Теория струн. Эссе о физике и метафизике тенниса. Часть I
Дэвид Фостер Уоллес – американский писатель, автор обласканной критиками книги Infinite Jest (на русский не переведена), но, что более важно , прекрасный эссеист. Он написал несколько очерков о теннисе – один из которых посвящен Роджеру Федереру (часть первая, часть вторая, часть третья).
«Теория струн» появилась в журнале Esquire в 1996 году, она описывает физику и метафизику тенниса и до сих пор считается одним из лучших теннисных эссе в истории журналистики (из всего, что читал я – оно лучшее). Уоллес предлагает уникальный взгляд на то, что происходит, когда человек все свое внимание и усердие концентрирует на том, чтобы направлять желтый мячик туда, где нет его соперника. В итоге получилось довольно объемное исследование (и некоторые не самые значительные для общей концепции части я решил опустить), которое остается свежим и по сей день (даже тем части, где он описывает устройство тура – изменились только наименования и конкретные имена, но суть осталась прежней).
Статья большая, так что она будет разбита на три части (в первой части речь пойдет в основном об организации тура, во второй – о теннисной эстетике и спортивном великолепии, в третьей – о том, во что это все выливается на практике). Текст не самый простой, но удивительной затягивающий и, можно даже сказать, поэтичный. Плюс, интереса добавляет то, что главным героем стал Майкл Джойс, долгое время тренировавший Марию Шарапову (попадание в эту статью отмечено в английской Википедии наравне с его главными достижениями).
Фото: Fotobank/Getty Images/Matthew Stockman
«Когда уроженец Лос-Анджелеса Майкл Джойс подбрасывает мяч для подачи и поднимает лицо, чтобы не потерять его из виду, кажется, что он улыбается, но это не так – все тело, в том числе и околоротовые мышцы, напрягается, чтобы поймать мяч в верхней точке полета. Он хочет пробить полностью вытянувшись и направив движение чуть вперед – он хочет пробить по мячу сверху, чтобы придать ему максимальную скорость и избежать опасного приема соперника. Сейчас в Монреале час дня, 22 июля 1995 года. Идет первый раунд квалификации Canadian Open – одного из главных турниров «хардового сезона» АТР-тура, который начинается сразу после «Уимблдона» и кульминирует в Нью-Йорке на US Open. Подброшенный мяч поднимается вверх и, кажется, на секунду замирает в воздухе, ждет, помогает – мяч всегда помогает отличным игрокам. Соперник Джойса – звезда канадского студенческого тенниса Дэн Баркус – очень хороший теннисист. Майкл Джойс, в свою очередь, игрок мирового класса. В 1991 он был лучшим американским юниором и играл в финале юниорского «Уимблдона», а сейчас проводит свой четвертый сезон в АТР-туре и стоит 79-м в рейтинге лучших теннисистов мира.
Попробуйте представить себе, каково входить в число 100 лучших людей планеты в каком-нибудь деле. Я попробовал – было сложно
Но есть чувство, что вы никогда не слышали о Майкле Джойсе. Или о Томми Хо. Или о Винсе Спэйди, Джонатане Старке, Робби Вейсе или Стивен Брайане – а ведь все они входили в Топ-100 в 1995 году. Или о 68-й ракетке мира Джеффе Таранго, если вы, конечно, не помните, как на «Уимблдоне» на глазах целого стадиона у него случился нервный срыв.
Попробуйте представить себе, каково входить в число 100 лучших людей планеты в каком-нибудь деле. В любом деле. Я попробовал – было сложно.
Центральный корт турнира в Монреале может принять чуть больше 10 тысяч человек. Сейчас на квалификационном матча Майкла Джойса на трибунах 93 человека, 91 из которых, кажется, друзья и родственники Дэна Баркуса. Но Майклу Джойсу, похоже, все равно, есть ли болельщики или нет. Между розыгрышами он внимательно разглядывает воздух перед собой. Во время розыгрышей он смотрит только на мяч.
Акустика почти пустого стадиона просто великолепна – слышно каждый вдох, скрип кроссовок при каждом шаге, внушительный звук, который возникает при столкновении мяча и туго натянутых струн.
*****
У профессиональных теннисных турниров, как и у профессиональных спортивных команд, есть свои традиционные цвета. У «Уимблдона» – зеленый, у Volvo International – голубой. У Canadian Open – красный. Титульный спонсор турнира – сигареты du Maurier – рекламируются везде, везде натыкаешься на их красно-черный логотип. Центральный корт окружен красным брезентом, на котором большими черными буквами написаны названия компаний-спонсоров, этим же брезентом обиты трибуны с красными и черными сиденьями, что приводит к тому, что издалека все это похоже либо на похороны в Кремле, либо на замысловатый бордель. Все судьи и болл-бои одеты в черные шорты и красные футболки, украшенные логотипом квебекской одежной компании.
Почти все теннисисты сложены одинаково – большие мускулистые ноги, плоская грудь, тощая шея, одна нормальная рука и одна монструозная огромная лапа
С севера к центральному корту примыкает корт №1 – он чуть поменьше, трибуна там только с одной стороны, и вмещает он 4 800 человек. К западу от первого корта расположено пятиэтажное табло, и днем на оба корта падает прямоугольная тень. Кроме того, по территории проведения турнира разбросано восемь внестадионных кортов. В субботу тут мало клиентов, зато примерно сотня игроков мирового уровня: огромные паукообразные французы, не жалеющие геля для волос; американцы с шелушащимися носами; печальные немцы и скучающие итальянцы. Еще тут опешившие шведы, рябые колумбийцы и британцы, как будто вышедшие из кибер-панк фантастики. Недоброжелательные славяне со страшными стрижками и мексиканцы, которые в свободное время играю в футбол два на два на гальке неподалеку от палатки для игроков. Все игроки, за редким исключением, сложены почти одинаково – большие мускулистые ноги, плоская грудь, тощая шея, одна нормальная рука и одна монструозная огромная лапа. Многие теннисисты в квале – квалификационном турнире – таскают за собой подружек, неряшливо красивых европейских девчонок в сандалиях, джинсах с заплатками и с кожаными рюкзаками на плечах (по многим из них видно, что они из богатых семей и решили просто позлить своих родителей, сойдясь с профессиональным теннисистом). В отеле Radisson des Gouverneurs игроки обычно собираются в фойе, где вывешена сетка квалификационного турнира, а за длинным столом сидит представитель турнира, говорящий на всех языках мира. Игроки в шлепанцах и с мокрыми головами стоят под кондиционером, разговаривают примерно на 40 языках и ждут, пока закончатся матчи, чтобы на доску вывесили расписание, и они могли узнать, когда у них следующий матч. Некоторые слушают музыку в наушниках, кажется, никто не читает. Все они выглядят как несчастные, закрытые в себе люди, которые много времени проводят в самолетах и фойе отелей – выглядят как люди, которые просто обязаны одним своим видом создавать вокруг себя зону уединения. Многие из них удивительно юны – новички, пытающиеся прорваться в тур – или подозрительно стары – им уже за тридцать, и у них загар, который, кажется, никогда не слезет, и лица, закаленные годами в окопах низших теннисных дивизионов.
*****
Canadian Open – турнир серии «Супер 9», которые играют ключевую роль в расчете рейтинга АТР – официального начинается в понедельник 24 июля. Но за два дня до официального старта проходит квал. Это соревнования, на которых разыгрываются семь мест в основной сетке турнира, отведенные для «квалифаеров». Квалификационные турниры предшествуют всем крупным турнирам, и в матчах квала на кону часто стоят деньги, престиж и будущее. Часто именно в квале проходят лучшие матчи турнира, и вы, скорее всегда, никогда о таких турнирах не слышали.
Реальная жизнь мужского профессионального тенниса похожа на гламурные финалы, которые показывают по ТВ, в той же мере, как быт скотобойни похож на прекрасно приготовленное филе из лучших ресторанов. На каждый финал Сампрас – Агасси приходится недельный турнир с 32, 64 ил 128-ю участниками, где финалисты – это последние оставшиеся в живых. Но игрок должен иметь право попасть на турнир. Это право дает рейтинг АТР. Игроки, которые по рейтингу не дотягивают до попадания в основную сетку, должны играть эдакий предтурнирный турнир. Наверное, это самый лучший способ описать квал. Я попытаюсь объяснить эту систему так, чтобы передать всю ее сложность, но чтобы вы при этом не сошли с ума от скуки.
*****
У турнира du Maurier Omnium Ltée сетка на 64 человека. 16 игроков с самым высоким рейтингом АТР получают «посев» и специальным образом распределяются по сетке, чтобы не встречаться друг с другом на ранних стадиях турниров. Восемь первых сеяных – тут это Андре Агасси, Пит Сампрас, Майкл Чанг, россиянин Евгений Кафельников, хорват Горан Иванишевич, Уэйн Феррейра из ЮАР, немец Микаэль Штих и швейцарец Марк Россе – получают bye, то есть автоматически проходят во второй круг. Получается, что на самом деле места в сетке всего на 56 игроков. Но минимальный рейтинг, с которым можно попасть в сетку, не 56-й – тут собрались не все игроки Топ-56. Минимальный рейтинг – 85. Можно предположить, что всем, у кого рейтинг ниже, придется играть квал, но нет, тут тоже есть исключения. Как и других больших турниров, у du Maurier Omnium Ltée есть пять wild card. Это специальные приглашения, которые дают либо высокорейтинговым игрокам, которые заявились позже, чем за шесть недель до начала турнира, но турнир хочет их видеть, потому что они большие звезды (как шестая ракетка мира Горан Иванишевич – знатный раздолбай, который «забыл заявиться вовремя»), либо же их дают игрокам, которые стоят ниже 85-й строчки, но турнир все равно хочет их видеть, потому что считает «заслуживающими претендентами».
*****
В квале Монреаля играют 56 теннисистов мирового уровня – минимальный рейтинг: 350. В квале не разыгрывают финал – только четвертьфиналы. Семь четвертьфиналистов получат места в основной сетке (обычно это места рядом с топ-сеяными – именно поэтому мы частенько видим, как в первых круга Агасси и Сампрас размазывают по корту какого-то непонятного парня. И именно поэтому низкорейтинговым игрокам очень сложно подняться – из квалификации они попадают на топ-соперника и сразу же едут домой). Это значит, что игрокам нужно победить трех соперников за два дня, чтобы попасть в первый круг основного турнира (еще одна причина, почему квалифаеров громят со страшной силой – они-то играют четвертый или пятый матч за три дня, в то время, как топ несколько дней готовится к турниру со своим массажистом или специалистом по позитивной визуализации или кем-то еще. Майкл Джойс говорит об этой несправедливости так же, как фермеры говорят о плохой погоде – с полным отсутствием эмоций, которое кажется мудростью, а не глупостью).
Восемь сеяных в квале – это восемь игроков, которых организаторы турнира считают главными претендентами на выход в четвертьфинал и основную сетку. Первый сеяный в эти выходные – 196-сантиметровый голландец Рихард Крайчек, который бросается к сетке так остервенело, как будто она должна ему денег, да и вообще играет, как взбесившийся подъемный кран. Оба колена у него затейпированы. Он входит в Топ-20 и уже давно не играет квалы, но на этот турнир он заявился поздно, и организаторы уже раздали все wild card «заслуживающим» канадцам, и поэтому флегматично улыбающийся голландец решил сыграл квал, чтобы получить игровую практику. Восьмой сеяный – австралиец Джейми Морган, простой трудяга, стоящий в районе сотой строчки рейтинга. Майкл Джойс обыграл его во втором круге турнира Legg Mason Tennis Classic в Вашингтоне на прошлой неделе. Сам Майкл Джойс посеян третьим.
Некоторые игроки квалификации в буквальном смысле зарабатывают себе на обед, на дорогу домой или на самолет до другого турнира
Если вам интересно, почему Джойс, стоящий выше 85-й строчки рейтинга, вынужден играть квал, то приготовьтесь осмыслять еще одно маленькое обстоятельство. Шесть недель назад Джойс стоял ниже, а турнир составлял основную сетку как раз на основе рейтинга того периода. Джойс поднялся со 119-й на 89-ю строчку после «Уимблдона»-1995, где обыграл Марка Россе (11-я ракетка мира) и вышел в четвертый круг.
Люди, которые играют квал – это, безусловно, игроки мирового класса, но они чуть-чуть не дотягивают до уровня, где сконцентрированы деньги и внимание ТВ. В основной сетке du Maurier Omnium Ltée игрок получит 5 400 долларов за поражение в первом круге и 10 300 – за поражение во втором. В квале проигравший во втором круге получит 560 долларов, а проигравший в первом получит ровно ноль долларов, ноль центов. Это, наверное, не звучало бы так грустно, если бы большая часть играющих квал не проехала тысячи километров, чтобы туда попасть. К тому же надо на что-то жить. Турнир оплачивает отель и питание игроков основной сетки, но не игроков квала. Однако семеро счастливчиков все-таки получат от турнира компенсацию. Так что на кону стоит многое – некоторые игроки так в буквальном смысле зарабатывают себе на обед, на дорогу домой или на самолет до другого турнира.
Можно сказать, что Майкл Джойс находится в переходе между высшей лигой и низшими дивизионами. На некоторые турниры ему по-прежнему приходится квалифицироваться, но все чаще он попадает в основную сетку напрямую. Превращение из квалифаера в игрока основной сетки – это серьезный финансовый и физический прорыв, но до настоящих славы и богатства еще достаточно далеко. Игроки основной сетки все равно по большей части остаются фоном для главных звезд, которых мы видим по телевизору. Но в то же время они источник этих самых суперзвезд. Макинрой, Сампрас и даже Агасси когда-то играли квалы, а Сампрас несколько лет проигрывал на ранних стадиях основных турниров, и только в начале 90-х он взорвался и начал всех обыгрывать.
Выявить великолепного игрока можно по миллиону мелких деталей
Но большая часть игроков основной сетки – это непонятные и малоизвестные ребята. Например, чех Якоб Хласек, который, когда я впервые приехал на турнир, тренировался с Марком Россе. Я заметил их и пошел посмотреть только потому, что это было прекрасное зрелище – я даже не знал, кто они такие. Они отрабатывают удар по линии – Россе форхенд, а Хласек бэкхенд – каждый удар летит по идеальной прямой и приземляется в сантиметрах от угла, игроки двигаются со сдержанной беспечностью, по которой я и научился определять профессионалов. Их можно сравнить с очень мощным двигателем, который работает на низких оборотах. Якоб Хласек – это крепкий 188-сантиметров мужчина с короткой восточно-европейской стрижкой, холодными глазами и торчащими скулами. Он похож на мужской идеал нацистов, либо на спасателя в аду – в любом случае, с ним даже заговорить страшно. У него одноручный бэкхенд, похожий на бэкхенд Ивана Лендла, и его тренировка производит то же впечатление, что и простые наброски великого художника. Мне приходится напоминать себе, что нужно моргать. Выявить великолепного игрока можно по миллиону мелких деталей – как он стоит, как он стучит по мячу ракеткой, чтобы поднять его с земли, как он вертит ракетку в ожидании мяча. Хласек одет в простую серую футболку и какие-то белые европейские кроссовки. Он стал профи в 1983, через шесть лет провел сезон в Топ-10, а последние несколько лет стоит в районе 60-го, 70-го места. Он попадает в основные сетки, но обычно проигрывает в первых раундах. Наблюдая за тренировкой Хласека, я, наверное, впервые понял, насколько эти профи крутые, потому что Гласек стал самым сильным теннисистом, которого я только видел – а он ведь даже не старался и играл на отмахнись. Я удивлюсь, если кто-нибудь из читателей когда-нибудь слышал о Якобе Хласеке. По извращенным телестандартам, одержимым финалами турниров «Большого шлема» и Топ-5, Хласек – просто посредственность. Но в прошлом году он заработал 300 тысяч долларов (это только призовые, не считая выставочных матчей и спонсорских контрактов), а за карьеру заработал более четырех миллионов. Оказалось, что живет он в Монте-Карло – месте, где оседают многие европейские теннисисты, у которых проблемы с налогами.
*****
Майклу Джойсу 22 года, и официальный гид по игрокам АТР утверждает, что он 179 сантиметров ростом и 74 килограмма весом, но в жизни кажется, что он сантиметров 175. Он маленький, но коренастый. Можно сказать, что он похож на молодого и накачанного Дэвида Карузо. У него светлая кожа, рыжеватые волосы и клочковатая бородка, характерная для людей, которые пока не могут отрастить настоящую бороду. Играя на жаре, он носит кепку. Он одет в Fila и играет ракетками Yonex, и ему за это платят. У него по-детски полное лицо, и хотя веснушек нет, кажется, что они должны быть. Многие теннисисты похожи на спасателей с пляжа – все из-за загара, который, кажется, проникает в глубокие слои кожи и не сойдет до самой смерти – но Джойс не загорает и даже не обгорает, хоть и краснеет от усилия, когда играет. На корте он мрачен, но не вызывает неприязни. Чувствуется, что все его внимание направлено на одну цель, напряжено до предела – такое же выражение приятной мрачности можно увидеть на лицах оперирующих хирургов или ювелиров. На корте Джойс выглядит одновременно как ребенок, и как повидавший виды человек. И в отличие от смазливого канадского соперника с идеальной улыбкой и стереотипной теннисной внешностью, Джойс поразительно настоящий. Он обильно потеет, рдеет, ловит ртом воздух после затяжных розыгрышей. На обоих голеностопах у него эластичные фиксаторы, но, как оказалось, он носит их для профилактики.
Джойс вообще редко вкладывает в свои слова какой-то подтекст – обычно он просто сообщает, что видит, как камера
Время полвторого, Джойс сделал один брейк, ведет 3:1 и принимает. Бракус одет как человек без рекламного контракта – в одежду разных брендов. Он сильно выше 180, и, как и многие звезды студенческого тенниса, полагается в основном на подачу. Счет 0-15, он подает плоско со скоростью 190 км/ч, и мяч летит так, что Джойсу будет трудно достать его своим двуручным бэкхендом. Но Джойс все же достает и выстреливает глубоко по линии под форхенд канадцу, да так сильно и плоско, что тому приходится подпрыгивать к мячу – очевидно, что тот привык играть с ребятами, которые либо просто не могут принять такую подачу, либо принимают так слабо, что он может выйти к сетке и легко пробить навылет – и вот уже Бракус посылает мяч по линии, высоко над сеткой, с сильным верхним вращением. Учитывая яростный прием, это не такой уж и плохой удар, к тому же верхнее вращение обычно загоняет соперников в оборону, но Майкл Джойс играет на таком уровне, что принимает такие мячи на взлете. Именно это он и делает и плотно пробивает с бэкхенда под таким углом, что никто не смог бы достать. Это типичный для матча Джойса и Бракуса розыгрыш. Это бойня высокого уровня – как будто огромного и мощного хищника разрывает на куски еще более крупный и еще более мощный хищник. Бракус после такого удара выглядит разозленным и бормочет что-то самоуничижительное, но этот гнев что-то вроде проформы – Бракус ничего не мог поделать с арсеналом 79-й ракетки мира.
Позже Майкл Джойс так охарактеризует Бракуса: «У него мощная подача, но в профессиональном теннисе ему не место». И он говорит это безо всякого желания обидеть соперника. Но и без желания его похвалить. Майкл Джойс вообще редко вкладывает в свои слова какой-то подтекст – обычно он просто сообщает, что видит, как камера. Его нельзя назвать откровенным, потому что он даже не думает о том, откровенен он или нет. Поначалу мне казалось, что такая беспристрастная прямота это следствие не самого большого ума. Частично это основывалось на том, что Джойс не учился в колледже, да и школу по большей части пропускал (я это знаю, потому что он сам сразу сказал). Но по мере развития турнира я понял, что это я сноб и мудак, а бесстрастная открытость Майкла Джойса – признак не тупости, а кое-чего другого».
А вот это, кстати, относится ко всем видам спорта. Походишь по веткам спортс.ру - народ не задумываясь кидает в комментариях: "Поветкин - полный ноль", "Гранкин - бездарь", "Бензема - никакой футболист" и т. п. И хоть бы кто-нибудь хоть бы отчасти мыслил так, как автор этого текста.