«Московский Спартак. История народной команды в стране рабочих» / Часть 23-я: “W значит дубль-вэ”
Незадолго до создания советского чемпионата, сборная Москвы сразилась с французким "Рэсингом", и получила важный практический урок в "буржуазной тактике".
Вызов принят, 1936-1937
Имена французского бизнесмена Бернара Леви и российского эмигранта ученого Николаса Тимашёва обычно не встречаются в одном предложении, хотя первый совершил самое глубокое изменение в советской футбольной истории, в то время как второй помог его разъяснить. Этот момент наступил в мае 1936 с созданием профессионального футбольного чемпионата, по примеру лиг в капиталистических странах. Зная, что “Спартак” и “Динамо” планируют в январе серию матчей против французских рабочих команд, Леви пригласил советскую сторону сыграть против своего клуба “Рэсинг”, в Париже, прямо на Новый год, 1-го января 1936-го. Это предложение воспламенило новую серию дебатов в советских футбольных кругах, которые и привели к скорому формированию лиги. Десять лет спустя Тимашев развил свою теорию "великого отступления", демонстрируя, как самопровозглашённое революционное государство адаптировало западный опыт не только в спорте, но также и в широком диапазоне других областей человеческой деятельности.
Заменив хаотические местные и национальные соревнования ясной и последовательной структурой, недавно реорганизованный ВСФК предоставил режиму мощный ресурс для государственного строительства. Одновременно это подарило советским фанатам новую версию и без того крайне популярного развлечения. Большой интерес к футболу до 1935-го года теперь увеличился по экспоненте. Еще через несколько лет десять миллионов зрителей (почти все они были мужчинами из рабочего класса) вовсю наблюдали за играми, так называемых “показательных команд”. Стадион “Динамо” регулярно бывал переполнен. Большие арены, по стандартам того времени, появились и в других городах. Такой уровень внимания к игре значительно поднял политические ставки для тех, кто в ней участвовал, а успех на футбольном поле стал еще более важен для различных институций, поддерживающих свои команды в новой лиге. Когда ранее Николай Старостин взял на себя инициативу, и призвал к профессионализации игры, его взгляды вступили в противоречие с мнением части официальных лиц, все еще полагавших что профессиональный спорт означает “несоветский”.
Успех сделал Старостиных чрезвычайно популярными и известными людьми. И они достигли этого при минимальном государственном участии. Подобная дорога к высокому статусу давала им определенную независимость, которой пользовались только самые талантливые и привилегированные слои общества. Они были героями, но не были созданы государством, как шахтер Алексея Стаханов, прославившийся безумным перевыполнением своей рабочей нормы. Эта независимость (не следует путать её с оппозиционностью) будет угрожать многим людям во власти и, в конечном итоге, подвергнет представителей “Спартака” смертельной опасности.
Вторая пятилетка была трагическим временем. Голод 1932-1933 унёс жизни нескольких миллионов мужчин и женщин, а убийство главы ленинградской парторганизации Сергея Кирова в 1934 году стало первым шагом в начавшемся самоуничтожении большевистской партии. В то же время, в социальном плане эти годы были менее хаотическими и разрушительными, чем первая пятилетка. Поставленные экономические задачи, измерявшиеся в объеме валовой продукции, были уменьшены. По крайней мере первоначально уменьшилось и количество арестов и казней.
После длительного периода запугивания большей части населения, партия пришла к пониманию того, что давление необходимо уменьшить. В 1935-м Сталин продекларировал: "Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее". В новой советской конституции 1936-го было провозглашено практическое достижение социализма. И все же поверхностное спокойствие не означало, что напряжение внутри партии исчезло. Нельзя сказать, что Сталин, Молотов и другие партийные лидеры чувствовали себя уверенно в своих отношениях с обществом. С приходом Гитлера к власти в Германии, внешняя угроза возросла. Война была огромной опасностью, и вечно бдительные органы госбезопасности, разъяснили руководству страны, что недовольных в стране еще достаточно. 1936 год принес благую весть о радостных футбольных зрелищах и совершенно новую социалистическую конституцию, но он также принес с собой и величайшую трагедию, которая постигла советские народы. Политические чистки, террор начались с показательных открытых процессов в том же году. В самый разгар кампании, Старостины и “Спартак” наслаждались великими победами. Пока они выигрывали чемпионаты и завоевывали спортивную славу для СССР, используя так называемые “буржуазные методы”, сотни их коллег были арестованы и расстреляны. Неоднократно предпринимались попытки обвинить братьев и других людей в “Спартаке” во всевозможных преступлениях: за некоторые вещи, которые они сделали или за слова, которые они произносили - в том числе и за то, что они сделать никак не могли. У Старостиных было множество влиятельных знакомых, так что они смогли оставаться свободными на протяжении некоторого времени, но, в конечном счете, братья тоже стали жертвами чисток.
Новый год в Париже и таинственная дубль-вэ
До сих пор неясно, когда именно прибыло приглашение. Сообщения о предложении Леви появились в “Комсомольской правде” 22-го ноября, но, по словам Михаила Якушина, игроки узнали об этом только в начале декабря 1935 года. В поддержание духа единства и "Народного Фронта", Леви предложил советской команде сыграть против лидеров французского первого дивизиона. Задолго до интернационализации и глобализации футбола, Леви собрал у себя команду, в которой были игроки из Англии, Австрии, Германии, Алжира, Югославии и Сенегала. Под руководством английского тренера, Денниса Комптона [1] (до этого работавшего в “Арсенале”), “Рэсинг” недавно сыграл вничью в товарищеском матче в Париже с канонирами, действующими чемпионами Англи. Французская команда была несомненно сильнее, чем “Жиденице” и намного более известна на мировой арене. Важнее всего для советской команды было то, что “Рэсинг” играл по схеме дубль-вэ, которая была основной для большинства ведущих клубов Западной Европы в течение предыдущего десятилетия.
Видео-обзор Арсенал-Рэсинг 2:2
Во всех видах спорта изменения в правилах приводят к изменениям в тактике. В середине 20-х ФИФА изменила спорное и во всех отношениях таинственное правило о фиксации положения “вне игры”. Вместо трех игроков как было раньше, теперь только двое должны были располагаться между ближним атакующим игроком и воротами в момент, когда производится удар или пас. Это изменение придало большую важность скоростной игре и движению и, одновременно, уменьшило роль позиционной игры “каждый на своем месте”. Для того чтобы воспользоваться новым правилом, Герберт Чепмен, легендарный менеджер “Арсенала”, заменил старую систему "пять в линию" новой схемой. До сих пор пять нападающих подпирались сзади тремя полузащитниками и двумя защитниками.
Чепмен передвинул одного полузащитника в линию обороны и переместил вглубь двух игроков на позицию инсайдов позади других нападающих.Форма расстановки напоминала букву "W" (или "M"), что и дало имя новой схеме.
Схема "пять в линию" (слева) и дубль-вэ (справа). Из книги Р. Эдельмана.
Точно так же, как их коллеги в огромном количестве других технических областей, советские футбольные специалисты были в неведении относительно последних западных достижений. Впоследствии, когда слухи о дубль-вэ начали просачиваться через границу, многие советские тренеры отнеслись к ним пренебрежительно. С тремя игроками в задней линии, эта расстановка казалась слишком оборонительной. Советский футбол всегда подчеркивал свой настрой на атаку и необходимость забивать голы. Многие специалисты и спортивных чиновники пошли дальше и заклеймили новую тактическую схему “буржуазной”. В 30-е, когда стремление обогнать Запад впервые стало рассматриваться как приоритетное, важно было доказать превосходство советских методов. И напротив, западное заимствование могло казаться политически подозрительным. Несколько членов национальной сборной слышали о схеме дубль-вэ от своих соперников во время турецкого турне СССР в 1933-м. Михаил Сушков вспоминал о товарищеском матче 1935 года в Свердловске против команды норвежских рабочих, которые играли по схеме дубль-вэ. В обоих случаях, новая схема игнорировалась при совершенно ошибочном убеждении, что советский футбол уже застолбил себе лидирующие позиции в мире. Десятки побед в матчах против рабочих команд и единственная победа над чехословацкими профессионалами ввели многих в заблуждение и убедили чиновников, в спортивном мире и вовне, в силе советского футбола.
В конце того же 1935-го, команда Украины, собранная в основном из игроков киевского “Динамо”, обыграла середнячка французкой лиги, “Ред Стар” 6:1, обеспечив тем самым новое “доказательство” советского превосходства и подчеркнув важность игры с “Рэсингом”. Когда приглашение Леви было получено, оно поставило перед советским футбольным миром целый ряд вопросов. У людей в спорткомитете были смешанные чувства. Какую команду следует отправить? Возможно, одна команда будет слишком слаба? Возможно, национальная сборная бы и выиграла, но это, наверное, перебор, если иметь дело с одной французкой командой? Учитывая, что советский сезон закончился больше месяц назад, в каком состоянии будут находится игроки? Возможность конфуза была совершенно реальной, а подобный конфуз не был терпим, учитывая международные политические последствия в период работы антифашисткого Народного Фронта. Какое бы решение ни было принято теми, кто отвечает за спорт, поздка должна была получить одобрение на высшем уровне. Хотя нет никаких записей обсуждений в Политбюро этой темы, похоже не все были уверены в возможностях своей команды. Финальное разрешение было дано только 21-го декабря 1935 года, за десять дней до запланированного матча. “Известия” аннонсировали игру двумя днями позже, месяц спустя после того, как об этом впервые написала “Комсомольская правда”.
«Спартак» – 1935: Н. Старостин, Ан. Старостин, И. Рыжов, П. Комаров, А. Величкин, П. Никифоров, Ал. Старостин, В. Степанов, П. Старостин, С. Леута, Г. Путилин. Источник: http://spartakclub.ru/lofiversion/index.php/t1160.html
Динамо-1935: На снимке: С.Ильин (капитан), А.Ремин, В.Смирнов, П.Коротков, В.Тетерин, В.Павлов, С.Иванов, Л.Корчебоков, А.Лапшин, М.Якушин, Е.Фокин.
В конце концов, было решено отправить команду, составленную из игроков “Спартака” и “Динамо”, под именем сборной Москвы. После игры в Париже, каждая из команд должна была заново собраться по отдельности и совершить турне по Франции, играя против рабочих команд. Это казалось наилучшим решением. Мало того, что это были две сильнейшие столичные команды, так еще и многие игроки были в сравнительно хорошей форме, поскольку в разгаре был зимний хоккейный сезон. Речь шла об игре под названием “бенди” (хоккее с мячом), популярной в скандинавских странах и в России с конца XIX-го века. Матчи игрались на большом ледяном поле - по сути хоккей на траве, только играющийся на льду. Не теряя времени, игроки обеих команд отложили свои клюшки и приступили к тренировкам. Они бегали по снегу и выполняли физические упражнения в маленьком зале “Динамо” на Цветном бульваре. На этой стадии функциональной подготовки команда и прибыла в Париж 26-го декабря 1935 года.
Между тренировками во Франции советские игроки посетили матчи рождественского турнира четырёх команд, в котором выступали клубы из таких футбольных держав как Венгрия и Австрия. Москвичи покинули стадион с впечатлением, что они не менее талантливы и сильны, чем те профессионалы, которых они только что видели. Взращивание уверенности в своих силах для этого игрового сочетания "Спартака" и "Динамо" было важной задачей, однако решение о том, кто от каждой из команд начнет игру в составе, оказалось весьма спорными. Особенно сложным был выбор основого вратаря. Первый номер “Спартака, Иван Рыжов, слёг с температурой. Евгений Фокин, основной вратарь “Динамо”, также был болен.
Его неопытный дублер, Александр Красников, никогда до того не был за пределами СССР. Единственным оставшимся голкипером был двадцатидвухлетний запасной “Спартака”, Анатолий Акимов, родом с Красной Пресни, всю жизнь проведший в команде, однако без какого-либо опыта больших матчей. Определять состав нужно было тренерской тройке – Константин Квашнин, Николай Старостин и старой динамовской звезде, Федору Селину. Эти трое должны были справиться с лавиной советов и рекомендаций, полученных от игроков, журналистов и официальных делегатов. После нескольких часов громких обсуждений, была выбрана команда с четырьмя спартаковцами в составе – Акимовым, Станиславом Леутой, Андреем Старостиным и Александром Старостиным (последний в привычной роли капитана). Оставшиеся семеро представляли “Динамо”, включая полностью всю атакующую пятёрку во главе с Якушиным и Сергеем Ильиным.
Рэсинг в сезоне 1935/1936. Источник: http://www.om4ever.com/ChampionnatFrance/Saisons30/Championnat3536.htm
В восторге от Нового года в Париже, сборная Москвы решила разойтись по комнатам отеля “Кавур” и лечь спать еще до полуночи (если мы согласны верить источникам советского периода). На следующий день автобус доставил команду в Булонский лес, где шестьдесят тысяч болельщиков заполнили стадион “Парк де Пренс”. Ажиотаж был велик. Еще до того, как Политбюро дало финальное согласие, парижские улицы и киоски были обклеены плакатами, объявляющими о прибытии "русских". Как только матч начался, москвичи увидели, что им легко удается справляться с игроками “Рэсинга”. Гости переходили центр поля, виртуозно пасовали и завоевывали симпатии толпы. Но стоило им только приблизиться к французским воротам, как их последовательно встречали защитники, которые, казалось, появляются всегда в самую последнюю секунду. Хуже того - у ориентированной на атаку стратегии был тот недостаток, что команда пропускала быстрые контратаки соперника, одна из которых привела к голу “Рэсинга”, забитому сенегальским центрфорвардом Куаром. Он вогнал мяч в левую девятку на 15-й минуте.
Несмотря на некоторое смятение, москвичи сравняли счет в течение четверти часа, после того как Андрей Старостин длинным пасом вывел Якушина на ворота. При счете 1:1 к перерыву и французскими болельщиками, приветствующими каждое их удачное движение, московские игроки, возможно, чувствовали некоторое удовлетворение. Вместе с тем, они были озадачены проблемами при завершении атак, не говоря уже о свободных зонах, которые “Рэсинг” находил в центре их защиты.
Причиной всех бед был дубль-вэ. С центральным полузащитником выдвинутым на позицию третьго защитника, возникало больше свободного места в середине поля. Зато когда москвичи подходили к штрафной площади, жизнь им сильно затруднял третий защитник. Гости боролись с этими трудностями весь второй тайм, оставаясь в игре. “Рэсинг” активно контратаковал, упуская шанс за шансом из-за блестящей игры Акимова. По мере того, как игра подходила к концу, у советских игроков стало проявляться отсутствие слаженного взаимодействия. Длинный пас к углу поля был прерван Александром Старостиным, после чего капитан поскользнулся и упал, преследуя своего игрока. Резкий кросс в штрафную нашел там Куара, открывшегося в полном одиночестве. Счет 2:1 был окончательным. Советские футболисты выдали хороший матч и своей игрой покорили сердца парижской публики, но устаревшая тактика свела их усилия на нет.
Акимов в воротах сборной Москвы. Источник: книга "100 лет Россйскому футболу".
После нескольких часов разочарования москвичи постепенно начали осознавать, что достигли чего-то существенного. Вдали от дома, они играли на равных против одной из самых сильных команд континента. На следующий день “International Herald Tribune” сообщала:
“Первая (именно так!) советская футбольная команда, когда-либо проводившая международный матч, неожиданно продемонстрировала быстрый, безрассудный футбол, проиграв сильной команде “Рэсинг” со счётом 1:2 вчера днём... От начала и до конца игра была быстрой, и московская команда боролась хорошо… не уступив французской команде ни в одном компоненте игры”.
Москвичи имели все основания гордиться собой, и гордость, возможно, притупила их внимание, когда тренер “Рэсинга”, Деннис Комптон, ученик Чепмена, появился в их отеле на следующий день. Он прочитал игрокам и всем членам советской делегации лекцию о расстановке дубль-вэ. Похвалив игроков за индивидуальные навыки и командную работу, он объяснил, что их неспособность забить была результатом оборонительных преимуществ его системы. Дополнительный защитник последовательно срывал гостевые атаки. И наоборот, в схеме, по которой играли все советские команды, два защитника играли не персонально, а по зонам. Когда инсайды и центрфорварды врывались в штрафную, советские игроки оказывались в меньшинстве. По рассказам Якушина и Андрея Старостина, все слушали вежливо и, занятые мыслями о своих достижениях, сразу же забыли преподанный им урок.
Сборная Москвы перед матчем с “Рэсингом”. Верхний ряд: Н. Старостин, Ал. Старостин, А. Акимов, М. Якушин, Ан. Старостин, В. Лапшин, Л. Корчебоков, С. Леута, В. Павлов. Нижний ряд: В. Смирнов, А. Демин, С. Ильин.
Лидерам советского футбола потребовалось ещё полтора года, чтобы понять идеи Герберта Чепмена. Тем временем на протяжении 1936 года шли слухи о новых встречах с профессиональными командами. В апреле Политбюро фактически дало разрешение комсомолу принять приглашение “Челси”, “Манчестер Сити” и “Глазго Рейнджерс”. Однако, Британский международный футбольный совет отказался давать разрешение любому из этих матчей, пока СССР не войдет в ФИФА - шаг, которому уделялось серьезное внимание. И все же шашни с капиталистическим футбольным миром длились недолго. Менее чем две недели спустя, после указания спортивному комитету вступить в переговоры с британскими клубами, Политбюро отказалось давать разрешение на ответный визит “Рэсинга”. Как всегда в случаях подобного решения сверху, никаких объяснений не последовало.
в ожидании продолжения
спасибо Сергею Бондаренко.
[1] По всей видимости имеет место неточность. Деннис Комптон выступал за "Арсенал" с 1936 года и играл в крикет за сборную Англии (http://www.blog.woolwicharsenal.co.uk/archives/5590). Согласно разным источникам тренером "Рэсинга" в сезоне 1935-1936 был Джордж Кимптон.
Всё-таки, речь идёт не о главе компартии какой-либо советской республики, которые хотя бы формально были независимы от ВКП(б)/КПСС, у Ленинграда никогда не было отдельной компартии.
Так что правильнее, наверное, было бы назвать Кирова главой ленинградской парторганизации.