«В Финляндии играл в убыток. Часто жили до зарплаты». Вратарь «Динамо» – об отношении к русским, лишнем весе и нежелании играть в Америке
От редакции Sports.ru: вы в блоге «Сила в движении» – официальном блоге московского «Динамо» на Трибуне. Поддержите его плюсами, подписками и комментариями, чтобы интересных постов о жизни и истории клуба стало больше.
В московском «Динамо» закончилась эпоха Великого Александра Еременко. Иван Бочаров отправился в Ярославль, а место во вратарской бригаде заняли Илья Коновалов и Константин Волков. Если про Коновалова известно многое, то про еще одного кипера бело-голубых – откровенно мало. Страничка в «Википедии» расскажет вам о том, что Волков в свои 24 года ни разу не сыграл в КХЛ, провел много времени в ВХЛ и один сезон в худшей команде Финляндии. Обстоятельный разговор с вратарем состоялся под занавес предсезонного сбора в Нижегородской области и выдался на редкость увлекательным. Из этого интервью вы узнаете:
почему Волков хотел уехать из Финляндии;
как изменилась его жизнь в чужой стране после 24 февраля;
во сколько начал заниматься хоккеем;
кто повлиял на спортивную судьбу больше всех;
почему спортсменам нужно работать с психологами;
на какую роль шел в «Динамо» и многое другое.
– Мы находимся на Бору. Как тебе сборы и условия на базе?
– Все по кайфу! Общаемся, работаем. Приходится терпеть нагрузки – это все рутинно, как обычно. Обстановка – топ, команда – супер, персонал – топ. Мне, кстати, это очень важно. В каждой команде, в которой я был, у меня главный кореш – кто-то из персонала. В Хантах я много с врачом Алексеем Михалычем Анисимовым общался. Сейчас все ребята общительные, даже выделить некого. Мне очень комфортно.
– Если составить твой личный рейтинг баз и условий подготовки вдали от города, где выступает твоя команда, то на каком месте будет Бор находиться?
– Поставлю на третье место. Первым будет Новогорск, Олимпийская база. Ездил туда с основным составом СКА. На втором месте финская база. Город не помню. Это был год, когда я проходил предсезонку в молодежке СКА – где-то под Лахти (город Иматра – прим. авторов).
– Много споров вокруг темы, где лучше проходить сборы. СКА, «Динамо», «Металлург», к примеру, уезжают из своих городов и закрываются на базах. Другие клубы – предпочитают никуда не ездить и оставаться дома. Что ты думаешь на этот счет?
– Мне кажется, что выезжать правильнее.
– Почему?
– Во-первых, сборы бывают разные: и легкие, и тяжелые. Чаще, конечно, тяжелые. Например, если они выдались супертяжелыми, где были трудности, травмы, определенный негатив, то все эти эмоции должны оставаться там – за городом, на базах. Дом не должен быть местом для негатива и рутины.
Во-вторых, на сборах формируется фундамент физической готовности, сплачивается команда. В нашем случае – это вдвойне важно, так как коллектив сильно поменялся. Нужно летом много времени вместе проводить. Не должно быть так, что утром «Привет!», потренировались – и до вечера никого не видишь. Такая обстановка позволяет больше общаться с партнерами и узнавать друг друга лучше. Чтобы не было такого: перед сезоном приходишь в команду, а ты знаешь, что этого парня Виталиком зовут и все.
– Какое было у тебя первое впечатления от перехода в «Динамо» и приезда на базу клуба?
– Это топ-клуб с огромнейшей историей.
– Рабочая фраза, которую говорят все. Давай попробуем ее раскрыть. В чем это проявлялось?
– Тут главное впечатление в том, что я не ожидал, что именно «Динамо» ко мне проявит интерес. Я был сильно удивлен. Ожидания были, что меня выберет клуб попроще и в плане истории, и по задачам, и по положению в таблице. Я был очень сильно удивлен, когда узнал про «Динамо». Поэтому, когда мне сказали, я без раздумий ответил: «Да».
– То есть в Финляндии ты не хотел оставаться?
– Нет, я очень устал там.
– В чем были проблемы?
– В коммуникации – это первое. Я не очень хорошо разговаривал по-английски. Не было ребят русских в команде. И второе – если б не моя жена, то я бы сошел с ума один. На 90% был уверен, что там не останусь.
– В Финляндии обилие российских вратарей, причем у каждого разная судьба. Есть и молодые, и те, кто доигрывает откровенно. В чем причина такого наплыва?
– Упадок у них. Топовые вратари стараются ехать туда, где платят побольше. В Финляндии не такие большие зарплаты, как в России, НХЛ и Швейцарии. А молодые финские вратари, которых я видел, слабее, чем русские ребята. Я спрашивал, почему такой упадок… Там еще сетовали на отсутствие тренеров, потому что специалисты тоже уезжают оттуда.
– Расскажи про свой бывший клуб «Эссят»… Какие ожидания были перед сезоном, когда ты подписал контракт?
– Тут нужна предыстория с Хантов. После победы в ВХЛ я привез кубок домой к родителям и после этого начал думать, что мне нужно делать шаг вперед в любом случае. У меня не было желания оставаться в вышке. В «Югре» все было замечательно, но мне хотелось сделать шаг в лигу повыше. Мы поговорили с агентом и начали рассматривать варианты.
Варианты по КХЛ были неоднозначные. Не буду называть клуб, но туда мог перейти с правами, только год бы еще играл в Высшей лиге. Я от этого варианта отказался. Позже мне позвонил агент и сказал, что есть вариант с Финляндией, но там мало денег. Я спросил: «Насколько мало?». Он ответил, что прямо сильно. Я поехал туда себе в убыток. Частенько жили от зарплаты до зарплаты и центы считали. Это был осознанный выбор, и мы знали, на что идем.
– А быт? Клуб помогал?
– Квартиру дали, обещали машину, но потом я за машину начал платить сам. Я поехал на уровень выше для своего развития. Мне 9 из 10 говорили: «Не едь!». В ВХЛ мог получить намного больше. Что касается спортивной части, то я примерно ожидал, что так будет. «Эссят» испытывал большие проблемы с финансами. Особенно из-за ковида. Очень большая статья дохода – это билеты, снеки, пиво… Но ограничения были очень серьезными.
– Ты поддерживал связь с российскими вратарями?
– По возможности переписывались и во время встреч на играх контактировали. С Вадимом Жеренко общались один раз. Мы приехали играть против его «Ильвеса». Проиграли 2:4, но это была, наверное, моя лучшая игра. И после матча он сказал, что я тащил все, что можно и нельзя. Мы после этого старались связь поддерживать. Не скажу, что плотно начали общаться, но переписывались иногда.
– Какой уровень финской лиги по сравнению с Россией?
– В КХЛ я пока не дебютировал, хотя на предсезонках играл неоднократно. Против «Йокерита» раза четыре точно, против «Трактора», но официальные матчи еще не проводил.
Если сравнивать с ВХЛ, то финская лига на две головы сильнее. Тут нужно сказать, что это вообще другой хоккей. Сейчас наша Вышка – это запуск молодых и все-таки немного «бей-беги». В Финляндии все же зрелищнее игры. Я смотрел расширенную статистику – и в «Югре» у моих ворот было 2,5 момента за матч. Да, это топ-клуб ВХЛ, где все в порядке с системой игры и обороной. В Финляндии у меня было 8,5 голевых моментов. Это не просто бросочек с ползоны – это реальные голевые моменты типа выхода 1-на-1 с вратарем. В одной игре на меня было семь выходов 1-на-1 и еще буллит. В вышке за месяц или даже за сезон столько могло не быть. Одна игра была с двенадцатью выходами 2-в-1.
– Сколько удалось отразить?
– Мы ту игру не сильно крупно проиграли (смеется).
– Есть теория, что именно в таких клубах вратарям проще закалить свою психику. Пример Ильи Сорокина, который был в Новокузнецке: он выходит и понимает, что, скорее всего, пропустит много. Если пропустит немного – то молодец, подтащил. А если нет, то ничего страшного. Что про свой опыт скажешь?
– У всех по-разному. Кто-то выходит с мыслью «Как бы десятку не глотнуть», а кто-то – с настроем: «Я вообще не собираюсь пропускать сегодня, неважно, кто напротив меня». Я играл и за сильные клубы, и за слабые. Разницы в своей ментальности не заметил. Всегда выхожу с желанием выиграть и сделать все, что могу. Дальше уже как сложится.
– Про команду «Эссят» понятно, а что можешь сказать про город Пори?
– Типичный город Финляндии. Население 100 тысяч. После 16:00 ничего не работает. Если хочется купить что-то, то надо ехать в Турку, Тампере или Хельсинки. Ничего нет. Просто люди живут.
– Как проводил свое свободное время?
– Ровным счетом – никак. Если давали побольше выходных, то ездили с женой в другие города смотреть храмы, церкви, достопримечательности. Если один выходной и с погодой повезло, то можно погулять. Уровень развлечений – сходить зимой на пляж, погулять в лесу. Финны так и живут. Им ровным счетом ничего не надо. Им нужна собака и лес. И все. У нас в ВХЛ в команде детей была полная раздевалка. Игра заканчивается и там детишек больше, чем хоккеистов. В Финляндии у троих только были дети. При этом команда у нас была возрастная. Финны удивляются и спрашивают: «А зачем вы, русские, в 20 лет женитесь?».
– Если человек, который читает интервью, окажется в этом городе, то куда он должен обязательно сходить?
– Торговый центр есть. Там красивая набережная, но если вы летом там будете. А так – все. Зимой ничего интересного, просто серая погода и все.
– Что скажешь про болельщиков?
– Болеют очень шумно, правда непонятно, что кричат. Ходило немного, но во всем виноваты ковидные ограничения.
– Не удивим, если скажем, что следили за Вадимом Жеренко. Он в «Ильвесе» стал любимцем публики и устраивал шоу после игр. А у тебя какие отношения были с фанатами?
– Вообще хорошие. Изначально не очень относились ко мне, но это было обусловлено тем, что я не очень удачно начал. После того, как удалось себя проявить, начали относиться хорошо. Даже после 24 февраля мне писали болельщики и говорили: «Оставайся на следующий год в команде, мы хотим тебя здесь видеть». В принципе, все было неплохо. После игр они могли дождаться, сфотографироваться и пообщаться в меру моих возможностей.
– Ты затронул очень непростую тему, связанную с событиями в мире. Как изменилось отношение к тебе и изменилось ли? Что вообще поменялось в твоей жизни после 24 февраля?
– У меня была возможность читать прессу и там, и тут. Плюс я знал, что пишут не только в Финляндии и России – еще дальше, так как в Англии у моей жены мама живет. Все очень сильно подогревалось прессой. Первую неделю я жил с телефоном. Заканчивается игра, ты берешь в руки телефон – и тебе надо перечитать все. Это очень сильно отвлекало. В какой-то момент мне это надоело. Я решил, что никак не могу повлиять на ситуацию ни в какую сторону и продолжил заниматься своим делом.
– В общении с Александром Еременко он сделал акцент на том, что всегда ограждает себя от внешней информации, так как это мешает нормальному тренировочному процессу…
– Еременко – суперопытный человек, поэтому он так делал, а я только набираюсь опыта. Первую неделю наступил на эти грабли. Ты читаешь, гоняешь в голове – это отвлекает. Потом понял, что это бред. Чем ты занимаешься, осел? Ты сюда приехал в хоккей играть.
– Еще один динамовский вратарь Георгий Кузнецов играл во втором дивизионе Чехии, и клуб хотел его оставить. Однако само посольство не продлило ему вид на жительство. Какая ситуация была у тебя?
– Вернемся чуть-чуть назад. 23 февраля. Ничего не началось. Хоккейный Клуб СКА в День защитника Отечества всегда устраивает праздник для детей и семей. В запрещенной сети, как правильно сейчас говорить, появляются фотографии, где дети с оружием, с бронетехникой и так далее. Открываю аккаунт финских болельщиков своего клуба – и там эти фотки. Я никогда не переводил, что они писали, но это был тот момент, когда я перевел. Там было из серии: «Самый тупой клуб на свете». После этого прихожу в раздевалку и спрашиваю у партнера по команде: «Из-за чего такая реакция?». Он сделал акцент, что дети с оружием – так нельзя. Мне пришлось объяснять, что в России есть такой праздник и его отмечают чуть ли не как 8 марта.
Это был первый звонок, потому что люди не разобрались, что это такое. Второе из неприятного – это то, что пришлось флаг заклеивать. Я сидел в раздевалке, ко мне подошли и сообщили, что лига сверху сказала убрать флаг, чтобы избежать провокаций и агрессии. А у меня на шлеме было их два – финский и русский. Почему я должен заклеивать свой флаг, а ваш оставлять? Давайте тогда заклею оба. Я же рисовал их для дружбы, а не для вражды. Что касается лично негатива ко мне, то либо я не понял, либо этого не было. На улице меня никто не ловил.
– В директ не писали?
– Ни одного сообщения. Единственная неприятная история была связана с местными СМИ. За все время у меня взяли одно интервью после того, как стал играть хорошо, исправившись за провал. Это все было по теме хоккея.
Прошло шесть месяцев – и меня просят прийти на конференцию, еще и когда девушки-переводчика не было. Мне говорят: «Как ответишь – так ответишь». Я понимал, что если выйду, начну говорить, то любой опытный журналист съест меня как тепленького. Сначала поставил условие, что пойду говорить только про хоккей, а после этого посидел в раздевалке и сказал тренеру вратарей, что не пойду. Готов ответить по телефону, пусть мне вопросы пришлют.
Прислали. Ни одного про хоккей и восемь – про Украину. Шел в отказ как мог, но мне сказали, что лучше ответить. Мне помогал отчим моей жены, он сам англичанин. Написали ответы ни туда ни сюда, откровенно размытые. Но финская газета не стала публиковать, сославшись на то, что тираж ушел в печать. Наверное, хотели, чтобы я вышел и устроил пожар или сказал, как Никита Задоров «Остановите это все» – после чего на него в России набросились.
– О чем думает хоккеист в ситуации, когда мир меняется?
– Как и обычный человек. Ты смотришь, переживаешь, но никак не можешь повлиять на ситуацию.
– На тот момент ты уже знал, что подпишешь контракт с «Динамо»?
– Да, мои права выменяли в январе. А в декабре мне предложили подписать новый контракт в Финляндии. Ко мне пришел генеральный менеджер и сообщил, что тренерский штаб остается, тренер вратарей хочет видеть в команде, предлагал новые условия финансовые и подкреплял тем, что голкиперов в Финляндии подписывают рано. Позвонил агенту – и он предложил хорошо подумать.
Параллельно я хорошо общался с тренером по развитию «Нэшвилла». Написал Дэвиду Руку и спросил, что он думает о предложении продлиться в Финляндии. Он задал вопрос: «Сколько времени у нас есть, чтобы решить, предлагаем тебе контракт или нет?». Реально я не знал.
Время шло и шло. И в январе агент рассказал, что высокая вероятность того, что «Динамо» купит права. Моментально ответил, что если купят, то я еду в Москву.
– Обычно же все пытаются попробовать свои силы за океаном…
– Вся семья задавала вопрос, почему я не хочу попробовать себя в США. Все довольно просто. Мне удалось побыть в команде, где есть и канадцы, и американцы, и финны, и шведы – понял, что мне некомфортно жить в их ментальности. При этом были и классные люди, конечно же.
Я очень люблю Россию. Отец еще до всех событий говорил, что нужно ехать в Европу, жить там… А то, что он там не был и не видел толком ничего, его не волновало. В чужом дворе трава всегда зеленее. Принять решение о возвращении в Россию было самым легким. Конечно, я не закрываю двери, но в данный момент хочу быть дома.
– В «Нэшвилле» скаутом работает очень важный человек для динамовских болельщиков – Денис Толпеко. Ты с ним знаком?
– Да, я играл в «Югре» с Артемом Ворониным. Он хорошо общался с Денисом. Меня задрафтовал «Нэшвилл» до того, как Толпеко начал там работать. Из клуба мне позже сказали, что можешь обращаться к нему, он все нам переадресует. Естественно, я спросил Ворону: «Кто такой Толпеко, что можно говорить, что нельзя?». И Тема мне выдал: «Можешь говорить все».
Первое, что я захотел узнать – это меню в «Нэшвилле». В каждом клубе есть диетолог. Была смешная ситуация, когда мне прислали меню, в котором был стейк из бизона. А я играю в Ханты-Мансийске! Сидели с тренером вратарей и угорали: «Где бизонов ловить будем?».
– Наверняка Толпеко как-то отреагировал на твое подписание с «Динамо»?
– Я не говорил никому об этом – ни «Нэшвиллу», ни финнам. Если б сказал «Эссяту», то мог бы перестать играть, да и вообще просто не хотелось ни с кем портить отношения. Но, как оказалось, я упустил одну деталь, что Толпеко не последний человек в этой организации – он узнал все сам. Был диалог – правильно или неправильно я делаю, но на тот момент решение было таким.
– Как он отреагировал?
– Никак. Отнесся как к данности. Тут, в принципе, ничего не скажешь.
– Тебе 24 года и ни одного матча в КХЛ. С каким настроем ты смотришь в сезон и оглядываешься ли назад, вспоминая свой путь?
– На самом деле, в этом ничего такого нет. Свои лучшие годы я провел в «Югре», у которой нет вертикали в КХЛ. От нее просто отказались. Потому что начинаются командировки игроков – и иногда присылают ребят, которые откровенно слабее. У команд свои задачи, и начинаются такие конфликтные ситуации.
Мои права были подкреплены в «Югре». В чемпионский год я провел очень хорошо регулярку, по ходу сезона мне звонили из КХЛ и выражали заинтересованность. Если б у нас была вертикаль, думаю, мне дали бы сыграть.
– В твоей карьере был еще и период в СКА, когда было обилие талантливых вратарей. В какой момент ты понял, что пробиться не получится?
– На тот момент я сам себе не принадлежал. Провел два неплохих сезона в молодежке. В первый год мне дали лучшего вратаря лиги, а во второй мы дошли до финала. Причем я играл против Коновала и у меня был выпускной год из МХЛ. В «СКА-Неве» места не было. Там был Богданов, Мельничук, а в первой – Шестеркин и Коскинен. Везде перенабор.
Меня отправили в аренду в «Сокол». Там началось все хорошо, но закончилось совсем негативно. Через месяцок агент предложил перейти в «Югру», на что я ответил: «Поехали». Все мои хоккейные друзья отзывались о Хантах очень тепло. Это топ-клуб для Вышки. Также важный момент – наличие человека, который очень сильно повлиял на мою судьбу. Это Максим Анатольевич Соколов. Он позвонил генеральному менеджеру Сергею Гусеву и сказал, что ручается за меня всем, что есть. Мне же Соколов говорил, что Гусев свой мужик в доску и что он держит слово всегда. Я приехал в Ханты и ни разу не пожалел.
Часто спрашивают: «Будь у тебя возможность, что бы ты изменил?». Я бы не стал ничего менять. Вот как было, так и было. Я иду своей дорогой. Кто-то в 17 залетает в КХЛ, кто-то в 24, ничего плохого в этом нет. Однажды в сетях мне попалась притча про двух лягушек. Обе должны были запрыгнуть в гору. И вот они прыгают-прыгают, и толпа внизу кричит им: «Все, останавливайтесь, вы больше не сможете». И вот одна слушала и остановилась, а другая взяла и допрыгала до конца. Почему? Да потому что она глухая была! Вывод: никогда никого не слушайте и думайте своей головой.
– Хорошая притча…
– Надо еще объективно оценивать, что мне сложно было сыграть в 17 или в 18 лет на высоком уровне. И не потому, что я был в СКА. У меня остались самые теплые воспоминание о команде. Я переехал из Мурманска туда. Я очень люблю Питер.
Но как я могу заиграть в 17 лет, если я пришел в хоккей только в 10…
– Стоп. В наше время люди начинают в хоккей играть в 4-5 лет. А ты начал в 10?!
– Когда жил в Мурманске, мне пришлось перепробовать вообще все виды спорта. Месяц футбола – все, не хочу. Потом плавание – передумал. Месяц какой-нибудь борьбы – тоже самое. И в мини-футбол – во что только не играл.
И в 10 лет я попал на массовое катание – это был футбольный стадион с залитым льдом, там выступала мурманская команда по русскому хоккею. Кажется, она называлась «Север». И все, мне в голову стрельнуло, что хочу в хоккей.
– В 10 лет люди заканчивают с хоккеем!
– Это очень поздний возраст. Была еще одна проблема: в моей семье все люди крупные, нет маленьких. У меня жесткая проблема с весом. Наверное, было +30 ненужных килограмм.
– 30 килограммов – это образно или реально?
– Я вам фотки покажу! Где-то была, где я маленький и лежу на шкуре медведя. У меня там пачка больше, чем у медведя. Я в таком состоянии пришел в хоккей, не умея ничего. Даже шнурки не умел завязывать. Тренеры говорили, что я не вывезу, что мне много лет, а я говорил: «Хочу и все».
Моя мама в то время была беременна младшим братом и спросила тренера про меня: «Он вам мешает?». В итоге взяли, и я катался со стулом. Все тренируются, а я вот вдоль борта хожу с ним. Со стороны это выглядело мучением. Как будто меня родители просто сплавили, чтобы дома не мешался. А меня распирало и раздражало, что они могут кататься, а я – нет. Пришлось со злости добавлять семимильными шагами.
– Ты встал в ворота не потому, что был самым толстым, как гласят дворовые правила?
– Очень хотел сам встать в ворота, но должен был уметь хоть как-то кататься, а на тот момент я тормозил, врезаясь в борт – больше никак. В какой-то момент вратарь получил травму, а у нас турнир что-то типа «Золотой шайбы». Мы едем в Кондопогу и тренер спрашивает: «Кто хочет встать в ворота?». Я моментально отозвался, и он меня отправил в рамку. У родителей были видеозаписи, где в стиле футбольного вратаря прыгаю за шайбой. С того момента я остался на этой позиции.
Через год мы поехали в Чехов тренироваться. Меня позвали в Подольск на просмотр, потом ездил в ХК «Питер» на просмотр. После чего попал в СКА. И я это время до сих пор вспоминаю – на каждую тренировку бежал сломя голову. Мне настолько хотелось тренироваться, поэтому быстро-быстро я начал прибавлять в мастерстве. Но все равно, начать в 10 лет и в 17-18 лет сыграть первый матч в КХЛ? Мне кажется, из серии нереального.
– Когда начинал заниматься хоккеем, ты мог предположить, что дорастешь до такого уровня?
– Судя по всему, это был мой главный плюс – я вообще ничего не думал. В Петербурге все дети были заряжены. Подкатки, диетологи, правильное питание, родители горят больше, чем дети, а я просто хотел, чтобы мне дали поиграть и покататься. Мне ничего не надо было. В детском возрасте, по мне, это самое важное, чтобы ты занимался спортом не ради какой-то конкретной цели, а для себя, чтобы получать удовольствие. Детство – это не то время, когда нужно думать о том, что будет через несколько лет. Неважно, кто и что будет говорить. Я был супертолстым, надо мной все смеялись и мне было просто все равно, кто и что говорит. Вашего мнения не существует – я ловлю кайф.
– Если у тебя расположенность к лишнему весу, то логичный вопрос, который может помочь многим: как с этим бороться и справляться? Сейчас, глядя на тебя, и подумать нельзя, что у тебя была такая проблема…
– Ничего сверхъестественного не скажу – нужно тренироваться, соблюдать рацион. Мне нельзя определенные продукты есть. У каждого разный организм, кто-то может слона съесть и на утро сбросить вес, а я могу булку вечером взять и на утро «+2» получить. Сейчас все дошло до того, что люди ходят со специальными браслетами. У Илюхи Коновалова такой висит гаджет, что он ему все рассказывает. Сколько он спит, ест, сколько должен съесть. В мое время нужно было убрать сахар, сладкое, отказаться от газировок и жидких калорий.
– Тебе тяжело было от этого отказаться?
– Да, это очень сложно было. Была история: моего отца вызвали к директору школы СКА и сказали, что есть проблемы с лишним весом. Да, я похудел, однако еще проблема оставалась. Как-то раз я приехал в Мурманск, и он увидел, что я сникерс съел. Он подошел и сказал: «А сможешь целую коробку съесть?». Конечно, я сказал «Нет». И он выдал что-то вроде: «Если ты будешь их есть, я заставлю тебя целую коробку съесть».
Как у любого пацана в детстве ветер в голове гулял. На тот момент отец старался помочь мне похудеть. У него получилось, за что я ему сильно благодарен. Он всегда был строг со мной, но, как показало время, он был полностью прав.
– Родители как реагировали на твои метания в спорте?
– Они говорили: «Что хочешь, то и делай, но в рамках разумного». Это очень важно, что мне дали самому выбрать. То, что родители решают за ребенка – большая проблема. Мне дали выбрать самому, и я ни разу не пожалел ни о чем.
– Как они отнеслись к такому выбору? Непросто ребенка одевать на футбол, потом отдавать на плавание, потом и вовсе переключиться на хоккей…
– Они, наверное, не верили, что я и на два месяца в хоккее задержусь. Вопрос хороший, никогда им не задавался. Как в следующий раз приеду – обязательно их спрошу.
– У всех вратарей разные истории, как они определились с амплуа. Почему тебя потянуло в рамку?
– Раньше было очень модно иметь яркие детские шлемы. Мне очень заходило, что вратарь отличался этим от всех. Можно было другу сказать, что ты как отстойник со своим белым шлемом, а вот у меня! Каждый вратарь – всегда особенный. Поэтому хотелось быть не как все.
– Кто был для тебя первым тренером?
– В Мурманске я был всего год, сложно за это время что-то дать. Интерес ко мне из родного города появился, когда у меня пошли некоторые результаты.
Борис Алексеевич Чистяков – легенда СКА. Первым тренером могу считать его. Но тут надо понимать, что у меня нет такого, когда один тренер ведет игрока восемь лет. У меня постоянно они менялись. Я не могу ни про одного сказать плохое. Каждый что-то дал, каждый что-то хотел дать.
Человек, который самую большую роль сыграл – Максим Анатольевич Соколов. Был момент, когда я выпустился из школы и только-только заходил в МХЛ. В школе я был всего 4-5 лет. Я пришел в молодежку и был откровенно слабее тех, кто там находился. Меня не взяли в поездку летом с командой. Когда тебя летом не берут в поездку с молодежкой, где дается шанс всем – это, по сути, все, можно заканчивать. Меня оставляют с первой командой – как мешок в воротах с картошкой поставить – покататься. Тогда Соколов посмотрел на меня и сказал: «Он будет играть, он 100% будет играть». С тех пор я больше времени проводил в основе, чем в «СКА-1946». Он мне уделял много времени, сил, нервов. В этом году мы увиделись летом, и про переход в «Динамо» он сказал: «Я никогда не сомневался, что ты выйдешь на этот уровень и будешь играть в такой команде».
А становление взрослого вратаря было с Артемом Ивановичем Яцкевичем. Он сильно поменял техническую базу, много работал над психологией – и друг, и тренер в одном флаконе.
– Всего за 7-8 лет ты вырос в лучшего вратаря МХЛ и получил приз из рук легендарного динамовца Владимира Мышкина…
– До сих помню, как мне объявили об этом. Закончилась регулярка, первый раунд плей-офф подходил к концу. Я не мог представить, что это вообще может быть. Не следил, не сравнивал себя ни с кем. Мы сидели на собрании, и главный тренер начинает меня поздравлять, все на меня смотрят, все поздравляют, а я прослушал. Выхожу и спрашиваю: «А что сказали?». А мне в ответ: «Тебя лучшим вратарем в МХЛ признали!». Фигасе!
– Самый сложный период в твоей карьере?
– Можно пошутить про отрезки на сборах на Бору, но это в порядке смеха. Хотя оглядываешься назад и вспоминаешь, как Кабл (Илья Каблуков) бежит отрезки и разговаривает с Зайцевым, а ты думаешь о том, как бы не умереть (смеется).
Если вернуться к вопросу, то морально сложно было в том году в Финляндии. Я ко всему стараюсь относиться спокойно. От твоих нервов, психов и криков ничего не поменяется. Не буду обманывать, но и такое тоже было. Ты звонишь родителям после неудачной игры, тебе говорят, что ничего страшного, а ты отвечаешь криком: «Вы ничего не понимаете, да это все, это конец». Ко всему нужно относиться нормально и нужно думать, как выйти из ситуации, а не почему так произошло. Выход есть всегда.
Самый сложный период был в Финляндии, потому что эмоциональная нагрузка очень большая. Смена коллектива, новая страна, новый язык, новая культура, плюс неудачное начало сезона. Я пришел домой после двух игр плохих, мы сидели с женой, и пришло понимание, что никто не будет со мной возиться, чтобы меня успокоить. Я сказал себе: «Возьми в себя в руки, ты сыграешь лучше. Ты никому не нужен, тебя завтра могут выкинуть и потом скажут, что приехал и ничего не может».
Да, были эмоции и переживания. Но важно окружить себя правильными людьми. Артем Иванович Яцкевич все лето мне вдалбливал, что будет большая нагрузка ментальная, что нужно поработать со спортивным психологом. Я относился к этому очень скептически, ведь я же не сумасшедший. Мне кажется, именно психолог меня вытащил. В моей голове она перевернула всю картину, и я был уверен, что выйду и сыграю следующую игру. Ждать долго не пришлось. Мне предложили съездить в фарм-клуб, но я отказался, сказав, что сыграю здесь. Был разговор с главным тренером из серии: «Ты посидишь, мы найдем момент получше». Просто вратарь получает травму, я выхожу и становлюсь, если не соврать, первой звездой матча. Да, он проигранный, но мой был один из лучших – эта та самая встреча против «Ильвеса». Эта история была самой непростой. С тех пор принял такую позицию, что делай все, что от тебя зависит и ни о чем не жалей.
– Спортивный психолог – тема для больших дискуссий. Многие так же, как ты, считают, что он им не нужен. Как грамотно решить этот вопрос?
– Когда у тебя безвыходная ситуация и ты не знаешь, что нужно делать, чтобы дальше срослось так, как ты хочешь, чтобы на тебя не давило чужое мнение, чтобы не реагировал на сообщения болельщиков. Однажды была игра перед днем рождения, фанаты писали, что в подарок мне купят билеты в Россию. В таких случаях важно, чтобы был человек, с которым можно пообщаться. Психологом может быть кто угодно – жена, отец, кто-то из близких, кто не побежит рассказывать направо и налево твои проблемы. Нужно, чтобы человек с другой стороны ситуацию преподнес, что ни черта страшного не произошло.
С психологами работают очень многие, не только с точки зрения ментальности. Психологи могут развивать твое внимание, делать акцент на том, как у тебя работают полушария. Мне задачку дали из серии, что есть гора и человек просто падает с нее. Как ты его спасешь? Уже потом психолог мне рассказывал, что многие рисовали водоем, чтобы человек упал и не разбился. Я же нарисовал ветку, чтобы человек зацепился – все, он спасся. И это, как оказалось, отличает лидерские качества. Не надо ждать, пока человек долетит вниз и там что-то случится. Нужно не бояться менять ситуацию здесь и сейчас.
– На протяжении сборов и личного общения ты неоднократно делал акцент на том, что ко всему надо относиться спокойно. Даже в этой беседе. Этот дзен ты поймал уже после работы с психологом или до?
– Нет, у меня в принципе так по жизни идет этот дзен. С психологом я начал работать, потому что в Финляндии было слишком много нового. В России если ты сыграл плохой матч, то тебе никто ничего не скажет, так как все знают, как ты можешь сыграть. У меня в России ни разу не было настолько плохого старта. Все знали мой потенциал и говорили: «Да не парься». Вечером мог посидеть, подумать над игрой, а утром мог заходить в раздевалку улыбаясь, будто вчера 100 бросков поймал. А какой смысл ходить, как собака с поджатым хвостом? Это новый день. В регулярке будет 68 матчей. Когда грустить? Одну сыграл плохо – вышел дальше, сыграл хорошо.
– Существует стереотип, что вратари немного странные и особенные. Так и есть?
– Не знаю, кто это придумал. И нападающие есть такие что хоть стой, хоть падай. Был один, который если не зайдет в раздевалку после разминки первым – то все, у него игра не пойдет. Можно не выходить на лед. Везде есть странные товарищи.
Как относитесь к тому, что Игорь Тяло перед игрой специальный шнурок засовывает в нос и вытаскивает через рот? Шнурок со специальными ворсинками, чтобы рецепторы отдельные начали работать лучше. На самом деле, в этом ничего плохого нет. Не думайте, что я смеюсь над ним. Каждый должен делать то, что ему приносит результат. Есть и суеверные люди.
Просто у меня нет никаких традиций и суеверий. Иногда можно загнаться так, что до игры сгоришь. До матча я в раздевалке разговариваю так, будто сегодня обычный день.
– Вернемся к твоим перемещениям по карьере. Как жена твоя относится к такому пути? Все же существует фактор второй половинки, которая желает жить в городе покрупнее…
– Мы с ней давно вместе, со времен молодежки. Был тяжелый переезд из Петербурга в Красноярск. Он был первым для меня во взрослом хоккее и первым для нее. Полная неизвестность для нас обоих. В Ханты-Мансийске у нас тоже был не лучший момент, мы даже расходились, но это было связано не с городом. Были нюансы с окружением и людьми. На третий год все было прекрасно, и она не хотела уезжать оттуда.
– Теперь снова к «Динамо». Сейчас ты работаешь с Константином Власовым. Что о нем знал и был ли знаком до перехода?
– Знал практически ничего. Когда начал спрашивать ребят, которые с ним работали – никто ничего негативного не рассказал. «Тебе зайдет. Будет прикольно и все в формате диалога. Редко так бывает, что ты поработал с тренером и через пять лет с ним продолжаешь плотно общаться» – это мне рассказали про Константина Власова. В работе сейчас никаких проблем. На одном из собраний договорились, что все будем говорить друг другу честно и без обмана. Меня это более чем устраивает.
– В январе ты знал, что будешь в «Динамо». До 24 февраля в «Динамо» отправляли канадского вратаря, а после все поменялось. На какую роль ты тогда шел в клуб и сейчас? Это такой интересный момент, ведь еще играли и Еременко, и Бочаров, и даже плей-офф не начался. Могло повернуться в любую сторону.
– Не думал ни о чем. Какой смысл строить какую-то иллюзию, что кто-то что-то там мне должен дать. Мне выпал шанс, я его использую – буду на своем месте, не использую – меня здесь не будет. Все зависит от меня.
– В «Динамо» сватали канадца, был Еременко, был Бочаров, а оказалось, что в клуб подписали твоего друга – Илью Коновалова. Твоя реакция?
– Я был очень рад. Мы знакомы с ним очень хорошо, одного возраста примерно. Понимал, что будет много взаимодействий, и самое главное – что не будет проблем вне льда. Терпеть не могу нездоровую конкуренцию. В моей не самой длинной карьере был один случай, когда доходило до трэшовых ситуаций. Мог прийти в раздевалку, а там на моем месте клюшки крестом стоят. Когда начинаются обсуждение за глаза, за спиной – не люблю. Почти со всеми партнерами по вратарской линии поддерживаю связь и общение.
– Все равно же бывает, что один вратарь играет больше, чем другой. Несмотря на отличные отношения не бывает какой-то обиды?
– Обида должна быть только на себя. Вот смотри. Ты второй вратарь и над тобой есть безоговорочный первый номер. И если ты его переиграл и стал лучше, то это все? Твоя цель достигнута? Ты больше не развиваешься? Самое важное – это стать лучше, чем ты сам, а не сыграть лучше кого-то. Если ты играешь меньше, то это по твоя проблема.
– За три месяца в «Динамо» ты что-то вынес для себя из философии Клуба?
– Говорить про огромную историю – банально. Все и так понимают, что такое «Динамо». Вот есть же лозунг: «Одна жизнь – одна команда». Однажды наткнулся на обсуждение болельщиков про новый состав, по отношению к игрокам что-то вроде: «Да им неинтересно, они разбегутся через год или полтора». Тут хочется сказать, что будь моя воля, я бы лет 20 за одну команду отыграл бы – с первого и до последнего дня. Не все зависит от нас. Я вижу, что вокруг меня в «Динамо» собраны люди, которые не хотят это имя позорить.
Блиц
– Кумир детства.
– Их дофига. Но пусть будет Федор Емельяненко.
– Любимый номер.
– 90. Тут есть история. Я играл под 97 номером. Приходит в СКА Никита Гусев. Он не мог взять 97 и взял 90-й. Никита тогда не был суперзвездой еще, и мы с ним жили в одном номере. Он мне говорит: «Я у тебя номер заберу в следующем году». А мне было пофигу. Через год Гусь взял 97-й, а я взял 90-й, и сезон прошел очень классно.
– С кем из хоккеистов тебя сравнивали?
– Ни с кем не сравнивали.
– Самый неудобный соперник и игрок в твоей карьере?
– «Дизель» для меня всегда был неудобный. Самый неудобный игрок тот, который сам не знает, что будет делать.
– Самый запоминающийся матч в твоей карьере.
– Чемпионство с «Югрой». Тот матч я не играл, но к победе приложил много усилий. Для меня был важен этот матч. Полная феерия была.
– Лучший российский вратарь прямо сейчас?
– Шестера. 100%.
– Твой хоккейный наставник.
– Максим Соколов.
– Самое нелюбимое время в хоккейном сезоне.
– Предсезонка.
– Самое главное качество в игре вратаря?
– Психология. Если ты умеешь все на тренировках и не владеешь головой, то в игре ничего не покажешь.
– Лучший город, в котором ты играл?
– Вернее будет говорить про вышку. Это Ханты-Мансийск.
– Хоккейная мечта?
– Сложно сказать про мечту. А вот цель есть – хочу состояться как игрок и доказать себе, что могу выступать на любом уровне.
– Три правила жизни Константина Волкова.
– Быть честным с собой, не забывать об окружающих людях, никогда не сдаваться.
Авторы интервью: Никита Бахуров, Мария Строганова
Фото: dynamo.ru, vk.com/ska1946, assat.com, личный архив игрока, ugra-hc.ru, mhl.khl.ru
Вон на сайте висит список легионеров, европейцы поуезжали а сев. американцам пофиг, сколько было столько и осталось, тоже вата?
Парню удачи, журналистам держать марку.
Но бывают и такие, как солдат, который из Польши в РБ сбежал )
Чего жаловаться тогда.
Ну и ватноватый конечно по ощущениям человек.