6 мин.

Легко ли любить Мюррея

51

Почему мы любим одного спортсмена и не любим другого? Почему Британия готова восхищаться Мюрреем, но не готова влюбиться в него? Какие качества делают из человека кумира миллионов? Размышления на эту тему – в блоге «С миру по Нитке».

На то, что я решила познакомить вас со статьей Саймона Барнса из «Таймс», которая была написана еще во время «Уимблдона», меня подтолкнули комментарии к посту про Марата. Там столько чувств…Мне сразу пришла в голову эта статья, которую я хотела перевести еще тогда, но Мюррей проиграл, появились другие темы, и как-то не получилось. Вот решила сейчас. Еще хочу сказать, что мне очень нравится Барнс. Нравится, как он пишет, у него всегда интересные мысли, но при этом его не уносит в дебри фантазии так, как Бодо, например. Жаль, что мало пишет о теннисе. А теперь статья.

«Энди Мюррей: Легко восхищаться, но как научиться его любить?»

«Любим ли мы Мюррея? Мы нашли массу причин, чтобы восхищаться им, но гораздо меньше тех качеств, которые вызывают обычную человеческую привязанность. Пожалуй, наступил момент, когда стоит рассмотреть сложные, запутанные, часто противоречивые аспекты наших отношений – всегда односторонних – с нашими спортивными героями.

Пока Мюррея трудно любить. Не то, чтобы он был человеком, которого вообще невозможно любить, даже если говорить о всеобщей народной любви. Это просто означает, что любить Мюррея – тяжелая работа, работа, к которой не каждый готов. Потому что Мюррей не отклонится со своего пути, чтобы облегчить нам эту работу. В нем нет шарма. В его поведении даже нет ни единого признака того, что он нуждается в этой любви.

Да, ему нравятся волны всеобщей поддержки на Центральном корте «Уимблдона», но это ведь совершенно другое. После непростой победы над Робертом Кендриком он приспособился к «Уимблдону» и использовал эту поддержку самым бессовестным образом во время знаменитого пятисетового боя против Вавринки. Легко аплодировать Мюррею, но гораздо тяжелее найти в себе более теплые чувства к нему.

Говорю это без всякой критики, просто наблюдение: Мюррею удалось стать публичной персоной, при этом ничего не открывая миру. Это позиция, которая соответствует его настоящей сущности. Он хочет быть отчужденным и неприкасаемым. Это отчасти защитная поза, а отчасти агрессивная. Но она помогает ему выигрывать матчи.

Он никогда не показывает, что ужасно доволен собой. Он никогда не выказывает радости, облегчения или восторга. Он не делится с нами ничем, кроме своих побед, а этого почему-то недостаточно. Но Мюррей знает, что человек, который слишком яро празднует победу в полуфинале – это человек, который проигрывает в финале. Мюррей полон огромных амбиций и сконцентрирован на них. Задача завоевать наши сердца находится где-то в самом низу в списке его приоритетов.

И здесь не имеет значения то, что он преодолел проблемы своего подросткового возраста. Мы всегда слишком медленно меняем свои взгляды на публичного человека, когда вопрос касается взросления или еще каких-то изменений. Образ плохого мальчика давно исчез из его жизни, но мы об этом не забыли.

Дело в том, что очень быстрое мужание Мюррея – ему ведь всего 22 – тоже немного смущает. Он создал себе заточенное и настроенное только на победу тело и в этом же направлении усиленно работает над своей психологией. Правда, нужно сказать, что в обоих случаях у него есть отличный материал для работы.

Когда Мюррей появляется на публике, он всегда как-то ее слегка отторгает. Не то, чтобы он груб или не любезен с журналистами, он просто работает по другой программе. Он думает о том, как выиграть теннисный матч, и ему неинтересно, как это будет выглядеть. Будучи максимально вежливым, он не может скрыть тот факт, что предпочел бы вообще не общаться с прессой.

Некоторые очень успешные британские спортсмены полюбились публике мгновенно и надолго – это Эндрю Флинтофф (капитан сборной Англии по крикету), Дэвид Бэкхэм, и я очень надеюсь, что в скором времени именно в ряду таких великих спортсменов мы будем рассматривать Энди Мюррея. Все любят простую и искреннюю общительность Флинтоффа – но ему же, очевидно, нравится, когда его любят. Он говорил, что будет оставаться капитаном только до тех пор, пока является для всех «отличным парнем». Он просто не способен смириться с мыслью, что может быть непопулярным.

А потом, у него есть слабости. Эти слабости сделали Флинтоффа уязвимым, но разве можно любить кого-то без слабых мест? Лечение от алкоголизма, раскаяние; триумф, от всей души идущее стремление к успеху, вкус к соревнованиям – все эти вещи сделали Флинтоффа чрезвычайно популярным.

Бэкхем изобрел новый вид народной любви. Он человек, которому патологически нужна эта самая любовь. Его жена говорила, что он хвастается тем, что он как мужчина более популярен, чем она как женщина – рассказ, который у большинства из нас вызывает улыбку умиления. Вы можете что угодно думать о Бэкхеме, но никто не может сказать, что его не любят.

Но мы не всегда любим наших чемпионов. Иногда, даже если они показывают свои слабости и делают нам намеки на сложность своей личности, мы не можем любить их.

Например, Льюис Хэмилтон. Мы искренне поддерживали его, но мы не приняли его в наши сердца. Мы не назвали его спортивной личностью года по версии ВВС, несмотря на то, что он был и остается чемпионом мира.

И дело тут не в цвете кожи: все обожали Франка Бруно. Отчасти Хэмилтона не так любят из-за скоропалительного решения переехать в Швейцарию, чтобы уменьшить налоги. Отчасти из-за скандала с командой McLaren. Но в основном, я думаю, из-за того, что Хэмилтон слишком «искусственный». От него слишком отдает лоском. Он слишком сильно пытается быть Тайгером Вудсом, а кто, скажите ради Бога, хочет еще одного Тайгера Вудса? Нет, конечно, он восхитительно хорош в гольфе, но мастер заговаривать зубы – смотрите, какой я замечательный пример для подражания, не забудьте вручить чек моему агенту.

Хэмилтон слишком рассчитанный, а мы хотим смотреть вглубь, и нам это не нравится. Так что, хотя мы восхищаемся его профессиональными умениями, это не наполняет нас любовью к нему. Мы всегда довольно осторожны, когда дело доходит до любви.

В каком-то смысле Мюррей не является для нас своим, даже для шотландцев. Мюррей занимается индивидуальным спортом и использует каждую частичку своей энергии в стремлении выиграть турнир. У него нет времени ни на что, кроме этого. Никаких интересов. Он замкнут на себе. И если вам это не нравится, вы можете убираться.

Но мне это очень нравится. Я вижу то, что он делает, и как это работает на него. Его концентрация на конкретной цели восхищает. Это, конечно, не вызывает желания обнять его, купить ему пива или слушать его шутки, но это нечто эффективное и потрясающее.

Мюррей пытается превратить себя в машину для побед. Он упорно трудится над тем, чтобы устранить все слабости в игре, в физическом состоянии, в психологии. Он делает все, чтобы скрыть точки уязвимости, которые могли бы разжечь в народе искорку любви. Он всегда думает о победе, и только о победе.

Это слегка пугает. Его хочется обойти стороной, даже если ты не знаешь, кто он такой. От него веет сознательно выбранным одиночеством, той самоизоляцией, которая есть в некоторых чемпионах. Из этого следует, что ему нужны победы, чтобы стать цельной личностью.

А это поднимает ставки очень высоко. Ему нужна победа, если не здесь и сейчас, то вскоре, но большая – ему нужен турнир «Большого шлема», чтобы, наконец, стать Энди Мюрреем. И, возможно, тогда он подпустит нас ближе. Хотя я не стал бы на это рассчитывать».

Я даже не знаю, что здесь комментировать. Пусть станет большим чемпионом, а мы уж сами придумаем, за что его любить, изобретем ему слабости, найдем в нем трогательную незащищенность и так далее. Пусть только станет. А 27 июля Марат должен сыграть с Сампрасом. Об этом – в следующий раз.

logoATP
logoЭнди Маррей