Устюгов о работе с Крамером: «Могу сказать, что не буду что-то делать, потому что спину заклинит. Маркус это понимает, говорит мне: «All time, старый автомобиль»
Олимпийский чемпион по лыжным гонкам Сергей Устюгов рассказал, что планирует дальше готовиться по планам немецкого тренера Маркуса Крамера.
– Теперь вы будете готовиться с Егором Сориным.
– Да, это мне обозначили, но по плану Маркуса Крамера. С Сориным общался на чемпионате России, он у меня спрашивал о том, какие есть планы. Я сказал, что у меня нет особо никаких планов, куда меня назначат, туда и пойду.
Но у меня есть условие – буду тренироваться по плану Маркуса, потому что ему доверяю на сто процентов, он пишет те планы, которые я точно выполню, а если не выполню, ему сообщу об этом, и мы их подкорректируем. Доверяю Маркусу даже на 120 процентов. Не знаю, насколько он мне доверяет, но мы сработались.
– А вообще ситуация с Маркусом из колеи вас не выбила? – Думаю, если бы не было всей этой ситуации с недопуском, мы бы продолжили работать, потому что он хоть и немец, но уже русский немец. Русифицированный. Он понимает наш менталитет, понимает всю нашу структуру изнутри, понимает нас всех, знает наши семьи, все от и до. Мы одна семья.
Когда возникал какой-то вопрос, вроде того, что я засиделся у одного тренера и мне надо что-то менять, я спрашивал: «А что менять?» Если я приду в другую команду, меня за месяц кончат, потому что у меня есть свое «я». Могу сказать, что нет, извините, это делать не буду, потому что у меня это отложится на спине. Если сейчас это сделаю, меня заклинит.
Маркус это понимает, он говорит мне: «All time, старый автомобиль». Или просто старый, что-то такое. Мы так шутим, это нормально. Он до последнего надеялся, что будет работать с нашей командой, от написания планов не отказывается.
У меня есть шпаргалки с предыдущих лет еще. Я же не 18-летний юниор, знаю себя, к чему готовлюсь, куда двигаюсь. Когда встал вопрос, как работать дальше, он сказал: «Я продолжаю работать с тобой, как и с рядом спортсменов, кто захочет работать по моему плану». Но я так понял, по его плану хочу работать только я.
С Егором говорили, он тоже будет писать планы, но начнет отправлять Маркусу на согласование. Если его это устраивает, то работаю с группой Егора, но босс у меня – Маркус Крамер. Вот и все.
– Вы ежедневно с ним на связи?
– Не ежедневно, но часто общаемся. Я у него спрашивал, предложили ли ему работу, раз не получается с нашей федерацией сотрудничать. Он ответил, что будет работать с русскими по планам. Я ему ответил: «Маркус, я все хорошо понимаю, но у тебя семья, тебе ее нужно кормить. Почему бы тебе не поработать с итальянской командой?»
Варианты у него были, это же немец, все на мази. Он мне сказал, что его пригласили несколько команд. Но вот с итальянцами мы можем вместе тренироваться, когда границы откроют, они не против вместе готовиться. Это уже было, взаимовыгодное сотрудничество.
Я могу спокойно приехать в Европу и готовиться по плану Маркуса, когда границы откроют, можем тренироваться вместе. Давно с Маркусом не созванивался, может, у него что-то изменилось, может, он уже подписал какой-то контракт.
Но нечего скрывать, он мне звонит, подбадривает. На Олимпиаде у нас был разговор: «Сергей, если ты закончишь свою карьеру спортивную, то я закончу свою тренерскую карьеру». Я ему ответил: «Ты шутник, Маркус», – сказал Устюгов.
"Со мной работал Петя Седов в группе Маркуса, он постоянно меня тормошил, требовал, чтобы я выходил и работал. Но меня тошнит от лыж, не могу! Один день отлежался, потом Петя говорит: «Меня не колышет, что ты чувствуешь, вставай и пошли». Вышли с ним, дошли 200 метров до дороги, после чего я сказал, что пошёл назад, в номер. Но с великим трудом заставил себя примерно 80 минут походить на лыжах. Петя рукой махнул и поехал тренироваться, а я ему сказал, что, когда у меня появится желание, я отработаю.
– Что привело к такому состоянию?
– То, что гонок давно не было, и то, что дома давно не был. Ты встал, расписание у тебя составлено: тренировка, завтрак, обед, ужин. Есть вечером свободное время, но из-за разницы в часовых поясах ты не можешь позвонить домой, потому что там уже спят, а общения с родными не хватает, и тебе тошно.
На Олимпиаде после спринта я выдохнул, потому что понял, что я всё сделал для того, чтобы добиться результата в личной гонке. Она не получилась по каким-то причинам – тактически или физически. Но выдохнул и понял, что теперь у меня голова свободна, я думать начал по-другому. У меня груз с плеч упал. "