Интервью звезды «Сент-Луиса» Павла Бучневича: часы от Путина, крысы в американском метро и гол после теракта
Новый герой Дениса Романцова.
Павел Бучневич – звезда двух молодежных ЧМ, первый игрок в истории «Рейнджерс» с хет-триком в день рождения, а в последние четыре года – один из самых результативных и полезных россиян в НХЛ. Недавно у него впервые в американской карьере сменился тренер посреди сезона.
– Новый тренер «Сент-Луиса» Дрю Бэннистер 20 лет назад играл за родную для вас «Северсталь». Обсудили это?
– После назначения он подозвал меня на льду для разговора. Я спросил: «Ты чего, в Черепе играл? Мне друг про это написал» – «Ага, а ты оттуда?» – «Да!»
Он рассказал пару историй про ту «Северсталь» – например, как после новогодней вечеринки хоккеисты вышли на тренировку полупьяными. Дрю подумал: «Куда я попал?» И вскоре уехал.
Я тогда ходил с мамой на все матчи «Северстали» – у нас было два абонемента. Но Бэннистера не запомнил – он провел всего несколько игр. Из канадцев «Северстали» больше выделялся вратарь Марк Ламот.
– Ребенком вы общались со звездами Суперлиги?
– Я с пяти-шести лет шарился в ледовом дворце «Алмаз» и попрошайничал: «Дайте клюшку». Никто, конечно, не давал. А однажды приехал «Ак Барс» с молодым Зариповым.
Подхожу к ним на трибуне: «Дайте карточку». Зарипов достал, протянул – а я понятия не имел, кто это такой. Ему лет 18-20 было. Читаю на карточке: «Данис». Но откуда я знаю татарские имена – говорю: «А чего у тебя тут ошибка? Не Денис, а Данис».
Года три назад рассказал ему про это. Похихикали. Данис загорелся: «Найди эту карточку!» Я спросил у матери, но она сказала: «Без шансов». Квартиру продали, и карточку уже не найти.
– Когда в «Рейнджерс» обменяли Брэндана Лемье, вы говорили, что не видели в игре его отца Клода.
– Где бы я его видел? Помню обзоры НБА на 7ТВ, а НХЛ у нас не показывали. Я слышал про русских звезд «Детройта», но не более. Мечтал попасть в Суперлигу, КХЛ, а НХЛ даже не смотрел. Моими героями были игроки «Северстали».
– Кумир детства – Юрий Трубачев?
– Да, в «Северстали» 20 лет назад было много зверьков: Епанчинцев, Нуртдинов, Вуйтек, Торгаев… Взяли серебро и бронзу.
Трубачев был молодой и талантливый, только начинал. Выделяю его, потому что успел поиграть с ним в Череповце. Хороший мужик, много мне подсказывал.
– Как вы стартовали в КХЛ?
– В 17 лет против «Ак Барса». Богдан Киселевич говорил: «Если забьешь – куплю подарок». Но какой там. В первой же смене вышел против тройки Капанен – Морозов – Зарипов. Было много сумбура, и, конечно, я не забил.
Почти весь сезон-2012/13 проездил 13-м нападающим, много сидел на скамейке. Иногда уши вяли от того, что кричал Андрей Назаров, наш тренер.
– Общались с ним один на один?
– Напрямую нет. Я получал по три-четыре минуты и не прогрессировал. Еще пару лет в таком режиме – и закончил бы. Ну и попросил Назарова через агента: «Отправьте меня в Вышку или МХЛ. Дайте поиграть». Ему это не понравилось, и он вытряхивал меня на тренировках.
– Как?
– Выпускал после тренировки основы на убитый лед. Десять кругов в жилете, десять – без. И все – занятие окончено. Дальше меня на пару месяцев отправили в МХЛ. Там я хотя бы играл. И, видимо, неплохо. Назаров вернул, выпускал минут на 12, я даже забил. В тот год «Северсталь» последний раз прошла первый раунд плей-офф.
– После рекордно долгого матча с «Локомотивом» в 1/8 финала.
– Всю ту игру просидел на лавке. Дико замерз и ждал, когда это закончится. Голу Казионова на 119-й минуте радовался, кажется, больше всех.
– За «Северсталь» тогда играл Михаил Анисин. Чем запомнился?
– Постоянно слушал шансон и базарил с кем-то в автобусе на воровском жаргоне по телефону Vertu. Я был молодой, фокусировался на хоккее и не лез в его дела.
«Перед драфтом скаут «Детройта» протянул мне чемпионский перстень»
– На сочинском ЮЧМ-2013 вам подарили на день рождения часы с золотыми стрелками. Как это случилось?
– Накануне первой игры у меня был праздник, и всю команду повезли в сочинскую резиденцию Путина. Наш тренер Кравчук предупредил: «Получишь подарок». Я не поверил: «Да ладно. Ничего мне не подарят». – «Вот увидишь».
Путин появился, произнес какую-то речь и спросил: «Кто здесь Паша?» Я показался. Он уточнил: «У тебя день рождения сегодня?» – «Ну да». Пожал мне руку, подарил часы. Потом мы посмотрели кино «Легенда 17» и на следующий день обыграли американцев.
Часы, кажется, марки «Заря». С надписью: «От президента РФ». Лежат как сувенир у родителей.
– Через два месяца вы поехали на драфт НХЛ.
– Все готовились к комбайну (тестированию юниоров – Sports.ru) с сумасшедшими велосипедами – ребятам скотчем привязывали ноги. Народ блевал от этого. А я был не в форме и не стремился показать себя бодибилдером. Сидел в отеле и по расписанию ходил на собеседования с представителями разных клубов.
Помню, скаут «Детройта» протянул мне чемпионский перстень. Оказывается, так проверяли потенциальных новичков: если дотронешься – значит, не в курсе традиций НХЛ. Но тогда я этого естественно не знал. Взял перстень, посмотрел. Интересно же.
– После гола американцам на МЧМ-2014 вам ударили клюшкой по голове. С чего все началось?
– Четвертьфинал, нервная игра, много заварушек, мы вели 4:3. На последней минуте я забил, показал что-то на эмоциях, и мне прилетело у их скамейки. Целились, видимо, в лицо, но попали в шею.
Несколько лет спустя на фотографии того эпизода я увидел среди американских игроков своего партнера по «Рейнджерс» Брэди Шэя. Мы вспомнили, посмеялись.
А в 2018-м в «Рейнджерс» с Дэвидом Куинном пришел Грег Браун, который на МЧМ работал ассистентом главного тренера сборной США. Добрый мужик. Перед игрой с «Нэшвиллом» сказал с улыбкой: «У них в составе Рэй Хартман. Это он тебя тогда ударил. Отомсти».
– Как к вам относился Валерий Брагин?
– Доверял, много со мной разговаривал. Например, советовал в большинстве не тратить зря энергию и располагаться у ворот – там от меня больше толку. Брагин умел превращать команду в семью. И он, и топовые помощники, Корешков и Гатиятулин, всегда были близки к игрокам, можно было похихикать с ними.
Правда, в финале с Канадой в 2015-м мы быстро пропустили две шайбы, взяли тайм-аут, но 20 тысяч болельщиков создали такой гул, что мы вообще не слышали тренеров. Но бились до последнего – при 1:5 забили три гола.
Недавно пресс-атташе молодежки-2015 Петя Терещенков на ютубе подробно вспоминал финал с Канадой. Я скинул ролик друзьям из той команды – Шестеркину, Гаврикову, Голышеву, Юдину… Все словили ностальгию. На тот момент это была самая важная игра в наших карьерах. До сих пор грустно, что проиграли.
– Как вышло, что Юдин купил на том ЧМ костюм спецназовца и ходил в нем по улицам?
– На новогодней распродаже нахватали всякой фигни. Юда еще взял манекен совы, назвал ее Букля и сказал, что теперь это наш талисман. Мы жили в одном номере, и весь турнир сова сидела у нас на лампе.
– Почему Олег Знарок, впервые вызвав в сборную, обращался к вам по отчеству?
– Может, подкалывал. Не знаю. Когда он потом прилетал в Нью-Йорк, называл меня проще: Буча.
– В Америку вы собирались из Череповца. Как попали в СКА?
– Летом 2015-го продлился с «Северсталью» на год. С условием – по окончании сезона расторгаем контракт, чтобы не платить мне еще за два месяца, и улетаю в Америку.
Но из-за плохих результатов пришел новый генменеджер Алексей Кознев и осенью 2015-го обменял меня в СКА на денежную компенсацию. В новой команде я поначалу стеснялся: вокруг одни звезды – не знал, куда сесть в раздевалке, ютился в углу. Долго не забивал, но ребята помогли освоиться, и получил полезный опыт.
«Даже после точных передач мне пихали: «Привыкай бросать! Это не Россия»
– Как летом 2016-го оказались в американской семье?
– В лагере развития «Рейнджерс» решили, что я недостаточно накачанный, и посоветовали работать в Коннектикуте с тренером по физподготовке Беном Прентиссом, у которого готовились к сезону многие игроки НХЛ.
В Коннектикуте жили друзья моего агента Тодда Даймонда – семья: муж с женой и две дочери. Тодд спросил их: «Хотите, чтобы у вас жил будущий рейнджер?» Они взяли меня на два месяца, кормили, возили на тренировки. Сначала я знал по-английски слов десять, но в американской семье подучил язык.
Мы до сих пор дружим. Недавно, во время февральских каникул, специально прилетал к ним на ужин, а они пару раз в сезон гостят у меня в Сент-Луисе. Стали моей второй семьей. С ними и родители общаются – через меня в роли переводчика.
– Почему на первой предсезонке с «Рейнджерс» вам больше всех помогал швед Мика Зибанежад?
– Мы одновременно попали в команду, и нас ставили в одно звено. Он понимал, что я молодой, только приехал в Америку, и на скамейке пытался мне что-то объяснять.
Я заметил, что с европейцами мы ближе по менталитету, с ними проще разговаривать, чем с американцами и канадцами. Европейцы всегда помогают.
Но я и с американцами поладил. Крис Крайдер немного говорит по-русски и переводил слова тренера.
Джимми Веси, Брэди Шей и Кевин Хэйс таскали на ужины. Знали, что один в Нью-Йорке, делать нечего и, хотя я стеснялся и отказывался, все равно за мной заезжали: «Пойдем с нами. Чего дома сидеть?»
Сначала я заказывал пасту, салат цезарь и просто слушал их, а потом раскрепостился и шутил на ломаном английском.
– Вы тогда были единственным русским в «Рейнджерс», но далеко не единственным в Нью-Йорке.
– Русскоговорящих там очень много, с некоторыми я познакомился. Когда скучал по нашей еде, ходил в ресторан Mari Vanna. Потом узнал об общественной бане в Бруклине – типа Сандунов. Ездил туда, когда выпадало два-три выходных. Все-таки баня для русского человека – важная история.
– Как тренер «Рейнджерс» Ален Виньо менял ваш игровой стиль?
– Я всегда был нацелен на передачу партнерам, а мне говорили: «Если есть шанс, что пас не пройдет – лучше брось по воротам». Даже после точных передач пихали: «Привыкай бросать! Это не Россия. Здесь другие защитники».
После тренировок меня оставляли на льду, заставляли снова и снова бросать. Но все равно я русский и вдохновлялся игрой таких мастеров, как Вадим Шипачев, который постоянно отдавал передачи. Мне нравился такой хоккей.
Со временем я перестроился, но поначалу, когда требовали играть иначе, у меня в одно ухо влетало, в другое вылетало. В том числе из-за этого меня сажали в запас.
– Как вас отправили в АХЛ?
– Травмировал спину, не играл полтора месяца и поехал в «Хартфорд». Во второй смене первой игры какой-то большой человек закинул меня за борт. Я вылез оттуда и услышал: «Welcome to AHL».
В АХЛ мало системности, но, когда ты молодой, полезно съездить туда ненадолго и привыкнуть к маленькой площадке. Я получал по 20 минут, и из четырех игр со мной «Хартфорд» выиграли три.
При этом мы шли на последнем месте. Нашему вратарю Магнусу Хелльбергу в каждой игре прилетало по 40-50 бросков. Если б не ловил – вообще бы ни разу не победили.
– В том же сезоне-2016/17 вы дебютировали в плей-офф НХЛ.
– Пропустил первые три матча c «Монреалем», мы уступали в серии 1:2, и в день четвертой игры Виньо предупредил: «Сегодня выпущу. Понимаю, волнуешься. Твой первый матч плей-офф». Я ему: «Да не, не первый. Я в КХЛ уже играл в плей-офф».
Виньо улыбнулся: «Это совсем другое».
Я вышел и убедился – атмосфера отличается даже от регулярки НХЛ. Например, перед игрой в Монреале на льду появился парень с факелом. Зукарелло бьет мне по щиткам: «Смотри!» А у меня глаза испуганные, мурашки по коже.
«Кузнецов в наших играх с «Вашингтоном» кричит мне: «Кислый, улыбнись!»
– Что чувствовали, когда на тренировке попали в шлем Хенрику Лундквисту?
– Испугался. Мне говорили, что Хенрик очень сильно орал, когда от кого-то из молодых прилетело в голову. Я запомнил это и пытался не бросать высоко. Но однажды на предыгровой разминке попал ему в голову. Все на меня посмотрели, и я кинулся к Хенрику: «Извини, извини». Он успокоил: «Иди, все нормально».
Он хороший мужик – однажды даже пригласил меня на ужин. Но сам я его лишний раз не тревожил. В дни игр он сосредоточенный, весь в себе.
Отличается еще и тем, что всегда на стиле – кожанка, джинсы. Хотя остальные тут вообще не парятся – приезжают в тапках, каких-то спальных штанах. Однажды Хенрик появился на завтраке в спортивках, и Зукарелло аж вскочил из стола: «Что с тобой?! Что случилось?!»
– Ваши эмоции, когда в 2018-м увидели на трибунах ребенка в форме «Северстали»?
– Очень удивился. Тогда никто не ходил даже в моих майках «Рейнджерс», а тут такое. Я сразу показал на мальчика Наместникову: «Смотри! Череп – сила».
Перед игрой мальчик махал мне из-за стекла, и я сказал нашему доктору Джиму Рэмзи: «Он в майке из моего родного города». – «О, круто! Подари ему шайбу». – «Да не, это фигня какая-то». Взял клюшку, подписал маркером и передал ребенку. Он заплакал от радости.
После игры его привели в нашу раздевалку. Оказалось, он канадец, заказал майку на каком-то русском сайте, она шла в Нью-Йорк около трех месяцев. Я ее подписал, мы сфотографировались, и через пару дней Виньо похвалил меня: «Молодец, сделал доброе дело. Мы это поощряем».
– В том же сезоне вы впервые подрались в НХЛ.
– Случайно получилось. Вышел после сотрясения мозга на игру с «Филадельфией», ударил Шейна Гостисбеера, а он упал и предложил подраться. Меня наш защитник подначивал: «Давай-давай». Соперник был примерно такого же полулегкого веса, что и я. Мы сцепились, толком не побились и упали.
Над нами все хихикали. Клод Жиру меня подкалывал: «Что это за бой? Не мог кого-то побольше выбрать?»
– После Виньо «Рейнджерс» возглавил Дэвид Куинн. Чувствовалось, что тренер из студенческой лиги?
– В колледжах играют один-два раза в неделю и очень много тренируются. На первой предсезонке с Куинном я столкнулся с самыми тяжелыми тренировками на льду в карьере. Громоздкие упражнения, очень много беготни – я чуть ли не блевал от этого.
Также он просил при беге держать клюшку в одной руке – так быстрее работает верх тела. Показывал много видео, как использовать клюшку на форчеке – чтобы не просто ударить кого-то, а ткнуть шайбу в сторону партнера. Еще Куинн критиковал: «Плохо меняемся!». Говорил, чтобы ускорялись, когда ехали на скамейку.
– Почему он иронично называл вас Мистер Хэппи?
– Наверное, из-за недовольного лица. Мне и Кузя [Евгений Кузнецов] в играх с «Вашингтоном» кричит: «Кислый, улыбнись!»
– Защитник Стивен Кэмпфер говорил, что в «Рейнджерс» вы играли с улыбкой только с Крайдером и Зибанежадом. Когда ставили к другим партнерам, у вас было «самое грустное лицо, которое можно представить».
– Да вроде нормально со всеми играл. Может, конечно, я сам в себе чего-то не замечал, но скорее Кэмпфер один раз увидел что-то такое и сделал вывод.
– Как помощник Куинна Жак Мартен поставил вас в меньшинство?
– Первые четыре года в «Рейнджерс» меня отпускали с собраний, когда обсуждали меньшинство: «Все равно не сыграешь». Но пришел Мартен и попробовал меня. Мне пригодился опыт игры в большинстве. Я предугадывал действия соперника, перехватывал, убегал, и Жак сказал: «Теперь играешь в меньшинстве».
Через пару игр я уже выходил в первой бригаде меньшинства и даже спорил с Мартеном. Например, обсуждали игру в меньшинстве с «Баффало», и мне говорили активно идти на Айкела. Я спросил: «Зачем? Побегу на него, а он отдаст подкидкой, и будет бросок». Со мной согласились, сделали поправки.
Уже четвертый год играю в меньшинстве. Мне нравится.
«Метро Нью-Йорка – даже близко не Москва и не Питер: грязно, опасно, крысы, много людей спит»
– Где жили в Нью-Йорке?
– В первый год снимал квартиру прямо у «Мэдисона», но там миллиард туристов, бибиканье таксистов, полицейский участок рядом – очень шумно даже на 40-м этаже. Следующие три года жил в Трайбеке, как и другие игроки «Рейнджерс». Более уютный и, как показалось, более крутой район.
Правда, осенью 2017-го там случился теракт. Перед игрой с «Вегасом» я проснулся часа в четыре и увидел в телефоне миллион сообщений и звонков. Оказалось, какой-то грузовик специально давил людей. Там все перекрыли, и из оцепления меня в полицейской машине вывез сотрудник «Рейнджерс».
Вечером мы после второго периода проигрывали «Вегасу» 2:4, и в раздевалке на нас накричали: «Такой день для Нью-Йорка – и так играете». Мы вышли, бам-бам, я сравнял, и победили 6:4.
– Как вам нью-йоркское метро?
– Даже близко не Москва и не Питер. В России все гораздо чище и цивильнее. В метро Нью-Йорка грязно, опасно, крысы, много людей спит.
Я старался туда не спускаться, но однажды собрались с Наместниковым на полуфинал US Open и из-за пробок воспользовались метро. В пятницу все ехали с работы, и мы попали в жуткую давку. Еще и кондиционеров не было. Когда доехали, уже не хотелось ни на какой теннис.
– Вы дважды участвовали в Зимней классике. Когда было тяжелее?
– В 2022-м, когда играл за «Сент-Луис» против «Миннесоты», было очень холодно. По-моему, минус 30. На скамейках-то тепло от труб, а на льду – нереальный дубильник. Еще и ветер в лицо.
У Тори Крюга от попадания замерзшей шайбы отлетел носок конька. Доиграл смену с голыми пальцами. Играть в таких условиях опасно: если бы шайба в ногу попала – мне кажется, это автоматом перелом.
– В феврале 2020-го вы с Игорем Шестеркиным попали в аварию. Что произошло?
– Ехали по Бруклину, и в нас врезалась машина, повернувшая со встречной полосы. Нам очень сильно повезло – легко отделались, но эмоционально было тяжело. До сих пор не люблю ездить на пассажирском сиденье.
– За «Рейнджерс» и «Сент-Луис» болеют по-разному?
– В Нью-Йорке большой ажиотаж на матчах с командами Original Six – «Бостоном», «Чикаго», «Монреалем», «Торонто», «Детройтом». А приезжает непопулярная команда типа «Аризоны», и после второго периода уходит 20% болельщиков. В основном люди в строгих костюмах, которым билеты покупают их корпорации.
А в Сент-Луисе меньше развлечений и других спортивных команд, поэтому «Блюз» очень любят. Особенно, когда мы хорошо играем.
– Как в сезоне-2021/22 сложилась ваша супертройка с Томасом и Тарасенко?
– Сначала я играл то с одним, то с другим, появилось взаимопонимание. Объединившись, мы с Робертом создавали моменты для Володьки, а у него кистевой бросок такой, что дай ему три паса – забьет два. Жаль, что в плей-офф у нас ничего не получилось против чекеров «Миннесоты», и наше звено разбили.
– Недавно у вас впервые в энхаэловской карьере сменился тренер посреди сезона. Как это выглядело изнутри?
– Получилось неожиданно. Я пришел домой после поражения и увидел в чате, что чифа уволили. Сразу написал сообщение Беруби. Он хороший мужик, всегда по-доброму ко мне относился, интересовался моим мнением, у нас возникали дискуссии.
После поражений Крейг говорил: «Когда все грустные, будь на позитиве. Неси всякую фигню, чтобы ребята расслабились». И я развлекал всех на тренировках – например, орал после голов. Партнеры видели мое веселье и потихоньку раскрепощались.
– Правда, что после обмена в «Сент-Луис» вы рвались играть с «Рейнджерс» даже с температурой?
– Не с температурой, а с резаной травмой ноги после попадания шайбы. Я отыграл против «Рейнджерс», но занес инфекцию. Нога загноилась, пришлось делать операцию.
В том же сезоне перенес сотрясение мозга. Пропустил несколько дней, и надо было пройти медицинский тест, чтобы допустили до игр. Утром я сдал тест, а вечером вышел против «Рейнджерс». Всегда приятно играть против друзей – Шестеркина, Панарина, Тарасенко. Появляется дополнительная мотивация.
В конце прошлого сезона меня пробовали в центре, и перед игрой с «Рейнджерс» я попросил Беруби: «Ставь меня всю игру против русских». Он ответил: «Без базара».
Я выходил против тройки Тарасенко – Трочек – Панарин и никак не мог выиграть у Винсента вбрасывание. Володька с Панарой уже хихикали надо мной: «Да выиграй ты хоть одно вбрасывание».
Когда я наконец выиграл, то от радости поднял руку и заорал. Приехал на скамейку, а наш тренер по большинству и вбрасываниям Стив Отт говорит: «Не могу поверить! Я так смеялся». – «Что такое?» – «Ты радовался так, будто гол забил».
– Какие хитрости у вас появились при вбрасываниях?
– Смешно получилось с Каспери Капаненом. Мы оба крайние форварды, но в какой-то игре нас поочередно ставили в центр. С вбрасываниями у обоих была беда – прямо не знали, что делать.
Обычно ты договариваешься с партнером по звену, в какую сторону постараешься выиграть вбрасывание, а тут я предложил: «Проиграю вон в тот угол. Беги туда».
– В первом сезоне в «Сент-Луисе» вы выиграли командную Фэнтези-лигу по американскому футболу. Как удалось?
– Я никак не готовился. Просто знаю топовых игроков, брал их в первых четырех раундах драфта, а дальше – наугад. Из тех, кого выбрал рандомно, пара человек стрельнула, и я выиграл.
Кстати, я ходил на НФЛ, но это скорее зрелище для телевизора. Там слишком большие паузы. Бейсбол тоже не зашел: скучно, непонятные правила, очень медленная игра.
«Главная проблема КХЛ – не лимит, а ограничение заявки, чтобы клубы не набирали по 50 человек, как СКА»
– В отпусках вы ездите и на европейский футбол. Что понравилось?
– Прошлой весной был на матче Лиги Европы «Севилья» – «Ювентус». Там бешеные болельщики. Поют весь матч, все в клубных майках – даже женщины и дети. Я езжу не только за красивым футболом, но и за такой атмосферой.
Еще был на «Барса» – «Реал Сосьедад». Обстановка как в театре. Стадион на 90 тысяч и больше половины – туристы: сидят с телефонами и вообще не болеют. Мне такое не интересно.
– Как познакомились с Иваном Сергеевым из «Зенита»?
– Я в детстве еще и в футбол играл – как оказалось, мы вместе начинали. Сам я этого не помнил, отец рассказал. Услышал о Ване, когда он забил 40 мячей за «Крылья» в ФНЛ. Летом 2021-го пересеклись в Череповце, а потом он написал: «Реально мне твою майку сделать?» – «Без проблем. А ты мне свою».
Я ходил в его майке на Суперкубок «Зенит» – «Спартак». Сейчас иногда переписываемся, персонально болею за него в РПЛ. Но не понимаю: сколько бы он ни забил, на него не делают ставку. Еврокубков нет, но в основе «Зенита» почему-то всего трое русских. Обидно.
– Клубы КХЛ проголосовали за увеличение лимита легионеров с трех до пяти. Как к этому отнеслись?
– Сильные иностранцы нужны. Я недавно смотрел «Авангард» – СКА: такие игроки, как Буше и Спунер, делают лигу сильнее, у них учатся молодые. Почему же не привозить классных легионеров?
Думаю, главная проблема – не лимит, а ограничение заявки, чтобы клубы не набирали по 50 человек, как СКА. Говорят про какую-то систему, но самые сильные юниоры до 21 года сидят в МХЛ и ВХЛ.
Попади я сейчас в 18-19 лет из «Северстали» в СКА – закончил бы с хоккеем. Юниору нереально пробиться в такую сильную команду. Это не удалось даже Матвею Мичкову, топовому юниору, а сколько там других ребят его возраста.
– Чем занимались на февральских каникулах, кроме просмотра КХЛ и встречи с американской семьей?
– Летали на Сент-Люсию – остров на Карибах. Это самое красивое место, где я был: красивые горы, невероятная природа, не испорченная высотками, как Майами. Там я классно отвлекся и перезагрузился.
– Вы рассказывали, что летом в Череповце на три дня уезжали с друзьями в лес. Разовая акция или обычай?
– Года четыре назад спонтанно позвали и стало традицией. Это лес в часах четырех езды от Череповца, ближе к Карелии. Берем с собой палатки, афганский казан, еду. Сначала едем на машине, потом пересаживаемся на квадроциклы.
Там дикие озера, нет связи, телефоны даже не достаем из сумок. Рыбачим, играем в карты, общаемся и забываем обо всех проблемах.
Интервью Михаила Мальцева: пожар, операция, паника из-за мельдония, посиделки в СКА и доверие Сакика
Фото: РИА Новости/Константин Чалабов, Александр Вильф, Елена Руско, Михаил Климентьев
===
Ору в голос😁 оч позитивный парень
А Банни вроде сразу уехал в Германию.
"Думаю, главная проблема – не лимит, а ограничение заявки, чтобы клубы не набирали по 50 человек, как СКА. Говорят про какую-то систему, но самые сильные юниоры до 21 года сидят в МХЛ и ВХЛ.
Попади я сейчас в 18-19 лет из «Северстали» в СКА – закончил бы с хоккеем. Юниору нереально пробиться в такую сильную команду. Это не удалось даже Матвею Мичкову, топовому юниору, а сколько там других ребят его возраста. "
А вот Морозов не понимает. И не поймет, пока не выкинут.
Удачи Павлу и больше улыбок