Сергей Федоров: «Макдэвид будет зарабатывать 14-15 миллионов. Я поскромнее. Получал бы 10-11»
Сергей Федоров рассказал об уходе из ЦСКА
В традиционной рубрике «СЭ» — интервью одного из величайших игроков в истории мирового хоккея, трехкратного обладателя Кубка Стэнли, а также двукратного обладателя Кубка Гагарина как главного тренера ЦСКА.
Мы хотели отметить 55-летие нашего любимого хоккеиста Сергея Федорова значительным интервью. Но Сергей — уже не возражающий против обращения «Сергей Викторович» — пропал с радаров. Дозвониться нереально.
К юбилею мы не успели — может, и к лучшему. Встретились время спустя — когда Федоров впервые после отставки съездил на хоккей, поучаствовал в поднятии собственного стяга. Произнес несколько сдержанных фраз в диктофоны.
Вскоре мы сидели в кафе на Новой Риге. Сергей Викторович негромко пояснял уже нам — да, добраться до него трудно. На телефонные звонки почти не отвечает. Душа просит лишь «покоя и тишины», как сам и формулирует.
Два телефона Федорова лежали на столе. Изредка тревожа беззвучной дрожью. Не ответил Сергей Викторович никому. Даже не взглянул в их сторону.
Сюрприз
— Вы не похожи на человека, который устраивает пышные торжества. Недавние 55 справили тихо?
— Вы правы — торжества не люблю. Я так давно в хоккее...
— И что?
— Постоянно в разъездах, самолетах. Вы представляете, как интенсивно все у игрока, менеджера или тренера. Прежде не было ни времени, ни сил устраивать праздники с размахом. А после того как 30 апреля расстался с ЦСКА, вообще хочется только тишины и покоя. Отхожу от этой гонки.
— Понимаем вас. Значит, никаких сюрпризов?
— Вот сюрприз был. Супруга удивила! Организовала небольшое путешествие. Причем не говорила, в какую страну. Сказала лишь, что улетаем на шесть дней.
— Ехали, не зная куда?
— Да, все выяснял на ходу. Через Касабланку полетели в Венецию, оттуда на легендарном поезде Oriental Express в Париж на три дня...
— Знали мы людей, для которых Венеция стала главным разочарованием в туристической жизни. Просто не попав в погоду.
— Нам с погодой повезло. Если и моросило, совсем чуть-чуть. Никаких наводнений. Много гуляли, ходили пешком. Или на лодочке. Гостиница была на Гранд-канале.
Фото Юрий Голышак, «СЭ»
— До острова Сан-Микеле, где похоронен Бродский, добрались?
— Разумеется. Побывали и у него на могиле, и у Дягилева, и у Стравинского.
— Футболист Смертин нам советовал: читайте Бродского под вечер.
— Учту. Мне только предстоит знакомство с его стихами. Сейчас как раз время есть.
— Прорабатывала маршрут жена?
— Карина сразу наняла хорошего гида, что-то вместе согласовали. Побывали даже в Murano Glass Company.
— Это что такое?
— Знаменитый завод венецианского стекла на острове Мурано. Чтобы я не выдержал, вытащил телефон и снял видео — это нужно сильно поразить! Невероятные вазы, люстры...
— Очень интересно.
— Осталось всего три мастера, которые владеют секретом. С малолетства осваивали это дело. Мы полтора часа смотрели не отрываясь. Что-то потрясающее. Как и сама Венеция.
— Впервые там оказались?
— Да. Все это путешествие — такое удовольствие... 30 апреля закончилась работа в ЦСКА, с плеч упал огромный груз. Наконец-то вздохнул спокойно! Я поверить не мог, что теперь не надо никуда бежать, постоянно глядеть на часы, можно выключить телефон хотя бы ночью.
— Прежде не выключали?
— Конечно. Жена сказала: «Летим!» — и я готов был отправиться куда угодно. Главное, без спешки. А настоящее осознание, насколько это было классно, пришло уже после возвращения.
— Так обычно и бывает.
— Послевкусие замечательное. А как раз послевкусие все в жизни и решает.
— Прекрасно сформулировано.
— Я же был психологически... Не то что «в яме» или на Эльбрусе. Но переварить все было тяжело. Двенадцать лет работы в клубе, из которых три года — главным тренером. Вот только в путешествии стал потихонечку... как бы сказать...
— Собирать себя?
— Точно! Я понимаю: нужен отдых! Вы представляете, сколько у меня его не было? В марте 2012-го закончил играть в «Металлурге» — и сразу назначили главным менеджером ЦСКА. Великого клуба. А это работа в режиме 24/7.
Фото Global Look Press
«Восточный экспресс»
— Даже на пересадке в Касабланке не знали, что вас ждет Венеция?
— Нет. Жена у меня когда-то была в Марокко, ей очень понравилось. Думал, здесь и останемся. Обронила вскользь: «Марко Поло» — такой хороший отель...» Показала фотографии. Прилетаем — и вдруг надо бежать на другой рейс. Смотрю на табло: Венеция!
— Ярко.
— Это я про Париж как конечную точку еще не подозревал. Около отеля садимся в гондолу, приезжаем на вокзал. Который и на вокзал-то не похож. Заходим в здание, я понимаю, что пахнет поездами... Спрашиваю: «Мы куда?» — «Сейчас увидишь». Стоит оркестр, грохочет музыка.
— В вашу честь?
— В честь всех, отправляющихся на Oriental Express. Поезд роскошный, Агата Кристи про него писала.
— Да-да, «Убийство в «Восточном экспрессе». Какая чудесная фантазия у вашей жены.
— Это настоящий музей на колесах. Интерьер в вагонах такой, что кажется, ты попал в начало ХХ века. Очень недешевое удовольствие!
— Дыхание перехватывает от восторга.
— Поезд идет через Альпы. За окном изумительные пейзажи, которые мы рассматривали больше суток. А в Париже снова встречал оркестр! Там 55-летие и отметили.
— Где?
— В ресторане «Максим». Внесен в список исторических памятников Парижа, владельцем какое-то время был Пьер Карден. Он открыл филиалы по всему миру. Вот этот поход в ресторан стал изюминкой нашей поездки.
— Вы — звезда мирового уровня. Не слишком изменились внешне за последние годы. Хоть один человек в тех краях вас узнал?
— Нет. Что меня вполне устраивало. Видимо, венецианцы и парижане далеки от хоккея.
— Этот отпуск получился шикарным. А провальный в вашей жизни был?
— Ни одного не вспомню. Обычно уставал от хоккея настолько, что казалось: три раза поел, поспал — и уже пора готовиться к новому сезону.
— Дайвинг пробовали?
— Нет. Вот с дельфинами в Майами дважды плавал. Сначала вместе с супругой, потом привезли наших деток.
— Совсем недавно?
— Да, летом к маме в Мичиган летал — и на две недели удалось заскочить в Майами.
— Когда-то нам в интервью вы называли удивительные точки для отпуска — мы даже записали: «Исландская лагуна айсбергов, где снимали фильм про Бонда, шведский ледяной отель неподалеку от полярного круга»...
— Помню! Как-то у меня отложились эти маршруты. Может, однажды доеду. Тогда мечтал все попробовать. Но сегодня хочется побыть дома. Самолеты, пароходы, поезда уже въелись в ДНК.
— Все равно же ездите.
— Вот это самое странное — вроде и неохота куда-то срываться, а с женой время от времени с удовольствием выбираюсь на недельку в тренировочные... Не лагеря, но особенные места. Там и фитнес, и культурная программа.
— Например?
— Недавно летали в Баку. Каждый день гуляли с группой по горным уголкам Азербайджана. Вот такие маршруты у нас регулярно.
— В этих местах полно змей.
— Нас предупреждали. К счастью, не сталкивались. Шли по высохшему руслу реки, с гор еще снег не сошел. Виды феноменальные! Какие поселки, сколько животных! Но физически, если честно, было тяжеловато.
Фото Getty Images
— Даже вам, с таким спортивным прошлым?
— А вы что думаете? Когда столько лет просиживаешь в офисе, от формы ничего не останется.
— Локомотив в ваших путешествиях — жена?
— После 30 апреля — да. В июне на две недели ездили всей семьей в Пушкинские горы, в ноябре — в Турцию...
— Пушкинские горы — прекрасный выбор. Совсем иначе дышится.
— Мы почти каждый год туда приезжаем. Летом там чудесно. Особенно на пушкинские праздники.
— «Евгения Онегина» хотелось снова открыть?
— Да. Но не получалось. Отдых все время активный, дети с нами, а у них море энергии. Саше, дочке, восемь лет, Вите — семь.
Фото Getty Images
Пять финалов
— Когда-то советовали нам книжку, которую сами изучили по рекомендации Германа Грефа, — «Прыгни выше головы! 20 вредных привычек, от которых нужно отказаться, чтобы покорить вершину успеха». Автор — Маршалл Голдсмит.
— Да, изучил. Но ничего в работе мне не пригодилось. Вообще-то прежде я много читал. А стал тренером — и забросил книги. Сейчас буду наверстывать.
— За три года ни к одной не притронулись?
— Читал исключительно отчеты о других командах, о своей. Горы статистики. Круглые сутки общение с хоккейными людьми — тренеры, агенты, юристы, менеджеры... В ЦСКА на контрактах было 103 игрока!
— Мы не думали, что так много.
— При мне создали ступеньку для наших ребят — чтобы приходили в КХЛ не из молодежки, а из ВХЛ. Уже поиграв с мужиками. Это добавило 35 контрактов. Мне приносили статистические выкладки, в которых 90 разных факторов! Ну какой тут «Евгений Онегин»...
— В самом деле. Из 90 факторов сколько реально важно для главного тренера?
— Три. Максимум — пять. Сколько времени мы провели в атаке, откуда бросали. Ко второму сезону ты настолько хорошо знаешь свою команду, что уже смотришь на самое главное. Хотя все равно случались ребусы. Вот ставить Сашу Попова на решающий матч плей-офф с тяжелой травмой?
— Это история легендарная.
— По всем медицинским критериям Саша не должен был играть. Не представляю, как вышел. Просто собрал в кулак всю волю и опыт. Ну и доктора поколдовали. Так он еще и забросил победную шайбу, и стал MVP! В 41 год! Это настоящий спортивный подвиг.
— Проблемы с коленом у Попова были весь плей-офф?
— Да. К седьмому матчу усугубились, Саша еле ходил! После игры даже не смог выйти на награждение — лежал обессиленный в раздевалке, в комнате у докторов. Да все ребята совершили невероятное. Практически одним составом пять лет подряд доходить до финала! Как такое выдержали?!
— Главное ваше открытие для самого себя, когда стали тренером?
— Я шел с одной мыслью — не навредить. Быстро понял, что каким бы игроком ты ни был, тренировать — совсем другая история.
— Вам понравилась эта профессия?
— Да.
— Счастливы слышать такой ответ. Боялись, что вы как Олег Романцев. Который вымотался настолько, что в 51 год бросил тренировать вовсе.
— Не сказал бы, что я свежак. Очень устал! Уже после двух сезонов это понимал. Но пошел на третий. Ребята выдерживают — неужели я не вытяну? Начали плей-офф с «Локомотивом» здорово, выиграли 4:0. Была видна и энергия, и азарт, и огонь в глазах. А потом посыпались...
— У вас есть объяснение — почему?
— Разумеется.
— Почему?
— Не скажу. Даже сейчас не могу. Я и так чуть приоткрыл завесу — у людей пять финалов подряд. Парни не железные! У них были самые длинные сезоны в КХЛ. Летние сборы дольше месяца. Это наложило отпечаток не только на хоккеистов, но и на семьи. Все устали!
— При вашем-то опыте уже перед стартом плей-офф понимали — высоко ЦСКА не заберется?
— Нет. Видел — есть проблемы. Но я не сомневался — энергии нам хватит. Что первая игра доказала. Но потом все решала психология. Мы были не такие собранные, концентрированные...
— Вот это чувствовалось.
— Играть-то мы могли. У нас была очень хорошая команда. Поэтому не особенно напрягались из-за неудач в регулярке. Настраивались на плей-офф.
Фото Александр Федоров, «СЭ»
Уход
— В том сезоне хоть раз мелькнула мысль — а не уйти ли самому?
— Нет. Но сейчас я вас удивлю. Хотите?
— Еще бы.
— В декабре 2023-го, когда закрылось трансферное окно, я предупредил руководство, что продлевать контракт не буду. Потому что уже не могу — и не хочу никого подводить.
— Хоккеисты о вашем решении знали?
— Нет. На них это сильно повлияло бы.
— Значит, никто вас не выгонял? Не вызывал в «Роснефть»? Не говорил: «Сергей Викторович, вы уволены»?
— Совершенно верно. Все почему-то считают, что меня уволили из ЦСКА. А я ушел сам, причем вовремя.
— Для вашей команды сезон завершился в первом раунде. Но вы продолжали ходить на работу?
— Да. До 30 апреля. Пока не закончился контракт.
— Что ж не рассказали всем, что увольнения не было?
— Уже никто не хотел ничего слышать. Пошла волна. Что говорить? Зачем опровергать? И вообще мыслями был еще в плей-офф, пытаясь понять, почему так рано вылетели.
— Если бы сами не объявили об уходе, работали бы в ЦСКА до сих пор?
— Нет, конечно.
— Почему?
— Результат-то неудовлетворительный.
— Вы о чем? Два предыдущих сезона — два трофея. Ну, случилась осечка. Так что, сразу расставаться?
— Вчерашние успехи — они вчерашние. Это ЦСКА! Очень сильный состав, серьезные финансовые вложения. В первом раунде вылетать нельзя. Однозначно — тренер виноват.
— Вячеслав Фетисов, ваш близкий товарищ, в апреле произнес: «Федоров сделал великое дело — выиграл два Кубка Гагарина подряд, а потом оказался крайним».
— Спасибо Вячеславу Александровичу, он безумно за меня переживал. Выступал в поддержку, даже когда у команды не клеилось. Вы же помните, что писалось в первый сезон. Но в случае с уходом я просто не успевал на все реагировать, пояснять. Думал, руководители клуба как-то прокомментируют: «Никто никого не увольнял!» Да и было несколько высказываний. Но уже пошла волна возмущения — их не услышали.
— Без вас ЦСКА затеял масштабную перестройку.
— Так.
— Вы понимали, что она необходима?
— Нет. Никто этого не понимал. Играли мы неплохо — но вот каких-то мелочей не хватило. Перед третьим сезоном я встречался с руководством. Обсуждали состав. Знаете, на чем сошлись?
— На чем же?
— На рынке нет таких игроков, чтобы сразу влились в коллектив, в нашу атмосферу. Ни менеджеры, ни агенты со стороны усиливать ЦСКА не хотели. Мы понимали — хорошего хоккеиста нам не отдадут. Решили драматически состав не менять.
— Когда сказали, что не будете продлевать контракт, товарищи по штабу вас не отговаривали?
— В штабе тоже никто не знал. Я сообщил только высшему руководству.
— Включая Есмантовича, президента клуба?
— Да, Игорь Вячеславович был в курсе.
Фото Getty Images
Семья
— Вот объявили вы об уходе — и что почувствовали?
— Стало намного легче. Как гора с плеч. Захотелось совершить невозможное — выиграть три Кубка Гагарина подряд. Прилив энергии! Понял — я все сделал правильно. Думал о жене, о детях. Они не пропустили ни одного матча ЦСКА в плей-офф. Даже в Ярославль ездили. Вот это была моя главная мысль — вернуться в семью. Дети растут — а я их почти не знаю!
— Видели урывками?
— Вечером возвращаюсь — они уже спят. Рано утром просыпаюсь — еще спят. В макушку чмокну, прыгну за руль — и на работу. Живем-то за городом. Без пробок добраться до офиса можно, если выезжаешь в 7.00. Если позже — будешь тащиться по Новорижскому шоссе два с половиной часа.
— Вам сейчас понравилось дома. У детей самый интересный возраст. Когда вернетесь к тренерству?
— Ну... никогда.
— Мы ничего не понимаем.
— А куда мне возвращаться? Тренером в другой клуб? Нет!
— Давайте углубимся в эту тему...
— Не стоит. Смысл? Могу тысячу раз повторить «никогда» — но в жизни бывает все. Пока для меня очевидно, что буду с семьей.
— Когда-то из футбольного ЦСКА убрали Валерия Газзаева, попробовали другого тренера. Вскоре сказали: «Валерий Георгиевич, мы вас не увольняли, просто дали отдохнуть». Если с вами история повторится?
— Я рассмотрю это предложение. Но только из ЦСКА.
— В другом клубе себя не видите?
— Однозначно! Ни тренером, ни менеджером. ЦСКА у меня в сердце, в душе. Особенно много значат последние двенадцать лет, которые там провел. Но я очень задолжал своей семье. На Карину и ее маму выпала безумная нагрузка. Первые года три теща помогала растить детишек. Я же с утра до вечера в клубе.
— Она с вами живет в загородном доме?
— Жила какое-то время. Мы не брали бебиситтеров. Если у нас игра — я возвращался в час ночи. В другой день в лучшем случае мог успеть хотя бы уложить спать детей. Мчался домой, чтобы кормить, поить, одевать и укладывать.
— Жена не выставляла вам ультиматум — «или семья, или хоккей»?
— Нет-нет. Наоборот, поддерживала, давала мне спокойно работать. А сейчас говорит: «Мы уже соскучились по хоккею! Когда пойдешь тренировать?» Но это не всерьез.
— Трудовая книжка до сих пор лежит в отделе кадров ЦСКА?
— Я долго тянул, никак не мог доехать, но все-таки забрал. Месяцы спустя.
— Это был драматичный момент?
— Нет, абсолютно. Я понимаю, о чем вы, — но не угадали. Ничего тяжелого! Даже рад был повидать людей, с которыми столько лет отработал.
— Как же вам с наскока удалось взять два Кубка Гагарина? В чем секрет?
— Так сошлись звезды, очень много звезд. Не забывайте — мне досталась команда, которая была на ходу. В этом огромная заслуга Игоря Никитина. А дальше... Не хочу хвалиться. Хоккей — командный вид спорта. Наши успехи — результат работы всего тренерского штаба. Правда, решение в любом случае должен принимать кто-то один, и этим человеком был я.
— Каким-нибудь упражнением удивили команду?
— Если на первых порах, как уже говорил, руководствовался принципом «не навреди», то со временем в тренировочном процессе кое-что поменял. Сделал акцент на атаку, некоторые упражнения усложнил. Например, вместо одной шайбы добавил три.
— ???
— Я о повторениях при отработке входа в зону. Сначала шайбу туда завозили. Потом набрасывали на ближнюю штангу. А в третий раз — уже на дальнюю, чтобы кто-то из атакующих игроков подобрал отскок. Все это в рамках одного упражнения.
Сергей Федоров и Иван Федотов.
Фото Александр Федоров, «СЭ»
Штраф
— С Иваном Федотовым после возвращения из армии тяжелый был разговор?
— Нет. Уложились в пару минут. Обсудили ситуацию, друг друга поняли, и он спокойно пошел на массаж. Я всегда Ваню поддерживал, а уж в тот период особенно.
— Сейчас созваниваетесь?
— Нет, но слежу за его игрой в «Филадельфии», передаю приветы через общих знакомых.
— Когда он станет прежним Федотовым?
— Да он уже в ЦСКА прежним стал! Не сразу, конечно, — к февралю. Другое дело, что мы как команда ему толком не помогли. Весь сезон наши действия в обороне оставляли желать лучшего.
— Сколько штрафов выписали в ЦСКА за три сезона?
— С дисциплиной не было проблем. Ну, раз в год кто-то из ребят мог опоздать, но это ерунда.
— Рекордные штрафы в вашей карьере?
— В НХЛ при дисквалификации на пять матчей зарплата не сохраняется. В «Детройте» с этим столкнулся дважды. В первом случае потерял 300 тысяч долларов, во втором — 430.
— Что натворили?
— 1994-й, матч с «Сан-Хосе». Всю игру меня ковырял Джейсон Мор. Провоцировал, в ребра клюшкой тыкал. Ни судьи, ни сокомандники не реагировали. Ладно, сказал себе, защищаться — так самому. Ну и дождался момента, хорошо встретил этого Мора. Когда он падал — добавил.
— Кулаком?
— Черенком клюшки. В шею. Лет через пять с другим защитником, Здено Харой из «Айлендерс», сцепились. Я рухнул на лед, и он клюшку мне в грудь воткнул.
— Как штык?
— Да. Еще и удерживал. Я изловчился, врезал ему клюшкой куда-то в область шеи. Наотмашь. Прямо срубил его! Представляете, как допекли?
Фото Getty Images
— Куда ж ваши тафгаи смотрели?
— В «Детройте» были лучшие в лиге «полицейские» — Боб Проберт и Джо Кошур. В обиду никого не давали, но в тех эпизодах по каким-то причинам недоработали. Деталей уже не помню.
— В «Магнитке» вы за Федора, младшего брата, вступились, когда против него жестко сыграл Дерлюк из ХК МВД. А тот-то здоровяк...
— Даже повыше Феди, у которого рост 195 сантиметров.
— А у вас?
— 188. Такого беспредела, как в НХЛ, в той игре не было. Но судьи приложили руку к потасовке, своими решениями грамотно нас к ней подвели. Плюс эмоции захлестнули. В итоге мы с Дерлюком зарубились. По-честному скинули перчатки, шлемы...
— Чуть раньше в «Магнитке» был случай. На лавке в разгар матча Сикора начал орать на кого-то из своих хоккеистов. Гончар не выдержал, замахнулся клюшкой и крикнул: «Заткнись!»
— Вы о Петре Сикоре, нападающем?
— Нет, о Мареке, главном тренере.
— Серега на тренера замахнулся?! Ничего себе. Вообще-то Гончар очень спокойный, его невозможно разозлить. Так в чем вопрос?
— В вашей карьере были моменты, когда хотелось поколотить собственного тренера?
— Никогда. Если перечислю фамилии тех, с кем работал, вы поймете, что все было чинно-благородно.
— А когда в «Детройте» Скотти Боумэн узнал, что вас после перелома носа должны прооперировать, и рассердился: «Плохая идея! Ты можешь играть!» — поразились?
— Да меня врач перед фактом поставил: «Завтра в семь утра операция». Потом еще сотрясение мозга обнаружили. Тут уже и Скотти сообразил, что недели на три я вне игры. А его первая реакция объяснима — у команды тяжелый выезд, нужны очки... Но это я сейчас понимаю. А тогда, конечно, резануло, что со свернутым носом хотели на лед выпустить.
— Вы в ЦСКА хоть раз так делали?
— Что вы! Ситуации были разные, но здоровье игроков для меня всегда на первом месте. Тем более когда речь о регулярке. Плей-офф — другая история. Там себя уже никто не щадит, ребята сами рвутся в бой. Как Попов.
— Звонили Боумэну, став тренером? Советовались?
— Нет. Мы с Вячеславом Александровичем иногда звоним Скотти, но последний раз это было еще до моего назначения. Получается, больше трех лет прошло. Спасибо, что напомнили, в ближайшее время наберем. Знаю, что Боумэн в порядке, ведет активный образ жизни, хотя в сентябре исполнилось 91.
Джон Торчетти.
Фото Александр Федоров, «СЭ»
Торчетти
— Вдова Виктора Тихонова в книжке жестко по вам прошлась. Читали?
— Нет.
— Смысл такой: сыну Василию пообещали в ЦСКА место тренера, но пришел Федоров главным менеджером, уволил всех, вплоть до точильщиков. Затем привез Торчетти с помощниками — и места Тихонову-младшему уже не нашлось.
— Хм. Во-первых, всех я не увольнял. Да, с кем-то из сервисменов расстались, но многие до сих пор работают в клубе. Во-вторых, при мне не было разговоров, что Василий Тихонов должен в ЦСКА тренировать. Мы хорошо общались, до трагического ухода из жизни он нам помогал. За это время ни разу не слышал от Васи, что хочет войти в наш штаб.
— Вы нахваливали Торчетти. А вот Алексей Морозов отыграл у него сезон в ЦСКА и сказал: «Это самый странный тренер в моей карьере».
— Стоп. Когда я Торчетти нахваливал?
— Нам же в интервью: «Джон поработал кризисным менеджером в командах, которые впоследствии выигрывали Кубок Стэнли. Был ассистентом у самых сильных тренеров НХЛ — для меня нет показателя весомее. Что он профессионал и знает дело — ставлю свою репутацию!»
— Хвалить и знать — разные вещи. Вы должны это четко понимать. Я внимательно изучил резюме Торчетти, побеседовал с людьми, которые когда-то с ним пересекались. Полетел в Хьюстон, поговорил с самим Джоном. Выбрал его, потому что он кризис-менеджер. Умеет работать с состоявшимися игроками, за короткое время может создать боеспособную команду. Не советского плана тренер.
— Теперь процитируем Морозова: «В той команде ни у кого яркого сезона не получилось. Ни у меня, ни у Радулова, ни у Сапрыкина. Подбор игроков был приличный. Но американец требовал от нас то, в чем мы не сильны. А что умели здорово, нам запрещали. Например, в большинстве я любил бросать в ближнюю или дальнюю «девятку». Сколько голов забил с одной позиции! Но Торчетти не разрешал посылать шайбу верхом. Твердил: «Только низом!»
— Это частности. У каждого тренера своя начинка. Джон скрупулезно относился к деталям. Но в ЦСКА должен был сделать и другое. В первую очередь — наладить командное взаимодействие.
— С Морозовым-то вы согласны?
— Он все правильно сказал. Но не поэтому команда выступила плохо и вылетела из плей-офф уже в первом раунде.
— А почему?
— Без комментариев. Не хочу выносить сор из избы.
— Этому сору 11 лет.
— Ну и что? Вы, кстати, помните, какой был негативный фон вокруг ЦСКА и Торчетти?
— Еще бы.
— Многие журналисты писали о том, чего на самом деле не было. Критиковали и Джона, и тренера по физподготовке... Но я нашу внутреннюю кухню даже с близкими хоккейными товарищами не обсуждал. Главное, причины неудачного выступления мне понятны. Я их не озвучивал, но делал выводы и как менеджер становился лучше.
«Оскар»
— Возвращаясь к 55-летию — кто-нибудь из приятелей попрекнул, что юбилей «зажали»?
— Ха! Конечно, говорили!
— А вы?
— С каждым из друзей встречаюсь отдельно. Проставляюсь. Все как положено. С кем-то в хоккей вместе играем. Подкалывать они мастера. Я бы, может, и устроил огромное торжество — но кто организует? У меня просто сил на это не хватило бы. Как и у жены. В жизни было столько банкетов, фуршетов...
— Самый фантастический банкет в вашей жизни?
— Вручение «Оскара» в Лос-Анджелесе. Красная дорожка, все дела. Мы с братом туда приехали. Я играл в «Анахайме». Компания Mercedes предоставила нам бесплатно новый Maybach 62. Специально для церемонии.
— Ох.
— Вот там на селебрити насмотрелись. От Элтона Джона до Принса. У меня есть приятель, канадец, 30 лет дружим. Живет в Лос-Анджелесе, музыкальный продюсер. Он-то и дал пригласительные на вечеринку. На самой церемонии могут присутствовать лишь причастные к «Оскару».
— На вас звезды внимание обращали?
— Ни малейшего. У них свой мир. Кому-то представили: «Вот, известный хоккеист...» — «О!» И все. На какой-то вечеринке разговорился с Сэмми Хагаром, вокалистом группы Van Halen. Часа на полтора зацепились языками. Он в тот момент с алкоголем завязал, я тоже не пил, шел сезон. Очень тепло пообщались.
Сергей Федоров.
Фото Getty Images
— Оказавшись в Лос-Анджелесе на Аллее звезд, один из нас был разочарован — сколько грязи вокруг, бомжей...
— Знаете, я ни разу там не прогулялся. Рядом вроде китайский квартал?
— Кажется. Самая удивительная точка, которую увидели в Штатах?
— Я много лет хотел взять дом на колесах и проехать через всю Америку. Там есть чудесные маршруты. Но так и не воплотил. По двенадцать часов сидеть за рулем мне тяжеловато.
— Рекорды в этом смысле были?
— Как-то из Детройта поехал отдыхать в Майами. Единственное мое автомобильное путешествие по Соединенным Штатам. Мне понравилось — хоть довольно утомительно. Десять часов в пути, короткая ночевка в отеле — и еще восемь за рулем.
— В Детройте гоняли на Maserati?
— Первые четыре года — на Chevrolet Corvette, который бесплатно предоставлял клуб. Потом пересел на Gelandewagen. Тоже прекрасный автомобиль. Словно танк. В снежную бурю — то что надо.
— А как вам Maserati?
— Супер!
— Максим Сушинский эту марку раскритиковал: «На фоне Mercedes — каменный век. Ощущение, что ты за рулем «Москвича».
— У меня другие впечатления. Впрочем, я же не ездил на Maserati по российским дорогам. Здесь у меня был Mercedes. Тот самый, что подарили хоккеистам сборной за выигрыш чемпионата мира-2008. Долго прослужил.
— Судьба машины?
— Люди, которые очень любят хоккей, долго и настойчиво уговаривали ее продать. В какой-то момент так и поступил.
— В ней что-то особенное?
— Металлическая планка на панели: «За победу на чемпионате мира 2008 года». Может, из-за этого?
— Сейчас у вас что?
— BMW. 740-я.
— «Стрелку клали»?
— Рискнул разок. В Германии. Еще играл, прилетел спину лечить. Тогда впервые попробовал иглоукалывание. Эффект ошеломляющий!
— Что было?
— Когда в поясницу иголки воткнули, там такой шар надулся... Открылись энергетические потоки, казалось, не на кушетке лежу, а летаю. Двадцать минут — и все, ни болей, ни спазмов. На радостях сел в Porsche, вышел на автобан и втопил. Увидев на спидометре 270, сразу успокоился, скинул скорость.
Фото Getty Images
Гольф
— Что такое в вашем понимании 55?
— Перевернутые 22.
— Прекрасно сказано.
— Мне не кажется, что это большие цифры. Вообще, все, что происходит после 30 апреля, меня радует и устраивает.
— Какие-то звоночки от этого возраста все-таки есть?
— Скорее наоборот. Вот были у меня серьезные проблемы со спиной. Из-за них с хоккеем закончил. А сейчас полный порядок.
— Такое бывает?
— Нашел упражнения, терапию. Все прошло. Диски в позвоночнике были севшие. Не белые, а серые.
— Стерлись?
— Не стерлись, просто были не такие свежие. Оказалось, можно восстановить спину без операции. За счет уколов.
— В Москве?
— В Германии. Прокалываешься — и вот такой эффект, сам не ожидал. Плюс помогла летняя ходьба с нагрузкой. У меня своя методика исцеления позвоночника. Вам интересно?
— Не то слово.
— Когда идешь по траве, а не по жесткой поверхности, ступня под углом. Продавливается. Начинают работать маленькие мышцы-стабилизаторы в позвоночнике. Вокруг здоровые мышцы — но эти стабилизаторы решают всё. Ну и гольф хорошее подспорье. Я иногда играю.
— Как раз Нахабино у вас под боком. Очень удобно.
— Да не в этом дело. Ты носишь на себе 14 клюшек. Вес — килограммов 15-16. В гольфе надо ходить. Если катаешься на машинке — уже не то.
— Что ж люди ездят?
— Лишь когда много народа. Чтобы все успели сыграть. Но по-настоящему — нужно ходить! Хотите, честно вам скажу?
— Конечно.
— Всего 18 лунок. Поначалу я до девятой не мог дойти! Будто плита на спине, согнуться невозможно! Садился в машинку, доигрывал раунд так. Но постепенно стал проходить 18. Уже без болевых ощущений. Благодаря гольфу укрепил те самые мышцы-стабилизаторы.
— Успехи в гольфе есть?
— Как-то проводился «Тур Десяти». Четыре дня! Пешком! Я выиграл. Но до этого были три года терапии. С каждым месяцем становилось лучше и лучше.
— Призовой фонд был?
— Ха-ха! Ну о чем вы говорите? Это турнир для тех, у кого гандикап ниже десяти. Друзья купили пиво, еще какую-то тарелочку дали — вот и весь «призовой фонд».
— Это ваш единственный трофей в гольфе?
— Не единственный. Но хватит о гольфе.
Фото Getty Images
— В хоккей-то продолжаете играть?
— Два раза в неделю.
— С «легендами»?
— Какая разница с кем? Главное — играю. Вот на прошлой неделе слетал в Уфу, поучаствовал в матче памяти Сергея Гимаева.
— В давнем интервью нам вы говорили: «Я человек любознательный, экспериментов не боюсь».
— Готов повторить.
— Последний эксперимент в вашей жизни?
— Три года тренерства в ЦСКА. Для меня это был эксперимент. Как и гольф, чтобы вылечить спину.
— Когда-то вы употребляли ягоды асаи.
— Они до сих пор присутствуют в моей жизни. Просто теперь сложнее доставать. В свежем виде в России больше не продаются. Зато привозят концентрированный сок.
— Вы же вроде забросили асаи.
— Ненадолго. Если это работает — зачем бросать?
— Прежде этими ягодами врачевали больные локти.
— Да, вылечил их. Асаи очень насыщенная, жирная ягода. В ней куча минеральных соединений и антиоксидантов. Полезнейшие витамины! А самое лучшее — смазывает связки. Вот ради этого и пил по четыре пакетика в день.
Отравление
— Недавно мы встречались с Геннадием Величкиным, бывшим руководителем «Металлурга». Вспомнили вас.
— Добрыми словами?
— Интересными. Геннадий Иванович озвучил наблюдение: «Федоров вообще не прикасался к кофе. Говорил — «сушит». Так и есть?
— Кофе не только сушит. Если стоишь на месте, еще и разгоняет пульс. Это стимулятор. Но кровь нам и так разгоняли. Много тренировались утром, вечером. Я понимал, что даже мелочь может повлиять на физическое состояние. Вот кофе и не пил.
— А сейчас?
— Пью.
— Вы так за собой следили, что сделали минеральный анализ тела.
— Это было почти 30 лет назад!
— После того анализа многое для себя исключили. Сладкое, мучное...
— Белое мучное!
— Говорили, что спагетти позволяете себе раз в месяц, не чаще. Хотя для спортсменов это — главное топливо.
— Почему я резко изменил диету? Организм тратил на переваривание пищи больше энергии, чем от нее получал. Наешься макарон — ходишь вялый. Значит, нужны продукты, которые перевариваются долго, потихоньку.
— Например?
— Когда ты молодой человек, есть можно все. Но мне-то уже было 27. Чувствовал — в играх чего-то не хватает. Задумался. А тут товарищ по команде рассказал про минеральный анализ тела. Я тоже сделал — и начал разбираться. Понял, что такое еда с высоким гликемическим индексом, низким. Насколько важен инсулин и что на его уровне сказывается. До сих пор живу по этим правилам.
— Что ж вы ели перед матчем?
— Зеленый салат, бульон или другие супы. Можно было коричневые макароны, которые в тебе долго перевариваются. Мясо, рыбу, курицу.
— Рис?
— Только темный.
— К кока-коле не прикасались с 1990-го?
— Вообще не помню, чтобы ее пробовал. Эти сахарные ловушки и сам обхожу, и детям не разрешаю.
— Встречали мы больших спортсменов, которые упивались колой. Самюэль Это'О глушил бутылку за бутылкой.
— Я тоже встречал. Люди прекрасно себя чувствовали.
— Стив Айзерман не такой?
— Ну что вы! Стиви очень выверенный в смысле питания. Правильный человек. Поэтому и отыграл столько лет.
Фото Getty Images
— Долго играл и Крис Челиос. Который после пьянок садился в парилке на велотренажер — приводил себя в порядок.
— Честно вам скажу — ни разу не видел, как он это делает. Но сам Крис мне говорил: «Да, 40 минут кручу тренажер в бане. Смотрю телевизор». Не знаю, какая температура. Градусов шестьдесят-то было! После этого чувствовал себя на льду великолепно.
— Поражал вас здоровьем?
— Здоровьем меня поражали ребята в советском ЦСКА. Вот это были богатыри! С колоссальной выносливостью.
— Кто в первую очередь?
— Касатонов. Тот же Фетисов. Да все тогда 11 месяцев в году тренировались с сумасшедшей интенсивностью.
— Дмитрий Губерниев рассказывает, что каждое утро начинает с двух стаканов теплой воды, куда выжимает лимон. Как вам рецепт?
— Я начинаю утро со стакана теплой воды. Лимон не выжимаю. Боюсь за желудок — все-таки кислота. Выпиваю — и отправляюсь готовить детям завтрак.
— Овсянку?
— Врать не буду, кашу еще не варил. Не умею. Вот омлет или яичницу с индейкой — легко.
— В радость вам постоять у плиты?
— Вы даже не представляете насколько! Особенно когда дети добавку просят. Значит, вкусно. Сам-то мало ем.
— Рука к холодильнику не тянется?
— Вообще не моя история!
— Холодильник ночные просмотры не набирает?
— Ноль целых ноль десятых. Всегда так было.
— При вашем отношении к собственному здоровью и питанию был в «Магнитке» странный эпизод. Валерий Белоусов в 2010-м после поражения в плей-офф от «Ак Барса» сообщил: «Федоров отказался выходить на лед и дома, и в Казани. Вечером нормальный, а под утро — «не могу играть, отравился». А чем, кто его знает?»
— Я не помню эту историю. Если и была — тема для меня несущественная. Раза два в год случалось сильное отравление. Иногда в день матча. Я не заявлял бы категорично — «Федоров отказался играть». Врачи должны были проинформировать главного тренера, что человек не в состоянии получать нагрузку.
— Валерию Константиновичу показалось — история темная.
— Может быть. Но я не помню. Врезалось в память другое. Уезжал в Америку здоровым — и вдруг в самолете поплохело. То ли вирус, то ли что-то съел. Я еле выжил! Сидел совершенно белый. Стюардессы подходили: «Что с вами?» Пил только теплую воду и бегал в туалет.
— Вы были действующим игроком?
— Нет, уже закончил.
Фото Getty Images
28 миллионов
— Тогда еще одна история от Величкина. 1994-й, локаут в НХЛ. Вся великая тройка — Буре, Могильный и вы — могла перебраться в Магнитогорск. Играть-то было негде. Отправили на переговоры Могильного...
— Играть было негде. Но это единственная правдивая деталь в рассказе. В Магнитогорске мы оказаться не могли. Во всяком случае я.
— А если бы локаут затянулся?
— Все равно у нас оставались какие-то годы на контракте. Надо было покупать огромную страховку. Кто бы на это пошел? Нам по 25 лет. Ну, куда? Зачем рисковать? Мы просто сидели и ждали начала сезона.
— К тому же самая большая зарплата в том «Металлурге» — 25 тысяч долларов в месяц. Получал капитан Михаил Бородулин. Едва ли вас можно было соблазнить такими суммами.
— Повторяю: мы были под контрактами. Агенты и президент НХЛ тоже нас предупреждали: «Не спешите. Может, договоримся». Не только мы — все 700 хоккеистов это знали. Ну какой чемпионат России?
— Но поехали ведь вы без страховки в 1998-м на Олимпиаду в Нагано.
— Это было.
— Вы знали цену страховке и возможной травме. Трясло?
— Агент как профессиональный человек мне все объяснил. Но я был неплохо готов. Тогда Леша Ковалев на ровном месте получил травму, и тренеры сборной пригласили меня. Понимал — со мной может произойти то же самое. Чтобы хоть как-то почувствовать командный хоккей, отправился в пригород Детройта, тренировался с юниорами. Но все равно в Нагано прилетел без игровой практики.
— Риск!
— Как раз в этот период мы хотели заключить новый контракт. С «Детройтом» не договорились — в дело вступила «Каролина». Я подписал с ней предварительное соглашение. У «Детройта» была неделя, чтобы найти деньги и повторить условия.
— Мы слышали, у Майка Илича, владельца «Ред Уингз», было 48 часов. Чтобы где-то отыскать 16 миллионов долларов.
— Нет-нет, неделя.
— Говорили, в Нагано вам контракт сунули на подпись сквозь дырку в заборе Олимпийской деревни.
— Что-то такое было, припоминаю. Агент, да?
— Вице-президент IMG Горячкин.
— Да-да, точно. Подписывал контракт на коленке. Был счастлив — наконец-то все разрешилось, разум у «Детройта» возобладал.
— Вы тогда на бонусах заработали 28 миллионов за четыре месяца.
— За два.
— Ого!
— Зарплата — два миллиона. Подписной бонус — 14 миллионов, 12 — за выход в финал. Где обыграли «Филадельфию». Я мог подзабыть детали. Но вы загляните в книгу рекордов Гиннесса, там все зафиксировано.
— Еще нам рассказали — после выигрыша Кубка Стэнли вы всех хоккеистов «Детройта» отблагодарили. Каждому что-то перевели на счет.
— Этого не было.
— Значит, кто-то нафантазировал.
— У нас был выезд в Аризону. В честь подписания контракта я устроил хороший ужин. Всей командой пошли в стейк-хаус.
— На ужине новичков ветераны частенько заказывали самые дорогие коньяки. Куражились.
— При мне такого безобразия не было. Счет и без коньяков вышел будь здоров. В районе 12 тысяч долларов. Это очень прилично для тех времен, поверьте.
Алесандр Овечкин и Сергей Федоров.
Фото Getty Images
Переговоры
— Из-за затянувшегося торга с «Детройтом» собственные фанаты на вас обозлились. Свистели, стоило вам дотронуться до шайбы.
— Я убедился — от любви до ненависти один шаг! А менеджмент все свалил на меня, не стал рассказывать, как было на самом деле. Действительно, я выхожу на лед — зрители «букают». Шайбу получаешь — свист! Очень неприятно.
— То, что сразу завоевали Кубок Стэнли, не помогло?
— Нет. Причем продолжилось и в других моих клубах. «Анахайм», «Коламбус», «Вашингтон»...
— Илич обиделся на вас, что так его «отжали»?
— Да никого я не отжимал! У меня были определенные личные обстоятельства, о которых не вправе говорить даже сегодня. Вдобавок мои агенты постоянно твердили, что могут повысить зарплату. Но ничего не менялось. В какой-то момент я вообще перестал понимать, что происходит в моей жизни. Игра в хоккей была для меня единственной отдушиной. А «Детройт» просто убрал со стола новое предложение по контракту.
— В клубе знали о ваших «личных обстоятельствах»?
— Конечно. Я сразу же честно рассказал о них Иличу и менеджерам клуба. Закончил так: «Мне надо подумать». Назвал срок — две или три недели. Но все вылилось в месяцы. Я был молодым человеком, не особо разбиравшимся в жизни. Еще и агентам доверился.
— Сейчас понимаете, как стоило поступить?
— Все подписать, что предлагал «Детройт», и спокойно работать дальше. Не обострять ситуацию.
— В деньгах-то выиграли?
— Нет. Никто не выиграл — ни я, ни клуб. Было лишь много негативных эмоций, причем с двух сторон. А кончилось тем, что в 2003-м я ушел в «Анахайм», подписав пятилетний контракт на 40 миллионов. «Детройт» же изначально давал по десятке за сезон.
— Александр Кожевников нам как-то сказал, что в сегодняшнем хоккее зарабатывал бы не меньше трех миллионов долларов в год. А на какой контракт в НХЛ мог бы сейчас рассчитывать праймовый Федоров?
— Десятка минимум. Федоровых-то больше нет. Имею в виду все игровые аспекты. Три зоны, игра без шайбы, скорость, индивидуальные действия... Возьмем, к примеру, Макдэвида. Хороший форвард?
— Очень.
— Да, во всем — кроме игры в обороне.
— В остальном не слабее вас?
— Сложно сравнивать. Да и надо ли? Я о другом. Сегодня Макдэвид — один из сильнейших игроков лиги, скоро по новому контракту начнет зарабатывать миллионов 14-15 в год. Я поскромнее. Получал бы 10-11.
— Вы понимали, что были уникальным хоккеистом?
— О таких вещах никогда не задумывался. Просто игра доставляла большое удовольствие — в том числе от того, что на льду у меня серьезных затыков не возникало. Все игровые ситуации были решаемы. И в атаке, и в обороне.
Фото Global Look Press
Мистер Помощь
— Часто вам говорят, что с возрастом становитесь очень похожи на отца?
— Нет. Но я и сам вижу. Нос, лицо, фигура...
— Это внешне. Внутреннее сходство есть?
— Мало. Что отличает людей, которые долго жили в Советском Союзе? Они если верят во что-то — верят до конца. Я более гибкий, постоянно анализирую, пытаюсь понять — прав или нет. А папу было трудно переубедить. Прямолинейный. Зато невероятно добрый и отзывчивый. Всегда там, где мне нужно. Я называл его Мистер Помощь. По любым вопросам!
— Последний разговор с отцом?
— Стартовал плей-офф, мы играли в Питере со СКА, он прилетел накануне матча. Вечером в гостинице поужинали, поболтали. Так, ни о чем. Как дела, как мама, как Федя...
— Ни знаков, ни дурных предчувствий?
— Абсолютно. В 70 лет отец прекрасно выглядел, на здоровье не жаловался. Перекусили, я пошел готовиться к игре, а он поднялся в номер. Там и умер в ту же ночь.
— Тромб?
— После вскрытия судмедэксперт в заключении написал — ишемическая болезнь сердца... А дальше я сделал все, о чем попросила мама. Низкий поклон и огромная благодарность Алексею Викторовичу Касатонову и моему псковскому другу Евгению. Они помогли организовать транспортировку, и я из Питера вместе с гробом полетел на похороны в Детройт.
— Мама так и живет в Мичигане?
— Да.
— В городке Энн-Арбор?
— Нет, там могила отца. А мама — в Бэй-Харборе.
— Сколько ей?
— 76. Бодренькая. Машину вообще водит, как Шумахер!
— Интересно, какую?
— Audi Q5. Федин дом неподалеку, в 20 минутах езды. У него семья, двое сыновей.
— Бизнес тот же — медицина и недвижимость?
— Нет. Там не все получилось, поэтому семь лет назад он забрал оттуда деньги, и мы купили в Мичигане хоккейную арену. Открыли академию братьев Федоровых, летом проводим тренировочные лагеря.
— Большая арена?
— Размер стандартный, трибунка на двести человек. Лед забит арендаторами под завязку. Детишки занимаются, любители шайбу гоняют, массовое катание...
— Сколько стоит арена?
— Около двух миллионов долларов. Поскольку обветшала, нам дали скидку в районе миллиона. Но пришлось вложиться в ремонт, закупить новое оборудование, компрессоры, поменять отопительную и охлаждающую системы. Расходы приличные!
— Хоть отбили?
— Да. У нас весь город катается!
Дональд Трамп.
Фото Getty Images
Трамп
— Американский паспорт сохранили?
— Да.
— А квартиру в Майами?
— Нет. Всю американскую недвижимость давно продал. Я же с 2009-го постоянно живу в России, в Штаты прилетаю редко.
— Почему Детройт называют худшим городом Америки?
— Это сейчас там можно спокойно гулять по центру. Никакой преступности. А в игровые времена лишний раз старался туда не заглядывать. Реально опасно.
— Где ж поселились?
— Как все хоккеисты «Ред Уингз» — в пригороде. Десять километров от центра — и совершенно другая жизнь. Тихо, комфортно. Ни шума, ни криминала.
— Скучаете по Америке?
— Последние лет восемь — вообще не тянет. К сожалению, от той Америки, которую я полюбил в 1990 году, когда туда приехал, сегодня ничего не осталось. Это уже другая страна!
— Что изменилось?
— Всё! Жизнь, люди, взаимоотношения, нравственные ценности.
— Люди стали злее?
— Не такими доброжелательными и открытыми, как прежде. Поголовно зациклены на деньгах.
— Дело еще и в политике?
— Разумеется. Но ее затрагивать не хочу. Я понимаю наших ребят, кайфующих от игры в НХЛ. Какие-то очевидные моменты они, конечно, замечают. Что раньше заправляли машину за 20 долларов, а сегодня — уже за 100. Но я-то говорю о глобальных вещах.
— Брат разделяет вашу точку зрения?
— Он тоже понимает, что Америка стала другой. Слава богу, и Федя с семьей, и мама живут там, где народ поддерживает Трампа. Это blue collars — «синие воротнички». Нормальные работяги с консервативными взглядами.
— Объясните, чем хорош Трамп?
— Тем, что хочет вернуть ту Америку, которая была еще лет 15-20 назад. Вот только возможно ли это? Не уверен...
— Вы сказали, что не представляете себя нигде, кроме ЦСКА. А если завтра звонок из НХЛ — что ответите?
— Отмахиваться от предложения не стану. Рассмотрю. Хотя сомневаюсь, что позвонят. Мне уже 55. Может, кто-то в «Детройте» и скучает по моей персоне, вспоминая хоккейные подвиги, но в шорт-листе фамилия Федоров вряд ли присутствует.
— Почему?
— Я же знаю, как там система устроена. Чтобы тренеру получить работу в НХЛ, нужно начинать с низов, пройти все ступеньки. Не где-то в Европе — именно в Америке.
— Ярчайший пример — Сергей Брылин?
— Да! Восемь сезонов в штабе фарм-клуба «Нью-Джерси», а в 2022-м повысили до должности ассистента главного тренера в первой команде. Я за Серегу очень рад.
Фото Getty Images
Собаки
— На матчи КХЛ после расставания с ЦСКА ходите?
— Некогда. Уже в семь утра на ногах, с детьми кручусь-верчусь. Завтрак, школа, тренировки. У Саши — акробатика, у Вити — хоккей. Пять занятий в неделю, а по субботам игра либо турнирчик. Так что впервые на ЦСКА выбрался в середине декабря, когда по случаю 55-летия на арене поднимали именной стяг.
— Вычитали, что у вас с женой инвестиционная компания «Федоров групп».
— Что за чепуха? От бизнеса мы далеки. Карина — домохозяйка. А у меня еще недавно было ИП, но продал квартиру — и закрыл.
— Что за квартира?
— В «Москва-Сити». Сначала там поселились. Удобно — в двух шагах от работы. Но через пару лет поняли, что надо в другое место перебираться. Когда у тебя маленькие дети или идешь выгуливать собак, заходишь в лифт на 29-м этаже, а потом туда набивается офисная толпа — мягко говоря, некомфортно.
— Сколько у вас собак?
— Три. Дворняжки. Еще был йоркширский терьер — подарил Карине, когда только-только начали встречаться. Но уже умер от старости.
— А дворняги откуда?
— Тимошу взяли из приюта. Соню в проливной дождь чуть не сбила машина возле офиса «Роснефти». Меня жена туда на совещание подвозила. Увидела собачку, та вся мокрая, перепуганная, — и сердце дрогнуло. Увезла домой. А третий щеночек из Улан-Удэ, Гема.
— Ну и кличка.
— Выходим с женой из буддийского храма. У дверей стоит монах, рядом щенки носятся. Спрашиваем: «Вы не против, если одного заберем?» — «Да пожалуйста». — «Может, и имя подскажете?» Он приподнимает щенка, видит, что девочка, и говорит: «Гема. В переводе на русский — «названная». Мы тут же в ветеринарную клинику. Делаем прививки, оформляем на собаку документы — и в аэропорт.
— Когда строили загородный дом, сами что-то проектировали?
— В Америке гараж обычно размещают так, чтобы оттуда можно было сразу попасть в подсобку и на кухню. Мы сделали по тому же принципу. Возвращаешься из супермаркета — не надо с пакетами тащиться через улицу.
Фото Getty Images
Крах
— Вы рассказывали нам когда-то, что в Штатах полностью обнулились, потеряв более сорока миллионов долларов. Время спустя всплыли невероятные подробности. Присвоил ваши деньги Джозеф Зада. Убедил вложиться в нефть, устроив на своей вилле вечеринку, где принца Саудовской Аравии со свитой сыграли актеры.
— Фамилия мошенника мелькнула в американской прессе после приговора. Зада получил 18 лет. Что касается остального — бред. Не было ни вечеринок, ни виллы, ни принца, ни свиты. У Зады дома я был раза два. Встретились, поужинали, что-то обсудили...
— И все?
— А-а, однажды слетали в Лондон на переговоры с его боссом. Тот, скорее всего, был фейковым.
— Зада до сих пор в тюрьме?
— Вроде сидит.
— На суд вы ходили?
— Да, я же получил повестку из ФБР.
— Как там вел себя этот аферюга? Каялся?
— Нет. Мне кажется, у таких персонажей ни стыда, ни совести. Зада не только меня к финансовому краху подвел, но и простых людей. Врачей, пожарных, полицейских... Больше ста человек пострадали!
— Он же по решению суда обязан вам что-то выплатить.
— Не что-то — 60 миллионов долларов!
— Это с учетом процентов?
— Ну да. Бумаги у меня на руках. Но о чем тут говорить... У Зады ни цента за душой! Банкрот! С одной стороны, в это слабо верится. А с другой — даже агенты ФБР ничего не нашли. Чувак реально все потратил.
— Чудеса.
— У него же не бизнес был, а финансовая пирамида. Первый раз взял у меня взаймы на 90 дней 110 тысяч долларов. Под маленький процент. Вернул 130, в срок. И понял, что я на крючке. В дальнейшем уже ничего не возвращал, только просил все больше и больше, раздавая пустые обещания. А у меня игры, тренировки, переезды. Не было времени сесть и подумать — да что происходит?!
— В какой момент заподозрили неладное?
— Это брат мой насторожился. В телефонном разговоре я обмолвился, что опять надо 200-300 тысяч перекинуть, причем срочно. Федя сказал: «Серега, подожди. Завтра буду у тебя в Вашингтоне, сядем спокойно и во всем разберемся». Ну и разобрались.
— Он тоже на этой пирамиде обжегся?
— Нет. Но почувствовал — что-то не то. Специально прилетел из Детройта. Когда в течение дня осознали, во что я вляпался, Федя обнял меня и произнес: «Серега, ничего не будет. Надо переступить через это, отрезать все свои потери и жить дальше».
— Хорошо, брат оказался рядом.
— Да уж. Единственный человек, который помог мне в той ситуации, поддержал. Супруги у меня еще не было, родителей волновать не хотелось...
— Им-то эту историю как преподнесли?
— Американских газет они не читали, но со временем поняли, что я потерял большие деньги. Приехал к родителям и сказал: «Не тревожьтесь, нам есть на что жить. Если продать всю мою недвижимость, у вас будет безбедная старость». О себе в тот момент я не думал. Лишь бы их успокоить.
— Из такой ситуации можно сделать массу ярких выводов.
— Я могу дать пару простых советов. Первый: если чувствуете, что проиграли эту партию, — сразу говорите. В тот же момент! Родным, агенту, друзьям. Начинайте общаться с близкими — станет легче. Пока дело не зашло совсем далеко. А главное — отрезайте свои потери. Иначе заблудитесь в собственной душе так, что убытки будут еще больше.
— Вы ведь никому ничего не говорили?
— Да, это и было ошибкой. До последнего держал в себе — пока не прилетел Федор.
— Какой же негодяй этот Зада. Ненавидим его.
— А я уже никого не виню, кроме себя. Молодой, неопытный. Круглые сутки занят. Не вдумывался глубоко: куда перевожу деньги? Не стоит ли насторожиться?
— Часто возвращаетесь мыслями к тому потрясению?
— Вообще не возвращаюсь. Отболело. Сначала, конечно, был в полной прострации. Но вскоре взял себя в руки, отключил эмоции и уехал в Россию.
Сергей Федоров и Александр Овечкин.
Фото Getty Images
«Вашингтон»
— Если бы не финансовая катастрофа, вы подписали бы контракт с «Металлургом»?
— Наверное, нет. Играл бы дальше в НХЛ. Но в Россию рано или поздно вернулся бы. У меня же была цель — создать семью.
— Американок на эту роль не рассматривали?
— С ними как-то не складывалось. Впрочем, не особо и пытался. А потом встретил Карину...
— Где?
— В Вашингтоне. Приехала туда на каникулы. Из разговора выяснилось, что мы не просто земляки — оба из Пскова, но и появились на свет в одном роддоме.
— Только вы в 1969-м, а она в 1988-м. Серьезная разница в возрасте счастью не помеха?
— Абсолютно. Вместе мы уже 16 лет.
— Так как вы в Россию возвращались?
— На это повлияли два фактора. Денежная ситуация и то, что уже встречался с Кариной.
— В «Магнитке» зарабатывали больше, чем в «Вашингтоне»?
— Разумеется. Формально зарплата оставалась такой же, как в мой последний энхаэловский сезон, — четыре миллиона долларов в год. Но в США налоги 50 процентов, а в России — 13. Плюс бонус за подписание, хорошие премии. За счет этого быстро закрыл финансовые вопросы.
— В «Вашингтоне» остаться не предлагали?
— Клуб странно себя повел. Контракт закончился. В июне 2009-го в Лас-Вегасе награждали лауреатов сезона. Меня пригласили на церемонию — вручал Саше Овечкину «Харт Трофи». Там были и менеджеры «Вашингтона», включая генерального, Джорджа Макфи. Я звонил ему, просил о встрече, хотел прояснить собственное будущее. В ответ тишина. Даже говорить со мной не пожелали.
— Обиделись?
— Удивления было больше, чем обиды. Да, тогда в «Вашингтон» взяли сразу 11 игроков с односторонними контрактами. Но и я провел неплохой сезон. В Нью-Йорке в серии с «Рейнджерс» забросил победную шайбу в седьмом матче, вывел команду во второй раунд. А главное, мог еще многое дать молодым хоккеистам — тому же Овечкину, Семину, Бэкстрему...
— Уже работая менеджером, вы собирались сыграть за ЦСКА в КХЛ. В 44 года.
— Я был без игровой практики, но физически чувствовал себя нормально, за два месяца успел подготовиться. На 12-13 минут чистого времени меня бы точно хватило. Учитывая, сколько травм обрушилось на ЦСКА в том сезоне, думаю, помог бы команде.
— Кто конкретно вам помешал?
— Вышестоящие руководители.
— Правильно сделали?
— Приказы не обсуждаются. Тем более в ЦСКА. Мне сказали: «Не надо. Репутационные риски слишком высоки».
Фото Getty Images
Книжка
— Какой представляете свою жизнь лет через пять?
— Дома. В окружении супруги и детей.
— А работа?
— Пока нет желания. Если не дай бог возникнут финансовые трудности — конечно, задумаюсь. Но сейчас меня все устраивает. Многие поражаются. Говорят — да скоро заскучаешь, захочется какой-то движухи... Знаете, что отвечаю?
— Что же?
— С июня 1986-го, когда попал в ЦСКА, и до 30 апреля 2024-го вся моя жизнь крутилась вокруг хоккея. Без перерыва! Тренировки, матчи, разъезды... Попробуйте 38 лет пожить в таком режиме — вот тогда, наверное, меня поймете. А еще недавно с горечью осознал, что мало времени проводил с мамой, папой и братом. В какой-то момент я их потерял. Постоянно находился где-то рядом — но не с ними. Сколько у нас было разговоров по душам? В лучшем случае раз в год, когда собирались всей семьей на Рождество.
— После 30 апреля вы на восемь месяцев пропали с радаров. Даже дозвониться до вас не удавалось. С незнакомых номеров трубку не берете?
— Уже давно.
— Мошенников опасаетесь?
— Нет. Просто не хочу отвечать, когда не знаю, кто звонит.
— Кому надо — пусть сначала пишут СМС, а уж вы потом решите, перезванивать или нет?
— В точку!
— Кажется, и в соцсетях вас нет?
— И никогда не было.
— Почему?
— Мне это неинтересно.
— Вы же любите эксперименты.
— Люблю. Но соцсети — это не эксперимент. А глупость и пустая трата времени. Не понимаю, зачем что-то личное выкладывать на всеобщее обозрение?
— В «телегу» заглядываете?
— Куда?
— В телеграм.
— Нет. Ни на какие каналы не подписан.
— Вы что, новости из телевизора узнаете?
— Ну почему? Захожу на разные сайты. Спортивные и не только. Мне этого хватает.
Табличка Сергея Федорова в зале славы хоккея.
Фото Getty Images
— Вам неоднократно предлагали написать книжку. Почему отказывались?
— Я был действующим хоккеистом, потом менеджером, тренером. Жил в бешеном ритме. Тут не до мемуаров.
— Зато сейчас самое время взяться?
— Нет. Если кому-то нужна такая книга, пусть найдут ребят, которые со мной играли. Они и расскажут. Просто больше помнят. Я-то многое подзабыл. Все-таки семь сотрясений пережил!
— Не скромничайте, с памятью у вас порядок. Сегодня мы в этом убедились.
— Ну, когда разговоришься...
Федоров усмехнулся, взглянул на часы и присвистнул:
— Все, ребята, закругляемся. Почти три часа сидим. У меня уже котелок дымится.
