«Московский Спартак. История народной команды в стране рабочих» / Часть 30-я: победа над басками и ее последствия
8-го июля 1937-го года московский "Спартак" сыграл один из важнейших матчей в своей истории. О ходе игры с басками и ее исторических последствиях - в новой главке из книги Боба Эдельмана о культурной истории советского футбола.
В день большого матча команда арендовала четыре огромных старых линкольна, чтобы доехать на них из Тарасовки в Петровский парк, но ветхие машины по дороге сломались, так что пришлось быстро пересаживаться в автобус. Въезжая в город с севера, через Проспект Мира, он повернул направо на кольцевую, только затем, чтобы попасть, вероятно, в первую московскую пробку со времен нэпа. В столице было немного личных автомобилей, но в тот день, кажется, все, у чего были колеса, направилось в сторону стадиона. Осознав, что на матч они опоздают, игроки переодевались прямо в автобусе. Они прибыли на 8 минут позже объявленного по расписанию семичасового начала игры, и выбежали из туннеля прямо на поле.
В первые же минуты Федотов умчался в отрыв по своему левому флангу и мощно пробил в штангу, чем сразу же привлек к себе внимание басков. На 15-й минуте он еще раз похожим образом прошел по бровке, в этот раз его удар был нанесен с еще более острого угла. Мяч пронесся мимо голкипера Бласко, точно в девятку. Вскоре Андрей Старостин и Анатолий Акимов не разобрались, кто должен играть мяч, за что их и наказал сквитавший счет Лангара. Мощный удар Владимира Степанова вновь вывел «Спартак» вперед, но перед самым перерывом комбинация в несколько эффектных передач позволила баскам еще раз уровнять положение, 2:2. Скорректированная игра в обороне «Спартака» вынуждала басков играть значительно быстрее, чем обычно. На второй тайм повредившего колено Александра Старостина заменил Сергей Артемьев. А на 12-й минуте второго тайма игра перевернулась. Федотова сбили внутри штрафной — или он просто убедительно упал — и судья назначил пенальти.
Баски активно запротестовали. Многим на трибунах пенальти также показался сомнительным. Мартын Мержанов, освещавший игру для «Правды», позднее писал, что состоявшийся гол был забит «не без помощи судьи Космачева». Не слишком убеждает в правоте «Спартака» и тот факт, что Иван Космачев был бухгалтером в спартаковском спортобществе. Бить пошел Виктор Шиловский (1911-1973), и забил уверенно. Николай Старостин вспоминал, что назвал его бьющим, потому что увидел, как тот смеется, в то время как баски пытаются опротестовать нарушение. Из-за бровки Старостин успел выкрикнуть «Бьет Шиловский!». Интересно, где в этот момент был главный тренер, Константин Квашнин.
До конца матча баски продолжали жаловаться на судейство, но смысл послания - «хороший гость должен отдать хозяевам хотя бы одну игру» - они уловили очень ясно. Финальный счет был 6:2 в пользу «Спартака». Внимание баскских защитников было больше приковано к Федотову, в то время как Степанов смог оформить хет-трик. К своим голам он добавил также и забеги на помощь обороне, и латание дыр в центре полузащиты, которая пострадала от перевода в оборону Андрея Старостина. Андрею же до конца игры удалось сдержать Лангару. Честь советского футбола была спасена, пресса не жалела полос. Игра транслировалась по радио почти на весь Советский Союз. Это был тактический триумф, связанный с адаптацией к спартаковской игре элементов дубль-вэ, а также победа характера – красно-белые проявили грандиозную самоотдачу и показали отличное командное движение против уставших после целой серии игр басков. Как всегда хорошо чувствующий политическую конъюнктуру, Николай Старостин написал в «Красном спорте», что команда зарядилась уверенностью от поддержки Косарева и тогдашнего главы ВСФК, Харченко — другого важного спартаковского покровителя.
Популярность «Спартака» среди болельщиков еще больше возросла, но патронов «Динамо» этот новый триумф не обрадовал. Совсем не к добру было и то, что «Спартак» добился успеха, адаптируя к своей игре западную систему. Николай Старостин отметил в своей последней книге воспоминаний, что Космачев вскоре был дисквалифицирован и изгнан из всесоюзной судейской коллегии. Это решение, утверждал Старостин, было инспирировано «высокими чинами из НКВД». История хорошая, но внимательное чтение судейских протоколов вскоре обнаруживает в них и Космачева. Он действительно был дисквалифицирован, но не пожизненно. Старостин же своим комментарием оставил впечатление, что матч «Спартака» с басками был последним в его судейской карьере. Два года спустя, на встрече представителей московских футбольных команд, товарищ Сердюков, представлявший «Локомотив», жаловался, что, вроде бы дисквалифицированный, Космачев по-прежнему работает. В своей последней книге Старостин признается, что кому-то решения судьи в той игре могли показаться необъективными: «Сейчас, спустя столько лет, было бы смешно восстанавливать мельчайшие подробности. И тем не менее, вспоминая тот пенальти, я повторяю про себя фразу поэта: «Но царь смотрел на все очами Годунова». А я смотрел на все глазами спартаковцев. По-моему, пенальти был стопроцентный».
Раздражение автора вполне можно понять. До смерти Сталина, пока братья оставались в лагерях, их триумф в игре с басками был предан забвению. В 1952-м году была выпущена книга под именем Григория Федотова. Может быть, Федотов даже и видел сам текст до публикации, впрочем, писать такие мемуары от имени спортсменов было в то время обычным делом. В этой книге Федотов подробно описывает свою великолепную игру против басков, но нигде не упоминает о «Спартаке». Его описание тактики с использованием третьего защитника также довольно детальное, однако имя Андрея Старостина в книге отсутствует. Сам Андрей, конечно, понимал, что Федотов не несет никакой ответственности за переписывание истории. Как он позднее дал понять в своих собственных мемуарах, они с Федотовым были хорошими друзьями, когда играли вместе. Федотов был всеобщим любимцем, умер довольно молодым, и никто никогда не обвинял его в этих пробелах и недомолвках, явно организованных высоким начальством.
Несмотря на, вероятно, слегка искусственное происхождение спартаковской победы над басками — единственной победы, одержанной советской командой, она стала центральной главой семейного спартаковского романа. Баски продемонстрировали всем стагнацию советских игровых методов, однако «Спартак» показал себя лидером в адаптации новых прогрессивных идей. Сразу же после игры, в раздевалке Косарев объявил команде, что она, в своем усиленном составе, вместе с приглашенными футболистами из других клубов, отправится в Антверпен, представлять СССР на Рабочей Олимпиаде, а затем на турнир, приуроченный к открытию Международной выставки в Париже. «Спартак» выиграл оба. Турне по Европе само по себе было наградой, и у победы наверняка были и другие материальные плоды. Незадолго до смерти, Николай Старостин говорил соавтору своей книги, Александру Вайнштейну: «После игры с басками мы жили, как при капитализме». Свободное время в парижских магазинах и кабаре было роскошной наградой, но кое-что из того, что братья делали в этих магазинах и кабаре, впоследствии стало угрозой для них самих.
По счастливому совпадению, в это же время в Париже гастролировал Московский Художественный Театр. Друг Андрея Старостина, Михаил Яншин, также был в городе. После окончания турнира, у них было время отдохнуть, и они были приглашены на выступления друзей из яншинской компании. Большую часть аудитории в ней составляли эмигранты. Затем, они с Яншиным пошли ужинать в эмигрантский ресторан и клуб «Мартяныч», который когда-то существовал в дореволюционной Москве. Никто из них не делал из своих прогулок никакого секрета. Более того, они ходили в оба места в сопровождении советского культурного атташе из посольства. Яншину хотелось увидеть, как живут в эмиграции его друзья-актеры. Многие из них сами пришли посмотреть на его спектакли. Тем не менее, в свете набиравшего обороты в СССР террора, расчетливыми эти действия назвать было нельзя. Показательные процессы над Львом Каменевым и Григорием Зиновьевым прошли уже год назад. В январе на скамье подсудимых был Карл Радек. Многие из старостинских коллег уже были арестованы. В подобной атмосфере, ужин с «белогвардейцами» был весьма рискованным шагом, в котором кто-то мог увидеть доказательство того, что Старостины преклоняются перед Западом.
в ожидании продолжения
