5 мин.

«Что же это за «золотой век», если Надаль после семимесячного простоя по всем проходится катком?»

359

Возвращение Рафаэля Надаля после семимесячного перерыва получилось безумно успешным, но жутко мелодраматичным. В блоге «С миру по Нитке» – статья редактора сайта Tennis.com Питера Бодо, в которой он сравнивает испанца с вечно молодым героем реалити-шоу.

«Конечно, я удивлен. Но я не знаю, насколько я удивлен, потому что Рафа способен на все… Его команда работала с ним, чтобы он был готов к этому турниру. Но не каждый игрок способен на такое возвращение. Только он и еще, может быть, парочка ребят. Он так быстро восстановил уровень своей игры – это просто чудесно», – Хуан Мартин дель Потро после поражения от Рафаэля Надаля в финале турнира в Индиан-Уэллсе.

Дель Потро правильно назвал возвращение Надаля чудесным. Но этому слову присущ небольшой оттенок простоты и доверчивости. Может быть, поэтому что-то в достойном Гомера эпосе о возвращении Рафы оставляет меня в смешанных чувствах.

Почти все (и мой опыт в том числе) говорит о том, что Надаль потрясающий молодой человек. Он убедительно скромен – по крайней мере, на пресс-конференциях. Его соревновательный аппетит не только пугает, но и трогает. Мне кажется, что Надаль отчасти тем и привлекает – несмотря на все деньги и прожитые годы, он больше других игроков похож на ребенка. На мальчика, который любит играть ради игры.

Существует такая вещь – называется синдром Питера Пена. И у Надаля теннисная версия этого синдрома. Он не хочет взрослеть, и он не должен этого делать. Это отчасти может объяснить, почему он так переживал по поводу этой травмы и своего будущего в теннисе – переживал до такой степени, что это переживание превратилось в энергию для великолепного камбэка.

Питер Пен не должен сходить с дистанции. Питер Пен не должен вырастать и бросать вызов тому, что человек смертен и всему из этого вытекающему.

И если вы не из тех людей, которые просто-напросто не любят Надаля, вы легко могли попасться на эту историю, которая началась восемь месяцев назад, когда он проиграл Лукашу Росолу во втором круге «Уимблдона». Он в каком-то смысле затягивал в эту историю – историю о прекрасном молодом воине, чье будущее внезапно оказалось под серьезным вопросом. И он поддерживал эту историю, наверное, потому, что любопытное теннисное сообщество требовало новостей, дат и ответов. И он не виноват в том, что все сообщения от него были осторожными и иногда удивительно скорбными – просто он действительно так думал. Я не могу вспомнить, чтобы Надаль когда-нибудь был беззаботным и оптимистичным. Это не тот человек, который говорит: «Эй, да все в порядке. Скоро снова буду как новенький».

Кто-нибудь менее эмоциональный или менее искренний мог бы пойти по этому пути, просто чтобы от него отстали. И оценивая ситуацию сейчас, можно сказать, что это не самый плохой путь. Правда, тогда бы эта история не отвечала требованиям времени, поскольку сейчас всем нужны драма и кризис – два главных элемента любого реалити-шоу. Сага о возвращении Надаля была до неловкого мелодраматичной – и в этом виноваты не только говорящие головы, запачканные чернилами негодяи-писаки или колени испанца.

В 1999 году Пит Сампрас был первой ракеткой мира – и он шел к тому, чтобы седьмой сезон подряд закончить первым в мире, когда грыжа заставила его сняться с US Open. Пропуск этого турнира и последующий двухмесячный перерыв не дали ему добиться поставленной задачи, но я не помню, чтобы ему приходилось участвовать в спектакле, сравнимом с сагой о коленях Надаля.

Перерыв Сампраса был короче, и пресса и теннисная общественность, наверное, восприняли его как очередное проявление «утомления Сампраса». Но ему было всего 28, и, как и Надаль, он находился если не на пике своих возможностей, то очень к нему близко. Пит исчез, а потом вернулся почти без шума и совсем без драмы. Может быть, так случилось, потому что на дворе стояла осень, и теннис в году уже сходил на нет. Но еще это было другое время – вот так все просто.

И вся эта драма, которую мы пережили в последние недели, могла бы быть оправдана, прояви Надаль хоть небольшую слабинку, кроме «провала» на первом турнире после перерыва, когда он дошел до финала, но проиграл Орасио Себальосу.

Я не хочу наказывать Надаля за его успех или за его смелость, но, боже ж ты мой – сначала он говорил, что ему, может быть, понадобятся месяцы, чтобы набрать форму, хотя бы отдаленно напоминающую его прежнюю (если это вообще получится), а потом он за четыре недели провел кучу всевозможных матчей, одержал 17 побед при одном поражении, по дороге став первым в истории теннисистом, выигравшим 22 «Мастерса» и всего вторым действующим игроком (после Роджера Федерера), выигравшим 600 матчей.

Как сказал дель Потро – «чудесно».

Может быть, Надаль случайно обдурил нас, и история о супергерое (которого в 2011 на какое-то время оставил разбитым и забытым Новак Джокович – ах, как давно это было!) на самом деле не такая простая, как кажется?

Я в этом не уверен. Но я уверен в том, что победа Надаля приглушает блеск его компаньонов по АТР. Что же это за «золотой век», если Надаль возвращается после семимесячного простоя, во время которого его будущее было под вопросом, и проходится по ним катком? И хотя мы не увидим его до начала его любимого европейского грунта, трудно представить, что кто-то сможет устроить историю, способную перетянуть на себя одеяло общественного внимания.

И мне кажется, что это одна из причин, по которой мы должны забыть о коленях Надаля. Я предлагаю ввести мораторий на эту тему. Хотя, конечно, я понимаю, что, скорее всего, первым вопросом после того, как Надаль разобьет какого-нибудь беднягу в первом круге в Монте-Карло, будет: «Ну как колени, Рафа?»

Больше всего меня удивляет то, что не только игра Надаля отвечает абсолютно всем требованиям времени, но и его личность и его история легче всего воспринимается в наши дни. Не знаю, справедливо ли это по отношению к федерерам и джоковичам мира сего, но Питера Пена это не волнует. Он просто должен оставаться парнишкой, который никогда не стареет.

Фото: Fotobank/Getty Images/Clive Brunskill