Алексей Кудреман: о драках, шорт хоккее и желании стать тренером

Занимался танцами, теннисом и боксом. Играл на аккордеоне, но прежде всего - в хоккей.

С 1 апреля в городе Электросталь стартовал очередной этап WORLD CHALLENGES SERIES, а именно ISHF LIGA PRO ELECTROSTAL, RUSSIA OPEN 2021, на котором защитить чемпионский титул предстоит Уральцу, чей капитан, Алексей Кудреман, и стал героем первого большого интервью.

— Ты родился в городе Балахна, Нижегородская область. Как так получилось, что ты стал заниматься хоккеем?

— Вообще это поселок городского типа. В 15 км от нашего города есть город Заволжье. И вот, одним, не скажу что прекрасным утром, в 5 часов утра звонок от отца, мать берет трубку, отец говорит ей: « Одевай сына, сейчас за вами приедут, отвезут на хоккей». В самом НН лет с 6 в Торпедо занимался мой друг, с которым нас, буквально,  возили вместе в колясках. И, видимо, мать уговаривала отца, чтобы меня тоже в хоккей отдали, и вот, в 9 лет, видимо время пришло. Приехали в Заволжье, мне дали шлем и коньки – вот так и началась моя карьера.

— 190 – рост, 120 вес. Ты всегда выделялся габаритами среди своих сверстников?

— В Детстве был как все. Никогда не был «сухим». Всегда был толстеньким, физиологическими данными был в отца. Постепенно, лет в 16 начал заниматься с железом, ходил в зал потому что понял, что хочу профессионально заниматься хоккеем, а для этого нужно было подготовить тело.

— Чем-то еще занимался, помимо хоккея?

— Да, до 11 лет занимался русскими народными танцами, играл на аккордеоне, ходил на карате, в 11 лет, после переезда в Москву начал ходить на бокс. Увлекался теннисом, как настольным, так и большим, но это для себя.

— Будучи ребенком, сам любил хоккей? Или был равнодушен?

— Кумиров не было. В 16 лет, когда закончил Динамовскую школу, мне пообещали, что я попадаю в МХК Динамо. Мы с отцом, он был у меня вместо агента, уезжаем в Сочи, чтобы подготовиться, а за несколько дней до сборов ему сообщает руководство, что я им не нужен. Меня это очень задело. Я не видел явных причин, почему я не достоин получить шанс проявить себя. Затем, волею судеб, подписал контракт с Красной Армией на год, и вот там я самому себе поставил задачу доказать Динамо, что они ошиблись, отказавшись от меня.

— На мемориале Глинки ты забил 2 гола в 4 матчах. Обыкновенные тафгаи обычно не отличаются статистикой. Почему не получилось пойти дальше по ступеням к главной сборной?

— Перед МЧМ со мной случился инцидент: мы поехали в Питер на выезд, и в одном из матчей, хоть мы и велим в счете, судейство было отвратительным, у всех начинали кипеть эмоции. Случилась драка между мной и парнем из противоположной команды. Всё честно, 1 на 1. И на видео попал момент, как судья едет меня останавливать и падает. Это расценили как удар судьи… За это я был наказан то ли  на 5, то ли на 10 матчей. По сути, меня должны были удалить до конца матча – за то, что начал драку, а меня обвинили в ударе судьи, хотя он сам упал, наказали и это повлияло на мой вызов в сборную, хотя во всех предыдущих сборных я играл. Жалею, что так случилось, в тот год парни взяли бронзовые медали МЧМ. 

— Ты как-то учился кулачным боям на льду?

Изначально только бокс. Но на льду техника другая. В какой-то момент стало интересно, как можно проводить поединки на льду, стал заниматься со старшими ребятами, которые в этом понимают: Джереми Яблонски, Тревор Гиллис, Дарси Веро. Тафгаи, которые были в Витязе и ЦСКА. Они помогли мне поставить технику, объяснили, как и что нужно делать.

— Свой первый бой помнишь?

— Да, это была молодежка. С Андреем Беловым. Была даже байка, чтобы  Белов не попал в основной состав, уехал домой, а ему позвонили, рассказали про меня и его вызвали «для меня». В конце третьего периода скинули краги, шлема, и в этот момент я понял, что тут все иначе, не как в боксе. Тут можно было только зацепиться и решало, кто больше владеет техникой. Со стороны, конечно, смотрится очень смешно. 

— Да, видел это видео. Вы сталкиваетесь, ты скидываешь краги, снимаешь защиту локтей, сам с себя снимаешь свитер и нагрудник. Достаточно нестандартная техника. Ты так и хотел? 

— Нет, все было на импровизации. Понимание о том, что я правильно все сделал пришло только после боя. Когда я стянул ему майку, у него не оказалось нагрудника, поэтому если бы я сам не «разделся», то он бы мог меня за какой-то элемент защиты схватить, а я его – нет. 

— Как тебя встретили в Витязе? Сразу воспринимали как тафгая, или ждали оттебя бомбардирских свершений?

— К сожалению, после молодежки за мной зацепился статус тафгая, хотя я искренне благодарен тренеру русских витязей Ярушкину Алексею, который никогда не давал мне установку драться, хотя в какой-то момент я уже сам начал ездить и искать драку, провокацию. Возможно, в Витязе не смогли подобрать мне необходимую роль в команде, где-то мне давали играть, но с изначальной установкой быть готовым к драке. Да, я могу подраться, постоять за свою команду, но слава пошла вперед меня. 

— Концовка матча с Сочи. Начинается драка, после которой тебя обвиняют, что ты напал со спины, разбил голову, хотя на записи видно, что все было иначе. Что было в раздевалке Витязя после этого эпизода?

— Расскажу, как все это было: нашего капитана, Вячеслава Солодухина травмировали, вынесли колено, после чего я повернулся к тренеру с вопросом, почему мы бездействуем. Я готов был наказать за такое поведение. Я быстро вышел на смену, Вилсон выезжает на смену, я его разворачиваю к себе, уже без краг, он подает на колени, я понимаю, что он не будет драться, на меня налетает Эмертон, еще какой-то канадец, затем еще двое наших ребят. Первым, кто на меня налетел – был Эмертон, соответственно он и получил. После матча, в интервью, тренер сказал, что Кудреман – герой, который не побоялся выйти на толпу. Капитан после матча тоже поблагодарил, что не оставил это безнаказанным.

— В июне 2016 года ты приезжаешь в Уфу, подписываешь контракт с Салаватом и даешь интервью, в котором говоришь, что тебя не надо воспринимать как нового Рыспаева. 24 ноября, спустя 4 месяца, выходит новость о расторжении контракта. Что случилось?

— Причина была в травме, которую я получил в Торосе, играя в ВХЛ. На тренировке повредил позвоночник. Во время упражнения упал на копчик. Было множество разных диагнозов, начались боли в спине. Пытался восстановиться, но на одном из выездов я понимаю, что не могу выйти из поезда, не чувствую спину, и начинают отниматься ноги. Боялся последствий после анализов. Не хочу сказать ничего плохого про клуб, но лечился я сам, а после небольшого промежутка меня вызвал ГМ и сообщил, что клуб расторгает со мной контракт. 

— Какие задачи давал ТШ в Уфе? Играть форварда, или защищать партнеров по команде, тогда многие считали, что тебя берут для защиты Умарка?

— Ходило очень много слухов. На встрече с ГМ, перед подписанием контракта мы обговорили все задачи: играть форварда силового плана, а в случае необходимости – защищать партнеров по команде.

— Давай немного восстановим хронологию: как продолжилась твоя карьера после Салавата?

— Несколько месяцев пытался вылечиться, восстановиться, было предложение от Сочи, но в ВХЛ. Почему-то, сам до сих пор не понимаю почему, я решил закончить карьеру. Было очень тяжело. Были планы поехать в Москву, но в Балахне мне предложили открыть хоккейное отделение в спортивной школе, я согласился и на протяжении двух лет я был директором спортивной школы. Контракт закончился, продлевать его не стали, оказался в Москве, познакомился с шорт хоккеем, начал параллельно играть и тренировать детей. Пока нет понимания, чем я хочу заниматься.

— А сам к чему склоняешься?

— Конечно хотелось бы попасть тренером в молодежную команду, а потом стать тренером во взрослой команде.

— Когда и как ты попал в шорт хоккей?

— В сентябре 2019 года услышал от коллег по хоккею, пришел на просмотр, через месяц дали ответ, что я принят. 

— Сложно было «переучиваться» на новые правила, особенно касательно силовых приемов и драк?

— Было несложно. Когда был директором школы, выходил на лёд, и там тоже были ограничения, касательно силовых. Перестроиться было несложно. Да, первые несколько игр ты думаешь не об игре, а постоянно крутишь у себя в голове правила, когда можно бросать, когда нельзя. Больших сложностей не возникло.

— Как твои родители относятся к твоей карьере?

— Всегда поддерживали. Всегда говорят, что все наладится, все будет хорошо в той или иной степени. Говорили: «Развивайся», потому что во время хоккейной карьеры не уделял учебе должного внимания, и тоже об этом сожалею. 

— Как совмещал учебу в школе?

— Школу закончил без троек, экзамены все сдал хорошо, английский выучил, играя в Америке, выучил английский. В университет ( РГУФК) поступил на бюджетное место. Не скажу, что совсем недалёкий, но жалею, что не пошел учиться еще в какую-то сферу, помимо спорта.

— А в чем сложность стать тренером? 

— Есть примеры ребят, которым не так просто найти работу тренера. Не знаю, почему у нас в стране так происходит. Для меня печально. Что у нас в стране не поддерживают спортсменов, которые заканчивают карьеру, но хотят двигаться дальше, становиться тренерами или менеджерами в командах. Маленькие зарплаты, пока миллион раз не сходишь в администрацию, тебе, банально, не купят детям форму, если нет знакомых, то могут вообще не предоставить. Был очень удивлен, когда узнал, что зарплата тренера в деревне такая же, как и в Москве. Многие хоккеисты, которые просто закончили спортивные школы, но не играли на высоких уровнях, занимают места более достойных людей, но это лишь мое мнение. Я не понимаю, как тренер может орать матом на детей и на это закрывают глаза. В нашей стране хорошим спортсменам, которые достойны и хотят тренировать, не уделяется должное внимание. И это не со слов, а из личных примеров.

— А в Канаде? Как там обстоят дела с тренерами?

Тогда я еще так глубоко не углублялся. Не могу сказать почему, может из-за денег, может просто, но оно было хорошим. Меня все устраивало. Меня тренировали профессионалы, и не важно, поиграли они или нет. Всё было очень грамотно выстроено.  

— Сейчас ты съездил на 2 турнира по шорт хоккею, капитанил на обоих. Какие планы дальше, касательно этого вида спорт?

— Если я здесь нахожусь - значит мне нравится этим заниматься. У меня сложились хорошие отношения с президентом  ISHF. Я из тех людей, кто идет до конца, не смотря на трудности. Все прекрасно знают мое отношение к президенту, к самой лиге и федерации. Федерация развивается, хочется попасть на ЧМ, чтобы он вообще состоялся. Любое развитие в спорте- для меня это большой плюс. Хочется как можно дольше в этом находиться. Для меня шорт хоккей стал чем-то новым в плане жизненного опыта и продвижения. Кто знает, после ЧМ во многих странах могут открываться локальные федерации, я бы с удовольствием попробовал себя в качестве руководителя. Хотел бы уехать в Америку, например. Да, многие говорят, что не патриотично. Слово «патриот» очень специфичное. Если понадобится, я готов встать за свою страну, пойти на баррикады, березки, поля – никуда из сердца не убрать, но в 21 веке можно пробовать работать там, где ты хочешь, а не ограничивать себя тем местом, где родился. 

— Почему тебя так привлекает Америка?

— Ты платишь налоги, и видишь, за что их платишь, не в обиду нашей стране, но я говорю то, что вижу. Если появится возможность поехать работать в Америку, то поеду с удовольствием. Тем более я еду развивать спорт, самому развиваться. Тем более под эгидой ISHF.

— Тебе 27. Карьера хоккеиста закончена, а в мире происходит тенденция, при которой совсем ещё юные хоккеисты подписывают многомиллионные контракты и останавливаются. Какой бы ты совет дал молодым хоккеистам?

— Трудно сказать… Сам выслушивал много советов, но никогда им не следовал, Нужно работать в первую очередь для себя, для людей ради которых ты играешь, а вся клубная бюрократия должна оставаться в стороне. Доказывать в первую очередь самому себе, что ты на что-то способен, работать на пределе возможностей и ни в коем случае не опускать руки. Искать пути, возможности реализоваться, независимо, успешная у тебя была карьера или нет.