Федор Канарейкин: «Иностранцы нам кажутся сверкающими, блестящими на фоне наших»

Заслуженный тренер России Федор Канарейкин сообщил, что отклонил несколько предложений по работе, и рассказал, как работалось в «Атланте».

– Вас самого удивляет, что вы без работы полтора года?

– Когда человек обладает здоровьем, знаниями, опытом, регалиями – такому человеку трудно сидеть без работы. Впрочем, я понимаю, что на рынке большая конкуренция, очень много иностранных специалистов. Сейчас простаивает целый цех добротных российских тренеров.

– Много было предложений за это время?

– Предложения-то были. Но тут такое дело: я высоко ценю себя как специалиста, я многое доказал своей работой. И меня интересуют только серьезные целевые предложения. Для меня очень важны задачи клуба. Когда клуб не ставит перед собой никаких задач, это не для меня.

– Вы – дорогой тренер?

– Я нормальный тренер. Зарплата – это не первое, на что я обращаю внимание. Самое главное, чтобы от работы, притязаний команды захватывало дух. Еще такой момент: долгосрочный проект сейчас, конечно, никому не дадут. Но два года у тренера должно быть.

– Ваш уход из «Атланта» выглядел странно. Весной ушел гендиректор Вайсфельд, с которым у вас были трения. А осенью вас самого уволили.

– Мне легче говорить о своей работе, не затрагивая других. В «Атланте» я провел достаточно времени – два года. Достаточно потому, что это амбициозный клуб с амбициозным руководством – отсюда частые смены тренерского корпуса. Был у нас очень хороший сезон-2008/2009, в котором мы не доработали в плей-офф. У нас тогда сломались два легионера – Булис и Юханссон, а Пирнес улетел домой по семейным обстоятельствам. И получилось, что из четырех легионеров остался один Эмери в воротах. А так сезон был хороший. Что касается того года, когда произошла отставка, то в тот момент у команды были финансовые проблемы. Произошло сокращение бюджета, у нас сменился состав. Ушли лидеры – Королюк, Колесник, Пронин, Лещев. Мы вынуждены были набирать людей по тем средствам, которые имели. Шли на одиннадцатом месте, сезон только начинался, и вообще, если посмотреть, как начинают сезон клубы, которым сопутствует успех в плей-офф, то можно подметить много интересного. Но руководство не было удовлетворено таким стартом.

– Удивлены тем, что «Атлант» дошел до финала?

– Не удивлен. Команда начинала строиться не в этом году, прогрессируя в течение многих лет. Уверенная игра в обороне – это и от Воробьева, и от меня. Сейчас просто к этим наработкам, к созданному костяку добавились исполнители. Пришли Иргл, Марек, Уппер, Левандовский, Петров, Мусатов – это люди, которые создают платформу, фундамент команды, настоящие лидеры по духу, энергетике, мастерству. Плюс к этому и Федорова подобрали, и Обшута, и Каблукова – хорошая селекционная работа.

– Никто не мог сделать Мозякина кубковым игроком. У Ржиги получилось.

– Это и тренерская роль, безусловно. Вообще же Сергей – голеадор от Бога, он на протяжении многих лет лидирует в списках снайперов регулярного чемпионата. Что касается этого плей-офф, то здесь еще важна и сама среда приглашенных мастеровитых, опытных игроков, которая сложилась вокруг Мозякина. Эти игроки создали Мозякину хорошее поле для того, чтобы он утвердился как боец и в плей-офф.

– Вам с Мозякиным трудно было?

– Почему трудно? Это игровик, профессионал. При этом приятно отметить, как в последние годы он мужает.

– А с Эмери?

– Ему просто надо было показать, что такое хоккей в России, жизнь в России. Характер – да, нелегкий у него. У хороших хоккеистов легких характеров не бывает.

– На вас он не бросался?

– Нет. Мы вполне нормально общались с ним. И один на один беседы были.

– После разговора один на один с Вайсфельдом Эмери вышел и со всей силы врезал рукой по шкафу.

– Ну, у него были такие порывы. Ударить в стену рукой, потом побраниться. Но это просто выплески эмоций. В разговорах со мной он ничего такого себе не позволял.

– А зачем он доктора начал бить?

– Ой, да уже обсосанная ситуация. У него не шла игра, я его поменял, и это его расстроило, он очень недоволен был собой, мной, результатом. Доктор стал надевать ему кепку, чтобы тот не простудился, а Эмери был на взводе. Вот и получилось.

– Эмери уезжал в Америку бастовать: он подписывал контракт в рублях из расчета 23,5 рубля за доллар, а доллар стал стоить около 30 и получилось, что в долларах он потерял.

– Была история, да. Команда получила несколько выходных, он улетел в Америку и оттуда выдвинул свои финансовые требования. И как раз Вайсфельд с ним вступил в переговоры и разруливал все это. Эмери был взят на позицию первого номера, сыграл больше половины матчей. Конечно, это негативный момент, лишний стресс. Такого не должно быть.

– Вы не хотели говорить о Вайсфельде, но тема ваших взаимоотношений все же интересна. Фактически он вас пригласил в клуб.

– Да. То есть не он лично, а руководство, где он тогда был гендиректором. У нас никогда не было хороших отношений, мы не дружили, просто работали в одной организации. Когда два человека работают вместе, они ведь не обязаны быть друзьями.

– Ладно бы он был бухгалтером, а вы хоккеистом. Но менеджер и тренер – это вроде бы должна быть тесная связка.

– У нас не было никаких проблем, мы работали на результат. Мы шли на первом-втором месте целый год.

– Когда гендиректором становится бывший директор дворца спорта, вас это напрягает?

– Знаете, в России вообще часто так получается, что есть люди, которые не совсем владеют темой. Они могут быть хорошими хозяйственниками, но не очень разбираться в хоккее. Главное, чтобы люди были правильно расставлены и работали на своих местах, добывая результат.

– Веревко с Мытищами дошел до финала.

– А кто сильнее «Атланта» был укомплектован на Западе? Вот видите, были все предпосылки для того, чтобы выйти в финал. «Атлант» в этом сезоне хорошо поработал, продолжив дело, начатое много лет назад.

– Тренером «Атланта» в этом сезоне работал Милош Ржига, с которым вы как-то раз чуть не подрались под трибунами. Скажите, вы зачем его «чешской курвой» назвали?

– Нет, это не я его так назвал в том эпизоде. Это другой человек говорил. Суть в том, что Ржига тогда сделал один жест в наш адрес. И хорошо, что для него все так благополучно закончилось.

– Много есть коллег, которым вы руку не пожмете?

– Всем пожму. Ни с кем не воюю. У меня со всеми ровные отношения.

– К иностранным тренерам в России относятся терпеливее, чем к отечественным?

– Я сам работал с тремя иностранными тренерами – Вуйтеком, Кингом, Хейккиля, и это было полезно для меня, очень хороший опыт. Но к иностранцам у нас действительно намного терпеливее. Они нам кажутся сверкающими, блестящими на фоне наших. Все говорят про какой-то результат, но о чем речь? Большинство отечественных тренеров работают в клубах из нижней части таблицы. Нельзя сравнивать возможности клуба с тремя мешками денег и клуба с кастрюлькой денег.

– После ухода Вайсфельда в «Атланте» переговорами занимались вы?

– Да.

– Но это же не тренерская работа. «Атлант» вроде бы с Брембергом тогда подписал контракт, потом расторг и был вынужден заплатить компенсацию.

– Я не занимался деньгами, я занимался только переговорами. Я – человек льда, а не бумаг.

– В «Спорт-Экспрессе», помнится, было интервью с вами на первой полосе. И с аршинным заголовком: «Леонид Канарейкин».

– Да, нормальная такая была газета. Не сохранил, правда. Вообще периодически путают, Леонидом в прессе называют.

– Вы – единственный чемпион России, имя которого так часто путают.

– Это еще что! Однажды была серия с «Ак Барсом». И вот пишут: мол, противостоять опытному Билялетдинову будет молодой Канарейкин. А мы с Билялетдиновым – одногодки! – цитирует Канарейкина «Горячий лед».