит Витя Панкрашкин, царствие ему небесное, чудный был человек. Стоит и погибает с двадцатилитровой канистрой в руках. “У меня тут теща в этом городе живет, – говорит. – Такая затейница. Вот вина домашнего принесла, теперь есть, чем запивать. А ребят послал, чтобы нашли, что пить”. Что-то нашли, сели, замечательно себя чувствовали. Спать что-то не хотелось, так что была снаряжена еще одна экспедиция. Пошел я и Сергей Викторович Попов, известный ныне баскетбольный функционер. Нашли буфетчицу, нашли ключи, все нашли. Но это заняло некоторое время, и поезд уже начинал трогался. А Ткаченко и Панкрашкин, два великих центровых, были на стоп-кране. Ну и мы возвращаемся и видим такую картину: поезд не едет, по перрону бежит бригадир поезда и орет: “Кто тут держит стоп-кран, б****?”. И вбегает в наш вагон. А там по пояс голые стоят Ткаченко с Панкрашкиным, два снежных человека по 2,20, и курят в окно. Панкрашкин оборачивается и отвечает: “Ну, мы держим. И что?”. 

И дальше следует сцена из мультфильма “Том и Джерри”. Бригадир так притормаживает перед ними, а Вова Ткаченко кладет ему руку на плечо и говорит: “Видишь, мы тут ребят ждали. Небось выпить-то хочешь, командир?”. А тот так глазами хлопает: “Да…”. Подходит Панкрашкин, кладет руку на второе плечо. “А время нагоним в пути. Мы же верим в бригаду, в наших ребят?”. “Да, ребят,  нагоним!”. И сразу ожил. А то ведь хрен знает, вдруг они отпустят сейчас стоп-кран и выкинут тебя в эту милую вологодскую зиму. И будешь там жить.

– В общем, баскетболистам сложно было отказать.

– С Сабонисом была история. Он тогда только начинал, заходим с ним в Питере в бар, а нам: «Нет-нет, бар закрыт, мы не продаем ничего». Тут Саба говорит: «Продадите по-хорошему или сам возьму?». «А сам – это как?». «Да вот так». Протягивает свою трехметровую руку и собирает бутылки между пальцами. И бармен понимает, что он бессилен. Но мы же по-честному. За деньги.

– С Сабонисом вы до сих пор общаетесь?

– Конечно. В прошлом году сидели в Паланге, у него там своя гостиница. Она, конечно, замечательная, внутри, естественно, баскетбольная площадка. И не было случая, чтобы она пустовала – либо мальчик какой-нибудь в шесть утра вышел побросать, или мужики на пиво играют, или женщины завелись. И то, что тебе в тарелку периодически мяч прилетает, никого не расстраивает. Вот, что значит – баскетбольная страна. 

Так вот, когда я у него гостил, его собаке Кнопке исполнялся год. Согласись, это событие. И тут Арвидас куда-то отошел, а Кнопка, йорк, сидит у меня на локте и что-то подлизывает с тарелки. Подходит официант: “Сергей, я, конечно, все понимаю, мы-то знаем, чья это собака. Но знают не все, так что все-таки нехорошо, что она нюхает и ест прямо с тарелки”. А я отвечаю: “Понимаешь, Янис, если бы она нюхала и не ела, вот тогда было бы нехорошо, потому что вас бы разогнали всех к чертовой матери и набрали новых. А то, что она нюхает и ест, это на самом деле хорошо”. Он пошел на кухню, передал поварам, вернулся и говорит: “Снимаю все претензии. Вы правы”.

– Кухня правда вкусная?

– Безумно. Рядом обычный ресторан есть, а у него прям мишлен. «Это как получилось?» – спрашиваю. «Ну, я привык в Малаге у себя кушать, – говорит. – Так что когда привез сюда поваров, сказал: «Запираю вас тут. Пока не научитесь так же вкусно готовить, отсюда не уедете. А я буду ходить пробовать». Вот видишь, научились!»

– Почему Сабонису так и не удалось стать звездой в НБА?

– Он же туда совсем ломанный поехал. Один ахилл, второй. Очень несправедливо вышло, что не уехал туда здоровым, не уехал туда белым центром, каким его ждали. Никто в этом не виноват, просто он очень резко оброс мышцами – в один год. А суставы остались теми же. Природа его бешено отдарила, конечно, поэтому он к травмам несерьезно всегда относился –ха-ха, хи-хи. А потом он порвался на тренировке в Новогорске. Его сразу хотели забрать в Финляндию, а наши сказали: «У нас что, медицины нет? Мы его в Кремлевке, мы его там, мы его здесь». И, как я понимаю, было упущено время, потому что ахилл уходит от места разрыва. В итоге ведь его все равно заграницу поперли. Я к нему потом приезжал на восстановление, он говорил: «Знаешь, я все понимаю, но у членов ЦК не рвется ахилл. Они что, у себя на Красной Площади в баскетбол играют? Ну сделали бы сразу...».

Хотя знаешь, сам он со своей прибалтийской хладнокровностью такой парень, что ему Америка не катила никак. Лучше всего ему даже не в Литве, а в Испании. У него было общее разочарование. Говорил: после игры надо или порадоваться, или погрустить. А там: бах, разбежались. Из самолета вышли – разбежались. Ну как так можно? А он же любит друзей собирать. Именно этим ему не нравился замечательный город Портленд.

– В самом начале вы рассказывали, как в детстве ходили на «Динамо» Льва Яшина. С Яшиным в итоге удалось познакомиться?

– Конечно. Как раз c Кесаревым, которому сейчас было бы 85, вспоминали на могиле лучшую историю про Льва Ивановича: конец сезона, ноябрь, перерыв матча с «Локомотивом». «Динамо» ведет то ли 2:0, то ли 3:0 – ну, как обычно. Лева заходит в раздевалку и говорит: «Идите вы на*** с вашим футболом. Все. Бросаю». И в душ. Тренер Якушин спрашивает всех: «Что случилось-то ребят?». «Да хрен его знает». Идет к Яшину. А Лева под струей кипятка руки греет и курит – ему же можно было. «Что случилось, Лев?». «Мне два раза по воротам ударили! На*** я стою? Два удара, один раз поворотам попали. На*** я вообще на поле-то выхожу? Я же в пингвина превращусь». И бормочет дальше.

Якушин выходит ко всем и говорит: «Так, ребята. Вы давайте Льва заигрываете, делайте ему передачи назад». А Кесарев нам уже рассказывает: «А я-то игрок сборной. На трибунах полтинник сидит. Они же свистеть начинают, когда я назад отдаю, думают, что играть не умею! Неприятно ведь!».

Вот так они Леву и заигрывали.

***

– Как и почему вы начали следить за мини-футболом?

– Мой хороший друг Алексей Спирин в свое время познакомил меня с президентом “Дины” – господином Козловым. Это был 1992 год, он тогда нарисовал наполеоновские планы – что у нас будут разыгрываться чемпионаты по мини-футболу, что будет это, это, это. При создании клуба я среагировал на две фамилии из большого футбола – Борис Чухлов и Алексей Степанов, два чемпиона 1984 года. Когда поговорил с ними, они подтвердили, что планы серьезные, иначе их здесь не было бы. И дальше события развивались действительно интересно.

Мне мини-футбол понравился тем, что он разыгрывался турами, как и мой любимый баскетбол. То есть это четыре игровых дня, восемь команд собираются в одном городе. И когда настолько в теме, тебе трудно повесить лапшу на уши – ты насмотрелся, наобщался за эти четыре дня. Это мне всегда нравилось. Плюс это такой демократичный вид спорта, в который играют все. И господин Козлов, который уже тогда был банкиром и одновременно стал спонсором сборной, буквально вытянул мини-футбол за волосы из коротких штанишек, из школьных залов. 

А потом в 1992 году случился чемпионат мира в Гонконге, куда отобралась сборная России. Но поскольку разведка тогда была на нуле, мы ничего не знали о своих соперниках по группе – американцах, испанцах и китайцах. В первой же игре попали американцам 3:8, потому что у тех разведка была отличная, они нас хорошо изучили и играли против нас с необычной тактикой – ромбом. Мы к этому оказались неготовы.

– Как сыграли следующий матч?

– Ничья с испанцами 7:7, так что из группы мы не вышли. Сборная улетела назад, но поскольку мы рассчитывали пробыть там до конца турнира, у нас остались номера в гостинице еще на неделю – и в каждом из них была какая-то минералка, фрукты, и так далее. Поскольку господин Козлов принял решение оставить меня в Гонконге до финала, в какой-то момент я понял, что стал настоящим магнатом по напиткам, сокам, фруктам и прочим продуктам. А внизу, на минус пятом этаже, был магазин – и мы очень быстренько договорились с директором этого магазина о бартере. В результате я стал героем мини-футбольной тусовки, потому что мог угостить всех совершенно любыми напитками, который доставал буквально из воздуха. 

Вообще это был очень открытый чемпионат, очень семейная атмосфера. С бразильцами, которые вынесли тогда всех, мы виделись каждый день. Перед финалом на разминке хлопали друг друга по ладошкам. И я влюбился в мини-футбол из-за этой близости. Чем похожи баскет и мини, так это тем, что ты сидишь в первом ряду, все видишь, все слышишь. Ты знаешь, о чем говорят тренеры. Это всегда сближало. И сборная достаточно быстро вписалась в элиту, и «Дина» стала перманентным чемпионом.

А про Козлова еще хочу сказать, что это один из самых позитивных людей, которых я встречал в жизни. У меня как-то был перерыв в интересе к мини-футболу, а потом, когда он возродил издание «Футбол-Ревю» и пригласил меня посотрудничать, я спросил: «Как дела? Как команда, которую я не видел десять лет?». И Козлов сказал: «Дела по-разному, но в этом году я планирую выиграть чемпионат страны». Я начал снова присматриваться, «Дина» стала чемпионом, а совсем недавно мы летали в Лиссабон на Финал четырех Кубка УЕФА. Там «Дина», к сожалению, проиграла, но у нас было три легионера на площадке, четыре в заявке. А у команды «Кайрат» из Казахстана – 11 бразильцев и один казах, который был капитаном и сначала выходил, чтобы вручить другому капитану вымпел, а потом чтобы поднять кубок после игры. В остальном он в общем-то был не очень нужен.

«Они не играли, но все равно радостные». Что такое мини-футбольная Лига чемпионов

Про «Дину» вот говорят: «А против кого вы играете? Вы сильнейшие здесь, но почему не сильнейшие в Европе?». По этому поводу хочу вот что сказать. У меня есть приятель, серьезный бизнесмен. Еврей. В свое время у него здесь было все очень круто, а когда стало проще выезжать из СССР, он решил чухнуть в Израиль. Через какое-то время встречаю его компаньона и спрашиваю: «Ну, как там у него дела?». Тот: «Знаешь, не очень». А здесь он был в большущем порядке. «А что так?» – спрашиваю. «Ну, если коротко, – говорит. – То там все евреи».

Так и сейчас. Мы вышли – а там все бразильцы.

Окончание интервью – в блоге «Дины» на Sports.ru в пятницу

Присоединяйтесь к «Дине» Вконтакте

Подписайтесь на наш блог на Sports.ru

Смотрите нас: сегодня в 17.00 (время – московское) мы бьемся в четвертом матче 1/4 финала чемпионата России против «Тюмени». Счет в серии – 2:1 в нашу пользу, прямая трансляция – на сайте amfr.ru

Фото: РИА Новости/Александр Макаров, Дмитрий Донской, Владимир Федоренко, Игорь Уткин

logoДина
logoВалдис Валтерс
logoОлег Долматов
logoЖальгирис
logoДинамо Москва
logoАлексей Спирин
logoВладимир Кесарев
logoЛев Яшин
logoАндрей Лопатов
logoСпартак Нальчик
logoАрвидас Сабонис