Пять лет назад не стало Гимаева. Вспомнили, каким он был – с друзьями, родственниками и коллегами
Главная звезда хоккейного телека.
Текст впервые был опубликован 18 марта 2019-го – во вторую годовщину смерти Сергея Гимаева. Но он все так же актуален и сегодня.
Пять лет назад Сергей Гимаев вышел на лед в Туле за команду легенд хоккея против сборной местной Ночной лиги. По ходу матча ему стало плохо, медсестра увела его под трибуны. После финального свистка хоккеистов в раздевалку не пустила реанимация, еще через несколько минут объявили: Сергея Гимаева не стало. В первые часы ветераны говорили про тромб, вскрытие показало ишемическую болезнь сердца.
Гимаев не жаловался на здоровье, активно выходил в эфир (за два дня до матча в Туле комментировал «Динамо» – СКА) и в этих эфирах иногда был энергичнее молодых напарников. Когда Дмитрий Федоров рассказывал «Советскому спорту» о срочном звонке Александру Гуськову, то описал главную эмоцию всех друзей, коллег и зрителей: «десять раз спросил у него по телефону». Каждый спросил бы – десять, двадцать, тридцать раз: «Это правда? Это правда!?».
«Дим, ну что ты… Да, все, умер».
Его запомнили народным хоккейным экспертом, но это только часть правды о Сергее Гимаеве.
За 62 года он успел:
• поиграть в самом мощном клубном составе в истории советского хоккея,
• воспитать один из элитных выпусков детской школы ЦСКА (1978 год рождения, Олег Кваша и Сергей Самсонов поиграли в НХЛ),
• 14 лет порулить школой ЦСКА,
• сделать потрясающую телекарьеру.
Сергей Гимаев-старший – один из редких экспертов, для которого ТВ было реальной и главной работой, а не легкой подработкой или разминкой в паузе между клубными должностями. Он прожил в хоккее ярчайшую, ни на что не похожую жизнь.
О многом Гимаев рассказал в интервью Павлу Копачеву – если вы его забыли, то перечитайте, это блистательный текст. Кажется, в 2022-м он еще актуальнее.
Кое-что о нем мне рассказали друзья, коллеги, зрители и, конечно, сын – получилось несколько страниц историй о том, как парень из Уфы стал главным хоккейным человеком целой страны и перезапустил хоккей в отдельном башкирском городке. Поехали.
«Салават Юлаев», армия
«Детство у папы было как у всех, – рассказывает Сергей Гимаев-младший. – Когда ему родители коньки подарили, он чуть с ума не сошел. Обычные такие кожаные «гаги» с железными лезвиями». Сергей Наильевич Гимаев родился в городе Пружаны Брестской области в семье военного летчика и до хоккея вместе с семьей переехал сначала на Камчатку, а потом уже в Уфу, поближе к родине отца.
Первые коньки нужны были, чтобы гонять шайбу во дворе – в школу «Салавата Юлаева» он пришел только в 11 лет. На приборостроительном заводе им В.И.Ленина, который содержал команду, работала мама – однажды Сергей пришел к ней, увидел там каток и напросился на тренировку. Ему сказали: «Приходи».
«В хоккей он пошел поздно, – добавляет Гимаев-младший, – но все равно выбился в мастера». Отставание от сверстников Гимаев-старший ликвидировал упорными тренировками. Когда пошли первые результаты, стал попадать в юношеский состав «Салавата». Решил – раз получается, надо работать еще больше. Занимался по 6-8 часов в день, гонял и за юношескую, и за молодежную команду. Когда подключили к основе, уже учился на вечернем отделении Авиационного института – и тогда почувствовал: все, потолок возможностей близко. И в смысле хоккея, и вообще – в институте не шли навстречу, говорили, выбирай: или хоккей, или образование. После четвертого курса клубок спутался так крепко, что Гимаев взял академический отпуск. И тут же получил повестку в армию: долг звал в Германию, в ракетные войска.
Из этой передряги его вытащило руководство «Салавата». Но от второго предложения не могли отмазать даже уфимские верхи – сразу десять игроков «Салавата» получили призыв на службу в Куйбышев, где базировался мощный хоккейный СКА. В новом клубе пообещали: заберем из армии сразу после присяги. Но – неделя, вторая, третья – тишина. «Это был бы крах его карьеры, – говорит Гимаев-младший. – Два года отслужить в армии и вернуться в хоккей – нереально. Он успел отслужить два месяца, и его выдернул Моисеев, который тогда работал в СКА. Карьера папы пошла дальше».
Когда за Гимаевым приехали на место службы, в Оренбургскую область, он понял, что готов лететь на Луну, лишь бы не возвращаться в эту часть. Забираться в космос не пришлось: Юрий Моисеев запустил в Куйбышеве проект регионального суперклуба. Через армейские связи он вытащил лучших игроков из команд округа (Уфа, Казань, Пенза, Саратов) и собрал состав, который играл вничью с московским «Динамо» и горьковским «Торпедо».
Геркулесы, Тихонов, Драйден
«Я смотрел хронику и помню Ирека Гимаева, – рассказывает Денис Казанский, – на «России-2» была такая заставка: шайба Гимаева и выкрик «бросок, гол!» голосом Озерова. Это, конечно, был Ирек, уникальный хоккеист, который мог играть и в защите, и в атаке. А Наилич и сам говорил про себя: «Я в ЦСКА спокойненько, в третьей-четвертой паре, клюшечкой цеплял нападающего и катился вместе с ним». Он так иронизировал над своим хоккейным прошлым, прекрасно понимая, что с теми монстрами на льду он никаким образом сравниться не мог».
На второй год армейской службы, по факту протекавшей в обороне куйбышевского суперклуба, Гимаева хотели семь из десяти команд Высшей лиги. В мае 1976-го он должен был демобилизоваться – и тогда бы, по идее, выбирал сам. После разговора с Юрзиновым была устная договоренность с «Динамо». Но в конце апреля пришла телеграмма из ЦСКА – командировать Гимаева в Москву.
«Когда папа впервые пришел в раздевалку ЦСКА, он стеснялся даже зайти туда, – рассказывает Гимаев-младший. – Ему говорят: «да заходи, не стесняйся», а он смотрит – там Харламов ходит, Третьяк. В шоке был. Первое, что ему бросилось в глаза – какие они были атлеты. Говорил – «команда Геркулесов». То ли Харламов, то ли Анисин из низкого приседа, с «пистолетика» при нем запрыгивал на гимнастического козла. Казалось бы, такие техничные хоккеисты, игроки сборной СССР и в то же время настолько сильные мужики».
В ЦСКА Гимаев провел девять лет. По статистике лучшим получился чемпионат-1978/79: 11 шайб, 9 передач; в том сезоне у него еще было 12 матчей за «Динамо» и вторую сборную в суперсериях против клубов ВХА – 15 декабря 1978-го сборная играла против «Эдмонтона» и Сергей Гимаев в большинстве забил Дэйву Драйдену, родному брату канадской легенды и неудачника Суперсерии-72 Кена Драйдена. 31 декабря 1979-го Гимаев сыграл за ЦСКА против «Монреаля» Ги Лефлера: у обоих в матче по 0+1.
За девять сезонов в ЦСКА Гимаев повидал множество звезд. Тройка Михайлов – Петров – Харламов, Вячеслав Фетисов, Геннадий Цыганков, Алексей Касатонов, Вячеслав Анисин, Николай Дроздецкий, Виктор Жлуктов, тройка Крутов – Ларионов – Макаров, Вячеслав Быков, Андрей Хомутов, Владислав Третьяк, Сергей Немчинов, Алексей Гусаров и Владимир Константинов.
«Когда мы жили на Фестивальной, я был совсем маленьким, – рассказывает Гимаев-младший. – Помню, что Фетисовы жили рядом, Кожевниковы. Потом мы переехали на Петрозаводскую, и там нашими соседями были Крутовы. Мы на 14-м этаже жили, они – на тринадцатом. Хорошо общались, дружили. С Лехой Крутовым мы вообще одногодки, у него 1 февраля день рождения, у меня 16-го. Мы играли в одной команде, по одному году, вместе ходили в школу и даже какое-то время учились в одном классе».
Все это время главным тренером ЦСКА был Виктор Тихонов. «Папа рассказывал, что при Тихонове тренировки в ЦСКА сильно поменялись. Моисеев, еще в СКА, нагружал физику в основном работой со штангой. Хоккеистов делал атлетами. У Тихонова, наоборот, преобладала легкость. Кроссов много стало, фартлеков (цикличных беговых тренировок – прим. Sports.ru). Меньше штанги – больше бега на стадионе».
Безденежье, золото, сын
24 ноября 2014-го у Гимаева-старшего спросили: «Тихонов очень жестко относился к ветеранам, легко убирал их из состава и ставил молодежь. Как ветераны к этому относились? Вот вы например, когда простили его?». Эксперт, завершивший карьеру в 31 год, тяжело выдохнул: «Я – долго [не мог простить], потому что закончил со слезами на глазах».
«Папа рассказывал об этом, – вспоминает Гимаев-младший. – Он был в ЦСКА, а во время отпуска поехал играть за СКА. В сборную его не брали, поэтому отпуск был месяц-полтора. Съездил на турнир за питерских армейцев, вернулся в ЦСКА на предсезонку, увидел списки команды на медобследование – а его там нет. Пошел к Виктору Васильевичу. Тот говорит: «Ну, Серег, ты же в СКА играешь, вот и играй там». Папа все понял».
За один сезон в Санкт-Петербурге Гимаев пришел к выводу, что играть в хоккей дальше смысла нет. Армейской зарплаты не хватало, в семье росли двое детей.
«Условия были не те, – рассказывает Гимаев-младший. – Денег совсем не было. После сезона в СКА Тихонов ему предложил работать тренером в ЦСКА. Папа согласился: в Москве – дом, и все-таки ЦСКА – родной клуб».
Ему доверили две группы, пацанов 1972-го и 1978 годов рождения. Вторые – самая большая гордость Гимаева-тренера: в 1996-м в Уфу приехал юниорский чемпионат Европы (проводился с 1967-го по 1998-й), в основе сборной России было 9 парней из его ЦСКА-78 – и его позвали помогать главному тренеру Владимиру Шадрину. Тогда за Россию играли: Андрей Марков, Максим Афиногенов, Юрий Бабенко, Олег Кваша, Сергей Самсонов, Дмитрий Власенков, Владимир Антипов, Андрей Зюзин и Максим Соловьев. Золото.
«Девяностые годы были тяжелыми, – вспоминает Гимаев-младший, – полное, можно сказать, безденежье. Помню, папа из одной канадской поездки с ЦСКА-78 привез видеомагнитофон и кассетный магнитофон JVC. Это был просто космос, такого ни у кого не было».
С середины девяностых до середины нулевых Гимаев – директор школы ЦСКА и наставник своего сына, который шел к хоккейной карьере.
«Никогда не забуду наш разговор, когда меня подтянули в ЦСКА-2, – вспоминает Гимаев-младший. – Меня только-только перевели, и он говорит: «Серег, ты хочешь играть дальше. А какие у тебя сильные стороны? Здесь у тебя проблемы, там проблемы. Надо найти сильную сторону, за счет чего ты сможешь двигаться вперед. Вот у тебя неплохо получается играть в обороне, ты достаточно жесткий и самоотверженный защитник – за это и держись. Параллельно развивай слабые стороны – катание и атакующие действия». Но, говорил, в своих сильных сторонах ты должен быть лучше других, чтобы тебя заметили и взяли. «Играй жестко, строго, лови шайбу».
В 2006-м Гимаев комментировал матчи чемпионата мира в Латвии. Через год он уволился из школы (сначала обвиняли в «поборах», через несколько лет объяснил – не понравился влиятельному родителю) – и его пригласили на телевидение.
Скворцов, Квебек, Овечкин
«В первый раз я его увидел в Казани, на ЮЧМ-2008, – вспоминает Денис Казанский. – Мы вообще полностью показывали тот турнир на «Плюсе», и Серега Крабу уже тогда хорошо знал Гимаева. Он нас и познакомил».
На ТВ Гимаева пригласил Сергей Крабу, в то время корреспондент и комментатор хоккея на «НТВ-Плюс». Юрий Розанов даже рассказывал, что первый репортаж Гимаев провел вместе с ним на НТВ – но основным местом работы для него стал канал «Спорт», позже – «Россия-2». Там он начал вести репортажи – вместе с молодым комментатором баскетбола Романом Скворцовым.
«Полагаю, это было в 2005-м, на Шаболовке, – вспоминает Роман. – Познакомились и сели комментировать какой-то матч под картинку. Каких-то специфических трудностей не было. Я всего второй год работал комментатором, а с Наиличем в первый раз комментировал хоккей. Было бы непозволительной роскошью в такой ситуации иметь какие-то коммуникативные трудности. Наверное, здорово, что у каждого из нас не было опыта работы на хоккее – никто не пытался приводить партнера по репортажу в соответствие со своим представлением о прекрасном».
В 2008-м ИИХФ исполнилось сто лет, и чемпионат мира по хоккею впервые в истории привезли в Канаду. У России собрался отличный состав (к Радулову, Морозову и Зарипову подъехали Овечкин, Набоков, Ковальчук, Семин, Федоров из НХЛ), а от «России-2» на турнире работала связка Скворцов – Гимаев. Финал Россия – Канада показывали по второй кнопке – даже спустя 11 лет это все еще самая жаркая ночь российского хоккея; победу озвучили Сергей «Ну Илья, Илья!» Гимаев и Роман «В Голливуде до такого додуматься не могли» Скворцов.
«Интереснее было до матча, – рассказывает Скворцов. – Меня трясло так, что я выпил чашек пять кофе, который обычно не пью. «Даже если мне сейчас скажут, что наши выиграют, мне страшновато выходить в эфир», – сказал я Наиличу. – «Да ладно, наверху уже все решили, ты не можешь на это повлиять».
В закутке возле арены тигром в клетке метался Третьяк. Как-то так получилось, что мы столкнулись там перед первой игрой, и это превратилось в некую традицию. Перед финалом колотило не только меня: Владислав Александрович подходяще напихал нам за то, что чуть не разрушили счастливую примету.
После матча вышли на улицу. Папа Сергея Федорова подарил Наиличу клюшку с автографом сына, потом в тех самых шлепках вышел Овечкин с медалью. Мы все обнялись, а потом я первый и, надеюсь, последний раз прикоснулся к медали, которую не завоевывал. Наилич настаивал на том, что такое фото должно быть в коллекции.
А дальше... Блин, я не особо помню. Сил радоваться-то не было, пришло какое-то опустошение. Мы вернулись в гостиницу, поели, хлопнули по рюмашке, да и разошлись жить с этой победой по номерам. На следующий день нужно было вылетать домой, а три чемодана сувениров сами себя не собрали бы. В общем, после полуфинала с финнами мы гужбанили значительно ярче, но это уже другая история».
После этого репортажа комментатор и эксперт перестали быть просто коллегами – позже в эфирах Гимаев не раз говорил, что Скворцов для него больше, чем партнер по репортажам, а Роман завел в твиттере специальный тег – #дружище.
«Это большая честь, когда уважаемый человек, значительно старше тебя, считает тебя своим другом, – рассказывает Скворцов. – Трудно сказать, как все это началось. Наверное, где-то на выездных чемпионатах мира, где мы комментировали и по три матча в день и проводили друг с другом кучу времени, передвигаясь в одном самобеглом экипаже. И чтобы не сойти с ума от хоккея, куда только не гоняли. Люксембург, Лихтенштейн, Брюссель, Амстердам. Проехали почти всю Швейцарию во время ЧМ-2009. И во время этих поездок мы говорили обо всем на свете, только не о хоккее, которого и так хватало. Наилич очень поддержал меня, когда случилась беда (18 ноября 2013 года в Казани разбился самолет Boeing 737, на борту которого были жена и дочь Романа Скворцова – Sports.ru). Он без лишних слов принял то, что меньше чем через неделю после катастрофы я был в эфире, понимая, что работа в данной ситуации – единственный способ не чокнуться от горя. И когда я выпадал из реальности во время игры, он брал репортаж на себя. Вскоре его отстранили (Гимаев в прямом эфире, заранее подготовив речь, выступил за пересмотр расписания хоккейных трансляций – Sports.ru), я психанул и сказал, что не вернусь в эфир, пока не вернут его. Наилич позвонил со словами: «Рома, ты рехнулся, за меня есть кому заступиться, а ты без эфира пропадешь».
Сразу после этого репортажа Гимаева отстранили. «Я с огромным уважением отношусь к Сергею Наильевичу, – сказал тогда главный редактор спортивных каналов ВГТРК Дмитрий Губерниев, – но тут есть нарушение корпоративной этики». Но его вернули в эфир очень быстро, и конфликт был исчерпан.
С 2009 года в стране заработал канал КХЛ ТВ – 24 часа сплошного хоккея в сутки. Этому каналу нужны были новые герои. Гимаев не работал на трансляциях КХЛ ТВ, но регулярно появлялся там в качестве эксперта.
«У нас с самого первого выпуска появился небольшой негласный ритуал, – рассказывает Роман Чернявский, в прошлом редактор КХЛ ТВ и ведущий программы «Трибуна». – Перед эфиром я всегда делал ему чашечку черного кофе, и пока ему наносили грим, мы обсуждали, о чем будем говорить в выпуске. Так что когда я видел, что он заходит в офис, сразу поднимался и шел делать ему кофе».
«Когда я пришел на КХЛ ТВ и мне передали «Трибуну», – продолжает Чернявский, – в списке экспертов, которые сотрудничали с каналом увидел фамилию «Гимаев». Он комментировал матчи на «России-2», а на наших проектах работал экспертом. Мне сказали, что если есть необходимость, можно почаще привлекать его к съемкам. Я тогда еще не был с ним знаком и позвонил, чтобы узнать, как он смотрит на предложение раз в неделю разговаривать на важные хоккейные темы. Он живо отозвался: «Да, с удовольствием, говорите, когда и что нужно».
«Мы плотно начали общаться в год создания «Матч ТВ», – рассказывает Денис Казанский. – Канал «НТВ-Плюс», где я работал, тогда выиграл права на показ КХЛ. То есть КХЛ ТВ заходили под наше крыло. Это был июль-август. Митя Чуковский (тогда – руководитель спортивных каналов «НТВ-Плюс») бросил меня на этот замечательный проект. Я должен был от «НТВ-Плюс» более-менее отвечать за то, что там происходит. Мое руководство продлилось лишь месяца два-три, но это отдельная история. Тогда было понятно, что надо подписывать экспертов в таком хорошем количестве, чтобы их было в достатке и чтобы они были все разные.
Мы договорились с Даней Марковым, подтащили Леху Бадюкова. Но первым номером шел Наилич – было понятно, что без него никуда. В комнате Мити Чуковского мы ему объясняли, к чему будем двигаться, какие программы хотим увидеть. Тогда мы в первый раз серьезно поговорили по рабочим вопросам и с той поры стали общаться регулярно.
Он, кстати, был ведущим «Игротеки» (программа, которая идет до и в перерывах матчей КХЛ – Sports.ru), когда его сын Серега забил в свои ворота, еще за «Витязь». Там было неудачное вбрасывание, и он пульнул прямо под перекладину. Парни рассказывали, что Наилич побледнел, ругался по-черному. Он очень переживал за Серегу».
«Он мне ничего не сказал, – вспоминает Гимаев-младший, – понимал, насколько я переживаю такие моменты. Я в этом смысле в него пошел. Он знал, что я переживаю и набрал просто чтобы подбодрить: «Ну, ничего страшного, просто курьез».
«Вечерний Гимаев», «женщина на Яме», Дон Черри
К 2015 году, когда начинался «Матч ТВ», Гимаев стал однозначно самым популярным человеком в хоккейных медиа. Эту трансформацию – из просто эксперта в полноценную звезду – первым, незаметно для всех, зафиксировал в то время корреспондент «Советского спорта» Павел Лысенков. У него был ютуб-канал, куда он выкладывал свежие интервью со звездами российского спорта. Гимаев стал его регулярным хоккейным гостем. Где-то в 2014-м у этой рубрики появилось специальное название – «Вечерний Гимаев».
Лысенков: «Канал я завел в 2006 году, но он валялся просто так. В 2010-м на работе заставили снимать видео. С ЧМ-2013, когда мы проиграли американцам 3:8, начал выкладывать активно. Гимаев все время был в пресс-центре, и я просил его доступно рассказывать, что произошло в матче. Ставишь на сайт расшифровку, прикладываешь видео – вроде эффективно. И народ начал требовать: «Гимаев! Гимаев!». Потом это было на каждом чемпионате мира.
С этого момента у меня появился рефлекс: вижу Гимаева – хватаюсь за камеру, как за пистолет, она у меня так же сбоку висит. Он любил поговорить и не был против съемки. А мне даже немного стыдно – подходит человек, рассказывает кучу интересного, а я это не использую, потому что не могу вставить в статью. Такая фактура пропадает. Поэтому я постоянно выкладывал эти видео.
Наши разговоры выходили в публичное пространство – иногда это ему помогало, иногда нет. Помогло, когда случился момент «женщина с Ямы» (в эфире «России-2», критикуя расписание хоккейных трансляций Гимаев сказал: «Почему у нас какая-то женщина на Яме… на Ямском поле выбирает эти матчи, я не понимаю». В доме 19/21 на 5-й улице Ямского поля находился центральный корпус ВГТРК – Sports.ru), он моментально получил информационную поддержку. У него всегда была трибуна для высказываний.
А после первого матча финала-2016, когда ЦСКА вынес «Магнитку», он сказал, что ЦСКА выиграет эту серию 4-0. Эти его слова повлияли на исход. Видео показали в раздевалке «Магнитки». Там очень завелись, и когда он приехал в Магнитогорск, его троллили Величкин и игроки: «Ну что, проиграем 0-4?».
Он очень злился, говорил: «Ты подставил меня, слово вылетело, а сейчас я за него отвечаю». В итоге «Магнитка» эту серию взяла и, мне кажется, повлиял завод, который они получили от этой истории. Настолько ценилось его слово. Но он успокоился потом, понял, что ничего такого здесь нет, что он сказал, то и было написано».
Когда третью кнопку российского телевидения целиком отдали спорту, там придумали как приумножить мощь эксперта Гимаева.
Казанский: «Когда образовался «Матч ТВ», там появился Таш Саркисян, который работал, проще выражаясь, начальником по комментаторам. Он вызвал нас с Наиличем и сказал, что хотел бы сделать пару ведущих на студии. Что-то похожее на то, что делает Дон Черри в НХЛ, на «Hockey Night in Canada», только «Гимаев Говорит». Думали, как лучше сделать, отдельной программой или в перерывах. Было много «но» и «если», в итоге решили, что в первом перерыве топового матча, который идет на «Матч ТВ», сделаем эту рубрику. Я буду задавать темп, накидывать вопросы, а он – быстро отвечать, и у нас будет всего-ничего времени.
Но нам эта идея очень не понравилась. Сам факт того, что нас, по сути, убирали с комментария. Я прямо помню: было первое совещание, Таш это объявил, и мы вышли с такими кислыми рожами. «Блин, мы же комментаторы, нафиг все это нам надо? Стоять в кадре – это не то. Мы вроде хорошо комментируем и в игре понимаем, зачем нас убирать с такого куска?».
Таш видел это сомнение и еще пару раз встречался с нами. Говорил: «Ребят, не сходите с ума, это наоборот гораздо круче». И он был 25 раз прав, в этом плане у него большой опыт, и эта огромная империя Comedy построена им в том числе. Здорово, что он нам доверил и потом нас убедил. В итоге мы ушли с комментария и особо по этому поводу не переживали. «Гимаев Говорит» – это совсем другая медийность, совсем другой уровень ответственности. Для нас обоих это был очень хороший профессиональный шаг».
В интернете осталась только заставка.
Казанский: «Было забавно, как он всегда просил рассердить его перед выпуском. Говорит: «Давай, ляпни мне что-то жесткое, чтобы я из себя вышел». Я такие вещи прямо на шапке делал. Он становился жестким – и мы начинали. Уже после того, как все заканчивалось, он отвечал мне на ту реплику, которую я ему изначально кидал.
Когда он последний раз был тренером, они продули Канаде 0:8 на ЮЧМ в Казани. У нас был какой-то решающий матч. Он: «Дай, дай мне эмоцию, давай, ну-ка!». И я: «Наилич, ну какой же вы тренер, подвели тогда молодежку». Он просто озверел, у него налились глаза, и мы погнали «Гимаев говорит» очень-очень бодро. А потом он долго-долго объяснял, что вообще это не он виноват.
Интернет, солярий, алкоголь
Мощную карьеру на телевидении в приличном уже возрасте Гимаев сделал не только благодаря природному обаянию. Он постоянно работал над собой.
Гимаев-младший: «Папа был одержим спортом и любой источник информации для него был важен. Когда появился интернет и когда он понял, сколько можно почерпнуть информации, причем моментально – быстро его освоил. Он уже работал на ТВ, ему уже надо было готовиться к репортажам и так далее. Сосед с 12-го этажа, Коля, приходил, помогал, учил папу пользоваться интернетом – и он достаточно быстро всему научился. Потом пошел купил компьютер и нормально пользовался».
Чернявский: «Иногда мне нужно было записать несколько выпусков за день, чтобы они пошли в эфир на следующей неделе, когда я был занят другим. В один из таких дней у нас была назначена запись с Гимаевым, а после нее я улетал в командировку. За час до записи звонок – «Роман, извиняюсь, я опаздываю, застрял в пробке на Ленинградке». На самом деле для него это небывалый случай, он как-то умудрялся, передвигаясь на машине по Москве, всегда приезжать вовремя. Никогда не опаздывал. Я говорю: «Такая ситуация, совсем не могу ждать, но все нормально, не переживайте». Выпуск в итоге мы не записали, но он еще раз десять позвонил с извинениями. То есть я, автор программы, его успокаивал, а он переживал из-за того, что съемка сорвалась».
Казанский: «Когда мы начали работать на «Матче», у нас немедленно появились курсы для людей, которые работают в кадре или за кадром. Наилич, который вполне мог забить на все эти вещи, стал ходить и репетировать. Носил с собой скороговорки, посещал эти курсы. Он прекрасно понимал свои слабые стороны в речевом мастерстве и устранял их. Он вообще бесконечно читал – для нас, комментаторов, это главный критерий совершенствования речи и словарного запаса. В этом плане он очень над собой работал».
Чернявский: «Он очень внимательно следил за своим внешним видом. Например, раз в неделю ходил в солярий – чтобы получше смотреться в кадре. У нас на КХЛ ТВ был стилист, который подбирал костюмы ведущим и экспертам, так вот Сергею Наильевичу эта помощь была не нужна, потому что он всегда был в порядке. Советовался с женой, с сыном, сам покупал себе одежду, подбирал так, чтобы все сочеталось по цветам. Гимаев всегда выглядел отлично».
Гимаев-младший: «Папа, как начал работать на телевидении, вообще перестал выпивать. Он рассказывал: «Я как-то с утра проснулся, посмотрел репортаж – и вижу, что какой-то опухший. И голова тяжелая, не могу быстро сформулировать мысль, не могу быстро реагировать на какие-то вопросы. И понял, что мне это не нужно». Он от телевидения получал удовольствие и просто отказался от алкоголя».
Последняя командировка
На МЧМ-2017 в Монреаль от «Матч ТВ» полетела связка Казанский – Гимаев – но только к стадии плей-офф. Они откомментировали несколько матчей на групповом этапе из Москвы, а 31 декабря сели в самолет.
Казанский: «Мы перелетели из Москвы в Париж, там была стыковка. Самолет немного задержался и мы почти побежали к нашему гейту в Монреаль. Там аршинными буквами на табло написано GIMAEV и KAZANSKIY. Наилич запаниковал: «Блин, все, мы не успели, я знаю, что это такое. Видишь наши фамилии – это значит, самолет перегружен, все уже сели, а мы полетим следующим рейсом. Новый год встретим тут, в Париже». Он расстроился дико.
Я подхожу к работнице: «Вот Гимаев и Казанский, мы пришли». Она говорит: «Ой, ребят, такая ситуация, у нас самолет переполнен...». Наилич такой: «Ну вот, я тебе говорил!».
А она продолжает: «… И поэтому мы вас пересадили в бизнес-класс». Тут и Наилич обалдел, и я. Мы перешли в бизнес, сели и были там кумы королям. Повезло, лакшери перелет получился. В районе 16 часов по Монреалю встретили московский Новый год. Я взял шампанское – а он же не пил совсем. Я говорю: «Наилич, ну хоть шампанское, за Новый год». Он: «Не-не-не, только воду». Воды выпил и все. Получилось, что это был его последний Новый год».
Сразу за Новым годом у Гимаева-старшего всегда шел следующий важный праздник. 1 января у него день рождения.
Казанский: «Я с детства болею за «Торонто» и видел, что 1 января будет зимняя классика с «Детройтом». Позвонил Наиличу: «Слушайте, мы же прилетаем 31 декабря, а матчи начинаются 2-го. То есть мы можем 31-го сходить во дворец, сделать рутинные дела, взять аккредитацию, а 1 января – использовать как хотим». Наилич согласился, мы быстренько оформили билеты: перелеты между Монреалем и Торонто как маршрутные такси: дешево, быстро и прилетаешь в центр города, а не в международный аэропорт.
Прилетели, пошли гулять. Дошли до Музея хоккейной славы. Я там был и, думаю, мало что там изменилось. Но он сказал, что у него пункт – обязательно сходить в Музей хоккейной славы, «для меня это примета». Вернулся, мы пошли дальше, нашли кафе Гретцки и прошли весь центр Торонто, до стадиона. Никита Зайцев помог с билетами – Наилич ему позвонил. Мы были в диком восторге. Там естественно нифига не видно, игру смотришь только на больших мониторах. Но сам факт сопричастности крутой. Наилич был дико счастлив, что вот так провел день рождения.
Та поездка была особенной – и комментарий тоже. Мы отработали первый полуфинал Россия – США, когда Терри нас наказал (американец Трой Терри в серии буллитов забил три гола из трех попыток, включая победный – Sports.ru). Там история была – три или пять буллитов должны пробивать. Я до сих пор в ужасе – мы с Наиличем посмотрели на сайте ИИХФ: было написано – три буллита. А потом и телеграфика вылетает – по три буллита. Скандал подняли я и один швед, оба зевнули, что еще в мае объявили: буллитов будет пять. Мы полетели к ИИХФ, начали орать: «Вот у вас на сайте все написано!».
И тогда они на моих глазах изменили эту информацию на сайте. Все зависло, я сделал скрины, а потом появилась запись: shootouts – 5 штук. Я к тому, что мы проиграли и все из себя вытащили. Матч был космический, Капризов был в нем хорош и Самсон тащил, обидно было так проиграть.
Это был первый полуфинал, а надо было работать еще и второй. Мне, молодому в сравнении с ним, было тяжело, и я видел, что Наилич уже как сдутый шар. Если бы он сказал: «Давай ты это сам», я бы понял и не стал возникать. Но он пришел, отработал, и я помню, что это было дико-дико круто. В этом плане он большой профессионал – я еще минут двадцать после нашего поражения приходил в себя от этого ора, от эмоций. А он прямо сразу пошел в пресс-центр и начал готовиться».
Туймазы
На западе Башкирии, прямо на границе с Татарстаном, спрятался город Туймазы – в 20 километрах от него, в деревне Какрыбашево родился Наиль Зямгутдинович Гимаев – отец народного эксперта. «Там есть речка шириной может метров тридцать, – рассказывает Андрей Давыдкин, житель Туймазов, один из лидеров местного хоккея. – На одном берегу московское время, а на другом – +2 часа. Там восемь, здесь шесть. Мужикам деревенским удобно за водкой бегать».
Казанский: «Было Зеленое дерби, плей-офф, «Салават» против «Ак Барса». У нас день паузы, и Гимаев вдруг скрылся. Вернулся на следующий день – абсолютно счастливый. Говорит, гонял на родину отца, в город Туймазы, там такие ребята, тра-ля-ля. Я говорю: «А как они вас нашли?». «Да вот прямо под нами сидел парень, подошел и говорит, поехали к нам в Туймазы, оттуда ваш отец, мы найдем его дом и ваших родственников». Он завелся и поехал».
Давыдкин: «Это было смешно и, наверное, нагловато. Директор нашего ледового дворца, Тимур Галлямов, молодой парень, двукратный чемпион мира по борьбе, в перерыве матча перелез через перила, поднялся туда, где комментаторы сидят. Представился: «Я с Туймазов, у вас отец оттуда». И пригласил Гимаева на историческую родину, чтобы найти его родственников, которые и сейчас там живут. Сергей Наильевич поехал – и родственников нашли. Его встречали деревенской сметаной, медом, все были в восторге.
Казанский: «Он вернулся и говорит: «Там дворец построили и любят хоккей. Они готовы сделать детский турнир на мои призы. Поехали командой прессы сгоняем туда, я договорился». Проходит какое-то время, эти ребята выходят на нас, и мы летим в Туймазы вместе с Наиличем. Там, конечно, битком, все на него пришли посмотреть. Мы сыграли и завязали дружбу с этими ребятами».
Давыдкин: «В процессе общения мы много раз предлагали Сергею Наиличу провести турнир на его призы. Он долго обдумывал это, сначала отказался. Потом сказал – да, я готов провести турнир и сделать его традиционным».
Казанский: «Договаривались, что 1 июня 2017 года, в День защиты детей будет турнир – он все-таки считал себя детским тренером и для него это было очень важно. И в марте он умирает».
Давыдкин: «Когда Гимаева не стало, мы решили провести турнир памяти Сергея Наильевича – с командой Роспрессы. Когда обсуждали это с Тимуром, я говорю: «Слушай, а почему бы нам не назвать ледовую арену памяти Наилича? Он здесь как свой, был во всех деревнях». «Давай!». Естественно, мы позвонили Денису: «Слушай, есть такая идея».
Казанский: «В апреле 2017-го звонят из Туймазов: «Давайте мы назовем дворец его именем, только мы сами не пробьем, из-за бюрократии быстро не получится». Мы говорим: «Ну давайте, поможем».
Давыдкин: «Наш глава, Айдар Суфиянов, тоже поддержал, написал письмо. Подключились ребята из Уфы, из «Газпром трансгаза» – все-таки авторитетная организация. Отправили документы в федерацию хоккея, в правительство республики».
Казанский: «Мы – Антон Верницкий, Володя Самохин (пресс-атташе «Спартака») и я – напряглись, собрали бумаги, распихали их. Наши друзья в Уфе нашли выход к президенту Башкирии и передали ему бумаги, которые мы подготовили. Потом выяснилось: для такого разрешения нужно, чтобы прошло десять лет со дня смерти. Я не очень понимаю, как это работает, потому что у нас есть дворец Фетисова, дворец Ляпкина в Балашихе. Получается при жизни можно, а после смерти должен быть серьезный срок? Руководство Башкирии быстро сориентировалось в этом плане и подписало все. Но я помню, что мы прилетели 31 мая 2017-го и разрешения еще не было».
Давыдкин: «Мы понимали, что вот-вот глава республики должен его подписать, подготовили табличку. Но они тянули до последнего, а мы не могли объявить это как факт. Наш глава тоже боялся – взять на себя такую ответственность он не мог. В день закрытия турнира, по ходу последнего матча пришло известие, что глава республики подписал разрешение. Турнир заканчивается, и мы вручаем Сереге эту табличку – трогательно аж до слез было».
Казанский: «И вот выносят эту табличку, где написано, что дворцу спорта присвоили имя Наилича. Очень трогательный момент, очень круто, что Серега был вместе с нами. И сейчас эта тема развивается. Благодаря Наиличу, Туймазы попали на хоккейную карту России».
Давыдкин: «У нас очень много турниров проводится, Туймазы после приезда Сергея Наильевича – центр хоккея в республике. Мы провели уже три финала России по разным возрастам – это круто для такого маленького городка. Обычно финалы отдают Омску, Челябинску, Уфе, Москве. Получилось, что Сергей Наильевич зашел в наш ледовый – и после него как повалило.
Мы теперь хотим из вещей, которые принадлежали Сергею Наильевичу, сделать такой мини-музей. Ледовый готовится, мы договорились с его семьей, что нам передадут некоторые вещи».
Гимаев-младший: «Когда в Москве, в Музее хоккея закончилась выставка в честь папы, мы забрали оттуда вещи и, конечно, часть этой коллекции отправим в Туймазы, для музея на хоккейном стадионе».
P.S.
2008 год. Сергей Гимаев и Роман Скворцов комментируют победу России на ЧМ. «Илья! Илья!» и «Жизнь – лучший драматург».
ТЭФИ в номинации «Спортивный комментатор» получают: Геннадий Орлов (оПять о футболе) и Кирилл Набутов (Король ринга). Без награды из финалистов остается Юрий Розанов (второй тайм матча Болтон – Арсенал).
Май 2012-го. Сергей Гимаев и Александр Ткачев озвучивают победу на ЧМ – в том же мае ТЭФИ отдают Юрию Розанову и Сергею Крабу, еще за МЧМ-2011.
2013-й. Сергей Гимаев в прямом эфире пинает руководство «России-2» за игнор матчей из Хабаровска и Владивостока.
Номинации «Спортивный комментатор» на следующем ТЭФИ нет.
2016-й. Сергей Гимаев, уже несколько лет как главный хоккейный эксперт страны, провожает Россию на третье место домашнего ЧМ.
В номинации «Спортивный комментатор» на ТЭФИ представлены Владимир Стогниенко (ЦСКА – «Спартак») и дважды Дмитрий Губерниев (биатлон и открытие ЧМ по плаванию). Награду получает Стогниенко.
2017-й. Сергея Гимаева награждают премией ТЭФИ за матч МЧМ Россия – США. Посмертно.
Казанский: «Вот мы рассуждаем – народный, народный. А не начали бы Туймазы, не ввязались бы мы своей небольшой командой? Сто процентов – ничего бы не было. Это самое обидное.
Мы с Гимаевым-старшим были знакомы близко, это да. Но нам казалось, что есть большие клубы и большие организации, которые он прославлял, лицом которых и был. И мы уже после его ухода столкнулись с таким нашим российским, даже не знаю как сказать... Это такая история о том, как мы относимся к людям, которых при жизни холим и лелеем: «Артисты! Мастерюги!» – а потом забываем. Да даже внимания не обращаем. Был, да и ладно. Вот это страшно».
Фото: instagram.com/romanskvortsov; instagram.com/kazzzansky; instagram.com/d_fyodorovdima; cska-hockey.ru; fhr.ru; РИА Новости/Евгений Одиноков, Алексей Куденко
Идите и бейтесь(с)