Александр Гуськов: Как «бесперспективный» чуть не обогнал Фетисова
Бывший защитник сборной России, а ныне вице-президент КХЛ по развитию молодёжного хоккея, Александр Гуськов рассказал о том, как его карьера чуть было не завершилась в самом начале, об игре за чемпионский «Локомотив», совместном выступлении с Яромиром Ягром и многом другом.
Карьера Александра Гуськова полна любопытных историй. В детстве будущий вице-президент КХЛ занимался у самого Виктора Коноваленко — двукратного олимпийского чемпиона и восьмикратного чемпиона мира, легенды Горького. А в 16 лет ушёл из хоккея. Его назвали бесперспективным. Вернувшись в хоккей, Гуськов 3,5 года играл во второй лиге. Как вдруг в конце 1997 его позвали в «Ладу», которая в двух предыдущих сезонах играла в финале и один из них выиграла. Но и такой сказочный расклад мог оборваться из-за того, что нижегородцы потребовали у тольяттинцев компенсацию.
В итоге Гуськов сделал блестящую карьеру. В чемпионатах страны он забросил 145 шайб — это второй результат среди защитников после Вячеслава Фетисова, до которого Гуськову не хватило восьми голов.
«Переход в МХЛ стал для меня большим шагом вперёд»
— В марте 2020 года вы стали вице-президентом КХЛ по развитию молодежного хоккея. Насколько неожиданным было назначение?
— Было очень приятно получить приглашение от Алексея Морозова. Долго я не раздумывал. Тогда я был президентом Региональной хоккейной лиги — это турнир среди любителей. Конечно, переход в профессиональную лигу стал для меня большим шагом вперёд. Алексей ввёл меня в курс дела — всё объяснил, рассказал. Это помогло мне адаптироваться. Я был готов работать с первой секунды столько, сколько потребуется.
— Сколько времени вам понадобилось, чтобы полностью освоиться в новой должности? Что было самым сложным?
— Только заступил на должность, как началась пандемия. Картина менялась постоянно. Нужно было быстро принимать нестандартные решения, чётко доводить их до клубов и нести ответственность. Но, с другой стороны, это хорошо — сразу окунулся в работу с головой, получил неоценимый опыт. Так что вся эта ситуация лично мне пошла только на пользу. Если говорить обо всей специфике работы, то я в полной мере понял её после следующего сезона, когда мы на достойном уровне провели весь чемпионат. Тогда я уже был готов ко всему.
— Расскажите о том, как пришли в хоккей.
— Сначала в течение года я занимался спортивной гимнастикой. Но всё-таки мне было суждено оказаться именно в хоккее. Мой дом находился в сотне метров от дворца спорта, который сейчас носит имя моего первого тренера Виктора Сергеевича Коноваленко. Я каждый день видел этот стадион, постоянно слышал переживания болельщиков. Смотрел на людей, которые идут с клюшками, коньками и баулами. Это все и затянуло меня в хоккей. Вообще-то хоккеиста Гуськова могло и не быть. Перед выпускным годом я фактически закончил с хоккеем. Мне и родителям заявили, что я бесперспективный. Я ушёл из школы и просто играл во дворе в своё удовольствие.
— Как вернулись?
— Наверное, судьба. Пошёл в магазин за конфетами маме на день рождения. А там перерыв на обед. Чтобы скоротать время, зашёл на стадион — просто посмотреть. Катались ребята 1977 года рождения. В то время, если кто-то после школы не прошёл по клубной вертикали дальше, можно было остаться и ещё сезон играть за команду на год младше. Я сидел и смотрел на тренировку. А внутри что-то ёкнуло: «Может, попробовать?» Потому что без хоккея я не мог. Мимо проходил приятель, я поделился с ним своими мыслями. Он посоветовал подойти к тренеру и попроситься в команду. В итоге так и поступил, тем более что этого наставника я знал. До конца сезона оставалось два месяца. Видимо, за это время я смог зарекомендовать себя, так как на следующий чемпионат меня взяли во вторую команду «Торпедо».
— Виктор Коноваленко — личность для отечественного хоккея легендарная. Каким он был человеком, каким тренером?
— Человек душевный, характер своеобразный. Мог быть мягким, мог быть жёстким — в разумных пределах. Мы его уважали. Понимали, что он — легенда, человек, которого знает весь Горький, кумир многих. На улицах с ним здоровались чуть ли не все, во дворце спорта — все поголовно. Мы гордились, что у нас такой тренер. На занятия всегда шли с удовольствием. Воспоминания о нём только положительные. Виктор Сергеевич жил рядом со мной. И однажды пригласил в гости, подарил клюшку с одного из чемпионатов мира. Всей важности подарка я тогда не осознавал — был маленьким. Практически тут же пошел на каток и, играя в хоккей, клюшку сломал. Потом, конечно, сильно жалел: сейчас это был бы большой раритет.
«Я находился в шоке — какая-то компенсация могла сломать мне всю карьеру»
— Сезон в «Торпедо-2», два с половиной сезона в заволжском «Моторе». Что такое низшие лиги в середине 1990-х?
— Вспоминаю и думаю: «Как же мы вообще играли в хоккей?» В Заволжье была обычная коробка. Рядом с ней строение, в котором находились раздевалки. Болельщики стояли на сугробах. С нынешними аренами, конечно, не сравнить. С логистикой та же история. Да, ездили на поездах, на автобусах. Тем не менее, вспоминаю те годы с ностальгией.
— По ходу сезона 1997/1998 вас из второй лиги пригласили в состав одного из грандов Суперлиги, «Лады». Как так получилось?
— Мне посчастливилось оказаться на просмотре. Помогло то, что у «Лады» были травмированы несколько защитников. Настрой был сумасшедший — сейчас или никогда. Через несколько дней Геннадий Цыгуров вызвал и сказал: «Ты мне понравился». Но, увы, не всё было так гладко. Как только тольяттинцы решили меня забрать, вмешались нижегородцы. В «Торпедо» я был не нужен, но как только встал вопрос о переходе, поднялась тема компенсации, ведь я воспитанник нижегородской школы. В «Ладе» не горели желанием платить, а я сидел и думал: «Неужели из-за этого упущу шанс, не попаду в Суперлигу?» Честно говоря, находился в шоке — какая-то компенсация вполне могла сломать мне всю карьеру. Хорошо, что в итоге руководство команд смогло договориться.
— Как вам работалось с Геннадием Цыгуровым?
— Как только его видел, начинал ходить по струнке. Харизма: он много не говорил, но если что-то скажет — всегда в точку. Слова доходили тут же. Порой, чтобы человек понял, что сделал что-то не то на площадке или в быту, хватало даже взгляда. Помню, Цыгуров заявил, что мне нужно улучшать катание. После этого я практически не вылезал со льда.
«Вуйтек показал себя хорошим психологом. Он разговаривал с нами, как с сыновьями»
— Весной 2001 года в Ярославле собрали суперкоманду. Приехали Андрей Коваленко, Вячеслав Буцаев, вы, другие мастера; тренером пригласили Владимира Вуйтека. Что он привнес в игру «Локомотива»?
— Начну с того, что Пётр Ильич Воробьёв звал меня в «Локомотив» ещё в 2000 году. Я долго думал, но решил ещё на год остаться в «Нефтехимике». Нижнекамцы сделали всё, чтобы я продлил контракт. Мне нравилась роль лидера. Тогда думал, что перейти в более сильную команду ещё успею. А вот в 2001 году я уже не раздумывал. Только вот ехал в Ярославль к Воробьёву, а оказался у Вуйтека. Хотя, в принципе, мне было всё равно. Главное, поднялся на ступень выше. В «Локомотиве» тогда собрался очень серьёзный состав. Сплав молодёжи и ветеранов. Вуйтек смог объединить игроков в одно целое. Он правильно сформировал пары защитников, тройки нападения. Было ощущение, что этот коллектив существует уже много лет. Вуйтек показал себя хорошим психологом. С первых же дней совместной работы он заявил, что никогда не перейдёт в общении с представителями СМИ на личности, никогда не скажет, что проиграли из-за чьей-то персональной ошибки, никогда не будет говорить негатив. Сложилась атмосфера доверия. Тренер разговаривал с нами, как с сыновьями. Даже после неудачных игр с его стороны была только поддержка и профессиональный разбор ошибок.
— Какой финал был сложнее — с «Ак Барсом» в 2002 году, или с «Северсталью» в 2003?
— Финал — это всегда тяжело, сказывается напряжение. Серия с «Ак Барсом» была более эмоциональной. Мы шли вперёд и не оборачивались. Нас было не остановить. «Локомотив» в том плей-офф не проиграл ни одного матча. Мы понимали, что в следующем сезоне будет тяжелее. Тогда ещё ни одна команда не выигрывала чемпионат России два раза подряд.
— Вы удивились, когда Вуйтек ушёл из «Локомотива» после двух золотых медалей?
— Да. Думаю, удивился весь хоккейный мир. Наверное, на это были какие-то причины. Копаться в них я не хочу.
— А вы перешли из «Локомотива» в «Ак Барс» вслед за ним?
— Да, он меня и позвал. Я знал, что он мне доверяет, знал свою роль, знал его требования. Но вскоре после начала чемпионата произошла смена тренера, пришёл Зинэтула Билялетдинов. Да ещё из-за локаута казанцы стали приглашать игроков из НХЛ. Я занимал в составе определённое место, и занимал его по праву. Но меня начали потихоньку сдвигать. У меня был разговор с тренером. Я сказал, что приехал на лидирующие позиции, показываю соответствующий уровень игры и хочу продолжать в том же духе. Взаимопонимания мы не достигли. А Валерий Константинович Белоусов уже звал меня в Омск. Поэтому я принял решение поехать туда. Команда там была отличная. Тройка Затонский — Прокопьев — Сушинский, по ходу сезона пришли Ягр, Коваленко, я. В январе мы выиграли Кубок Европейских чемпионов. Ягр — профессионал с большой буквы. Это скажет любой, кто играл с ним в одной команде. Он добился в хоккее всего, но продолжал работать над собой. После тренировок оставался на льду и не вылезал из тренажёрного зала. Это у него в крови.
«Мы упустили шанс прыгнуть выше головы и взять золото»
— Самый памятный турнир в составе сборной — чемпионат мира 2002 года?
— Конечно. Всё-таки мы привезли серебро — первая медаль сборной России с 1993 года. Я помню, насколько ценилась эта награда, помню реакцию людей. Считаю, это был успех. С другой стороны, мы упустили шанс прыгнуть выше головы и взять золото. Это удручало. Но ворошить прошлое, искать нюансы поражения в финале, честно говоря, не очень хочется.
— Мало кто верил в ту сборную, которая практически полностью состояла из игроков Суперлиги. Групповые этапы только подтвердили мнение о том, что медалей этой команде не взять. Но начался плей-офф и сборная преобразилась. За счёт чего?
— Начали мы и правда тяжело. Но выйдя в четвертьфинале на первую команду другой группы — Чехию во главе с Ягром — понимали, что терять уже нечего, каким бы грозным ни казался соперник. Просто нужно показать свой лучший хоккей. Ещё помню такую вещь — может быть, несколько смешную — но в большом хоккее мелочей не бывает. Матчи групповых этапов мы проводили в Гётеборге. И там нас кормили местной пищей, которая кардинально отличалась от привычной. А вот когда мы приехали играть четвертьфинал в Йёнчёпинг, рацион уже был уже другой: появилась курица с макаронами. А именно это едят часов за пять до игры практически все российские хоккеисты. Придя на обед в день матча с чехами, мы в шутку говорили друг другу: «Ну, наконец-то. Раз привычная пища, сегодня все должно быть нормально». Смех смехом, а мы выиграли. Очень большое внимание уделили Ягру, и в целом с ним справились. Действовали против него плотно, блокировали броски. Никогда не забуду, как его бросок пришелся мне в мысок конька. Пальцы болели ещё месяц. Конечно, та победа нас вдохновила. И, наверное, я выделю одного игрока той команды — вратаря Максима Соколова. Его роль в победах над чехами и в полуфинале над финнами огромна. Он заслуженно получил звание лучшего вратаря турнира. Красавец.
— У вас на счету 145 шайб, вы — второй по результативности защитник в истории отечественных чемпионатов. Впереди только Вячеслав Фетисов (153). Была ли у вас цель обойти его?
— Конечно. Я в ходе карьеры всегда ставил себе локальные задачи — идти шаг за шагом и повышать планку. Когда забросил 50 шайб и вошёл в «Клуб Вячеслава Фетисова», это стало хорошим стимулом.
— Как сложился ваш атакующий стиль игры? В чём секрет вашей результативности?
— Тот, кто забивал гол в матче чемпионата страны, понимает, какие это эмоции. Мне они всегда нравились. Поэтому испытывать их хотелось, как можно чаще (улыбается). Может быть, сказалось то, что до 18 лет я был нападающим. Ещё тренер фарм-клуба «Торпедо» сказал мне: «Ты неправильно бросаешь», и показал, как надо. После этого я усиленно работал над щелчком. Не только на льду, но и дома — вставал перед зеркалом и оттачивал бросок с технической точки зрения. Бросая, использовать нужно не только руки, а всё тело. В ходе карьеры у меня был девиз: «Если можешь бросить — бросай». Потому что без бросков не бывает голов. Чем больше бросишь, тем больше забьёшь.
«КХЛ и МХЛ стараются привлечь в хоккей новую аудиторию»
— Что вам особенно интересно в чемпионате КХЛ 2022/2023?
— Команды стали более ровными. Делает своё дело потолок и пол зарплат. Уровень выравнивается, соответственно, повышается интрига.
— Давайте сравним КХЛ на старте и сейчас. Чего добилась Лига за 15 лет?
— Многого. Однозначно стоит сказать про инфраструктуру. Арены стали более комфортными и для болельщиков, и для хоккеистов. Для игроков сейчас вообще отличные условия — чартерные перелёты, прекрасные отели. Всё на высшем уровне. Появилось много новых технологий. В том числе тех, которые помогают судьям выносить правильные решение. Про трансляции говорить излишне. Иногда включаю старые матчи — если сравнивать с нынешним временем — небо и земля. Сейчас к хоккею намного больше внимания у СМИ, а значит, идёт популяризация вида спорта. Отмечу и изменения в правилах. Они повышают мобильность игры, делают её более динамичной. Например, с сезона 2022/2023 в МХЛ в тестовом режиме ввели правило, что игрок не может находиться с шайбой за воротами более трёх секунд. Не исключено, что это новшество перейдёт и на КХЛ.
— Правило себя оправдывает?
— На мой взгляд, да. Раньше шайба очень долго находилась за воротами. Сначала защитник ждёт пять секунд, потом делает несколько шагов и ждёт еще секунд семь. И это за одну смену. А если подсчитать за всю игру? Падает темп, скорость. Считаю, это нужно убирать. Какой интерес болельщику смотреть за тем, как хоккеист стоит за воротами и ждёт, пока партнеры сменятся, раскатятся, откроются? Ещё хочу сказать, что у КХЛ много социальных проектов. Например, с этого года начались уроки хоккея. Представители Лиги приходят в различные образовательные учреждения и рассказывают о том, что такое хоккей, стараясь заинтересовать новую аудиторию.
