«НЕ ВЕРЮ» моего внутреннего Станиславского
Подходит к концу первый семестр, где мы все постигаем азы и приоткрываем дверь в незнакомую для нас, но такую желанную профессию спортивного журналиста. Пока еще рано делать какие-либо выводы о самой спортивной журналистике. Подождем пару недель. Сейчас хотелось бы кратко рассказать о встречах, на которых нам представилась честь познакомиться с людьми, которые многого добились в своем ремесле. Ремесле, о котором Довлатов писал, как о части свой жизни.
Кстати, именно Довлатова многие журналисты, в том числе и наши гости, выделяют как автора, на которого стоит ровняться. Мне тоже глубоко симпатичен сам Довлатов и его творчество. И если меня спросить, о чем писал Довлатов, то первое, что приходит в голову – это честность. Я всегда уважал честность в книгах. Наверное, еще поэтому так люблю Ремарка. И честность во многом меня прельщает в работе журналиста. Я говорю о журналистах настоящих, спортивных и не только, которые дают именно свою точку зрения, а не чью-то чужую или подгоняют вопросы под ответы.
К честным журналистам, как мне кажется, стоит отнести и уважаемых гостей, и как раз тема честности в журналистике единой нитью связала все наши беседы.
Лично я побывал на встречах со Львом Вольковичем Россошиком, Александром Кружковым и Ильей Казаковым. Все три разговора бесспорно произвели на меня достаточно сильное впечатление. Мне известно, что в статьях не принято многократно говорить от себя в первом лице, но, во-первых, эта работа не претендует на звание статьи, а во-вторых я буду излагать только свои мысли и ничьи больше для узкого круга знакомых мне читателей.
Свой взгляд на первую встречу со Львом Россошиком я вовремя не подготовил. Не хватало мыслей на целую статью и к тому же в тот момент работал над другой темой. Было пару строк в голове, примерная структура, но цельного понимания не было. Мне в таких моментах всегда помогал взгляд на эту же проблему людей близких по духу и восприятию. Благо такая возможность была и теперь. Несколько ребят подготовили свои тексты, и мы их должны были обсудить за овальным столом, а кому не хватило места – чуть поодаль.
И вот настал долгожданный вторник, где все наши труды разбираются как ТТД в «Инстате» - с чувством, с толком, с расстановкой.
Я приготовился внимательно воспринимать чего же удалось добиться коллегам в исследовании своего восприятия встречи. Тема-то для всех новая. Эксперимент. Масла в огонь интереса подлил Игорь Рабинер, сказав, что некоторые ребята блестяще (на термине не настаиваю, но восхищение присутствовало) справились с поставленной задачей. Речь шла о совместной работе Саши и Ваагна и индивидуальной от Жоры.
Совместный текст разбирался в начале и к концу занятия я вкратце успел с ним ознакомиться. Была видна рука «дитя абстракции», поэтому я не сильно удивился тем приукрашенным образам, которые описывали встречу с Россошиком. Свою статью Жора читал вслух. Да, эта была лучшая его работа по многим показателям. Жора действительно потрудился и даже созванивался с Львом Вольковичем для уточнения каких-то нюансов. Но на протяжении всего рассказа, как и на протяжении прочтения текста ребят, меня распирал внутренний Станиславский со своим «НЕ ВЕРЮ!».
Я не исключаю возможности того, что парни именно так глубоко прониклись общением с мастером (мастер без издевки, реальный факт), но не поверил я им тогда, не верю и теперь, перечитав еще раз их статьи перед написанием сего. О своем неверии я сразу сказал Жоре, как только мы вышли на улицу, но он опроверг мои домыслы, сказав, что действительно думает так. Но все-таки оставлю за собой право принять последнее решение о своем восприятии и еще раз скажу: «НЕ ВЕРЮ».
Вы спросите меня, почему я так строг в своих придирках к ребятам? Потому что, я считаю, что журналисты, которыми мы грезим стать, должны быть честными прежде всего перед самими собой. И всем коллегам я искренне желаю добиться успеха и попасть в профессию. Никто не даст соврать, что я отлично отношусь и желаю только добра Жоре, Саше и Ваагну. Надеюсь, что они конструктивно отнесутся к моей критике и не затаят обиды.
Я был на встрече с Россошиком и именно поэтому у меня возникла такая нестыковка с образами, которые очень красочно обрисовали нам парни. Не сковывала тишина нашего помещения, и уж тем более не становилась буквально вакуумной, как утверждал Жора. И не унесла меня беседа на два часа в зазеркалье вместе с Якубовичем. Я даже не преобразился, искупавшись в фонтане мудрости. Не припомните этих строк у ребят? Потому что я их только что придумал. Да, мне тоже не чужды образы. Но конкретно этот образ я применю, когда действительно испытаю нечто подобное.
Я ни в коем случае не хочу сказать, что мне не понравилась беседа с Львом Вольковичем. Я был сильно впечатлен и благодарен мэтру, за то, что он уделил нам время. Именно об этом я ему сказал при прощании, а сам Россошик упрочил мое позитивное впечатление о нем крепким мужским рукопожатием. Я воспринял Россошика, именно как мужика, который многого добился в жизни, занимаясь любимым делом.
Он безусловно может служить примером для подражания многих. Прежде всего тем, что он человек и слова, и дела. Создать в новой стране новую газету, которая потом еще долгое время будет олицетворять спортивную журналистику в России, – это безусловно большое дело.
Наверняка ветеран отечественной журналистики не поведал нам о многих препонах, с которыми им пришлось столкнуться в лихие девяностые. Но при этом не было чувства недосказанности. Журналист честно рассказал о своей жизни и о своем ремесле.
Встречи с Кружковым и Казаковым оставили похожие эмоции. Каждый понравился по-своему, но что объединяло обоих – это интеллигентность до мозга костей. Мне всегда импонировали интеллигентные люди, и я готов общаться с ними часами. Обе встречи я записал на диктофон и обязательно внимательно прослушаю их перед тем, как сделаю первое интервью или впервые прокомментирую матч.
Из всего сказанного на этих встречах я выделю слова Казакова, которые попали в меня и не выходят в последние дни. Илья отметил, что в определенный момент у журналиста должно исчезнуть желание понравиться. Нам до этого еще очень далеко и не скоро мы постигнем данный опыт.
Я ни в коем случае не хочу сказать, что парни написали свои работы только для того, чтобы понравиться Рабинеру или Россошику. А если и так, то я не вижу в этом ничего зазорного. Я сам в конкурсе «кто хочет понравиться Рабинеру» стал бы лауреатом, а может и членом жюри. Я и сейчас пишу и думаю, о том, что вы все об этом тексте скажете, а если не скажете, то хотя бы подумаете. Просто нужно, на мой взгляд, для достижения любой цели использовать свои мысли и чувства, а не мысли и чувства, которые могли бы быть теоретически навеяны кому-то. Россошик, задавая подготовленный вопрос про Ивана, не знавшего родства, и, заранее предвкушая, тишину после вопроса о журналистах прошлого, не хотел тыкать нас в грязь лицом. Он прекрасно понимал, что все мы сырые дилетанты. Мудрый человек хотел, чтобы мы думали сами. Честно. Как это делали Ремарк и Довлатов.
P.S. Открою небольшой секрет. После написания своих текстов я всегда отдаю их на редактирование жене. Она у меня гуманитарий и просто умница. Она ничего не меняет и не добавляет, а просто кое-где делает стройнее и лучше. Именно поэтому мои тексты всегда такие гладкие и шелковистые, как волосы после применения шампуня из рекламы. Но сегодня я решил не делать этого. Сейчас почти восемь утра, пусть поспит. К тому же именно этот текст я должен предъявить без обработки редактора. Так будет честно.
