«Мы получали удовольствие от атмосферы всеобщей ненависти». Как Мартин Бродер стал легендой
Возможно, лучший вратарь в истории НХЛ – о том, как выиграть и сразу проиграть Кубок Стэнли.
Я выиграл первый Кубок Стэнли в 1995 году.
Как оказалось, я также и проиграл свой первый Кубок в 1995-м.
В Квебеке, где я рос, мы всегда занимались спортом. Первые соревнования проходили против ребят из твоего района. Летом мы играли в уличный хоккей до захода солнца (потом уже приходилось импровизировать). Определяли свою команду мы весьма разумно. На углу улицы стоял фонарный столб. Все, кто жил к северу от столба, оказывались в одной команде. Кто жил к югу – в другой. Я выступал за команду «Северного полюса», мой приятель, Ги, – за «Южный».
Я не буду скромничать: «Северный полюс» был главной командой моего детства. Так что когда я выиграл первый Кубок в составе «Девилс», то точно знал, куда привезу его. Я знал это с тех пор, как был ребенком. Я привез его в свой старый район, и команды севера и юга разыграли трофей в матче по уличному хоккею. Тот самый Кубок.
И мы проиграли. Команда Ги испортила нам праздник. Мне пришлось смотреть со стороны, как он поднимает трофей над головой и проносит его по улице.
К счастью, в 2000 и 2003 годах у меня появился шанс взять реванш.
Занятно, как это случилось. Как я стал голкипером. Когда я был маленьким, то играл в нападении в одной команде. Как-то другой команде понадобился запасной вратарь. Для меня это лишь означало то, что я смогу еще больше времени провести на льду, так что я с радостью вызвался. Мой отец был голкипером. В составе сборной Канады он даже выиграл бронзу на Олимпиаде-56. Так что когда я спросил его мнения, он не стал меня отговаривать.
Знаете, я оказался весьма неплох. Но, что еще важнее, мне действительно понравилось. И я так много времени уделял работе над тем, чтобы стать лучше, потому что для меня это никогда не было тяжелой повинностью.
Тот сезон я заканчивал в двух командах. В одной я продолжал играть в нападении, в другой – в воротах. На следующий год отец подвез меня на арену на первую тренировку. Мне всего 7 лет, а я тащу за собой баул с формой, который весит больше меня. Я захожу, и ко мне сразу же подходит тренер: «Так кем же ты хочешь быть: нападающим или вратарем?» Я стал оглядываться по сторонам, но отца рядом не было. Решение нужно было принимать самому. Так что я поддался импульсу: «Я буду вратарем».
Тогда я не мог понимать этого, но это было, наверное, важнейшее решение в моей жизни. Все могло сложиться совершенно иначе.
После завершения спортивной карьеры мой отец стал фотографом. И он добился успеха на этом поприще. Он снимал для «Экспос» и «Канадиенс», а я получал пять баксов за то, что таскал его оборудование во время матчей. Ему никогда не нужно было просить дважды. Так что с детства мне посчастливилось общаться с выдающимися атлетами. Я мог видеть, как они ведут себя, как они готовятся. Когда ты получаешь шанс наблюдать за их жизнью вживую, то идея когда-нибудь оказаться на их месте уже не кажется такой безумной.
Моим любимым спортсменом в детстве был Гэри Картер. Он часто приходил к нам домой, чтобы забрать фотографии. Конечно, тогда и речи не было ни о каких электронных письмах, так что спортсмены заглядывали к нам домой, чтобы взять фотографии, которые они смогут показать своей семье и друзьям. Именно так мой отец сформировал особые отношения со многими спортсменами.
У меня отпечаталось в памяти, что Гэри был настоящим джентльменом. В те годы я не очень хорошо говорил по-английски, но это не останавливало его от общения со мной. Это заставляло меня чувствовать себя особенным. Для меня это крайне много значило.
Однажды отец вернулся с арены и сказал: «Сынок, ты должен понаблюдать за действиями этого голкипера. Кажется, он даже, скорее, третий защитник». Речь шла о Роне Хекстолле. Когда «Монреаль» в следующий раз принимал «Филадельфию», я пристально следил за Роном, и это изменило мое представление о действиях голкипера. Он выкатывался из ворот и пасовал шайбу прямо нападающим. Он всегда сбивал соперника с толку, потому что не «приклеивался» к ленточке. Я подумал про себя: «Вау, мне нужно научиться этому и стать похожим на него».
Так что я стал работать над этим. Работать. Работать. И работать. Все лето я провел за тем, что бросал эти оранжевые, утяжеленные шайбы до тех пор, пока не переставал чувствовать свои руки. И со временем я стал лучше. Я обладал трудолюбием, которое, без сомнения, помогло, но также мне было даровано игровое чутье, которое позволяло принимать некоторые решения, на которые другие не решились бы. Но добавление атакующего аспекта к моим действиям лишь сделало меня более цельным хоккеистом. Как-то я даже отметился тремя результативными передачами в одном матче, когда выступал в минорах. Я всегда гордился этим достижением.
Обычно, команды, за которые я выступал, подстраивались под мой стиль игры. Моему приятелю, Дано (прим. – Кен Данейко), оставалось только ждать, ему не нужно было нестись за шайбой к борту. И ему это очень нравилось.
Я до сих пор помню, как впервые увидел очертания Нью-Йорка. Такие моменты обычно не забываются. Я даже понятия не имел, что из себя представляет Нью-Джерси, когда «Девилс» выбрали меня на драфте. Я знал, что там есть хоккейная команда, но не знал даже, где она выступает. Я не осознавал, насколько близко мы будем находиться к городу. Когда я его, наконец, увидел, то сразу понял, что играть здесь будет здорово.
Моя карьера в «Нью-Джерси» действительно могла сложиться совершенно иначе. Совершенно по-другому. В 1991 году команда потеряла Брендана Шенахана, который перебрался в «Блюз». В результате, «Сент-Луис» должен был отдать кого-то в качестве компенсации. Лу хотел заполучить Скотта Стивенса. «Блюзмены» предлагали Рода Бринд’Амора и Кертиса Джозефа, который совсем недавно перешагнул 20-летний рубеж и которого впереди ждала долгая и славная карьера. Если бы Кертис пришел в команду, то вся моя жизнь, наверное, сложилась бы иначе.
Но, к счастью для меня, Лу всегда получает то, чего хочет.
Эти первые годы в составе «Нью-Джерси» были такими особенными. Это было здорово, классное время. Мы знали, что люди нас ненавидят. Фанаты соперников считали нас скучными, СМИ клеймили нас худшим проявлением хоккея, а другие команды относились к нам не лучше.
Но мы получали удовольствие от атмосферы всеобщей ненависти. Потому что, если фанаты других команд ненавидят тебя, то это означает, что ты сделал что-то правильно.
Наша система не была слишком заумной. Мы просто исполняли требования Жака Лемэра. Мы играли жестко, усердно. Действовали от обороны. И каждый матч мы начинали с ожидания того, что одержим победу. Как вратарь, ты не можешь мечтать о лучшем положении.
Цель никогда не сводилась к выигрышу одного Кубка Стэнли. Эта цель была постоянной. Мы стремились стать великими. Каждый год в команде происходили некоторые перемены, но костяк оставался неизменным. На отрезке в девять лет пятеро из нас выиграли вместе три Кубка Стэнли. И новички с удовольствием следовали за нами и передавали другим наш опыт. В конце концов, кто бы ни приходил в команду, нашу психологию, наш настрой нельзя было пошатнуть. Мы создали подход к игре, который все принимали.
Существует много причин того, что мне удалось добиться такого успеха в карьере. Одной из важнейших было то, что тренером вратарей был Жак Карон. Переезд на новое место в юном возрасте может даться очень нелегко, но Жак оказался тем франко-канадцем, который быстро стал для меня примером для подражания. Мы много времени проводили вместе, и он познакомил меня со всеми в клубе. Все действительно любили Жака, так что быстро приняли и меня. И я всегда думаю о нем, не только как о тренере, но и как в равной степени о партнере по команде.
Провести 22 года на одном месте – это действительно долгое время. Именно поэтому я всегда относился к «Нью-Джерси» не только как к команде, но и как к семье. И эта семья включает в себя и фанатов. Да, мы живем не в Нью-Йорке, но мы всегда гордились этим. Мы гордимся, что обладаем такой уникальной хоккейной культурой. У нас никогда не было огромного числа фанатов, но я могу гарантировать, что наши болельщики – самые страстные и преданные. И даже после стольких лет я могу посмотреть на трибуны и увидеть множество знакомых лиц. Я точно знаю, ради кого играл.
С момента, когда я был ребенком, и по сей день, для меня нахождение на льду было настоящим удовольствием. И это огромная честь, что меня признают за те дела, ради которых, как мне подсказывало сердце, я и был рожден. Очень многому нужно было удачно сложиться, чтобы я оказался там, где нахожусь сейчас. И я бы не хотел изменить ни один из этих моментов.
Источник: The Player’s Tribune.
Фото: REUTERS/Gary Hershorn; Gettyimages.ru/Bruce Bennett, Richard Wolowicz, Elsa
«Лу – это ум, который рождается раз в поколение». Почему «Торонто» повезло с генменеджером
P.S. VK сообщество | Блог «Новый Уровень»
