Психолог Кожевникова: «У спортсменов сейчас сильный сбой мотивации. Им становится все сложнее себе объяснять, зачем нужно терпеть тренировочные нагрузки»

Психолог Елизавета Кожевникова заявила, что атлеты в условиях отстранения теряют мотивацию.

– Какая проблема представляется вам сейчас наиболее актуальной применительно к собственной работе со спортсменами?

– Очень сильный сбой мотивации. Вижу, что люди напуганы и не понимают, как им действовать. То есть им становится все сложнее и сложнее себе объяснять, зачем нужно продолжать терпеть тренировочные нагрузки, если выхода на крупные соревнования нет.

– Но ведь аналогичную ситуацию мы имели и год назад, и два.

– Тогда ее удавалось микшировать хорошими заработками и близкой перспективой возвращения прежней жизни. Сейчас, даже выезжая на какие-то локальные мероприятия в Киргизию или Казахстан, спортсмены все чаще задают себе вопрос: почему те, с кем я соревнуюсь, выступают на крупных турнирах, а я этой возможности лишен?

– Не так давно меня зацепила мысль, высказанная одним из коллег, что российскому спорту давно пора изменить свое отношение к Олимпийским играм. Что свет на них клином не сошелся. Как считаете, нужно ли стремиться к тому, чтобы снизить ценность ОИ в сознании спортсмена?

– Все мы так или иначе биологические существа, и нами управляет система вознаграждения. Спортсмены работают за внешнюю мотивацию – победу, деньги, славу, и все это сильно стимулирует дофаминовую систему. Невозможно в одночасье взять и от всего этого отвязаться, если ты не тибетский монах.

Все, что мы можем, это постараться выстроить систему внутренней мотивации таким образом, чтобы сохранить в человеке способность стремиться к развитию, когда трудно и нет обещанного вознаграждения. Нагрузки-то запредельны. Нужно держать удар, а стресс-система начинает капитулировать.

– Поэтому и становится сложнее мириться с ситуацией?

– Да. Мы можем попытаться обесценить значимость Олимпиады, придумать какую-то альтернативную программу, поставить во главу угла массовый спорт, но на сколько этих усилий хватит? И насколько люди станут этому доверять?

С другой стороны, когда я рассказываю спортсменам, с которыми работаю, про систему, в которой росла сама в конце 80-х — середине 90-х, и вспоминаю, что за второе место на Олимпийских играх платили $1,5 тысячи, а за бронзу – $750, спортсмены выпучивают глаза. И я вижу, что они реально не понимают, как вообще можно было работать при такой системе вознаграждения.

– Хотите сказать, что сами они работают исключительно за деньги?

– В большей степени. Это оказалось последним редутом. Первая волна кризиса определялась невозможностью выезжать в красивые страны и свободно конкурировать с лучшими – ее пережили.

Сейчас добавилось сокращение финансирования, уход спонсоров, снижение рекламных контрактов. В совокупности с этим уже трудно мириться. Нагрузки остались прежними, а вознаграждения нет, – сказала Кожевникова. 

Наши спортсмены жалуются на регресс и потерю мотивации из-за отстранения. Это нытье или реальная опасность?