Джонатан Уилсон. «За занавесом» 6. Румыния: Ангелы с грязными лицами
Предисловие/Пролог Эпилог/Библиография ***
Бывшая Югославия: Постоянно уменьшающиеся круги
Приближалось добавленное время, когда Гаврила Балинт забил гол, который, по его мнению, должен был принести «Стяуа» победу со счетом 2:1 над их соперником по городу командой «Динамо» в финале Кубка Румынии 1988 года. Однако, когда он поднял руки в знак торжества, лайнсмен поднял свой флаг: офсайд. То, что последовало дальше стало символом как безумия футбола при режиме Чаушеску, так и интенсивности соперничества между «Динамо» и «Стяуа». По словам большинства свидетелей, Валентин Чаушеску, сын Николае и президент «Стяуа», из ложи Коммунистической партии подал сигнал своим игрокам покинуть поле. «Сумасшедший день, демонстрация силы, — сказал мне Мирча Луческу, тренер "Динамо" в тот день. — Я сказал их игрокам: "Ну же, пожалуйста, вы — профессионалы", но они все равно ушли. Нас оставили полчаса стоять без дела в ожидании, пока кто-нибудь скажет нам, что делать».
Взяв на себя хоть какую-то инициативу, защитник «Динамо» Йоан Андоне сбросил шорты и махнул пенисом в знак протеста в сторону ложи Коммунистической партии, за что он получил годичную дисквалификацию на игру в футбол. Судья в конце концов прекратил матч, и Кубок был вручен «Динамо». «Мы отправились домой, — сказал Луческу, — но на следующий день у нас отобрали Кубок, потому что Чаушеску решил, что "Стяуа" победила. "Стяуа" была орудием генералов, и они боялись, что "Динамо" стало слишком сильным».
Излишне говорить, что версия событий Валентина Чаушеску несколько иная. «Игроки ушли с поля, но это тренер приказал им уйти, а не я, — сказал он. — Мой отец сидел рядом со мной, и он спросил меня, кто победил. А я и сам не знал. Затем "Динамо" получило трофей, и я зашел в их раздевалку, чтобы поздравить их. Их тренер просто накричал на меня: "Не ты решаешь каким будет результат". Затем он швырнул в меня трофей и попросил уйти. В конце концов, это было так нелепо, что мне было все равно, кто победил».
Валентин до сих пор живет в Бухаресте, где работает физиком-ядерщиком. Он всегда казался немного замкнутым, очень не похожим на Чаушеску, белая ворона семьи; на самом деле, настолько, что многие считают, что он был усыновлен. Сейчас он худой, нервный человек, заядлый курильщик, на его лице написано беспокойство. Работая в Институте ядерной физики в Магуреле и учась в Имперском колледже в Лондоне, он не собирался делать карьеру в Коммунистической партии, и, если верить современным настроениям, похоже, его скромность вызывала всеобщее восхищение. В то время как его младший брат Нику отличался яркими вкусами и ездил на дорогих автомобилях с водителем, Валентин предпочитал ездить сам на скромной Дачии. Он также был настоящим футбольным болельщиком.
В 1983 году «Стяуа» испытывала трудности. Прошло пять лет с тех пор, как она в последний раз выигрывали титул, и им грозила опасность? что их затмит не только «Динамо», но и «Университатя Крайова», которая выигрывала чемпионат в 1980 и 1981 годах и в 1982/83 годах дошла до полуфинала Кубка УЕФА. Обеспокоенный генерал Константин Олтяну, глава Министерства армии, которое управляло клубом, назначил Валентина президентом, то ли в надежде на благосклонность семьи, то ли в знак признания его дарований как административного руководителя, трудно сказать.
Валентин вскоре прославился тем, что подолгу работал, несмотря на противодействие своих родителей. «Они не думали, что быть главой футбольной команды достаточно хорошо для сына президента, — объяснил он. — Однажды я пропустил семейное Рождество, потому что был в турне с командой, и они были очень недовольны». Однако отношения, которые он наладил с игроками, в конечном счете стали его спасением: после того, как родители Валентина были застрелены, Мариус Лэкэтуш поселил его в его бухарестской квартире. «Валентин был нашим другом, — объяснил нападающий. — Я был счастлив помочь ему после всего, что он сделал для нас». И он многое сделал. Ласло Бёлёни, который сыграл за сборную Румынии больше, чем кто-либо, кроме Георге Хаджи, утверждает, что Валентин был «лучшим менеджером, с которым я когда-либо работал».
В первом сезоне Валентина «Динамо» завоевало свой третий подряд чемпионский титул. Однако с тех пор это была история доминирования «Стяуа». Они выиграли пять чемпионатов подряд и в 1986 году стали первой командой восточного блока, выигравшей Кубок чемпионов. Они также фактически стали первым клубом с Востока, который управлялся на профессиональной основе, заключив спонсорскую сделку с Ford. Действительно, если бы не вмешательство Николае Чаушеску, который решил, что план был слишком капиталистичным, «Стяуа» продала бы Хаджи «Ювентусу» в 1988 году в обмен на финансирование создания автомобильного завода Fiat в Бухаресте. Их критики отмечают, что военные обычно награждали игроков «Стяуа» телевизорами, видеомагнитофонами и другими потребительскими товарами, которые были недоступны, но Секуритате, тайная полиция, делала не меньше для игроков «Динамо».
Румыния — страна, которую нелегко полюбить, неудобная смесь привлекательного и ужасающего. По ночам по Бухаресту бродят стаи бездомных собак, отпрысков домашних животных, выпущенных на волю, когда Чаушеску загнал семьи в квартиры, и бывают моменты, когда, прогуливаясь по залитым мочой переулкам между отвратительными бетонными жилыми домами, ты задаешься вопросом, не самая ли это депрессивная столица в Европе. Затем ты поворачиваешь за угол, и видишь перед собой церковь исключительной красоты.
Самая известная достопримечательность Бухареста столь же неоднозначна. Casă Poporului (Дом народа), огромное сооружение, построенное Чаушеску в качестве своего дома и парламента, высотой шестьдесят четыре метра и площадью 265 000 квадратных метров является самым большим зданием в Европе. Нет никаких сомнений в качестве исполнения интерьера или невероятности масштаба, но в целом в этом есть что-то чудовищное. Подсчитано, что Чаушеску потратил $3 млрд. на свой Народный дом, в то время как сами люди гнили в убогих квартирах. Чаушеску, полагая, что великие столицы должны стоять на водном пути, даже изменил направление реки Дымбовица, чтобы она протекала через Бухарест, но в наши дни каналы неглубокие, уродливые бетонные траншеи огибают южную часть центра города. Повсюду в Румынии прекрасное сосуществует с мрачным.
У меня было несколько очень хороших периодов в Бухаресте, но были и очень плохие. Нигде так много людей не пытались обокрасть меня. Как будто десятилетия правления Чаушеску — вероятно, самого капризного из всех постсталинских европейских диктаторов — воспитали цинизм, веру в то, что, поскольку жизнь несправедлива, ты можешь с таким же успехом брать то, что можешь получить, когда можешь это получить. Тем не менее, я также встречался с актами спонтанной доброты; проблема в том, что ты настолько привыкаешь к обману, что начинаешь агрессивно подозрительно относиться к людям, которые на самом деле просто хотят помочь. Результатом является постоянное чувство растерянности и недоверия, и, если судить по футболу, на то есть веские причины.
Луческу, теплый, приветливый человек, каким он и является — если не считать английского помидора, который он терпеть не может: «пресный, жесткий, безвкусный, как будто ешь сырой картон», — также является абсолютным параноиком, видящим заговор на каждом шагу. Он был тренером сборной Румынии с 1982 по 1986 год, за это время он вывел сборную на ее первый чемпионат Европы и вывел бы ее и на чемпионат мира в Мексике, если бы Англия и Северная Ирландия не сыграли нулевую вничью в финальном матче отбора. Англия уже прошла дальше; и ничья означала, что Северная Ирландия к ним присоединится. «У меня были большие проблемы с Англией и Северной Ирландией, — сказал Луческу. — Они договорились о ничьей на "Уэмбли"...»
Это обычное обвинение в Румынии, и, справедливости ради, Брайан Глэнвилл признает в книге «История чемпионата мира», что, возможно, у английских игроков было едва осознанное желание помочь команде, которая во многих случаях состояла из их одноклубников, но обвинение в том, что результат игры был заранее оговорен каким-либо образом, можно опровергнуть, просто посмотрев видео. Я пытался указать Луческу на то, что Пэт Дженнингс провел превосходную игру за сборную Северной Ирландии, совершив два выдающихся сейва, но тот и слушать не хотел. «Я очень хорошо знаю, что произошло, — настаивал он. — У меня была большая проблема с Харри Каваном, который был вице-президентом ФИФА и президентом ирландской футбольной ассоциации. Я поехал в Лондон, чтобы договориться о датах, и сказал, что последний матч должен был состояться между двумя лучшими командами — Румыния против Англии. Мы были на чемпионате Европы во Франции, а они — нет, так что обычно это было бы нашим правом, но мистер Каван сразу же сказал "нет". Он сказал, что они уже договорились об этом, и они отправили нас играть первый матч против Северной Ирландии на открытие стадиона в Белфасте [на самом деле, на открытие новой Северной трибуны]. Вся ФИФА была на «Виндзор Парке» — Блаттер, Авеланж, все остальные — и все было несправедливо. Мы проиграли со счетом 2:3, но это был позорный матч, потому что они забили с пенальти и забили из положения вне игры». Не в первый раз в Румынии я обнаружил, что вера в заговор формирует доказательства. Голы Северной Ирландии в тот день на самом деле были забиты Андоне в свои ворота, а также Норманом Уайтсайдом и Мартином О'Нилом — никаких хитроумных пенальти не потребовалось.
Какова бы ни была обоснованность подобных утверждений, в том, что последовало дальше у Луческу, похоже, есть подлинный повод для недовольства. «Через десять дней после того, как они выиграли Кубок чемпионов, — сказал он, — "Стяуа" приехала к "Динамо" на дерби. Валентин пришел с флагом, чтобы отпраздновать их успех, но мы выиграли со счетом 2:1. Через десять дней после этого мы снова сыграли с ними в финале Кубка, и на этот раз выиграли со счетом 1:0. Они разозлились. В августе сборная Румынии сыграла [отборочный матч чемпионата Европы] против Австрии. Мы выиграли со счетом 4:0, но после этого они решили выгнать меня. Система была такой — у меня была слишком большая популярность. Валентин хотел, чтобы был только он и никто другой».
Однако «Динамо» вряд ли было невинными жертвами перед джаггернаутом «Стяуа». Самым позорным было то, что на протяжении восьмидесятых годов Секуритате прослушивала офисы «Стяуа». «Они знали все, — сказал полковник Николае Гаврила, который в 1985 году возглавил департамент развития футбола "Стяуа". — Однажды генерал Тудор Постельнику [глава Секуритате] рассказал Константину Олтяну [министру армии] все, что он сказал в частной беседе с Ангелом Иорданеску [помощником тренера], просто чтобы доказать их мощь».
Перед дерби для Секуритате стало обычной практикой пытаться вывести из равновесия капитана клуба «Стяуа» Тудорела Стойку, заставив местную полицию арестовать его отца, известного пьяницу, в его родном городе Галац. «Динамо» также регулярно пыталось препятствовать трансферам, пытаясь, например, помешать переходу Стефана Йована из «Решицы» в 1981 году, шантажируя его из-за женщины, которую он оставил беременной двумя годами ранее. Попытки «Стяуа» подписать защитника Адриана Бумбеску из «Олт Скорничешти» также несколько недель терпели неудачу из-за простой тактики, заключавшейся в том, чтобы приказывать клубным чиновникам отправлять Бумбеску навестить его семью в Крайове каждый раз, когда представители «Стяуа» приезжали в гости.
Сам клуб «Скорничешти» представляет собой интересную сноску к истории политического вмешательства в румынский футбол. Под руководством Флорина Халагяна — тренера, которого обвиняли в избиении своих подопечных и который обычно выгонял игроков с недостаточной результативностью из командного автобуса на обратном пути с выездных матчей — команда из родной деревни Чаушеску чудесным образом заработала три повышения подряд в конце семидесятых. Однажды во втором тайме они забили в ворота команды «Электродул Слатина» семнадцать голов и выиграли со счетом 18:0, ошибочно получив информацию о том, что их соперники за повышение «Флакара Морени», которые вели со счетом 2:0 к перерыву, выигрывали со счетом 9:0. Сам «Скорничешти», выбранный в качестве одного из флагманов программы коллективизации Чаушеску, в соответствии с которой сельские общины были вынуждены жить в многоквартирных домах, а их коттеджи были снесены, чтобы увеличить пространство для сельского хозяйства, теперь представляет собой конкретный беспорядок, но клуб может похвастаться футбольным стадионом на 20 000 мест, подарком диктатора своей малой родине. Футбольная команда была исключена из лиги после Революции, но вновь сформирована и теперь проводит большую часть своего времени, болтаясь в третьем дивизионе.
Однако все эти ухищрения не должны скрывать тот факт, что «Динамо» и «Стяуа» были двумя исключительными командами, что и доказал триумф «Стяуа» в Кубке чемпионов. «Каждый из нас точно знал свою работу, и у нас было такое идеальное представление о том, куда отдавать мяч, что, если бы тренер попросил нас играть с закрытыми глазами, мы могли бы направить мяч туда, куда нам нужно, — объяснил Иован. — Мы были похожи на идеальный автомобиль. Большая заслуга принадлежит Бёлёни. Я не знаю, как ему это удавалось, но он всегда мог найти идеальный пас; он был ключом к нашей стабильности. Мы были очень атакующей командой, и мы часто забывали о важности защиты». Ари Хан, великий голландский игрок, чей «Андерлехт» был разгромлен со счетом 3:0 в Бухаресте во втором матче полуфинала, сказал, что он никогда не видел, чтобы команда играла в таком ритме.
Однако в финале они обнаружили, что у них сдают нервы. Учитывая, что они играли с «Барселоной» в Севилье — «несправедливость», как выразился Лэкэтуш, — ожидать, пожалуй, можно было только оборонительных действий. Однако, где бы они ни играли, ограничения Чаушеску на выезд обеспечили значительное численное меньшинство болельщиков «Стяуа»: только 1000 румын отправились в Испанию — 200 официальных лиц «Стяуа» и 800 членов Коммунистической партии. Все они были тщательно проверены Секуритате, но сорок человек, тем не менее, дезертировали.
На выезде «Стяуа» в любом случае играла неудачно: выездные матчи в четырех предыдущих турах принесли лишь победу, ничью и два поражения. Вечернее время матча тоже их беспокоило, и поэтому «Стяуа» провела свои заключительные тренировки не на родном стадионе «Генча», а на стадионе «23 августа», единственной в то время площадке в Румынии с прожекторами. Чтобы сделать условия в Севилье как можно более похожими на домашние, они сделали почти то же, что облачиться во власяницу: взяли с собой собственную еду — курицу, говядину, картофель и сыр, а также несколько бутылок румынского вина Жидвей. В последний момент было включено несколько бутылок румынского шампанского, что было мудрым дополнением.
Чем дольше тянулся финал, тем сильнее расстраивалась «Барселона» Терри Венейблса. Стив Арчибальд, который пропустил полуфинал из-за травмы подколенного сухожилия и спорно выпущен на поле вместо Пичи Алонсо, был далек от своей лучшей формы, и напряженность в составе «Барселоны» проявилась, когда Бернд Шустер, темпераментный немецкий плеймейкер, вылетел со стадиона сразу после своей замены. В отличие от неудач Венейблса, тренер «Стяуа» Эмерик Еней, за семнадцать минут до конца основного времени, провел гениальный ход, заменив Лучана Балана тридцатишестилетним Иорданеску, который за весь сезон не сыграл ни одной игры. Замена переключила их, но у «Стяуа» все еще не хватало решимости добиться победы, и игра завершилась серией пенальти.
Морально измотанная «Барселона» показала худшую серию пенальти, когда-либо виденную в серии послематчевых пенальти на крупном турнире. Михай Мажеару, обычный пенальтист «Стяуа», наблюдал за тем, как его удар отразил Хавьер Уррути, но голкипер «Стяуа» Хельмут Дукадам отразил удар Хосе Алексанко. Уррути снова отбил удар Бёлёни, затем за «Барсу» к точке подошел Анхель Педраза. «После первого удара это была психологическая битва, — сказал Дукадам. — Я был почти уверен, что Педраза направит мяч в тот же угол, что и Алексанко, и я был прав». Было пробито четыре удара, и все они не были реализованы, Лэкэтуш не стал хитрить, и его мощный удар отскочил в сетку ворот от перекладины. Для Дукадама игры разума продолжались. «Для третьего удара я решил, что Пичи Алонсо подумает, что я ни за что не буду снова прыгать вправо, — объяснил он. — Я поставил на то, что он также пробьет направо от меня, что он и сделал». Гаврила Балинт сделал счет 2:0, а это означало, что Маркос обязан был забить. «Четвертый пенальти был самым тяжелым, — сказал Дукадам. — Я не был уверен, должен ли я снова прыгать вправо или пойти влево. Я рассчитывал, что Маркос пробьет влево от меня, и снова сделал правильный выбор».
Тогда он был героем, но вскоре Дукадам стал фигурой противоречивой, поскольку тем летом он исчез. Правда — неуловимый товар в Румынии, и до сих пор трудно быть уверенным в том, что именно произошло. Ходили слухи, что он был застрелен (или, в некоторых версиях истории, ему отрубили руку) одним из приспешников Чаушеску, завидовавшим машине, которую он получил в качестве бонуса за победу в Кубке чемпионов, но пять лет спустя Дукадам ненадолго вернулся — живой и с двумя руками — играть за «Вагонул», команду из Арада. Его отсутствие, по его словам, было вызвано опасным для жизни заболеванием крови, которое потребовало интенсивного курса переливаний. Однако ему всегда было явно не по себе говорить на эту тему, и все еще есть те, кто считает, что Чаушеску сам избил его — жестоко атаковав руки, которые и сделали его великим — после того, как он пожаловался на обеде, устроенном в честь «Стяуа», что автомобиль не был адекватной наградой за славу, которую он принес Румынии.
Игра «Стяуа» в Европе в последующие сезоны — полуфинал в 1987/88 годах и поражение от «Милана» Арриго Сакки в финале годом позже — показывают, насколько они были хорошей командой, но трудно не посочувствовать разочарованию Луческу. «Стяуа» провела невероятные 104 матча без поражений во внутреннем чемпионате, и нет никаких сомнений в том, что в этом им помогли судьи, некоторые игры растянулись на несколько минут сверх положенных девяноста. Тем не менее, не было случайным и то, что три нападающих «Динамо» — Дуду Джорджеску, Родион Кэмэтару и Дорин Матеуц — выиграли европейскую Золотую бутсу в восьмидесятых годах, получив помощь от защитников соперника на благо режима Чаушеску. После победы над «Динамо» со счетом 5:4 болельщики «Рапида» радостно подчеркнули безумие ситуации, скандируя: «Старайся сильнее, Кэмэтару, ты должен забить как минимум дважды».
По словам Луческу, тот факт, что «Динамо» смогло обыграть «Стяуа» со счетом 3:0 в начале сезона 1989/90, был «признаком того, что генералы теряют хватку». К декабрю эта хватка полностью исчезла. Семнадцатого числа служба безопасности и армия столкнулись с демонстрантами в Тимишоаре, когда люди ворвались в офисы местной коммунистической партии и выбросили портреты Чаушеску из окон. В тот же день Исполнительный политический комитет Коммунистической партии приказал армии направить оружие на протестующих, и революция понесла первые потери. Однако два дня спустя армия в Тимишоаре перешла на сторону демонстрантов. 20 декабря Чаушеску вернулся в Румынию из государственного визита в Иран, ввел военное положение в округе Тимиш и договорился выступить на большом митинге перед зданием Центрального комитета в Бухаресте, чтобы доказать, что его власть остается неизменной. Фабрики со всего Бухареста, как они часто делали раньше, послали своих самых преданных сотрудников послушать выступление Чаушеску, но когда они прибыли на площадь Георге Георгиу-Деж (где сейчас находится площадь Революции), им сказали, что Чаушеску передумал и что они должны идти домой. Затем, однако, фабрикам сказали, что речь будет произнесена в полдень, и что они должны собрать больше рабочих. Разумеется, новая аудитория не была подобрана столь же тщательно, как первая — возможно, в данном случае имел место заговор — и слова Чаушеску были заглушены свистом. Демонстрации продолжались всю ночь, а на следующее утро протестующие вновь собрались у здания Центрального комитета. Чаушеску снова попытался обратиться к толпе, но на этот раз, помимо освистывания, его забросали файерами. Когда демонстранты прорвались мимо полиции в здание, Чаушеску и его жена сбежали с крыши на вертолете. Сначала они направились к своей вилле в Снагове, примерно в сорока километрах к северо-западу от Бухареста, но, симулируя неисправность двигателя, пилот посадил вертолет на обочине главной дороги, ведущей из Бухареста в Тырговиште. Была конфискована машина, но по прибытии в Тырговишту Чаушеску и его жена были арестованы. Их судили 24 декабря, а на следующий день расстреляли. Пять месяцев спустя «Динамо» сделало дубль.
Интригующая вещь в попытке побега Чаушеску заключается в том, что первоначально он пытался бежать в Снагов. Вполне вероятно, что он думал, что сможет улететь оттуда на частном самолете в страну, готовую предложить ему убежище, но были и те, кто видел готическое значение в том факте, что в каменной церкви на острове посреди озера Снагов находится могила Влада III Цепеша — валашского князя пятнадцатого века и национального героя, который, согласно легенде, воскреснет в трудную минуту для своей страны. Это не значит, что кто-то на самом деле думал, что Чаушеску, который активно поддерживал ассоциацию с Цeпeшем, собирается возродить свою политическую карьеру с армией мертвых, но Снагов был логичным символическим объединяющим пунктом.
Нежить практически неизбежна в Румынии, стране, где вампиры были неотъемлемой частью фольклора задолго до того, как Брэм Стокер принял произвольное решение определить «Дракулу» в Трансильванию. (Стокер никогда не бывал в Румынии, действие его первого черновика происходило в Австрии, а замок Дракулы, который в романе расположен на перевале Борга и туристическая индустрия приравнивает к замку в Бране, был основан на замке Круден в Абердиншире. Распространенная ассоциация Цепеша с Дракулой просто неверна, основанная на совпадении, что он получил прозвище «Drăculea» — сын Drăcul — после того, как его отец был награжден орденом Дракона — «Drăcul» по-румынски — Сигизмундом Люксембургским в 1431 году.) Соответственно, именно поиски жуткой истории о могиле футболиста в Крайове впервые привели меня в Румынию.
Несмотря на все планы Чаушеску по коллективизации, юго-запад страны остается сельской глушью. Переправившись на пароме через Дунай из Видина в Болгарии, я сел на поезд из Калафата в Крайову. Этот путь всего около восьмидесяти километров, но оно заняло более трех часов, пока мы ползли, останавливаясь практически на каждом поле, чтобы забрать еще рабочих, которые все, казалось, были краснолицыми, мокрыми от пота и более чем слегка навеселе от бутылок пива, которые передавались по вагону. Все это выглядело так, словно я наткнулся на жизнь из романа Томаса Харди.
В конце концов, добравшись до Крайовы, я понял, что оставил свои записи о могиле еще в Софии. Не лучший ход, по общему признанию, но я был уверен, что знаю название кладбища, поэтому я вышел на автостоянку, обнаружил скопление такси и спросил: «Цимитрул Доробэнция?» Взгляд первого водителя выглядел пустым и он крикнул своим товарищам. Привлеченная мыслью об англичанине и его неизбежно оттопыривающемся кошельке, быстро собралась группа примерно из дюжины водителей. «Цимитрул Доробэнция?» — спросил я снова. Еще больше пустых взглядов.
«Anglais?» — спросил один из них. [англичанин]
«Oui, anglais». [Да, англичанин]
Никто из них не говорил по-английски. Мы пытались говорить по-французски (или настолько близко, насколько я понимаю по-французски), но я не знал слова, обозначающего кладбище, или могилу, или надгробие. Один из них пробежался по списку языков: «Deutsch? Español? Italiano? Russki? Portuguese?» «Nein. No. No. Niet. Não».[Немецкий? Испанский? Итальянский? Русский? Португальский? — Нет — на разных языках].
Поэтому я прибегнул к универсальному языку пантомимы, отбросив достоинство на ветер и лег на пыль дороги, сложив руки на груди на манер мертвого крестоносца.
«L’hôtel?» — с надеждой предположил лингвист. [Отель]
Я встал на ноги и нарисовал руками форму креста.
«L’hôpital?» [Больница]
«Non, après l’hôpital. Après le mort. Je voudrais visiter la place pour les personnes mortes. Je voudrais visiter Florin Piturca». [«Нет, после больницы. После смерти. Я хотел бы посетить место памяти погибших. Я хотел бы посетить Флорина Пицуркэ».]
«Пицуркэ», как оказалось, был паролем.
«А, Пицуркэ. Цимитрул Доробэнция».
«Comme j'ai dit». [«Как я и говорил»]
Дороги быстро ухудшались по мере того, как мы отъезжали от станции, и вскоре они превратились в не более чем грунтовые колеи. Мы проехали мимо странной повозки, запряженной ослом, и пары ребятишек на потрепанных старых велосипедах, а затем, когда центр города остался далеко позади, на горизонте появилось пятно пыли. Когда мы приблизились, стало очевидно, что это была колонна людей численностью около 200 человек, во главе которой, мрачно размахивая кадилом, шагал одетый полностью в черное священник. Когда мы замедлили ход и отъехали в сторону, процессия расступилась, и я увидел лежащего навзничь на низком деревянном прицепе другого священника: огромного, в черном одеянии, седобородого и, очевидно, мертвого. Как я уже говорил, не нужно заезжать вглубь Румынии, чтобы быть пораженным столь жутким зрелищем.
Я был немного обеспокоен тем, что не найду могилу, как только доберусь до кладбища, но мне не нужно было переживать. Как только я вошел в ворота, я увидел Пицуркэ, стоящего на отлитом из бронзы постаменте, левая рука скрещена на груди, правая отведена назад, как будто он пытался удержаться, чтобы не упасть на правую ногу. Прямо у нее лежал мяч, сделанный не из бронзы, а из черно-белого пластика, оригинал которого был украден в 2000 году. Это выглядело легковесно, совершенно неуместно, скорее как если бы Роберто Карлос пробивал штрафной удар детским резиновым мячом. Рядом со статуей стояла могила размером с небольшой дом, отмеченная на одном углу табличкой с надписью «Кв. 20» — номер квартиры, в которой он жил в Крайове.
В двадцать семь лет Флорин Пицуркэ был уважаемым нападающим команды второго дивизиона «Дробета Турну Северин», далеко не таким хорошим, каким стал его двоюродный брат Виктор в «Стяуа», но, тем не менее, достаточно крепким игроком. 10 декабря 1978 года он забил гол в матче своей команды, которая выиграла со счетом 2:1 над бухарестским «Металулом», но, вернувшись домой, сказал жене, что плохо себя чувствует, и пошел в ванную. Десять минут спустя он был мертв.
Его отец, Максимилиан, местный сапожник, был в отчаянии и потратил те небольшие деньги, которые у него были, на установку прочного памятника своему сыну. В ту ночь, когда хоронили Флорина, Максимилиан остался в гробнице. Он продолжал спать там каждую ночь вплоть до своей смерти в 1994 году. «Это был дом моего мужа, — сказала мать Флорина, Василика. — Он работал каждый день, и каждую ночь он ходил на кладбище, чтобы спать рядом со своим сыном в мавзолее». Когда я был там, Василика, женщина, которую, пожалуй, лучше всего описать как грозную, пыталась заставить местный совет отменить свое решение отказать ей в праве пустить электрический разряд через статую. «Это бедняки украли мяч, — сказала она. — Если мы заменим мяч и подключим статую к электричеству, тогда все будут знать, что любой, кто прикоснется к ней, умрет».
Она была столь же откровенна в своих убеждениях относительно того, что случилось с ее сыном. «Мы хотели узнать причину его смерти, — сказала она. — Мы поехали в больницу, чтобы ознакомиться с результатами вскрытия, и нам посоветовали вернуться через шесть месяцев. Однако, когда мы это сделали, они сказали нам, что было слишком поздно. Некоторые товарищи Флорина по команде рассказали мне, что в перерыве врачи команды напоили игроков чаем. Я полагаю, что в чае были наркотики». Существует теория, что, отчаянно стремясь к спортивному успеху, режим Чаушеску использовал спортсменов среднего звена в качестве подопытных кроликов, прежде чем передавать стимуляторы спортсменам высшего звена. Правда это или нет, но Зоя Чаушеску, дочь Николае, была настолько расстроена посещением мавзолея в марте 1989 года, что решила снести его и прислала бульдозеры.
Кладбищенский сторож, невысокий возбужденный лысеющий мужчина, который, когда понял, что я не говорю по-румынски, забормотал что-то на смеси английского, французского и итальянского, хорошо запомнил ту ночь. «Максимилиан вышел, — сказал он мне, — весь в пыли и потрясая кулаком. — Проклятие на тебя и твою семью, — воскликнул он. — Через год я вернусь, и ты будешь мертва». Девять месяцев спустя родители Зои были казнены. К следующему марту гробница была восстановлена, и Максимилиан вернулся, чтобы спать рядом со своим мертвым сыном. В 1994 году у него обнаружились проблемой с сердцем, но, несмотря на то, что знал, что умирает, решил остаться со своим сыном. «Я долго ждал этого дня, — сказал он. — Я очень счастлив, что скоро снова увижу своего сына».
Проблема наркотиков на самом деле никогда не исчезала. Почти четверть века спустя после смерти Пицуркэ румынский футбол устанавливал еще один памятник другому игроку, погибшему при загадочных обстоятельствах. Каталину Халдану было всего двадцать четыре года, когда 5 октября 2000 года, будучи исключенным из национальной сборной, он отправился с бухарестским «Динамо» на товарищеский матч против команды второго дивизиона «Олтеница». Через несколько минут после начала второго тайма он отдал мяч товарищу по команде и упал. «Сначала он упал на колени, оставался так секунду, а затем упал на землю», — сказал тренер вратарей «Динамо» Георге Ниту, который первым добрался до пораженного игрока.
Халдана срочно доставили в местную больницу, и вертолет доставил его обратно в Бухарест, но через двадцать минут после падения он был объявлен мертвым. После вскрытия Владимир Белис, директор Бухарестского института судебной экспертизы, выступил с заявлением, в котором говорилось, что Халдан умер не в результате приема стимуляторов. Позже выяснилось, что «Динамо» не представило все свои медицинские карты и, что более подозрительно, Халдан не посещал обязательное трехмесячное медицинское обследование, на котором настаивала FRF для всех игроков после смерти полузащитника «Астры Плоешти» Стефана Врабориу при аналогичных обстоятельствах двумя годами ранее. Затем Белис обнаружил, что «Динамо» проверяло всех своих игроков в клинике «Медсана» в Бухаресте шестью неделями ранее, и обратился в полицию, чтобы заставить «Динамо» передать свои записи, которые показали, что у Халдана были серьезные дефекты как сердца, так и печени. Белис незамедлительно передал результаты вскрытия в Национальную антидопинговую комиссию, которая подтвердила, что на момент смерти у Халдана был гепатит С. Директор комиссии Иоан Драган впоследствии утверждал, что его симптомы указывали на употребление анаболических стероидов. Поразительно, но Халдан стал четвертым румынским игроком, умершим на поле в течение двух лет, в то время как за десять дней до его смерти у его товарища по команде Флорентина Петре был диагностирован гепатит С. Независимо от того, принимал он какие-либо стимуляторы или нет, в Румынии надеялись, что смерть Халдана и излияние скорби, которая за ней последовала, помогла бы повысить осведомленность о проблемах наркотиков в спорте. Однако не сулит ничего хорошего тот факт, что одним из почетных гостей на похоронах Халдана был Адриан Муту, который, как вы знаете, был уволен из «Челси» за злоупотребление кокаином.
Только в июне 2001 года румынский футбол получил свой первый положительный тест на наркотики: нападающий «Арджеш Питешти» Адриан Неага и их запасной вратарь Кристиан Бутуругу провалили тесты после игры против бухарестского «Рапида». Позже оба были оправданы, когда было решено, что вся команда была «непреднамеренно» заражена витаминными добавками, которые им давала медицинская команда клуба. Однако заверениям Неаги в невиновности вряд ли помогло то, что за неделю до сдачи положительного теста он стал первым игроком в истории Румынии, который отказался сдавать анализ мочи, заявив, что «условия были неподходящими для получения точного результата».
Проблема наркотиков — это лишь часть трясины, в которую угодил румынский футбол. Возможно, на самом деле в Румынии не так много договорных матчей, как в других странах Восточной Европы, но они определенно делают это с большей наглостью. Сборная, возвышенная такими технически одаренными игроками, как Георге Хаджи, Илие Думитреску и Гика Попеску, возможно, и завоевала поклонников благодаря плавности своего футбола — особенно выделяется победа над Аргентиной на чемпионате мира 1994 года — но большую часть девяностых годов во внутреннем румынском футболе доминировал так называемый Кооператив, свободный картель примерно из дюжины клубов, которые обменивались домашними победами, чтобы гарантировать, что ни один из них никогда не вылетит. Для команд, не входящих в Кооператив, стало настолько бессмысленно пытаться конкурировать, что в 2001 году «Байя Маре», которая выиграла повышение из Дивизии В в Дивизию А, продала свое место в высшем дивизионе «Бакэу», который вылетел в тот год. Две крупные румынские спортивные газеты, Gazeta Sporturilor и Prosport, в течение многих лет называли Жана Падуряну и Георге Штефана, президентов клубов «Глориия Бистрица» и «Чахлэул Пьятра-Нямц» соответственно, зачинщиками, но никаких существенных действий предпринято не было. Штефан — «Это Маттли для Подлого Дика-Падуряну» [прим.пер.: Маттли и Подлый Дик — вымышленные герои мультсериалов компании Hanna-Barbera], как выразился один журналист — также был обвинен в нападении на судей матча и запугивании представителей лиги, обвинения, которые он едва потрудился опровергнуть. «Я верю в чувство справедливости, — сказал он. — Я всегда стараюсь защищать свою команду, какими бы ни были обстоятельства. Я понимаю, что порой я нарушал правила, но когда ты эмоционально вовлечен в футбол, очень трудно держать свои эмоции под контролем. Когда я чувствую, что со мной и моей командой поступили несправедливо, я считаю, что должен отстаивать свою позицию».
Однако его хватка сильна. Те немногие игроки, которые были готовы говорить о договорных матчах, казались искренне напуганными, шепча свои ответы, как будто боялись, что официальные лица клуба могут услышать. «Игроки наняты футбольными клубами, и поскольку мы не находимся в сильном финансовом положении, нам очень трудно, если не невозможно, раскрывать вещи, которые могут поставить под угрозу нашу карьеру, — объяснил защитник "Чахлэула" Лео Грозаву. — Мы просто должны принять, что так обстоят дела. Коррупция исчезнет только тогда, когда румынские футболисты станут финансово обеспеченными».
В июле 2000 года Штефан, наконец, получил какое-то возмездие — он был дисквалифицирован УЕФА на год после попытки подкупить французского арбитра Стефана Мулена проститутками перед матчем третьего раунда Кубка Интертото против венской «Аустрии». «Мы оказываем гостеприимство всем нашим гостям, — выпалил Штефан, прежде чем заявить, что Мулен все не так понял и что четыре женщины, которые обратились к нему, были просто народными певицами. — За последние два года мы принимали такие команды, как "Ювентус" и "Мальорка", и судьи были довольны тем, что они здесь увидели».
Реакция Румынской федерации футбола (FRF) была характерно фарсовой. Мирча Санду, президент FRF, который, когда он не говорит того, после чего стыд берет, похоже, проводит большую часть своего времени, умывая руки от важных вопросов, решил, что во всем виноват сам Мулен. «Я думаю, месье Мулен — человек с причудами, — сказал он. — Девушка задержалась за его столиком на секунду, и внезапно он заторопился вернуться в свой отель».
То, что Санду — магнит, притягивающий скандалы, который, более уместно, чем можно было подумать в то время, получил прозвище «Крестный отец» в бытностью свою игроком, сумел четыре раза подряд выиграть президентские выборы FRF, можно назвать чудом. Однажды ночью в ноябре 2002 года, если брать только самый печально известный инцидент, его дочь Ралука, профессиональная теннисистка, была в офисе ночного клуба Бухареста со своим бойфрендом Вальтером Дзенгой, бывшим вратарем сборной Италии, который в то время был тренером «Националя», и с рядом других членов тренерского штаба «Националя», включая бывшего защитника «Челси» Дана Петреску. Около полуночи в клуб ворвалась полиция, которая направилась прямо к их столику и обнаружила на полу две упаковки кокаина — одну под столом, а другую под стулом Дзенги. «Это просто фантастика, — сказал Петреску, который, похоже, нашел весь эпизод веселым. — Я впервые вижу, как полиция делает нечто подобное, и это было прямо как в кино. Их лица были закрыты черными масками, и у всех было оружие. Я не боялся, так как знал, что мы с женой чисты и никогда не пробовали наркотики. Вальтер очень нервничал, но я объяснил, что ему не о чем беспокоиться, и поэтому он сотрудничал с полицией». На следующее утро Дзенга и Ралука были освобождены без предъявления обвинений, яростно говоря о своей невиновности. Представитель полиции объяснил, что рейд был санкционирован по наводке кого-то внутри клуба. Позже в тот же день, к радости румынских таблоидов, выяснилось, что бывший муж Ралуки, теннисист Ион-Ион Цириак, также был в офисе в ту ночь со своей новой девушкой, поп-звездой и моделью Playboy Илеаной Лазарюк.
Те части румынского футбола, которые не были написаны Эдгаром Алланом По, похоже, были придуманы Томасом Пинчоном: паранойя универсальна. В баре перед дерби «Стяуа» - «Динамо» на стадионе «Генча» в марте 2002 года в основном говорили о том, была ли победа «Челси» со счетом 3:2 над «Фулхэмом» пару дней назад договорной. Для румын гол на последних минутах, особенно когда другая команда только что сравняла счет, всегда вызывает подозрение. Я был немного удивлен, что кто-то по-настоящему переживал о честности английской игры, но оказалось, что они больше переживали о своих купонах с фиксированными коэффициентами. Я признаю, что большинство знакомых мне румын имеют футбольное образование, но эта привычка по-прежнему кажется непропорционально популярной. Всякий раз, когда я был в редакции Gazeta, они, казалось, ни о чем другом не говорили, и я до сих пор порой получаю электронные письма по пятницам, в которых спрашивают, например, о состоянии спины Кевина Кайла, прежде чем они решат, ставить ли на домашнюю победу «Сандерленда» против «Джиллингема».
В прошлом году я был на ответном матче на стадионе «Штефан чел Маре» сырым апрельским днем, удивительно ядовитой игре, в которой местным пожарным службам так надоело тушить файеры, когда их бросали на беговую дорожку, что они направили свои шланги на передние ряды трибун. Непреклонные болельщики «Динамо», ошеломленные своей ненавистью к «Стяуа», а затем беспамятством от автогола на последних минутах, который принес им маловероятную победу, цеплялись за проволочное ограждение, бросая монеты и оскорбляя всех, кто оказывался в пределах досягаемости. Примечательно, что в следующем году клубам удалось усилить свою взаимную ненависть еще на одну ступень.
Утром в день игры, когда я ждал поезд на Бухарест, сидевший рядом со мной человек в спортивном костюме — крупье по имени Аскамио — попросил прикурить. Он был болельщиком «Университатя Крайова», но сказал, что с нетерпением ждет матча и надеется, что хоть раз в жизни «Стяуа» победит или хотя бы наберет очко, чтобы «Националь» смог завоевать титул. За предыдущие два десятилетия только «Крайова» в 1991 году и «Рапид» в 1999 году нарушили дуополию «Динамо» — «Стяуа». «Если бы "Националь" выиграл лигу, — сказал Аскамио, — это показало бы, что для победы не нужны деньги. Это показало бы, что времена коррупции прошли». Имея в среднем около 2000 болельщиков на своих играх, «Националь» просто не мог подкупить себе путь к титулу, в чем обвиняли «Стяуа», «Динамо» и «Рапид» в девяностые годы.
Он говорил о «днях коррупции» так, как будто они были новым явлением, но трудно сказать, когда румынский футбол не был коррумпированным. Возможно, между свержением Чаушеску и захватом игры Кооперативами был краткий золотой век, возможно, дубль «Динамо» в 1990 году и победа «Крайовы» в следующем году были — среди хаоса смены режима — честными, открытыми триумфами, но, безусловно, к середине девяностых, в порабощенный финансовой мощью президентов клубов, футбол был таким же извращенным, как и в те времена, когда за первенство боролись армия и Секуритате. «Если пройтись по Бухаресту, — сказал мне Бёлёни, — можно увидеть много всего плохого. Это очень печально, но правда в том, что многие люди в Румынии очень бедны. Румынский футбол тоже очень беден, так что, возможно, здесь царит коррупция. Когда я был тренером сборной, если бы я обнаружил, что один из моих игроков был замешан в коррупции, я бы исключил его из команды; но это почти невозможно узнать».
Доказательство всегда было проблемой. Высокопоставленные игроки сборной, такие как Хаджи и Попеску, неоднократно призывали FRF очистить футбол, журналисты выдвигали свои обвинения, и на протяжении большей части своих первых трех президентских сроков Санду продолжал смущенно бормотать об отсутствии доказательств. Однако в ноябре 2001 года лысеющий словенский форвард Милан Остерц неудачным прострелом пустил мяч над Богданом Стелей, что принесло его сборной победу над Румынией в плей-офф квалификации чемпионата мира. После трех подряд появлений на чемпионатах мира все внезапно осознали, что наступил кризис. Премьер-министр Адриан Нэстасе поручил министру спорта Георгиу Гингарасу навести порядок в футболе, и он инициировал полицейское расследование финансов каждого клуба высшего класса, пообещав провести крупнейшее расследование коррупции в румынском футболе с 1980 года, когда 130 судей и сорок игроков и должностных лиц клубов были обвинены в договорных матчах.
В то же время Санду был переизбран — не имея соперника — на четвертый срок президентом FRF и поклялся искоренить договорные матчи в Румынии, прежде чем он уйдет в отставку в 2006 году. Он собрал президентов клубов вместе и, как будто проводя какое-то странное (и предположительно продолжительное) собрание трезвости, заставил их признаться в своих предыдущих преступлениях. «Все вышло из-под контроля, — сказал он. — Они сказали там какие-то удивительные вещи, но никто не назвал никаких имен». Затем он объявил «Час "Ч"» в отношении договорных матчей. «С весны мы придушим коррупцию, — сказал он. — Это война. Альтернативы нет, если мы действительно хотим остановить коррупцию».
Другие были циничны. «До тех пор, пока не сменится все руководство румынского футбола, история коррупции будет повторяться, — сказал Попеску. — Это как вор, который десять раз украл, а потом внезапно объявляет, что он исправился. Как ты можешь ему верить?» Санду, однако, был полон решимости казаться непреклонным. «Мы не будем ждать никаких доказательств, — сказал он. — Договорной матч можно увидеть невооруженным глазом, и мы накажем тех, кто поливает грязью нашу игру».
И они не стали дожидаться никаких доказательств, сняв по три очка с «Динамо» и «Чахлэула Пьятра-Нямц» за то, что они якобы договорились о победе «Динамо» со счетом 2:1 в первом же туре весенней половины сезона. «Они — мафия, — бушевал Штефан. За неделю до игры главный тренер «Стяуа» Виктор Пицуркэ заявил, что победа «Динамо» была согласована в рамках трансферной сделки, которая привела нападающего Костела Илие в Бухарест во время зимнего перерыва. «Там обо всех договорятся, — сказал он. — Это будет огромный скандал. Обычно это была бы очень открытая игра, и был бы возможен любой результат, но все, что люди говорят о том, что это нечестная игра, сбудется. Я не хочу обвинять "Динамо", но единственный раз, когда я видел, как они играли в этом сезоне, была их победа со счетом 2:1 над "Глорией Бистрица", которая была очень странной игрой». Однако в течение трех месяцев наказание «Динамо» было отменено по апелляции.
Конечно, в атаке тренера «Стяуа» на «Динамо» не было ничего нового — как и в обвинениях в адрес «Глории» и «Чахлэула», — но напряженность в отношениях между двумя бухарестскими гигантами была усилена растущим участием Джованни Бекали, безусловно, крупнейшего агента в румынском футболе. Утверждается, что до революции он совершил серию грабежей и мошенничеств по всей Европе вместе с другим румыном, Даном Албану, который погиб в автокатастрофе в 1990 году. Эта парочка ездила с национальной сборной Румынии всякий раз, когда та играла на выезде, и стала хорошо известна игрокам. Соответственно, он идеально подходил для того, чтобы стать агентом, когда после краха коммунизма рынки открылись. Его компания, International Sports Management, работала на ряд известных игроков, среди которых Хаджи, Попеску и Стеля. До 1999 года он также был близким другом Виктора Пицуркэ.
Что произошло той осенью, далеко не ясно, но Пицуркэ и Бекали стали заклятыми врагами. Пицуркэ в то время был тренером сборной, и в 2000 году он вывел свою команду, в которую входил стареющий Хаджи, на чемпионат Европы. Вполне разумно он настаивал на том, что те игроки, которые сыграли во всех отборочных матчах, должны получать большие бонусы, чем те — в том числе Хаджи — кто пропустил важную выездную победу над Португалией. Хаджи запротестовал, Пицуркэ отказался отступать, и, совершив величайший грех оскорбления Хаджи, Пицуркэ был уволен перед самим чемпионатом и заменен на Енея.
Эти двое, как было довольно хорошо известно, не ладили. Пицуркэ был если не звездой, то, по крайней мере, лучшим бомбардиром «Стяуа», выигравшей Кубок чемпионов, но в том сезоне 1985/86 девятнадцатилетний Хаджи, тогда выступавший за «Спортул Студенцеск», опередил его всего на один гол и стал лучшим бомбардиром. Позже в том же году Хаджи присоединился к «Стяуа» на правах аренды на один матч в финале Суперкубка Европы против киевского «Динамо», но, забив победный гол ударом со штрафного, так и не вернулся в прежнюю команду. Валентин Чаушеску всегда настаивал на том, что он никогда не хотел подписывать контракт с Хаджи, говоря, что в нем «слишком много индивидуальности», но, тем не менее, он стал опорой команды, созданной Иорданеску, который сменил Енея тем летом. Команда Пицуркэ стала командой Хаджи, что вызвало слухи о ревности, и делу вряд ли помогло то, что Пицуркэ возглавлял таблицу бомбардиров на один гол, отправляясь на последнюю игру следующего сезона, но Хаджи забил невероятные шесть голов и забрал титул себе.
Однако, даже учитывая это, жалоба Хаджи была достаточно странной, чтобы начали поступать вопросы. Почему Хаджи, который известен своей щедростью, придираться к сумме, которая, наряду с богатством, накопленным им в футболе, могла бы мало что для него значить? Люди задавались вопросом, может ли быть так, что Хаджи был подослан для дестабилизации Пицуркэ кем-то с более глубокими намерениями, например, Джованни Бекали? Сторонники теории заговора отметили, что вскоре после назначения Пицуркэ тренером «Стяуа» Бекали объявил себя болельщиком «Динамо» и инициировал рост расходов, в результате которого к клубу присоединились, в частности, Овидиу Стинга, Флорин Пирву, Богдан Лобонт и Дорин Семегин.
Двоюродный брат Джованни Бекали Джиджи в то время был мажоритарным акционером «Стяуа», и, чтобы добавить еще одну нить в клубок взаимоотношений, Хаджи когда-то был достаточно близок с ним, чтобы быть шафером на его свадьбе. Хаджи, конечно, легенда «Стяуа», и с момента завершения своей игровой карьеры регулярно давал понять, что хотел бы вернуться в свой бывший клуб в качестве тренера, что позволило бы Джованни Бекали оказывать значительное влияние на два крупнейших клуба Румынии. В том сезоне Хаджи неоднократно нападал на Джиджи Бекали, Пицуркэ и другого крупного инвестора, Виорела Паунеску. «Они выиграли титул, но мы все знаем, как это произошло, — сказал он. — В Европе у них ничего не вышло. "Стяуа" — команда, которую почитают во всей Европе. Трое мужчин не могут просто прийти, вложить пару долларов и думать, что клуб принадлежит им».
Когда после Рождества форма «Стяуа» ухудшилась, и болельщики начали требовать голову Пицуркэ, Хаджи усилил свои нападки. Именно после нулевой ничьей с «Националем», который играл вдесятером полчаса до конца матча, ситуация достигла апогея, когда среди разочарованных болельщиков вспыхнула драка. «Даже когда у них есть лишний игрок, "Стяуа" в наши дни не может победить, — сказал Хаджи. — Команда — нулевая, и болельщики расстроены, поэтому они призвали тренера и директоров уйти в отставку. Болельщики по всему миру делают это, если они недовольны выступлениями своей команды. Это демократический способ выражения мнения, и его нужно уважать. Но то, что я увидел в матче против «Националя", когда толпа начала свистеть и глумиться, было поистине потрясающим. Я видел, как болельщиков избивали люди Джиджи Бекали. Как можно бить болельщика только потому, что ему не нравится, как играет команда? На "Бернабеу", если бы 100 000 болельщиков размахивали белыми платками в знак протеста против игры своей команды, можете ли вы поверить, что президент мадридского "Реала" послал бы своих горилл избить их, потому что тренеру не нравится, когда болельщики критикуют его или игроков?»
«Стяуа», разумеется, категорически опровергла эти претензии. «Я не понимаю, откуда взялось такое отношение ко мне, — сказал Джиджи Бекали. — Он крестный отец моих детей, но это не мешает ему иметь что-то против меня. Я все еще люблю его, потому что понимаю, что он всего лишь оружие в чужих руках. Может быть, никто другой никогда больше не родится с таким талантом, но сейчас кажется, что он хочет быть президентом страны, управлять всем футболом и чтобы люди смотрели на него как на Бога. Единственное место, где он когда-либо победил бы меня — это футбольное поле. Было бы лучше, если бы он остался в стороне от этой бури и сохранил свою корону короля футбола. Я не позволю выселить меня из "Стяуа" ни сотне Хаджи, ни войскам НАТО».
Среди всех этих обменов репликами пострадала форма обеих команд. «Динамо» одержало одну победу в семи матчах, в то время как «Стяуа» набрала всего четыре очка в шести домашних матчах. Однако в Румынии нет такого понятия, как плохая форма, и Джиджи Бекали обвинил Николае Григореску, главу румынской судейской комиссии, который, по его словам, имел на него зуб после ночи в казино, когда тот отказался одолжить ему £7 тыс. «Раньше я думал, что он благородный человек», — сказал он. Когда Григореску отверг обвинения, он пошел дальше. «Я бы никогда не поверил, что он может быть таким хорошим актером, — сказал он. — Возможно, он упустил свое призвание, став судьей».
Тем временем Пицуркэ решил, что виноваты те члены его команды, которые связались с агентством Джованни Бекали, и, назвав их «предателями», уволил защитников Юлиана Миу и Валериу Бордяну, а также нападающего Ионела Данчулеску. «Джованни хочет разорить "Стяуа" и облегчить "Динамо" завоевание титула, — сказал Джиджи Бекали. — Любой, кто значится в его послужном списке, выступает за "Динамо" и против "Стяуа". Он говорит, что просто хочет помочь игрокам переехать за границу, но это ложь. Я знаю игроков, которые отказались подписывать контракт со "Стяуа", потому что Джованни хочет, чтобы они подписали контракт с ним».
Подвергнутый остракизму со стороны «Стяуа», Данчулеску решил вернуться в «Динамо», которое он покинул при неблагоприятных обстоятельствах в 1998 году. Его игра против «Манчестер Юнайтед» в третьем отборочном раунде Лиги чемпионов в сезоне 2004/05, когда ему не удалось забить гол только из-за решимости Микаэля Сильвестра самому переправить мяч через линию ворот, ознаменовала заключительный этап его реабилитации, но тогда в 2002 году болельщики «Динамо» отнеслись к нему с глубоким подозрением. Через месяц после дерби, после какого-то особенно жестокого освистывания во время выездной игры в Бакэу, он съехал на своем джипе с моста Циурел в реку Дымбовица. К счастью, машина хорошо приземлилась, и он смог доплыть до безопасного места. Позже в газетных сообщениях утверждалось, что он был пьян и что персонал больницы подменил образец его мочи; он же утверждал, что просто был расстроен.
На самом дерби Данчулеску был освистан обеими группами болельщиков, когда он выбежал на разминку, задав тон вечеру веселья и споров. Игра завершилась со счетом 2:2 и было показано десять карточек и два удаления, но после этого в баре два инцидента доминировали в разговоре: первый гол «Динамо», последовавший за необоснованным фолом Клаудиу Никулеску на вратаре «Стяуа» Мартине Тудоре; и игра рукой во втором тайме, которая могла привести к назначению пенальти для «Стяуа». Арбитр Кристиан Балай, как мне все говорили, должно быть был подкуплен, чтобы «Динамо» выиграло титул. Я указал на то, что, хотя фол Никулеску был очевиден и действительно должен был быть зафиксирован, апелляция по поводу пенальти была смехотворной, мяч попал в руку защитника с расстояния нескольких сантиметров. Меня спросили, как насчет игры накануне, когда «Националь» разочаровывающе сыграл вничью со «Спортул Студенцеск»? Разве не было очевидно, что договорщики были в деле, и что маленькому «Националю» заплатили? Ну, не совсем, я сказал: «Националь» дважды попадал в штангу, и мне показалось, что у них по просто был не очень удачный день. Я не понимаю, сказали мне: я был наивным иностранцем. В Румынии у команд не бывает просто не очень удачных дней.
Три недели спустя «Националь» проиграл свой последний матч сезона со счетом 1:2 в Крайове, в то время как «Динамо» обыграло «Брашов» со счетом 4:0 и завоевало титул с отрывом в два очка; если бы их наказание за договорные матчи против «Чахлэула» не было отменено, «Националь» стал бы чемпионом. «Чахлэул» вылетел в 2004 году, что говорит о том, что хватка Кооператива ослабевает, а «Рапид» снова выиграл титул в 2003 году, но, по сути, всеми правдами и неправдами доминирование «большой двойки» продолжается.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе.
