Невозможный Бесков. Часть 3
... Как-то в Кисловодске, на отдыхе, зимой он с горечью вдруг сказал - спросил почти с обидой: «Думаешь такой-то (он назвал тренера одной из успешливых в тот год команд), как я отпуск проводит? Нет, там и сауны, и прочее веселье... А я часа лишнего утром поспать себе не разрешаю...» В Кисловодске он заряжал себя, по собственному признанию, трехчасовыми прогулками в горы на весь предстоящий сезон энергией. И в сезоне поддержанием физической формы озабочен бывал не меньше, пожалуй, чем в пору, когда выступал. И пунктуальность, отчасти усложняющая общение с Бесковым, часто мешавшая мне чувствовать себя при встречах с ним и в беседах вполне раскованно, по-моему, самого его тяготит иногда - он бы и склонен был, по-моему, и к созерцательности, и к прострации, может быть, если бы не привычка постоянно мысленно измерять, мысленно расставлять, сопоставлять, противопоставлять...
Всем очевидно, что каждый матч ни у какой сильной команды не может получиться, как бы прав ни был тренер в принципе. Однако Бесков, отстаивая правоту своих воззрений на футбол, вероятно, слишком уж настаивает, слишком уж победителен бывает постоянно в своем облике, слишком уж подавляет буквально всех вокруг себя категоричностью суждений и выводов, неумолимостью требований - и уж ему-то, после всего от него услышанного и выслушанного, поражений, даже «не по игре», случайных, никто никогда не прощает. Все поражения руководимой им команды всегда признают его неудачами и готовы после неудачи ревизовать всю практику Бескова, осуждать принципы его и взгляды.
Легко предположить, что другому специалисту, столь много внесшему своего в футбол, вряд ли бы старались постоянно напоминать об упущенных шансах, о промахах и поражениях, в которых не один он был, а то и вовсе не был виноват.
Бесков, однако, должен был побеждать неизменно, чтобы простились ему манера вести себя на людях, стиль общения, обращения с футбольным и околофутбольным миром. Но что поделаешь, если манера и стиль - часть его игры. Поэтому ему ничего и не остается, как терпеть постоянное недовольство результатом, им достигнутым. До того дошло, что и бесспорные победы Бескова некоторыми встречаются с оговорками.
Если вдуматься, критика тренера Бескова неизменно сводится к критике его характера.
Конечно, в критике этой есть и обязательная комплиментарная подоплека - во всем, выходит, что делает Бесков, проявляется его индивидуальность.
Не противоречит ли, судя по нелестному для него списку, перечень его особенно запомнившихся неудач? Начинают и заканчивают Испанией: в шестьдесят четвертом году советская сборная, руководимая Бесковым, проиграла здесь финал Кубка Европы, а восемнадцать лет спустя, когда тренером ее снова был Бесков, неудачно выступила на чемпионате мира...
Бесков со сборной начала шестидесятых годов проработал два сезона, а ведь звали его надолго, ставя целью подготовку к мировому чемпионату в Англии, значит, работать он должен был, как минимум, до шестьдесят шестого.
Он планировал в связи с этим продолжительность, фундаментальность подготовки и, как утверждает игравший при Бескове центром нападения Виктор Понедельник, ныне редактирующий «Футбол-Хоккей», основы, заложенные Константином Ивановичем, сказались на успехе в Лондоне. В чем же «провинился» Бесков? Сборная провела тогда без поражений двадцать две игры и проиграла лишь в равной борьбе очень сильному противнику на его поле - 1:2. Скорее всего, в уничтожающей оценке работы тренера, «обеспечившего лишь серебро», сказалась международная обстановка, в судьбу вмешалась политическая ситуация - тогдашние большие руководители были разгневаны тем, что советская сборная проиграла в присутствии диктатора Франко. Это во многом напоминало ситуацию с проигрышем на Олимпиаде в Хельсинки югославам в пятьдесят втором году, когда отношения между странами были весьма напряженными - и виновных в поражении игроков, по тогдашнему обычаю, расценивали почти как предателей интересов родины.
Через три года после случившегося Бесков стал заслуженным тренером СССР за успех руководимых им московских динамовцев - серебряные медали в первенстве и выигрыш Кубка. Что они повторили спустя еще три года - в семидесятом.
Но самое любопытное - ведущие динамовские игроки той поры считают, что успехи в чемпионатах шестьдесят седьмого и семидесятого могли быть и большими, прояви в конце сезона Бесков большую решительность в борьбе за первое место.
Николай Старостин вот считает, что Бесков слишком уж затягивает гайки - и порой срывает резьбу. Динамовцы же, спустя столько лет, обвиняют бывшего наставника в недостаточной решительности...
... Как-то летом в Тарасовке, наблюдая за футболистами, выполняющими заданное тренером упражнение, Константин Иванович заметил, что хороший игрок умеет разобраться в ситуации, а вот отличный еще и в состоянии сам ее создать.
Будучи когда-то именно таким игроком, Бесков, видимо, перенес привычку создавать ситуацию и на тренерскую свою работу. Причем, стремится теперь создавать ситуацию во всем футболе. Ситуацию, в которой наилучшим, как он полагает, образом должна проявить себя его команда.
Его вечно упрекают - причем, упрекают и люди, расположенные к нему, - что он чаще всего собственноручно разрушает команду, приведенную им к долгожданным кондициям. Слишком уж спешит искать «от добра - добра»...
Решусь предположить, что Бескову всего интереснее затевать команду - предпосылку к ситуации... Он любит повторять, что ему одного первого круга, как правило, хватает, чтобы «поставить игру» в новой для него команде. Удерживать ее и направлять твердой рукой не составляет при его характере проблемы, но руководить ею гибко, дипломатично, вникая во все нюансы администрирования, не совсем, наверное, в его вкусе, хотя вникает он ревниво буквально во все - не может не ощущать себя полновластным хозяином.
В ежедневных отношениях тренера с командой одной лишь игровой идеи мало...
Как выражался Андрей Петрович Старостин, «удельный вес» команды утром один, к обеду другой и к самому моменту игры может быть третьим...
Искусство тренера в иные дни к тому и сводится, чтобы, ощущая команду единым организмом, соответственно с ней обращаться, поддерживая при том особые отношения с каждым из игроков.
С игроками Бесков раз и навсегда нашел тон человека, давно и лучше всех знающего, что сейчас кому правильнее бы сделать. Евгений Ловчев смешно изображает, как заходит Бесков, скажем, к Гаврилову, а тот лежит: «Вставай, сколько можно лежать?» Но в следующей комнате уже, например, Шавло говорит совсем противоположное: «Что ты все стоишь? Ляг, полежи!»
Непрерывность футбольного мышления Бескова, что, конечно же, несомненное, огромное, выдающееся его достоинство, иногда, возможно, и ему мешает и осложняет жизнь людей, от него зависящих, - великое множество вариантов и ходов в игре, возникающих то и дело в его воображении, отодвигает порой миг принятия решения. Богатство вдруг превращается в бедность...
Вот ведь как бывает, вспоминают участники финального матча на Кубок кубков с «Глазго Рейнджерс»: утром на установке Бесков назвал один состав, но некоторые из этого состава, пробудившись после дневного сна, узнали, что теперь уже в запасе, на поле же вышел третий вариант, и лишь благодаря сделанным по ходу матча заменам тренер вернулся к первоначальному своему замыслу расстановки сил в игре, который самым правильным оказался...
