Маму Циципаса задел наш текст. И она сама рассказала о всех игровых (и не только) проблемах сына
В начале ноября мы написали текст о кризисе экс-третьей ракетки мира и двукратного финалиста турниров «Большого шлема» Стефаноса Циципаса с жестким заголовком. Текст не понравился его маме – бывшей теннисистке Юлии Сальниковой. Она вышла с нами на связь и согласилась поделиться взглядом на проблемы изнутри.
В итоге мы обсудили:
● Корни проблем Циципаса со спиной;
● Удар, который по нему нанесли отношения с Паулой Бадосой;
● Как Сальникова поверила в Горана Иванишевича – и почему работа с ним была для Циципаса ошибкой;
● Почему команде Циципаса нужно не думать, что «Юлино мнение – это Юлино мнение», – а прислушиваться.
О травме: последний год мешала воспаленная оболочка хряща
– Что сейчас происходит со Стефаносом в плане здоровья?
– Если говорить о последнем годе, который он завершил досрочно, то у него проблемы со спиной. Он был у врача, который специализируется именно на его повреждении, и тот посоветовал ему пойти в отпуск и не продолжать сезон турниром в Афинах – хотя этот турнир был у него в планах в первую очередь.
Проблему удалось решить без хирургического вмешательства. Степу это очень порадовало – он к тому моменту уже так устал, что был готов даже на операцию.
На данный момент у него нет активных физических нагрузок. Он делает определенную гимнастику, которая направлена на поддержание нормального состояния. Только в начале декабря, когда начнется подготовка к следующему сезону и серьезные нагрузки, мы поймем, действительно ли он решил проблему с травмой.
Сейчас он не испытывает дискомфорта. Это уже радует, потому что до этого у него даже в обычной жизни был дискомфорт из-за спины.
– Это та же травма, которая возникла в 2023-м? На итоговом и после него?
– Да, та же. Он долго жил и играл с этой проблемой.
– По ходу сезона проблему не получалось решить, потому что был неправильный диагноз? Или неправильное лечение?
– Ему нужно было попасть к нашему конкретному специалисту, а мы пытались облегчить неприятные ощущения через физиопроцедуры, обогащение кислородом. Только после лечения в Мюнхене произошел сдвиг.
– Что там за врач? Кто его посоветовал?
– Кто его только не советовал. Из теннисистов, например, Джокович. По дороге туда мы встретились с [бывшим футболистом] Лотаром Маттеусом – и он тоже сказал: «Ребята, вам к нему».
Врача зовут Ганс-Вильгельм Мюллер-Вольфарт. Удивительно, но недавно они со Степой совершенно случайно снова встретились, когда отдыхали в одном месте в Намибии.
– В чем заключается метод лечения, который в итоге помог?
– У него есть стандартный метод, Степа для него далеко не первый пациент.
Я была на всех процедурах. Это лечебная гимнастика. Это уколы – жизненно важные для этой проблемы со спиной.
– Сейчас есть понимание, из-за чего эта проблема возникла?
– Мы подозреваем, что частично предпосылки врожденные. Нам врач объяснил, что у него есть особенности строения.
Подозреваем, что частично дело в неправильном движении на подаче. Он немного заваливается влево.
В итоге получилось так, что хрящ, через который проходит нерв, был постоянно воспален и давил на нервный проход. Смысл лечения был в том, чтобы этот хрящ подсушить, чтобы воспаленная оболочка вернулась в должное состояние.
О любви: отношения с Бадосой не были тусклыми, но получились тяжелыми
– Со спиной более-менее понятно. Кроме нее, в последние год-два были проблемы?
– Если говорить про последний год, то, конечно, это его расставание с Паулой Бадосой. Оно тоже прошло нелегко.
– Раз уж поднялась тема этих отношений. Среди болельщиков и в медиа бытует мнение, что эти отношения его, с одной стороны, сильно отвлекали, а с другой стороны – расставание очень ударило по нему психологически. Как вы – как его мама – оцениваете влияние этих отношений на его карьеру и нынешний кризис?
– В совокупности все это безусловно так.
Когда я в юности сама была профессиональной теннисисткой, мне казалось, что мужчина не должен так эмоционально реагировать. Даже не эмоционально – а душевно. Почему-то мне так казалось. А выясняется, что мужчины, может быть, в этом вопросе еще более щепетильны.
Мне бы не очень хотелось в это вдаваться, потому что у меня есть договоренность с командой. Самый корректный ответ будет: отношения ему дались нелегко.
– Для него это был первый опыт продолжительных и серьезных отношений?
– Нет, до Паулы у него была девушка, наполовину гречанка, Теодора Петалас. Они с ней не настолько часто мелькали в медиапространстве, потому что она не публичный человек. Но я много раз видела их фотографии – например, у младших детей, у которых есть инстаграм.
У меня-то нет никаких социальных сетей, кроме вотсапа.
– Я это спрашиваю к тому, что, может быть, отношения с Бадосой на него так сильно повлияли, потому что на этапе личностного становления, когда люди проходят первые влюбленности, первые романы, он занимался теннисом. И поэтому сейчас его так прибило.
– Безусловно, это были интересные отношения. Это не были какие-то обычные, тусклые, каждодневные отношения – потому что они проходили на расстоянии.
И они оба вошли в эти отношения, будучи травмированными – и страдали от физической боли. Когда они начали встречаться, Паула вообще не играла из-за травмы спины.
Отношения изначально были сложными.
– Понимаю, что вы не можете вдаваться в детали, но, возможно, одну историю вы можете прояснить. В прошлом году, когда они впервые на короткое время расстались, была гипотеза, что это случилось, потому что Стефанос отказался завершить карьеру вместе с Бадосой.
– Это совершенно выдуманная информация.
Наверное, у Паулы были планы. Возможно, в эти планы входило завершение карьеры – но не тогда, когда они были вместе. Я точно знаю, что она продолжала тренироваться.
Другое дело, что, возможно, у нее появился запасной парашют и она понимала, что с этими отношениями у нее есть выбор. Но о том, чтобы завершать теннисную карьеру, даже речи не шло.
– Если возвращаться к травме, был момент, когда казалось, что эту проблему решить невозможно и Стефанос может закончить?
– Да. Я видела в его глазах полную растерянность. Понимаете, он вошел в кабинет врача, который не хирург, со словами: «Я готов к операции». И этот врач сам немножко опешил. Сказал: «Подождите, подождите. Давайте посмотрим, что можно сделать».
О тренерах: Иванишевич подкупил любовью к Джоковичу, но к Циципасу нужен отцовский подход
– Если говорить о других аспектах тяжелого периода, который сейчас переживает Стефанос, то встает тренерский вопрос. Почему после увольнения отца в середине прошлого года у него не получилось найти другого тренера, с которым он бы сработался?
– Я буду в этом вопросе чересчур прямой. Я вам скажу, что ни у одного тренера не получилось бы работать со Степой. Потому что тот порядок работы, который был у них с его папой, был если не уникальным, то очень своеобразным. Только через их совместное восприятие игры Степа мог выдавать серьезные результаты.
Поверьте мне на слово, все тренеры, которые работали со Степой в одиночку, не смогли принести результат. Лучшие результаты были у Марка Филиппуссиса – но когда они работали вместе с Апостолосом. Команда двух тренеров. А потом Марк, скажем так, потерялся, потому что предложил Степе работу один на один. И это продлилось очень недолго.
Игрок теряет ощущения на корте. Теряет физическую базу. Это все надо поддерживать во время турниров. При интенсивной игре на турнирах техника немножко меняется, она страдает, ее надо постоянно держать под контролем. Технику ударов, технику работы ног.
– Почему не получилось выстроить профессиональные отношения с Гораном Иванишевичем?
– Потому что Горан Иванишевич и не собирался их выстраивать. История Горана Иванишевича как тренера начинается и заканчивается на игроке по имени Новак Джокович. Он полностью в нем растворился. Я это видела. Меня это потрясло.
Он относился к Джоковичу как к дорогому человеку, которому требуется всесторонняя помощь. Иванишевич ради Джоковича был готов на любые подвиги, готов был исполнять любые прихоти. И меня это подкупило.
Оказалось, что это была иллюзия. Наблюдая эти отношения, я наивно решила, что они могут быть такими и со следующим игроком. Но такая любовь происходит один раз в жизни, человек не может это повторить.
Нельзя было на это покупаться.
– Как принималось решение о работе с Иванишевичем?
– Это была моя идея.
– Вы посоветовали Стефаносу…
– Не просто посоветовала – я настаивала. И вину я беру полностью на себя. Вину в том, что это был неправильный выбор. Ведь даже та команда, которая работала со Стефаносом накануне начала работы с Иванишевичем, приносила ему больше пользы.
Об отце: Циципас взбунтовался в 25, и им обоим это было нужно
– В итоге он снова тренируется с отцом. Какие у них сейчас рабочие отношения?
– Они договорились. Им удалось договориться. Пауза пошла на пользу обоим.
При всем моем почтении к работе Апостолоса и при том, что в моих интересах, чтобы они продолжали и не расставались, я понимала, что пауза поможет им возродиться и найти новый подход. Так и получилось.
Апостолос многое понял и ко многому поменял отношение. Степа повзрослел и стал более твердым в своих позициях, в общении.
– Какие проблемы у них были в отношениях, когда они расставались? Что удалось преодолеть?
– Между ними было огромное напряжение – не только на корте, но и в жизни. В какой-то степени это было проблемой Апостолоса – потому что он старше. Он видел Степу таким, каким хотел видеть. Но заблуждался. Настоящий образ Степы от него постоянно куда-то уходил.
А Степа тоже личность, тоже человек. И когда он в очередной, сто двадцать пятый, раз оказался в некомфортной и эмоциональной обстановке рядом с тренером, отцом, у него произошел взрыв. Это был действительно взрыв. Совершенно подростковый момент.
И для греков это было как разрыв атомной бомбы, потому что греки ценят семейные отношения. Почему я про это сейчас говорю? Мы живем в этой стране, и здесь этот вопрос постоянно обсуждался: «Ну как же так, нужно держаться вместе несмотря ни на что. Это же семья. Не надо выносить это в медийное пространство».
Но Степа уже не мог. Может быть, он и понимал, что это неправильно, но у него произошла подростковая, неосознанная и абсолютно неконтролируемая реакция. Хотя ему на тот момент было 25 лет. Но он все равно в каких-то аспектах жизни пребывал в состоянии подростка, а не взрослого.
– В тему подростковости. Опять же, распространенное мнение по поводу их отношений – им стоило расстаться раньше. Возможно, временно. Но это помогло бы ему повзрослеть. Как вы считаете?
– Так именно это и произошло. В 25 лет Степа посоветовал папе отойти в сторону. И что? Мы увидели результаты. Точно так же было бы, сделай он это в 23 года или в 20. Было бы еще хуже. Он бы рассыпался.
Понимаете, Степина манера тенниса основана не на том, чтобы проходить через сумасшедшие нагрузки. А любой тренер со стороны предлагает именно это.
Его порядок работы на корте более хитроумный. Ему нужна более мягкая нагрузка, но более качественная. Папа был знаменит тем, что никогда не заканчивал тренировку, чтобы какой-то элемент в игре Степы не был отшлифован.
Я так говорю не потому, что я его мама. Я в первую очередь любитель тенниса. И когда Степа показывал лучшую игру, мне это напоминало симфонию. Начинается музыка, она развивается, продолжается и так же красиво заканчивается. Лучшие его матчи были такими.
Потом у него накопилась нагрузка – ментальная и эмоциональная, и ему уже было трудно всегда сохранять именно этот образ тенниса. Но смысл его игры в этом.
Это удар справа, который помогал ему держать всю эту симфонию и вокруг него развивать игру. Его подача в лучшие годы. Хотя, видите, она стоила ему травмы – то есть она была неидеальной.
Подача – единственное, над чем бились все и не смогли достичь больших результатов. Эта трагедия, невозможность переломить техническое исполнение подачи, может быть связано, кстати, с недостатком знаний Апостолоса. Может быть. Все же он не профессиональный игрок, а академический тренер, он все этапы проходил через обучение.
А может быть, дело в том, что Степа не мог это воспринять. У всех людей разные возможности. Кто-то очень хорошо обрабатывает мяч внизу, кто-то на середине тела, кто-то – наверху. И Степе нюансов на подаче не хватало.
Мы все понимали, что у него несовершенное движение. Говорили об этом аж с 2018 года. И раз на то пошло, нагрузку и ответственность надо распределять на всю команду. У него же есть тренер по физподготовке, которого он обожает. Можно претензии предъявлять и ему, потому что эту проблему изначально должны были поднять на занятиях по физподготовке. А сколько я ни просила отработать движение на подаче, этого либо не делали, либо делали неправильно.
В итоге нам все это сильно аукнулось, когда мы поняли, что спина совсем разваливается.
– Но ведь даже в те периоды, когда он был на пике и его игра была симфонией, в ней были вещи, которые казались технически недоотточенными.
– Я с вами согласна. И это проявлялось в матчах. Причем зачастую в матчах с низкорейтинговыми соперниками.
И мы на это эмоционально реагировали. Неправильно реагировали. Но многое мы и не могли сделать.
Павел, поймите, это мой сын. Для меня это идеальный теннисист, потому что в него вложено огромное время и душа. Но у каждого игрока есть потолок. Раньше казалось, что Степа более перспективный. Но потом появились такие игроки, как Синнер и волшебник Алькарас – его тренер всегда очень доволен, когда я его называю волшебником. И против них многие недочеты проявляются.
Вот смотрите, Зверев стоит №3 в мире. Но разве он третий в мире? Он достоин этого места? У него игра иногда так сыпется, что невозможно просто.
О себе: помогла выиграть единственный титул в 2025-м, но команда к ней не прислушивается
– Вы сами сказали, что вы его мама и для вас он идеальный игрок. С отцом же тоже может быть такое? Для него он идеальный игрок – и какие-то недочеты, которые видно со стороны, он изнутри не видел.
– Я ему постоянно об этом говорила. Я возьму на себя наглость сказать, что я очень неплохой специалист.
Есть важный нюанс, который вообще повлиял на отношения внутри всей команды. Они решили, что Юлино мнение – это Юлино мнение, а у нас свое. И это отражалось на игре.
Не хочу сказать, что если бы меня активнее вовлекали в процесс, то игра Степы стала бы безошибочной в любых аспектах. Нет. Но поднять ее хотя бы процента на 2-3 я бы смогла. Доказательство этому – его победа в Дубае в этом году. Он туда приехал в совершенно разбитом состоянии. До этого в Дохе вылетел от Медьедовича, который доигрывал на одной ноге.
И вот после такого он приезжает в Дубай. Мы с ним еще за полгода до этого договорились, что я там буду – это единственный турнир в его зимнем расписании, который я хотела посетить. И там мне приходилось в первую очередь его выводить из разобранного состояния.
И мы его собрали. У него в финале значимость удара слева – в том смысле, что он помогал ему выигрывать очки – была самой высокой в его карьере. Вы представляете, какая работа была проделана за короткий промежуток времени, чтобы привести его в нужное ментальное состояние. Там же все время были сумасшедшие качели: 0:40 на подаче надо отыграть, скрытый матчбол надо отыграть [в четвертьфинале против Маттео Берреттини]. И он выстоял.
Вы удивитесь, но даже после этого далеко не все члены его команды сделали выводы. Даже после этого.
Вообще в ATP-туре я сталкивалась с таким легким сексизмом. Сталкивалась.
– Сейчас у вас со Стефаносом плотный контакт? Насколько вы влияете на то, какие решения он принимает?
– Сейчас же межсезонье, этот вопрос несколько преждевременный. Его надо задавать в конце января, после Australian Open.
Сейчас мы на теннисные темы вообще не говорим. Единственное, мы сейчас находимся на Крите, где наш второй и третий сын играли «Фьючерс». Вот с ними мы теннис обсуждаем.
А Степа улетел, его сейчас даже в Европе нет. Он путешествует. Он у нас человек неординарный – считает, что отдыхать надо не только на Мальдивах. Надо ехать в Африку или в Исландию.
– Вы говорили, что у него накопилась усталость. А тот фактор, что он в туре воспринимался немного, не хочу говорить «чужим» или «посторонним», но своеобразным человеком…
– А он такой и есть. И было бы странно, если бы к нему были расположены все игроки. Не хочу никого обидеть, но для них он действительно слегка посторонний. И они для него тоже не до конца свои.
Просто у Степы такое огромное количество интересов помимо тенниса, что он не может полностью влиться в эту общину. Его это недостаточно стимулирует.
Вообще это, может быть, его первая проблема в профессиональном спорте. И я знала, что так и будет – я же с детства с ним. И я понимала, что будет проблема мотивации. Чтобы иметь такую же мотивацию, как у Синнера с Алькарасом, нужно заниматься и жить только этим. Нужно просыпаться и говорить: «Так, вчера я пару раз справа ошибся, пару раз не укоротил вовремя – сейчас пойду это отрабатывать».
Степа тоже пойдет и отработает. Но он параллельно еще позвонит своему другу, который вообще в теннис не играет, но у которого есть идеи по поводу того, как дроны и современные технологии могут повлиять на бизнес будущего. И они будут это обсуждать на очень серьезном уровне.
И насколько Степа может находиться в теннисной нише? У него из нее голова слишком высовывается. Не помещается слегка.
– А нагрузка от того, что он постоянно в среде, где не до конца чувствует себя своим, не могла по нему ударить?
– Нет-нет-нет. У него даже мыслей таких нет. Это исключено.
Он профессионал. Во всем, что касается тенниса, он профессионал. Другое дело, что у него есть что-то еще, а у большинства игроков – нет.
– Вы говорили, что у вас нет никаких соцсетей. Получается, за его твиттером вы не следите?
– Поверьте мне, несколько раз, прочитав какие-то его посты или мнения, я стояла с открытым ртом и все это переваривала. И пыталась найти в этом что-то положительное.
Я не согласна с очень многим. Но никак на это не влияю.
О будущем: выиграть «Шлем» Циципаса мотивирует забота о мамином здоровье
– Что должно произойти в его жизни, в его сознании, в его здоровье, чтобы он вернулся на уровень игрока топ-5, который реально претендует на победу на «Больших шлемах»?
– На победу на «Больших шлемах» сейчас могут претендовать только два человека.
А что должно произойти в его жизни? Думаю, в первую очередь, продолжение работы с папой. И со мной.
Это поможет ему вернуться туда, где его место. А будет ли это топ-3 или топ-5, покажет время. А в том, что он вернется в топ-10, у меня вообще никаких сомнений нет.
– Стефанос тоже считает, что на «Большие шлемы» претендуют только двое?
– Думаю, в глубине души у него эта мысль проскакивает. Она проскакивает у всех теннисистов. Если кто-то скажет другое, я просто не поверю.
С другой стороны, Степа меня периодически убеждает заняться физподготовкой. А мне 61 год вообще-то. У меня физическая активность – это прогулки с любимыми собаками. И собаки у меня такие, что после прогулки надо отдыхать. Еще люблю плавать – купаюсь, когда можно и нельзя. Особенно люблю с декабря по март, когда вода самая-самая холодная.
Так вот, он мне говорит: «Мама, если ты будешь делать эту программу в зале, то станешь более выносливой. И я тебе обещаю, что выиграю «Большой шлем».
Вот на это у него надежда, это его стимул – что мама станет здоровее.
– Вы начали заниматься?
– Я человек слова.
Фото: Gettyimages/Alexander Hassenstein / Staff, Adam Pretty / Staff, Clive Brunskill / Staff, Angel Martinez / Stringer, Paul Kane / Stringer, Alexander Scheuber / Stringer
