Цитатник / Тэффи (3)
1. Жили эти супруги очень дружно в продолжение шести лет. Срок немалый для современного чувства.
2. На белом свете жить трудно. И не столько утомляет необходимая для жизни работа, сколько самозащита.
- От кого? Кто нападает?
- Все. Всегда. Везде. Всячески.
Отчего же они нападают? Борьба за существование? Otes-toi que je m'y mttte! (Убирайся, я займу это место!) Спихнув человека, занять его место? Ах, если бы так! В этом был бы хоть практический смысл. А ведь то, от чего постоянно защищаются, смысла не имеет, потому что не имеет цели. Имеет только причину. Причина это - больная печень, бешеная форма неврастении, реакция на неотмщенную обиду, зависть, отчаяние и глупость. Все это действует порознь или в различных сочетаниях или огромным воссоединяющим аккордом. Как на органе "grand jeu", когда все клапаны открыты для потрясающего своды гула и рева.
Такова жизнь, таков человек. Ничего не поделаешь.
Чем же люди защищаются? Каково их оружие, их щит?
А оружие их таково:
Молодость, красота, деньги и удача. Эти четыре пистолета должны быть у каждого.
Если их нет - нужно притворяться, что они есть.
3. Большинство мужчин получает от зеркала очень приятные впечатления. Женщина, та всегда чем-то мучается, на что-то ропщет, что-то поправляет. То подавай ей длинные ресницы, то зачем у нее рот не пуговкой, то надо волосы позолотить. Все чего-то хлопочет. Мужчина взглянет, повернется чуть-чуть в профиль - и готов. Доволен. Ни о чем не мечтает, ни о чем не жалеет.
4. Для меня это трагический анекдот: одна из мучительнейших тягот моей жизни заключается как раз в том, что все всё время мне дают советы. Вид ли у меня такой бестолковый, или люди все встречаются очень уж доброжелательные — не знаю. Но от советов — по-ги-баю! Податься некуда.
И если еще советовали с толком, с пониманием по своей специальности. Так ведь нет! Портниха советует, какое принимать лекарство, доктор — как писать рассказы, полотер — где заказывать шляпы, профессор философии — как делать омлет, годовалые дети — как рационально питаться.
5. Стекол скоро совсем не будет. Половина окон в городе досками забита. Во время революций больше всего стекла страдают. Теперь, говорят, в России стекла хватит ровно на один переворот, и кончено. Будем жить без стекла. Сначала трудно будет, потом привыкнем и забудем, что за стекло такое было. Начнем вспоминать, детям рассказывать: твердое, прозрачное, финикияне выдумали; все через него видно, а насквозь пройти не пускает. Прямо чудо из чудес. Дети послушают и перестанут нас уважать — зачем врем без толку.
6. Из каждого танца можно сделать нечто такое, что вас притянут за оскорбление общественной нравственности, или, наоборот, — эстетически возвышенное и прекрасное, вроде пляски царя Давида перед ковчегом (хотя и у Давида, по свидетельству Библии, вышли после этих плясок семейные недоразумения).
7. Мы странно относимся к нашим выдающимся людям, к нашим героям. Мы, например, очень любим Некрасова, но больше всего радует нас в нем то, что он был картежник.
О Достоевском тоже узнаем не без приятного чувства, что он иногда проигрывал в карты все до последней нитки.
Разве не обожаем мы Толстого? А разве не веселились мы при рассказах очевидцев о том, как «Лев Николаевич, проповедуя воздержание, предавался чревоугодию, со старческим интересом уплетая из маленькой кастрюлечки специально для него приготовленные грибочки»?
8. Веревки у немцев не пакляные, а бумажные. Витые из бумаги.
Повеситься на них нельзя.
9. – В шесть часов вставать? Да что вы, с ума сошли, что ли? Этак можно себе нервы вконец истрепать!
10. Нет выше той любви, как если кто морфий свой отдаст брату своему.
11. Очень добрые люди часто считаются глупыми. Ведь умному полагается прежде всего твердо знать четыре правила арифметики и ясно понимать, что сложение и умножение ему на пользу, а вычитание и деление в убыток. А может ли умный действовать себе в убыток?
12. Как часто упрекают писателя, что конец романа вышел у него скомкан и как бы оборван.
Теперь я уже знаю, что писатель невольно творит по образу и подобию судьбы, рока. Все концы всегда спешны, и сжаты, и оборванны.
Когда умер человек, всем кажется, что он еще очень многое мог сделать.
Когда умерла полоса жизни — кажется, что она могла бы еще как-то развернуться, тянуться и что конец ее неестественно сжат и оборван. Все события, заканчивающие такую полосу жизни, сбиваются, спутываются бестолково и неопределенно.
Жизнь пишет свои произведения по формуле старинных романов. С эпилогом: «Ирина вышла замуж и, говорят, счастлива. Сергей Николаевич нашел забвение в общественной деятельности…»
Все быстро, торопливо, и все не нужно.
13. Было в нём, в этом выродке, что-то такое беспокойно-противное, что я подумала:
"Неужели найдется на свете такая идиотка, которая допустит его к какой-нибудь близости, как-нибудь поверит ему, да еще, пожалуй, увлечется таким гадом ползучим?"
Через две недели этой идиоткой оказалась я сама.
14. У Маргариты Николаевны репутация умной женщины. К ней приходят за советом в психологически трудную минуту. Исключительно женщины. В материально-трудную минуту к ней не приходят. Вполне логично. Раз она умная, значит денег не даст.
15. Так, между прочим, всегда бывает - когда людям хочется поговорить, они отправляются в ресторан с музыкой. Музыка мешает, заглушает голоса. Приходится по три раза переспрашивать, выжидать паузы, иногда с нетерпением и раздражением. И все-таки почему-то идут беседовать в ресторан с музыкой.
16. Если бы я была святой, я бы не лезла спать к прокаженному. Я бы уступила ему свою постель, а сама бы ушла.
17. Человеческое воображение ничто перед коммунистической действительностью.
