«Премии у нас были такие: 15 рублей – за любую победу, 7,50 – за ничью»

В блоге EST.1947  — интервью с легендой «Трактора» и одним из самых заметных игроков чемпионата СССР 70-х Анатолием Картаевым, которое он дал проекту RussianHockeyStyle.Ru.

НАШИ ДНИ

По итогам сезона «Трактор» не попал в плей-офф. Но, согласитесь, после того как с командой начал работать Анвар Гатиятулин, в ней произошло много изменений к лучшему?

Конечно, последние матчи «Трактора» перед перерывом это показали. Вообще вторая часть января получилась для команды хорошей, было много серьезных побед – как в Уфе или Омске, например, где «Трактор» грамотно сыграл в обороне. Из этой же серии последняя игра в Магнитогорске. Меня удивило, что они так могут играть. Все это, конечно, работа руководства, Гатиятулина и его тренерского штаба. И еще лично меня порадовало – команда, даже имея призрачные надежды на попадание в плей-офф, не доигрывала сезон, а боролась до конца.

Если бы соперники оступались, а «Трактор» все время побеждал – можно было бы запрыгнуть в уходящий в плей-офф поезд. Понятно, что все шансы были теоретическими, но все мы в Челябинске надеялись, что случится чудо.

Какие выводы нужно сделать по итогам нынешнего сезона?

Внимательно отнестись к формированию состава, определиться, на кого надеяться, больше доверять нашим молодым ребятам, они играют не хуже легионеров. Посмотрите на Афонасьевского, Шарова, Жульдикова, других ребят. С каждым годом они будет крепчать, набираться опыта и в итоге скажут свое слово. В общем, уже сейчас нужно думать о будущем, и я вижу, что эта работа в клубе ведется. В том числе Гатиятулиным, который за эти три месяца серьезно поработал на свое имя в большом хоккее.

В конце ноября вы, Николай Макаров и Геннадий Цыгуров встречались с командой. О чем говорили?

Идея этой встречи принадлежит руководству «Трактора», Сергею Гомоляко. Мы с удовольствием на предложение откликнулись. Пообщались с ребятами, сказали им, что так, как они играли до смены тренера – играть нельзя. Мы никого не ругали, просто рассказали немного о себе, попросили их перестроить отношение к хоккею, к «Трактору», попросили их быть профессионалами, которых не нужно подгонять.

Увидели заинтересованность игроков?

Лично я смотрел на лица ребят, когда с ними разговаривали Цыгуров или Макаров, и видел на некоторых безразличие, были люди да, которые сидели с таким кислым видом, словно говоря: «Что вы нам тут рассказываете?! Кто вы такие, а кто – мы». Сразу скажу, это были не челябинские игроки. Самые же внимательными слушателями были наши челябинские молодые хоккеисты. Думаю, они понимали, о чем мы говорим. И думаю, что тот разговор пошел на пользу. По крайней мере, ответственность какая-то появилась в игре.

Вы оставили хоккеистам свои номера. Кто-то позвонил?

Когда я давал игрокам свой номер, сказал: «Звоните, если нужно, научу вас забивать». Вы же знаете, как я забивал – вратари были моими лучшими друзьями. Тогда я немного разозлился на все. Но никто не позвонил пока. Наверное, стесняются.

А что вы с Цыгуровым и Макаровым тогда сказали Гатиятулину и его ассистентам Гусманову и Ячменеву?

Это был немного другой разговор – более непринужденный. Сказали, чтобы они в любой момент к нам обращались, мы всегда готовы помочь. Поговорили о деталях тренерской работы, посоветовали им быть требовательней и жестче.

Вы достаточно часто и много общаетесь и с Сергеем Гомоляко. Это ведь вы порекомендовали его в «Трактор» из челябинского «Металлурга»?

История была такая. Мы с папой Сергея давно были друзьями. В конце восьмидесятых он попросил меня взять Сергея в «Металлург», где я тогда был главным тренером. Это было что-то типа просмотра. Договорились, что на льду он будет заниматься с командой, а остальную подготовку проходить под наблюдением своего отца. Юрий Петрович хотел аккуратно его подвести к большому хоккею. Никаких вопросов с моей стороны не было.

Мы тогда проходили сбор в Златоусте, они приехали. Начали работать по намеченному плану. А когда мы вышли на лед, сразу многое понятно стало. Уже в середине сезона я поговорил с Цыгуровым и порекомендовал ему обратить внимание на Гомоляко. Скорости Сергею, конечно, не хватало, но золотые руки, видение площадки закрывали все остальное. Сначала Геннадий Федорович сказал, что Сергей ему не подходит. Но в конце сезона начал его привлекать к тренировкам с «Трактором». В итоге все знают, в какого классного игрока он в итоге вырос.

ВСПОМИНАЯ КОСТРЮКОВА

В «Тракторе» вы видели многое, если не все, прошли с клубом множество сезонов, в других были рядом как президент областной федерации хоккея. По вашим ощущениям, какой период истории клуб переживает сейчас?

На мой взгляд, период поиска своего лица, своего стиля. «Трактор» в лучшие годы всегда отличался своим неповторимым фирменным челябинским стилем, так же как, например, Воскресенск, Нижний Новгород. Но после медальных сезонов с Валерием Белоусовым, после того, как Белоусов ушел, этот стиль немного потерян, размыт. Сейчас команда пытается его обрести снова. На восстановление требуется время, но некоторые клубные решения, январские матчи, поднятие в состав талантливой челябинской молодежи – все это позволяет быть оптимистом.

Понятно, о чем речь. Кажется, в КХЛ вам должен очень нравиться «Йокерит»?

Да, эти финны играют в абсолютно наш, старый добрый советский хоккей. И сборная Канады, кстати, тоже. Там много пасов, игры в одно касание, умных ходов. Единственное, чего нет у «Йокерита» – дисциплины, поэтому они и не обыгрывают всех подряд, хотя по уровню – могут. Они чем-то похожи на «Трактор» образца семидесятых – мы тогда могли забить 6-7 голов, играли в атаке очень хорошо, но пропускали 8-9, так как дисциплины при игре в обороне не было. Пришел Кострюков и все это наладил. Мы забивали по-прежнему много, а пропускать стали гораздо меньше – пришли победы.

В чем конкретно Кострюков наладил дисциплину?

Все очень просто. До Кострюкова, например, из-под меня уходил игрок, я не обращал на него внимания, не преследовал его и он забивал нам гол. Анатолий Михайлович обратил внимание вот на такие моменты. Мы сначала принимали скептически – мол, что за дела, москвич какой-то приехал. Но прошло время, пришли победы – и мы поняли его. Тогда не было видеопросмотра, он просто говорил с нами, рассказывал о том, как нужно действовать в тех или иных эпизодах. Мы были техничными и грамотными игроками, а дисциплина помогла нам стать еще сильнее. И в 1977 году «Трактор» выиграл бронзовые медали.

Какие рычаги влияния были у Кострюкова?

Нас материально наказывали за невыполнение задания в игре. Бурчали мы, конечно, все, но на следующем матче делали все правильно.

Какие это были деньги?

Премия за победу тогда была – 15 рублей, за ничью – 7,50. Примерный порядок штрафов такой же.

С копейками?

А что тут удивительного?! Прямо в ведомости так и писали. И штрафы примерно так же рассчитывались. Приходишь в бухгалтерию – а у тебя минус 5 рублей. И вот это, знаете, очень серьезно мотивировало! На злости на главного тренера – не человеческой, а спортивной – мы играли. Учились, делали, добегали до своих игроков, ложились по шайбу. И все получалось.

За кого были самые большие премиальные в ваше время?

Все было фиксировано. Как я уже сказал, 15 рублей – за любую победу, даже за ЦСКА, 7,50 – за ничью. Билет на самолет до Москвы тогда стоил что-то около 25 рублей. И эта премия у нас в конце моей карьеры дошла до 100 рублей.

Кострюков вел игру с маленького невзрачного стульчика, на котором сидел на скамейке «Трактора» между льдом и игроками. Интересный метод.

Никого это не удивляло. Никто не думал, опасно это или нет – от шайбы всегда можно было увернуться. В Анатолия Михайловича она никогда не попадала. Ему было так удобно, вполоборота он смотрел на игру, вполоборота – на игроков.

СЕЗОНЫ В «ТРАКТОРЕ»

Вы провели в «Тракторе» четырнадцать сезонов. Какой был самым ярким?

Каждый был по-своему хорош. Но лучшим, конечно, навсегда останется бронзовый. Команда была сильная, наше звено вытаскивало матчи, мы много забивали – Валерий Белоусов, Николай Шорин, Николай Макаров, Сергей Тыжных, я – мы делали результат. Мы здорово играли, причем играли против сильнейших звеньев лучших команд СССР – в ЦСКА против состава Петрова, в «Динамо» – против состава Мальцева, в СКА – против звена Солодухина. И мы им не проигрывали свои микроматчи. Уровень того чемпионата был, конечно, невероятным.

Три первых года в большом хоккее вы вместе с «Трактором» провели во второй группе.

Да, в 1965 «Трактор» покинул первую группу, то есть, переводя на современный язык, вылетел из КХЛ. После этого, команда, конечно, сильно обновилась, многие ушли, пришли молодые хоккеисты. В том числе, я – из «Восхода». Мы учились, играли и в итоге вернулись со Столяровым на высший уровень. Правда, два первых сезона я играл мало – из-за травмы. Сначала только втягивался в хоккей на новом для себя уровне и провел всего десять матчей. А в начале следующего сезона получил травму – сломал локтевую кость.

Это случилось в декабре 1966, в Новосибирске. Играли тогда, конечно, на открытом катке. Помню, был жуткий мороз – примерно минус 40. Два состава играли, два – грелись в раздевалке. И калитка на коробке была открыта – все ходили туда-сюда, греться, кто-то забыл закрыть. И вот я тянулся за шайбой, кто-то из Новосибирска сыграл мне в корпус и я в эту калитку въехал, прямо в косяк.

Обе операции делали в Челябинске. Первую – на ЧТЗ, спортивный травматолог Чухарева сделала мне металлосинтез, связала кости проволокой, но в итоге кости не срослись. Проволоку вытащили, потребовалась вторая операция. Ее делал профессор Замораев в областной больнице. Он вырезал из моего бедра косточку и с помощью металлического штыря соединил с другими костями. Штырь этот до сих пор со мной. У меня до сих пор рука не до конца сгибается.

После этого я не играл шесть или семь месяцев. А когда вернулся, Столяров меня перевел с края нападения в центр.

Помните, как «Трактор» выиграл вторую группу в сезоне 1967/1968?

Команда к тому сезону уже сформировалась и сыгралась. В составе были такие люди как Пономарев, Цыгуров, Бец, Аровин, Шустов. Мы начали с двух побед в Новосибирске, в первых десяти матчах одержали семи побед, дважды сыграли вничью и только один раз проиграли. Помню, в том же сезоне разгромили в гостях рижское «Динамо» в гостях (9:1) и СК имени Урицкого (11:4). Понятно было, что мы первые претенденты на победу в группе, и болельщики это чувствовали – очень хорошая посещаемость была тогда в Челябинске – на одном из матчей было больше восьми тысяч зрителей.

В итоге, «Трактор» ровно провел весь чемпионат, на три очка опередил «Кристалл» из Электростали и вернулся в главную лигу страны.

Какими тогда были челябинские трибуны? Как глазами хоккеиста выглядел матч на открытом льду? Вы замечали, что зрители, например, в валенках и что у них в термосах совсем не чай?

Зрителей на открытом катке ЧТЗ действительно было много, даже в тридцатиградусный мороз, но там не в термосах все было, а прямо в бутылках. Сразу за нашей скамейкой запасных. Сидим мы, например, на смене, а за спиной у нас бутылочки пустые с трибуны скатываются вниз – простые работяги ведь на хоккей ходили, чего им стесняться было?! Потом люди на саночках с мешками эти бутылки собирали, сдавали.

А после возвращения в первую группу команда окончательно переехала в «Юности». Тогда как раз ввели правило, что матчи должны проходить в закрытых помещениях.

Назовете два-три самых легендарных ваших гола?

Много их было, этих голов…

Их много было. И на паузе я забивал, и после проходов от своих ворот, и в одно касание, после комбинаций нашей тройки. Я всегда хотел не просто забить, а забить красиво. Даже так – сыграть красиво. Мог сам, но отдавал передачу, чтобы партнеры забивали. Чтобы разрывали соперника.

Однажды я забил Третьяку в девятку. Вышел с правого фланга, качнул его в сторону борта, руки оставил и сам в девятку положил. Мы с ним встречались в мае прошлого года на Кубке легенд, я спросил: «Ты, наверное, меня забыл?». Он ответил: «Ну, как тебя забудешь – такие голы мне забивал». Или вот еще гол интересный получился. Играли с Ленинградом у нас в Челябинске. Цыгуров шел по левому борту с шайбой, я на скорости – по центру, а на дальнем борту совершенно свободен был Белоусов, Цыгуров отдавал ему пас. Я решил эту шайбу перехватить, проскочил между двумя защитниками, обвел Шаповалов и закатил в пустые ворота.

Как была создана лучшая атакующая тройка в истории «Трактора» Белоусов – Картаев – Шорин?

Сначала я играл в звене с Котловым и Аровиным. Что-то у нас сложно шло. А я видел, что Белоусов очень хорошо бежит – ему только пасы нужны, и Шорин – техничный игрок. Поэтому подошел к Столярову и попросил поставить меня к ним в звено вместо Могильникова. Виктор Иванович рискнул и, кажется, не прогадал. Впервые вместе мы сыграли в конце ноября 1971 – в Ленинграде, против СКА. Матч получился очень результативным – «Трактор» выиграл 7:5, а наше звено забросило четыре шайбы.

Каким игроком был Белоусов?

В игре он был такой заводной, неуемный. Часто спорил с нами, со мной и Шориным, если считал, что мы ему пасы вовремя не отдавали. То что он делал на льду – великолепно для своего времени. Очень хорошее катание, хорошая скорость. У него был фирменный трюк – сольный проход с правого фланга, который он заканчивал броском в дальний угол. Очень много так забил.

Когда мы были игроками, крепко дружили с Белоусовым, Макаровым и Шумаковым. У меня тогда была первая машина – запорожец ушастый, мы с Белоусовым вместе гоняли по магазинам, по делам. Потом он получил квартиру, своя жизнь пошла. Но дружба у нас была крепкая.

Запорожец?

Да, я купил тогда – ушастого, 43-х сильного. Потом Валера Аровин купил такого же. Это была серьезная машина для того времени. А потом пошли «Лады» пошли, первые модели.

Вас называли одним из лучших игроков своего времени. Дважды вас включали в список 33 лучших игроков сезона. Для советского времени это было очень круто.

Да, очень значимое достижение. В 1971 и 1977 годах. Приятно было понимать, что я могу играть на таком вот уровне. Я понимал, что могу забить, могу выручить свою команду. Остальное – истории прессы. Как я себя чувствовал, выходя на лед, чувствовал, что могу что-то сделать. И я, и мои партнеры по звену, по команде. Не всегда получалось все, но часто получалось – мы забивали, мы выиграли.

Как вы приняли решение закончить?

Мне было чуть за тридцать. Рука, которую я ломал, болела страшно, с каждым годом – все больше и больше. Мы начинали сезон, и мне нужно было месяц, чтобы ее разработать. И еще я считал, что не имел права играть хуже, чем играл, чем мог играть. Все это и подтолкнуло. С Николаем Бецем мы закончили одновременно – весной 1978. Нас вместе провожали на очередной игре чемпионата в «Юности». Скромненько так проводили, по вазе хрустальной дали и сказали: «Спасибо».

За время игровой карьеры успели сколотить небольшое состояние?

Когда я закончил, у меня иногда даже проезд в трамвае не было денег. Периодами даже таксовал. Потому что когда играл я, были деньги профсоюзные. Все команды получали одинаково везде. Профсоюзные ставки были – около пятнадцати – по 180 рублей, три – по 150 и для молодых – по 120 рублей.

Психологически не тяжело было подрабатывать такстистом?

Если кушать хочется – об этом забываешь. Часто узнавали, да, поэтому я этим делом не увлекался.

Игроки числились рабочими на ЧТЗ?

Конечно, не было такой профессии – хоккеист. Мы все были на заводе. Я, например, был слесарем чугунно-литейного цеха. Или нас переводили в спортклуб, мы были инструкторами по спорту. Подснежники мы были – работали в одном месте, зарплату получали в другом.

Ностальгируете по тем временам?

Просто другое было время. И тогда хоккеисты нормально жили. У рабочих средняя зарплата было 150, у нас примерно в два раза выше – около 280. Но с сегодняшним уровнем не сравнить. Сейчас все по-другому. Наверное, мы не в то время родились, плюс отношение к хоккею изменилось, дворцы такие построены. В настоящее время хоккеисты имеют капитал, накопления. У нас для покупки мебели уже надо было половину зарплаты выложить. А в отпуск съездить можно было только на премиальные.

После того, как закончили играть, тяжело дался переход к обычной жизни?

Нет. У меня все постепенно получилось. Я провел еще один сезон в хоккее – в «Металлурге», был там играющим тренером. И, кстати, на несколько матчей в сезоне 1978/1979 возвращался в «Трактор» – там выбыли несколько игроков, Цыгуров попросил меня помочь. Когда они вернулись, я сезон доиграл в «Металлурге» и закончил окончательно.

Хотя, нет. Был еще один момент – в следующем году, когда я уже тренировал «Восход». Мы поехали на финал Кубка области, я случайно взял с собой форму. Играли против молодежной команды «Трактора». Первый период вышел кошмарным – мы проигрывали 1:6 и Столяров меня спросил: «Толя, ты кого привез?!». Я ответил: «Время еще есть». Переоделся, вышел на второй…

В итоге мы выиграли финал 12:8, взяли Кубок.

Кто тогда играл за молодежную команду «Трактора»?

Хрущев, Кулев, ребята 1962 года рождения, они часто это вспоминают.

ВШТ

В 1982 вы закончили ВШТ. Как все это было? Ездили в Москву, сидели за партой?

Великолепные времена! Учеба – это одно, но самое интересное было, когда мы практиковались. Мы разговаривали с преподавателя, с профессорами, которые нас многому учили. Нам даже немецкий и английский языки преподавали. Два золотых года, кладезь информации. У нас было все – планирование в хоккее, где разбирались до мельчайших деталей моменты, как от отправной точки дойти до чемпионского звания, уровень нагрузок в тот или иной период сезона. А потом – защита диплома. Были такие портянки – калька такая, разлинованная бумага – на ней план работы за год. Все расписывалось, доказывалось, почему здесь именно это ты собираешься делать.

Мы жили в Москве, на Сиреневом бульваре, внизу от института – гостиница, а дальше – Измайловский комплекс. Один раз в месяц на выходные домой прилетали.

Как вам Москва того времени?

Тогда не такое движение было, жили нормально. Двухместные номера были в гостинице. Я жил с Борисом Косаревым, челябинцем, который перешел в минское «Динамо». У нас было 25 футболистов, 15 хоккеистов, 15 баскетболистов. Все перезнакомились. Мы даже матч футбольный сыграли – я был староста хоккейной группы, а Афонин – футбольной. Хоккеисты выиграли 4:2, на короткой площадке. На большой, конечно, мы бы проиграли.

Как проводили свободное время?

Оно было только в субботу и воскресенье. В основном активно отдыха, играли в футбольчик. А зимой я играл за «Авангард», в хоккей. У нас состав был – Петр Андреев, Петр Воробьев и я. В защите – Валентин Марков. Это московская любительская команда, на первенство Москвы играли. По 25 рублей за игру получали.

Расскажите о стажировке в ЦСКА.

Предварительно я договорился с Тихоновым, мы были давно знакомы, он меня в свое время приглашал в ЦСКА. Я отказался, но отношения были хорошие. Попросил его во время учебы провести стажировку в клубе и сборной. Он согласился. Два месяца в году стажировались. Мне было просто там – там же много челябинцев было, Сергей Макаров еще играл, Сергей Стариков. Я их всех знал.

Как это было?

Мы приезжали на Ленинградский проспект, во дворец ЦСКА. Там собиралась команда, мы садились вместе с ними в автобус и ехали в Архангельское, на базу клуба. Это на предсезонке. А в чемпионате – мы приезжали на раскатку, приходили на установку. Но иногда Тихонов нас не допускал, конечно. Нам было по 35-37 лет, мы с ними даже кроссы бегали.

Какие у Тихонова были установки?

Четкие и грамотные. Расписывались сильные и слабые стороны соперника, потом своя игра, потом как играть против соперника. Потом задания – звеньям, раньше часто персонально играли звено против звена. Все было конкретно, не занимало много времени. Если нужно заострить внимание по конкретному человеку – Тихонов это делал. И перед официальными матчами в том числе.

Ни разу не попадали на установки ЦСКА перед матчам с «Трактором»?

Это было бы интересно, но ни разу.

А как вы стажировались в сборной СССР?

Это был очень высокий уровень. Мы на трибунах смотрели раскатки, тренировки. И самое главное – что меня удивило – к разбору вот этих тренировочных занятий Тихонов привлекал нас. Он нас просил рассказать, что понравилось, что нет, как процесс выглядит со стороны. Иногда он нам разрешал оставаться на базе в Архангельском.

А еще в тоже время была у меня история с Валерием Харламовым. Его однажды не взяли в сборную, он меня довез до Ленинградки, это было в пятницу – я тогда вечером улетал. Я провел три часа там, и отправился в Челябинск. А в воскресенье узнал, что он погиб. Когда мы с ним ехали, он мне как раз говорил: «Да, на дачу поеду, мясо пожарим…»

Понятно, что Тихонов – большой тренер, но его методы иногда были жестокими.

Чтобы достичь больших результатов, высот, это необходимо. Нужно вести себя очень сильно по отношению к игрокам, которые могут делать результат. Если будет лояльность – они слабинку почувствуют. И отношение поэтому было очень требовательное – даже к мастерам, таким как Фетисов и Касатонов. Виктор Васильевич всегда говорил, что спрашивать с них должен в два раза больше.

КИТАЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Поработав с «Восходом», «Таганаем» и челябинским «Металлургом», вы уехали в Караганду, в «Автомобилист».

Хотелось самостоятельности, в «Металлурге» у меня ее не было – все-таки мы были фарм-клубом «Трактора». Поэтому когда мне позвонили из «Автомобилиста», я сразу принял их предложение. Я знал, на что шел, понимал, что все нужно строить с нуля – там не было ни дисциплины, ни команды. Они тогда играли во второй лиге. Плацдарм для самостоятельной работы был идеальным.

Сначала было очень сложно. Игроки не хотели делать вообще ничего лишнего. Но зарплату получать хотели все. Пришлось включать свои знания, опыт, мастерство – для того, чтобы изменить ситуацию.

Как вы это делали?

Меня сначала удивляло вот что – перед тренировкой они все выходили и сидели на бортах, как птицы. Никто самостоятельно не выкатывался на лед, все ждали свистка к началу тренировки. Я спрашивал у ребят: «Вы чего сидите? Начинайте разминаться, побросайте по воротам, в кругу поиграйте». А они мне отвечали: «Так ведь время еще не наступило». Тогда я им предложил, раз они считают себя такими техничными, подсчитать, сколько раз каждый из них попадет в ворота верховым броском от синей линии.

Какие были результаты?

Забросили по одной-две шайбы, но все пять — никто. Я им тогда сразу сказал: «Ну вот, тренироваться надо!». А кто-то ответил: «А вы сами можете?». Я поставил пять шайб и все отправил в ворота бросками надо льдом. Примерно такими действиями я их мотивировал.

Самая интересная часть вашей тренерской карьеры – Китай. Зачем ехать в Китай работать хоккейным тренером?

Тогда между Россией и Китаем было какое-то соглашение о сотрудничестве в разных областях. В нем участвовала и Челябинская область. От нее нас и направили в Китай, в провинцию Цзилинь. Трех тренеров – лыжника, конькобежца и меня.

Все незнакомое, язык не знаем. Нам дали одного на трех переводчика. Мне было сложнее всего – хоккейных терминов он практически не знал. Пришлось все самому делать – я нашел макет, сделал фишки и стал показывать китайцам, куда им бежать и как отдавать пасы и голы забивать. Параллельно учил китайские слова, через три-четыре месяца я мог говорить по хоккейным моментам.

Они тогда только начинали знакомиться с хоккеем, вообще не приучены были ни к чему, тренироваться – тем более. На льду они еще работали, а вот на земле – очень редко. Просто не приходили на тренировки, болели, занимались своими делами – команда же была любительской. И чемпионат у них был странный, его разыгрывали четыре взрослые и четыре молодежные команды. Собирались все восемь в одном городе, неделю играли там друг с другом. Половина чемпионата закончилась. На вторую переезжали в другой город. Снова играли друг с другом. И все – чемпионат закончился.

Такой вот оригинальный опыт. Но мне было интересно. Я пытался и там развиваться, развивать их хоккей. Договорился, что эта команда приехала на товарищеские игры в Челябинск. Приехали, тренировались здесь. За два с половиной месяца тренировок мы сыграли 22 игры с командами из области. Поездили хорошо, правда проиграли во всех матчах. А в новом чемпионате Китая заняли второе место.

В команде были одни китайцы?

Да. Только на третий год моей работы там, командам разрешили приглашать иностранных игроков. У нас были ребята из Челябинска – Хрущев, Кулев, Семендяев.

Как вы различали своих китайских игроков?

Сначала, не различал вообще, они мне казались все на одно лицо. Но потом привык. Знал всех по именам и фамилиям, знал, кто каждый из них по амплуа. И у нас пошла нормальная работа. А потом я переехал из Цзилиня в Цзямусы, это в северной части Китая.

Китай – это другая культура. Сложно было к ней привыкнуть?

Нет, я открыл для себя новую страну. Кухня была оригинальная – мы ели все, что летает и ползает. Рептилий, лягушек. Очень вкусные.

Самое необычная еда?

Змея. Она ползает в террариуме, ты ее выбираешь. При тебе ее разделывают и зажаривают. Вот это мне понравилось – что при тебе готовят. И еще в Китае я попробовал лягушку. Если не знаешь, что это лягушка, то и не подумаешь, очень вкусное мясо. Но это не болотные лягушки, а горные. Это совсем другое.

В середине 90-х вы также отрыли для себя югославский хоккей. Период работы с белградским «Партизаном» стал для вас одним из лучших в тренерской карьере.

Очень хорошо там получилось, все выиграли – чемпионат, Балканский кубок, кубок Югославии. Нас шесть человек было – Калянин, Кулев, Семендяев, Хрущев и вратарь из Екатеринбурга Семенов. Перегудов занимался юношеской командой.

И еще неплохо выступили в Континентальном кубке. В предварительном раунде, у себя в Белграде, обыграли югославскую «Войводину» и казахский «Булат», вышли в финал. Он состоялся в конце декабря 1994, в Любляне. В полуфинале мы проиграли «Пардубице» (1:6), а в матче за третье место местной «Олимпии» (0:12). Кубок, кстати, выиграл «Салават Юлаев».

Как вы стали главным тренером «Трактора» в сезоне 1995/1996?

Я отработал сезон в Югославии, должен был оставаться на второй. И приехал в Челябинск в отпуск. Тут-то мне и позвонил один из руководителей «Трактора». Он сказал: «С тобой хочет встретиться Тарасов, мэр города». В принципе я сразу догадался, что за встреча будет – я был в курсе, что Белоусов и два с половиной состава ведущих игроков ушли из команды. Мы поговорили. Через неделю я дал согласие, уладил дела с контрактом в Югославии.

Сложное было время?

Очень, в команде было много молодых. И чемпион мира Андрей Зуев. Работа шла, команда была управляемая, хотя, конечно, мастерства не хватало. Получилось, что я отработал сезон – мы не вылетели из высшей лиги. На собрании команды мне сказали – все нормально. Начали работать дальше. Мы поехали на сборы, и после них меня убрали.

Что случилось?

Не хочу вспоминать эту историю. Там был совет клуба: Тарасов — мэр Челябинска, Кичеджи – директор ЧТЗ, еще люди, человек восемь. Я им задал вопрос: «Как вы можете увольнять меня? В чем причина?». Но у них были свои аргументы. В общем, не дали мне доработать, сделать команду, хотя ко мне претензий не было по результату. У меня были большие обиды из-за этого, но сейчас – многое забылось, столько времени прошло.

Когда вас назначали, какая задача была?

Никакой задачи не было. Просто, сказали, тренируй и все.

Экс-мэр Челябинска Тарасов – интересная историческая фигура, вылетела команда в Высшую лигу, по сути, при нем. Вы с ним общались, он был заинтересован в хоккее?

Если расшифровывать его мысли того времени, можно сказать, что сводились к следующему: команду он не бросит, но и помогать не будет.

ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКАЯ ЖИЛКА

Что вам дали шесть лет работы в Федерации хоккея области? Зачем вам это было нужно?

Хотел остаться в хоккее. Плюс там, конечно, интересно было. Мы занимались развитием детского хоккея, работали с федерацией хоккея России. Я работал со сборными командами возрастных групп нашего хоккея, ездил в составе делегаций на чемпионаты мира, участвовал в работе, в развитии – мне это нравилось.

Говорят, у вас всегда была предпринимательская жилка. В чем это выражалось?

У меня всегда было желание, чтобы команда, или организация, где я работал – развивались. Для этого нужно были деньги. И если были проблемы с бюджетным финансированием, приходилось что-то придумывать.

Например, когда я работал на «Восходе» в чемпионате области, договаривался с овощной базой разгрузить вагон арбузов. Команду привозил – они тренировались, разгружая арбузы, и нам платили за это деньги, которые тратились потом на командные нужды.

В Федерации хоккея Челябинской области у вас был магазин?

Мне хотелось, чтобы были деньги на награждения ветеранов, на подарки командам. Мы пытались развиваться, не сильно зависеть от бюджета. Отмечали лучших игроков, тренеров. Коммерция была со стороны Федерации, это помогало.

Тогда же вы запустили собственную газету о хоккее. Зачем?

Не нравилось, как освещались наши областные соревнования. Хотелось, чтобы о них писали больше, говорили. От детских соревнований, до ветеранских. И считаю, что у нас получилось немного. Но все быстро закончилось.

Стоит сказать, вы вообще всегда правильно понимали необходимость работы с журналистами.

Наверное. Я вот был техническим директором книги к 50-летию челябинского хоккея, которую сделал Игорь Золотарев. Я считал и считаю, что нельзя жить без знания истории. Сейчас у нас молодежь практически не знает истории. Если спросить, кто такой Картаев, не ответят…

Вашим лучшим другом среди прессы был Борис Титов. Сейчас он работает в РБК.

Да, мы близко общались. Он мне помог, когда в 1996 меня убрали из «Трактора». Мне было очень тяжело. Он первым подошел, мы поговорили. Помню, его первый вопрос: «Ну, чем ты сейчас занимаешься?».

Что ответили?

Ответил: «Червей, бл..ь, копаю в саду».

Правда, что после работы в Китае вы торговали в Челябинске китайскими спортивными костюмами?

Правда, но это были не только костюмы, а спортивный инвентарь, экипировка. Она была дешевая, доступная для многих, я использовал контакты, которые сохранились у меня с тех времен, когда я в Китае работал. У нас был небольшой магазин, вырученные деньги мы тратили на ветеранскую команду, команды школы – люди на турнире ездили. Мы автомобильный парк обновили.

Бизнес в девяностых – это было опасно. У вас были криминальные истории?

Нет, к счастью. Я же не забирался глубоко. Но знакомых, которые с этим столкнулись, было много. Я все знал и про кидалово, и про неправильное вложение денег.

ВТОРАЯ РАБОТА В КАЗАХСТАНЕ

В 2003 году вы во второй раз приехали работать в Казахстан. На этот раз на пять лет. Что это был за проект – «Казахмыс»?

Им занимался известный бизнесмен Руслан Юн, владелец крупной медной компании. Он понимал значимость спорта, его социальную значимость. Он в Сатпаеве построил замечательный спортивный городок, где было футбольное поле – там бразильские тренеры работали, ледовый, бассейн, спортзалы, гостиницу. И дал мощный толчок к развитию жизни в городе. Когда он ушел – все начало приходить в упадок.

Зачем ему это нужно? Получал налоговые льготы для своего бизнеса от государства?

Сатпаев – это шахтерский городок, люди заняты на тяжелой работе, много пьют, их дети деградируют. Только спорт, по мнению Юна, мог их вытащить. Когда мы начали разговаривать, эта команда играла в Караганде, за полтора года он все построил и мы переехали.

Как он на вас вышел?

Он разговаривал с руководством нашей Федерации. Сначала приглашал Федю Канарейкина, тот отказался. Вторым кандидатом был я. Мы поговорили с Канарейкиным, он мне посоветовал ехать. Юн мне доверил все – я был его заместителем, занимался командой, был директором дворца.

В «Казахмысе» у вас начинал Гелашвили.

Сначала я его отправил в Караганду, еще когда был в Челябинске. А через пять месяцев приехал уже сам. Потом мы вместе переехали в Стапаев. И там он у меня дорос до хорошего вратаря, Цыгуров его пригласил в «Трактор».

С "Казахмысом" вы играли против «Трактора» в Высшей лиге, в том числе в сезоне, когда Челябинск возвращался в суперлигу.

Мы часто «Трактор» обыгрывали, но это был просто хоккей, особых реваншистких эмоций у меня не было. А в сезоне, когда «Трактор» возвращался в суперлигу, был один интересный матч. Мы выигрывали в Челябинске 2:1, «Трактор» долго не мог забить, но все-таки сравнял – минуты за три до конца основного времени. Овертайм. И тут я сделал оригинальный шаг – снял Гелашвили, заменил его полевым игроков и забили победный гол.

Цыгуров расстроился?

Конечно, мы потом с ним говорили. Но это поражение, впрочем, не повлияло на их путь в том сезоне.

В апреле 2007 вы возглавляли национальную сборную Казахстана, которая пыталась выиграть первый дивизион чемпионата мира.

Дело было как раз в Китае, в Цицикаре – забавное для меня совпадение. Мы заняли только третье место, не смогли выйти в главный дивизион. Играли практически без вратарей. Колесник и Огуречников отказались, нам пришлось брать тех, кто уровню чемпионата мира не соответствовал. Голы от красной линии пропускали люди.

Даже братья Корешковы тогда не помогли?

Даже они. Играли мы в целом хорошо, но проблема с вратарями в итоге оказалась неразрешимой. Мы проиграли Франции (1:3) и Польше (2:5) и три матча выиграли – у Эстонии (2:1), Голландии (5:2) и Китая (12:0). Всю сборную Китая я хорошо знал, наверное, поэтому выиграли так крупно.

В Казахстане в 2007 с вами случилась неприятная история – на вас попытались завести уголовное дело.

Когда работаешь, очень многие тебе завидуют, думают: «Почему там работает он, а не я». Когда поменялась власть в «Казахмысе», они мне сказали – будем играть только в чемпионате Казахстана. И сколько я не пытался с новым руководителем поговорить – ни разу не удалось. С Юном мы были на связи каждый день.

По спортивной части у меня никаких проблем не было – мы шли первыми-вторыми, снять за неудачи меня не могли, нужно было найти другой способ. И они придумали схему. В клубе у меня был человек, которого я взял на работу и который в итоге полез туда, куда не надо. Человек из Челябинска. Он замыслил меня убрать.

Меня обвинили в том, что я у себя оставлял деньги от продаж игроков, билетов, командных ужинов. В итоге отстранили от работы, началось доследование. Мне такие вопросы задавали, несерьезные просто.

Например?

Про питание команды на выездных матчах. Говорили, что я игроков кормил, а остатки денег себе складывал в карман.

В общем, проверили, выяснилось, что все нормально. Я вышел на работу, а потом встретился с Юном случайно, и он мне сразу сказал: «Они тебе работать не дадут». Через четыре дня я написал заявление об увольнении и уехал. Вот такой наговор был. Там даже намека на уголовное дело не было.

Чуть позже я подал суд на того человека из Челябинска. Сказал своему юристу, женщине: «Выиграешь дело, заберешь все деньги себе». Для меня честь была важнее. Дело мы выиграли.

ВЕТЕРАНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

Вы серьезно развиваете ветеранское движение «Трактора». Не хотите сидеть дома?

Не из-за этого. Когда я еще играл сам, а потом работал тренером, видел, как многие наши хоккеисты спиваются, умирают от невостребованности. Люди с самого раннего детства занимаются только хоккеем, многим сложно найти себя. Видел, что в других городах такая же картина.

И вот в один момент встал вопрос – что делать дальше? Мы подумали и придумали – нужно продолжать спортивную жизнь, нужно играть дальше. Закончил карьеру – продолжай встречаться с друзьями в хоккее, не с такими нагрузками, не в таком режиме, как прежде, а просто ради удовольствия. Продолжай выходить на лед.

Мне удалось привлечь тех хоккеистов, которые закончили, не занимались ничем, не знали, что делать. Мы стали тренироваться, играть в городе, играть в области. И так уже двадцать лет развиваем. В прошлом году участвовали с командой ветеранов «Трактора» в Кубке легенд в Москве и выступили, считаю, хорошо – заняли третье место.

В апреле вы везете ветеранскую команду «Трактора» на Кубок мира в Канаду. Каким по счету этот турнир будет для вас?

Четвертым. Он проводится раз в четыре года, мы участвовали в 2004, 2008 и 2012. И каждый раз выигрывали – эти кубки стоят в музее «Трактора».

Во сколько обойдется эта поездка?

Вы же видите, что с курсом доллара делается. Поэтому точно пока не знаю. Думаю, примерно в сорок тысяч долларов.

Сколько есть сейчас?

Половина. Мы оплатили гостиницу, взносы за участие и каждого игрока, визы. Осталось найти деньги на перелет из Челябинска в Торонто, и трансфер в Виндзор, где и будет проходить турнир. Работаем, чтобы решить этот вопрос. И нам многие помогают. Уверен, наберем нужную сумму.

Стоит сказать, что это очень престижный турнир. Там участвуют десятки команды со всего мира. Мы едем командой ветеранов от 45 лет. В ней все те, кто играли в «Тракторе» и других челябинских командах.

Сами катаетесь до сих пор?

На тренировках ветеранов я на льду, сам их провожу. Но уже год не играю. Год назад попал в больницу, с тромбом. Качнуло меня, стало плохо. Меня отвезли в больницу, стали обследовать и нашли под коленкой тромб. Хотели операцию делать, но он рассосался. Сейчас каждый день пью таблетки, делаю процедуры разнообразные. А врачи мне сказали – активность пора уменьшать.

Вам 68 сейчас, но вашей энергии могут позавидовать и двадцатилетние.

Делаю зарядку (смеется). С возрастом все сильнее понимаешь значимость того, что должен отдать людям там, где ты работаешь; всегда думаешь о завтрашнем дне. Отсюда и энергия. Если я хочу людям делать добро – делаю. Сейчас вот организовываем поездку в Канаду – большой процесс, письма, друзья, руководители, все, чтобы команда снова туда поехала и привезла Кубок мира, чтобы он у нас в музее «Трактора» стоял.

Это моя личная задача – чтобы хоккей продолжался.

О чем-то жалеете, оглядываясь на свою хоккейную жизнь?

Нет, всему рад, что было.

Чего вы еще хотите от хоккея?

Работать в хоккее, смотреть хоккей, наслаждаться этой игрой. И чтобы у «Трактора» было как можно меньше падений, а болельщики относились к команде, как к настоящему достоянию Челябинска.

Фото - открытые источники, chelyabinskhockey.blogspot.ru, Трактор 

Источник RussianHockeyStyle.Ru 2016