Наши правила

''Российские фигуристы первенствовали во всех четырех номинациях на чемпионате Европы по фигурному катанию в Турине. Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин защитили чемпионский титул в парном катании, Татьяна Навка и Роман Костомаров - в танцах, а Евгений Плющенко и Ирина Слуцкая вернули себе звания сильнейших на континенте в одиночном катании. Другой итог чемпионата: новая судейская система, названная при рождении некоторыми отечественными экспертами фигурного катания "антирусской", и впервые опробованная на чемпионате Европы, в спорных ситуациях работала на нас. И еще как работала.Жубер уже близкоК бесчисленным титулам Евгения Плющенко (серебряный призер Олимпиады, трехкратный чемпион мира, теперь - четырехкратный чемпион Европы и шестикратный чемпион России) впору присваивать еще один - самого заносчивого фигуриста современности. На победной пресс-конференции в Турине Плющенко сказал, что на любом турнире он борется не с соперниками, а только с самим собой. Фраза не новая. Ее произносили разные спортсмены, очень разного класса - и скромники, и гордецы. Чаще всего, эти слова заключают в себе простую, не ранящую ничье самолюбие идейную установку: мол, мы сами хозяева собственной судьбы. Но возможны и другие прочтения. Все зависит от того, где и как эта фраза была произнесена.

Плющенко сказал, что он сам себе соперник, сидя в компании, локоть к локтю, с другими призерами чемпионата. Вряд ли это можно расценивать, как бахвальство молодого и упоенного славой победителя. Напротив, годы великой войны с Ягудиным научили Плющенко тщательно выверять слова, особенно внимательно рассчитывая дозы яда. Вряд ли Плющенко прибег бы к яду, если бы рядом с ним сидел тот же Штефан Линдеман, а по другую сторону, скажем, швейцарец Стефан Ламбьель. Заносчивые, по сути, бретерские слова Плющенко были обращены журналистам, но рикошетом тут же попали в Бриана Жубера.

Француз промолчал, хотя бы потому что еще не может, как следует дать сдачи на английском - языке пресс-конференций. Но Жубер развивается. Еще год назад он брал с собой на встречу с журналистами переводчика, а теперь - нет. Во многом он уже созрел.

Я помню его три года назад на итоговой пресс-конференции на чемпионате Европы в Лозанне. С первой попытки, хотя и во многом по случаю отсутствия Плющенко, он заскочил на пьедестал и был, казалось, счастлив одному тому, что сидит за одним почетным столом со своим кумиром Алексеем Ягудиным. Год спустя в Мальме Жубер по-ребячески радовался серебряной медали. Через год в Будапеште он сделал то, что удавалось только Ягудину - обыграл Плющенко. Но ликование его уже не было детским. Он с готовностью принял эту награду.

"Я очень счастлив этой медали", - сказал Жубер в Турине. Лицо его было при этом абсолютно каменным. Как кажутся каменными его ноги, когда он безнадежно пытается дотянуться до Ягудина в дорожках шагов. По-прежнему, во многих, слишком многих компонентах фигурного катания Жубер не выдерживает сравнение ни с тем, кому он подражает, ни с тем, кому он противостоит. Его вращения корявы. Он движется по льду, как хоккеист - за шайбой. Его пантомима и игра на публику совершенно противоречит его облику и смотрится так, как если бы Марио Лемье стал во время матча перемигиваться с девушками на трибунах. Но Жубер упрямо заставляет всех сравнивать себя с Плющенко. Потому что ни один фигурист мира в пяти последних главных турнирах не стоял так часто на пьедестале рядом с Плющенко - четыре раза. Один раз он был выше.

Он очень силен, этот хоккеист в обличье фигуриста. "Сильный" в самом прямом, первобытном значении слова. Ко всему прочему за ним стоят силы. У меня нет объяснений тому, что его вторая оценка выше, чем у изумительно искусного швейцарца Стефана Ламбьеля, опять оставшегося без медали. Но Жубер не был в Турине единственным и тем более самым сильным поводом удивляться судейству.Белое стало зеленымС Романом Костомаровым еще в оригинальном танце сделалось что-то неладное. Он как-то стал похож на Жубера. В искусстве танца, где нет акселей и тулупов, это грех. Тяжелая поступь крестоносца на танцевальном льду не ценится и, по идее, должна оборачиваться для такого крестоносца битвой на Чудском озере. Туринский лед оказался подозрительно крепким.

Уже в оригинальном танце Навка и Костомаров растеряли большую часть огромного задела, добытого ими в произвольном танце. Справедливость этого преимущества, кстати, не оспаривалась ни одной живой душой. В произвольной программе чемпионам мира и Европы выпал последний порядковый номер. На лед Навка и Костомаров вынесли с собой ношу долгих переживаний и многих впечатлений. Партнер, впрочем, эту версию отметает. У него нет объяснений тому, что случилось в произвольной программе.

"Я в нормальной физической форме, в добром здравии. Не знаю, что случилось. Ну просто с каждым это может случиться. Весь сезон катали программу очень хорошо. И вдруг - сбой. Ну вот, выяснилось, что я не робот", - вслух и на глазах журналистов вел расследование Костомаров.

С заключением можно поспорить. Напротив, танец Навки и Костомарова вышел изрядно механическим. Шестеренки как-то сразу громко заскрипели, заглушая страсти "Тоски". В начальных твизлах Роман допустил сбой, а затем и в последних твизлах ошибся так заметно, что и замедленный просмотр судьям не требовался. Между этими ошибками было нервное, мало сопряженное с музыкой катание по весьма облегченной программе. Уровень сложности программы Навки и Костомарова, если следовать протоколу, - самый низкий среди первых четырех пар, количество ошибок - самое высокое. Оценка за технику - вторая. Сумма первой и второй оценки - первая.

А теперь попробуем угадать, как перевели судьи на свои языки с английского такие слова, как "хореография", "интерпретация", "представление", "техника катания" и "работа ног". Я перевел так на русский параметры, из которых складывается вторая оценка. Может быть, кто-то перепутал "ноги" и "руки"? Может быть, твизлы выполняются руками?

По мере обретения опыта, у каждого журналиста, пишущего о фигурном катании, вырабатывается устойчивая защитная реакция на танцы - по завершении соревнований танцоров нужно много говорить, как во время гриппа - много пить. На этот раз в пресс-центре не было разноголосицы. Журналисты и профессиональные эксперты довольно складно распевали хором две непростые фамилии - Делобель-Шенфельдер, - французской пары, показавшей в этот вечер лучший прокат произвольной программы.

А золотую медаль за самый остроумный комментарий получает олимпийская чемпионка Солт-Лейк-Сити Марина Анисина: "Как много перемен в танцах! Теперь судьи не называют белое черным, а черное - белым, как это было при прежней системе оценок. Теперь белое называется зеленым или оранжевым".Медаль "За страдания"Если путаница оценок и красок в изящных танцах взывает к подлинному галльскому остроумию, то на соревнованиях женщин почему-то громче всех хохотали немцы. Когда на табло проявились оценки Ирины Слуцкой, слева от меня раздался оглушительный залп тевтонского смеха. Как будто резко, без предупреждения открыли дверь пивной. Чему смеялась пивная? Судьям.

Ирина Слуцкая в шестой раз стала чемпионкой Европы, чисто выполнив три тройных прыжка. Среди сорванных элементов - каскад тройной сальхов - двойной ритбергер (вместо него - сальхов в один оборот), тройной ритбергер (два оборота), тройной лутц (падение).

Никто в этот день не катался гениально. Никто не смог бы отыграть огромный отрыв Слуцкой после короткой программы, кроме венгерки Юлии Себестьен. Но она каталась еще хуже Слуцкой (только два чистых тройных прыжка) - то ли слишком хорошо понимала, что теперь в ее силах отстоять титул, то ли, наоборот, совершенно скисла, увидев скандальные оценки Слуцкой.Только о двух участницах этой комедии ошибок можно сказать, что они прошли испытание произвольной программой и даже, несмотря на мелкие огрехи, сохранили целостность своих программ. Это - Сюсанна Пойкио и Елена Ляшенко.

Требованиями целостности и должна, казалось бы, подчиняться вторая оценка. О каких "переходах" может идти речь при жестоких падениях и срывах ключевых элементов, если спортсмен в эти минуты думает только о том, как бы поспеть за музыкой? Однако Ляшенко и Пойкио, обыграв Слуцкую по первой оценке, в чистую проиграли ей по второй. Снова тот же вопрос: какие смыслы, представления о красивом и идеальном скрываются в тех параметрах, которые образуют вторую оценку?

На самом деле, не понятно к кому обращаться с этим вопросом. Протокол соревнований женщин похож на пейзаж после довольно жестокой битвы. Перепады оценок у призеров порой доходят до 1.25 балла по десятибалльной шкале - при этом меньше трех никому не ставят, больше восьми - тоже редко.

Чего за чубы друг друга хватаете, ребята? Это спорят вкусы, идеи или все-таки, как раньше, флаги? Только теперь флаги надежно скрыты матрицей компьютера. Борьба в буквальном смысле стала подковерной.

На эту возню не только смотреть неприятно, но и в этом очень мало ума. Можно было изобразить какое-то единство взглядов - все равно Пойкио и Ляшенко при любом раскладе не обыграли бы Слуцкую.

Ирина, надо сказать, не стала бурно радоваться своей награде. Речь победителя сильно напоминала речь проигравшей. "Да, я была в отличной форме. Не знаю, что случилось со мной на элементах, которые я обычно выполняю с закрытыми глазами. Ну это - спорт. Бывают подъемы, бывают и спады", - чеканила Слуцкая на пресс-конференции. Кажется, сама того не ожидая, 6-кратная чемпионка Европы обнаружила мистическую подоплеку своей удачи: "Я вознаграждена за мои страдания, за то, что меня в сое время не пускали на чемпионаты мира и Европы, за Олимпиаду, наконец. Как будто Бог вручил мне эту медаль".

Ну вот мы и пришли - спасибо Ире - к главному - описанию мироустройства фигурного катания. Никаких новостей. Все та же геометрия - замкнутый круг. Вчера тебя гнобили, а старших подруг вознаграждали за давние страдания, сегодня - ты вознагражден, а страдает кто-то другой. Накопительные баллы, привилегии старослужащих.

Не так устроен современный успешный спорт, где рекламная минута телетрансляции стоит в тысячи раз дороже золота, и атлеты ощущают себя голливудскими звездами. Так устроена советская армия.

Также, если говорить о божественном факторе, не похоже, что фигурное катание находится в ведении какого-то общеизвестного бога, которому молятся европейцы, или арабы, или индусы, или африканцы. Это какой-то особый бог. Не Бог это вовсе.

Турин