8 мин.

Кризис бесшлемья

40

После US Open блог «С миру по Нитке» возвращается к хронике жизни Роджера Федерера в изложении Рене Штауффера. Новую главу можно было бы назвать «Накануне» – на дворе 2003 год, и вот-вот начнется все самое главное.

Рене Штауффер «В поисках совершенства. История Роджера Федерера».

Пролог

Предисловие. Никто его не ждал

Из Кемптон-парка в Базель

Мальчик познает теннис

Экубленс. Тоска по дому

Лучший из юниоров

Новичок карабкается на вершину

Новый тренер, новые дороги

Олимпийские впечатления

По труду и рыбка

Переполох в сборной

Человек, который обыграл Сампраса

Таксист из Биля

Визит в Топ-10

Трагедия в Южной Африке

Восход в Китае

Кризис бесшлемья

«На 2003 год Роджер Федерер вновь задекларировал все ту же цель – победить на турнире «Большого шлема». Он хотел наконец-то избавиться от ярлыка лучшего игрока без подобного титула. За 14 его появлений на ТБШ лучшими результатами были два скромных четвертьфинала – причем оба состоялись аж в 2001.

Тренер Петер Лундгрен, как и прежде, всячески демонстрировал непоколебимую веру в Федерера. Звучным голосом он постоянно повторял, что для того, чтобы полностью раскрыться, Роджеру просто нужно больше времени, чем другим. «У него невероятный арсенал, и с его игрой ему нужно еще время, чтобы все сошлось», – сказал он, добавив, что целью на сезон-2003 будет войти в число четырех лучших в рейтинге. «Роджер на верном пути, и он не должен слушать, что там говорят другие. Он как птичка, которая учится летать. Как только он выйдет на максимальную высоту, его будет очень трудно остановить. Сейчас он обыгрывает всех, кого должен. Между первым местом в рейтинге, пятым или десятым разница очень небольшая».

Приятные слова и хорошие мысли – а чего еще можно было ожидать от Лундгрена?

Но даже больше, чем ранние, неожиданные поражения от Жана-Мишеля Гэмбилла в Дохе и Франко Сквиллари в Сиднее, Федерера беспокоило возвращение боли в мышцах паха, которая просто никак не хотела проходить. Он был вынужден два дня отдыхать и не тренироваться, и его выступление на Australian Open было под сомнением. Вдобавок подъем, пережитый в концовке прошлого сезона, и участие в итоговом турнире сократили и так короткое межсезонье. Первый в сезоне турнир «Большого шлема» стоял слишком рано в календаре, особенно для тех, кто играл на итоговом. «Времени на подготовку недостаточно», – говорил Федерер.

Предыдущим летом в команду Федерера в качестве физиотерапевта вошел чех Павел Ковач. Это был молчаливый и крепкий человек, полностью посвятивший себя работе с швейцарцем. Утомительная и изнашивающая организм жизни в теннисном туре сделала Ковача очень важной для будущего успеха Роджера фигурой. Ковач сумел избавить Федерера от боли как раз вовремя, чтобы тот мог сыграть на Australian Open. В первых трех матчах швейцарец не проиграл ни сета. Напряжение возрастало, особенно после того, как два главных соперника в половине сетки Федерера – Ллейтон Хьюитт и Марат Сафин – покинули турнир. Хьюитт проиграл Юнису эль Айнауи, а Сафин из-за травмы снялся перед матчем третьего круга против Райнера Шуттлера. В четвертом круге Федерер в третий раз в профессиональной карьере встречался с Давидом Налбандяном – и потерпел третье поражение. Федерер в этом матче был словно сам не свой, не мог ничего поделать с бэкхендом и мощными контратаками аргентинца и проиграл 4:6, 6:3, 1:6, 6:1, 3:6. Еще одна возможность выиграть «Шлем» ускользнула. Федерер был полностью разбит.

Но избавившись от давления, присущего турниру «Большого шлема», Федерер расцвел и продолжил побеждать. Он выиграл 16 из следующих 17 матчей – включая две одиночных игры против голландцев в Кубке Дэвиса, где швейцарцы под руководством нового капитана Марка Россе выиграли со счетом 3:2. Потом он выиграл шестой и седьмой титулы – в Марселе и Дубае. Третий год подряд АТР в феврале присвоила ему звание «Игрока месяца». После неудач и разочарований на крупных «Мастерсах» в Индиан-Уэллсе и Майами, Федерер снова продемонстрировал свою силу в Кубке Дэвиса, завоевав для команды три очка в матче против Франции в Тулузе. Он даже пошел на дискотеку, где танцевал и веселился до утра – что было для него совершенно не характерно – так он был рад, что вывел команду в полуфинал.

Успехи Федерера продолжились и в начале грунтового сезона – он выиграл титул в Мюнхене и дошел до финала Italian Open, где неожиданно проиграл испанцу Феликсу Мантилье. Но все равно этот результат послужил поводом для разговоров о том, что Роджер будет фаворитом на «Ролан Гаррос».

«В этом году я чувствую себя намного лучше, чем в прошлом, когда впервые вошел в Топ-10, – объяснял он в одном из множества интервью, предварявших турнир, – Тогда мне это было в новинку. Но я привык». Он признал, что чувствует давление публики: «Весь мир продолжает напоминать мне, что я должен выиграть «Шлем» и стать первым в мире. И это не справедливо, потому что достичь этого очень непросто», – сказал он. После чего дерзко добавил, что «любому, кто хочет обыграть меня, придется хорошенько ради этого потрудиться. Я не хочу снова проиграть в первом круге «Ролан Гаррос».

Первый матч Федерера на «Ролан Гаррос»-2003 состоялся летним парижским днем на корте Филиппа Шатрие – центральном корте, названном в честь бывшего теннисиста, журналиста и президента ITF. Его соперником был малоизвестный перуанец Луис Орна, которого Федерер прежде обыграл в Ки-Бискейне. Орна был 88 ракеткой мира и до этого не выиграл ни матча на турнирах «Большого шлема». В первом сете Федерер быстро повел 5:3, но после того, как во время рывка к сетке поскользнулся и упал, вновь проявились его психологическая хрупкость и нервы – он ворчал на себя и не скрывал отрицательных эмоций. Несмотря на то, что он вел, он выглядел обескураженным и часто бросал отчаянные взгляды на Петера Лундгрена, чего обычно за ним не замечалось. Федерер упустил преимущество, затем сет-пойнт на тай-брейке и отдал партию. Посл этого матч превратился в трагедию. Федерер выглядел расстроенным, апатичным, казалось, он совершенно потерял веру в победу. Он был абсолютно потерян, ошибался даже с простейших мячей. Федерер проиграл со счетом 6:7, 2:6, 6:7, причем сделал 82 невынужденных ошибки.

Турнир внезапно закончился, даже не успев начаться. Это был шок. Побежденный фаворит Федерер появился в переполненном зале для пресс-конференций с низко опущенной головой. «Не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы пережить это поражение. День, неделя, год – или вся моя карьера».

Выступление Федерера на турнире стало поводом для насмешек над ним. Французская спортивная газета L’Equipe на следующий день вышла с заголовком «Кораблекрушение без шторма» и опубликовала карикатуру, на которой пароход под названием «Ролан Гаррос» уплывал, оставив Федерера в абсолютно спокойной воде. Флоридская Palm Beach Post назвала его Филом Майклсоном тенниса – сравнив с гольфистом, не сумевшим выиграть ни одного мэйджора, несмотря на огромный талант и множество выпадавших возможностей. «У Федерера есть все удары, но нет «Большого шлема». На нем висит ярлык лучшего игрока, никогда не выигрывавшего крупнейших турниров».

Это поражение подтвердило репутацию Федерера как неудачника турниров «Большого шлема». Он вновь показал себя игроком, неспособным побеждать, показывая не лучшую игру – хотя именно это качество проявляли все большие чемпионы, а в те времена им особенно отличался Ллейтон Хьюитт, способный выигрывать на одних только зубах и желании. После победы над Сампрасом на «Уимблдоне»-2001 Федерер проиграл все четыре матча на «Ролан Гаррос» и «Уимблдоне» – в последних трех встречах он не взял ни сета. Последние пять «Шлемов» закончились поражениями от рук теннисистов, стоящих намного ниже в рейтинге.

Что он мог сказать в свое оправдание? Приближалось его 22-летие, и он уже пять лет играл в АТР. Он выиграл 6 турниров АТР, прекрасно выступал в Кубке Дэвиса и продолжал настаивать, что способен на великие свершения. Он считался одной из самых ярких теннисных звезд и занимал пятое место в рейтинге. Но кроме титула в Гамбурге все его победы состоялись на мелких турнирах – да и German Open это не турнир «Большого шлема». Федерер постоянно проваливался на соревнованиях, где решается, чемпион ты, или нет. Бывший вундеркинд просто не мог раскрыть свой потенциал на турнирах «Большого шлема». Глядя на своих кумиров, соперников и великих игроков прошлых лет, Федерер невольно начинал испытывать зависть. В его возрасте Беккер, Борг, Курье, Эдберг, Сампрас, а также Хьюитт, Сафин и многие другие уже выиграли первые «Шлемы». Федерер же даже не доходил до полуфинала. Эксперты единогласно утверждали, что он уже достаточно созрел с физической точки зрения, чтобы совершить прорыв и выиграть первый титул. Но одной прекрасной атлетической подготовки было недостаточно, и Федерер по-прежнему искал ключ к успеху.

Если проанализировать, становится ясно, что победить ему не давала психологическая преграда. На турнирах «Большого шлема» он ощущал такое давление, что не мог сконцентрироваться, особенно на ранних этапах. А концентрация – это основа успеха. Давление было отовсюду – но в основном он давил на себя сам. Он еще не понял, что такой турнир нельзя выиграть на первой неделе, но абсолютно точно можно проиграть. Если бы ему немного повезло, он уже мог бы выиграть «Шлем» – например, «Уимблдон»-2001, где обыграл Сампраса. И тогда все бы было иначе.

После поражения от Орна Федерер чувствовал себя самым одиноким человеком в теннисе. Он был тем, кто в одиночку должен выстоять в бурю. Как он мог знать, что это поражение надолго станет его последним провалом на турнире «Большого шлема»? Как он мог тогда догадаться, что эта боль была необходима, чтобы закалить его и сделать несгибаемым и дальновидным, но в тоже время скромным чемпионом, у ног которого будет лежать теннисным мир?

Федерер позже описал то, что с ним случилось в матче с Орна: «Я просто не был готов психологически. Я слишком давил на себя. После проигрыша первого сета я не смог вернуться в игру. У меня было ощущение, что это невозможно, что я уже не контролирю ситуацию. После первого сета я сказал себе: «Даже если я переживу этот круг, мне нужно выиграть еще шесть матчей, чтобы взять турнир». Это сводило меня с ума. Я так давил на себя, что уже не мог играть».

Он сказал, что после матча его просто засыпали вопросами, как и почему. «Но тогда я не хотел говорить об этом. Я был слишком расстроен. Я не хотел ничего, кроме восьмидневного отпуска, после которого я начну готовиться к травяному турниру в Галле. Я не хотел думать о «Ролан Гаррос» – я хотел его забыть. Я не хотел анализировать произошедшее, потому что я знал, что просто сломался психологически. Но я ни в коем случае не мог с этим смириться».