13 мин.

«Слющай, а ты что, ноги бреешь?» Как уйти из велоспорта и стать успешным фотографом

2 k

Десять лет назад Стоян Васев выигрывал медали на юношеских чемпионатах мира и Европы по велотреку. Сейчас он выигрывает конкурсы фотографов и снимает русских селебрити для главных глянцевых журналов страны. Sports.ru выяснил у Васева, как это вышло.

Я родился в Болгарии и начинал заниматься спортом там – и баскетболом, и плаванием, и футболом. А параллельно катался на велосипеде – мне это просто нравилось. Мне хотелось попасть в секции, но родители не горели желанием – хотя у меня еще бабушка велоспортом во времена СССР занималась, правда, на уровне студенческих команд. В итоге, нашелся папин знакомый, который когда-то имел отношение к великам, и он меня отвел на трек. Это был 1998 год.

На первых же соревнованиях я начал занимать первые места. Причем, как по своему возрасту, так и на пару лет старше. А в мае 2001-го меня отправили на сборы в Москву – тогда отбирали талантов для открывшегося в Швейцарии международного центра подготовки. В Швейцарию я не попал, зато познакомился с тренером, к которому я просто внаглую подошел и сказал: «Я хочу у вас заниматься». В Москву-то я и так каждое лето приезжал – у меня тут бабушка с дедушкой.

И этот тренер мне сказал, что у меня два варианта: либо я могу приходить к нему со своим инвентарем, когда приезжаю в Москву, и заниматься – либо я получаю российское гражданство, и меня могут взять в училище олимпийского резерва. В итоге, я быстренько сделал паспорт, так как у меня мама русская, и сразу же переехал в Москву.

Сначала были российские соревнования, юношеские первенства. А в 2003-м я поехал на первенство Европы по юниорам. Деньги тогда зарабатывались смешные, были какие-то ставки от общества, в котором ты состоишь – «Динамо», ЦСКА и так далее. А в 2004-м ввели президентскую стипендию: Путин выпустил указ о том, что все, кто занимает призовые места на международных соревнованиях, получают стипендию на год. Ежемесячно. И это очень сильно простимулировало.

Были смешные ситуации: ни для кого ведь не секрет, что велосипедисты бреют ноги. Когда я только пришел в велоспорт, я еще ходил в школу, было лето, седьмой класс. И у нас там какие-то соревнования. Тренер говорит: ноги надо брить, а то никуда не поедешь. А летом-то все в школу в шортах ходят. Народ, конечно, долго надо мной стебался – но быстро привык. Хотя иногда до сих пор на автомойку приезжаешь, а там какие-то кавказцы сидят. И они такие: слющай, а ты что, ноги бреешь? Пи***ас, что ли? Спортсмен я! А не пи***ас.

Костюм, конечно, тоже стремно выглядит, когда ты просто в нем идешь. Когда едешь – нормально. Редко, но тоже бывает: пе**ки, что ли? Девушка, у меня, кстати, есть. И сын тоже.

Мое главное достижение – 2008 год, чемпионат Европы в возрастной группе 19-23. Там я взял золото. Плюс, очень яркие впечатления были в 2003 году на первых соревнованиях. Потом-то уже была уверенность в себе, понимание, на что ты идешь и что нужно делать. А на первых соревнованиях ты как слепая лошадь: «Что это сейчас произошло?»

Неудачи у меня, конечно, тоже были. В 2007 году, например, мы готовились к чемпионату Европу в возрастной группе 19-23, и случилось разногласие с врачами. У нас показатели по крови были на пределе, и руководство не решилось вести нас на гонки, чтобы не подставляться на допинг-пробах до старта. А у нас была своя программа, и доктор чуть переборщил с определенными препаратами. Очень часто идет такая тонкая игра: довести показатели до максимума, но так, чтобы они не переходили черту. За такое ты дисквалификацию не получишь, но черная метка будет стоять: у такого-то спортсмена было подозрение на использование такого-то препарата. В итоге, мы тогда никуда не поехали и остались в Москве. Было очень обидно, потому что тогда решалась зарплата, получим ли мы степендию в следующем году.

Вообще, если говорить о допинге, то допинг-скандалов в велоспорте не больше, чем в других видах – тех же лыжах или легкой атлетике. Там чаще такое случается. Да, это лошадиный вид, в котором без допинга никак. По большому счету, сейчас весь мир на этом. История о том, что все гоняются со своим здоровьем, уже в прошлом. Я общаюсь сегодня со спортсменами, и спорт – больше гонка технологий, чем гонка кадров. Есть талантливые спортсмены, их много. Но встает вопрос: сколько в тебя вкладывают денег? Ведь хорошее питание стоит гораздо дороже, чем какой-то банальный допинг, с которым можно попасться. В России денег мало, поэтому многие этим злоупотребляют; им кажется, что так проще.

Вторая моя неудача связана с Олимпиадой-2008. Меня не взяли в команду. У нашего тренера вся подготовка была построена так, что на пик формы мы должны были выйти в августе к ОИ, а отборочные соревнования проходили на пару месяцев раньше. И тоже случилось непонимание: те ребята, которые готовились целенаправленно к чемпионату России и отбору, поехали на Олимпиаду никакими и заняли предпоследнее место.  А мы – наоборот, на чемпионате Европы, который был неделю спустя после Олимпийских игр, заняли первое место и показали тот результат, к которому готовились.

Через год, в 2009-м, у меня уже разладились отношения с руководством, профессиональные качества отходили на второй план, а на первый выходили качества личностые. Не то чтобы брали по блату, просто были те, кто молчал, и которых все устраивало, а были те, кто просил что-то дополнительно. Что просил я? Это касалось подготовки, инвентаря. Было прекрасно видно, что деньги выделяются, но до спортсменов инвентарь не доходит. Ну, скажем, закупались велосипеды. А это недешевые вещи – у нас на треке один велосипед стоил порядка 20 тысяч евро. При этом по смете велики закупались в два раза дороже, а потом ты видел, как эти самые велосипеды продаются в магазине. Сейчас ребята говорят, что с этим подналадилось, но система все равно осталась. И эта проблема, на мой взгляд, только через пару поколений может решиться.

Все дело в том, что нет кадров. Все люди, которые занимают какие-то управленческие должности, весь менеджемент – это советские люди, которым все по барабану. Деньги пришли, бюджет освоили, и все счастливы. Спонсорских денег очень мало в велоспорт идет, в основном это деньги государственные. И даже когда к этим людям приходят молодые специалисты, которые реально говорят дело, предлагают конкретный план, их это не волнует. И вся эта цепочка...

Понимаете, за время карьеры я много раз видел, как ребята, с которыми мы вместе гоняли и которые говорили: «Блин, как же все это достало», оказывались по другую сторону, и система их поглощала. Поэтому я думаю, что только через несколько поколений все может поменяться. Надежда есть – сегодня большинство российских спортсменов постоянно бывают заграницей, общаются с иностранцами. Они видят, как Германия вкладывает бабло в нужные вещи, и у них человек 10 готовы ехать в любой момент. А у нас дай бог один.  

В 2009-м я уже нашел себя хобби – когда ты сидишь по три месяца на сборах на каком-нибудь Кипре, где ни одной живой души, надо чем-то заниматься. Я стал увлекаться фотографией, и появились амбиции. Я же попал в велоспорт на треке. Есть трек, а есть шоссе. И в велотреке спонсоров, кроме сборной, нет. Даже если медаль на Олимпиаде возьмешь, на жизнь не заработаешь. Когда получалось 1500 долларов в месяц, это было очень хорошо. Понятно, что это смешные деньги, когда ты только этим занимаешься и больше ничем. Ну и я задумался: а зачем мне это?

Мне было 23 года. Наступил переломный момент. Можно было продолжать гонять, сидеть на всем готовом и закрывать глаза. Но тогда вопрос: что дальше? Надо было что-то менять. К моменту ухода из спорта я фотографией толком не зарабатывал, поэтому сразу же пошел учиться на курсы. Первое, что я снимал, – конечно, гонки. Собственно, я начал это делать, еще пока сам гонял. Проехал заезд, отдышался, товарищи поехали – а я уже снимать их иду. Выглядело немного дико, но мне очень нравилось.

Потом я полгода проработал в журнале Provelo – маленьком издании, которое писало про велоспорт. Я и писать для них что-то пытался, но фотографировать получалось лучше. Правда, довольно быстро понял, что в России вообще мало что происходит в велоспорте, снимать толком нечего. А фотографии всего, что происходит заграницей, покупаются у фотобанков. Короче, мне просто стало скучно, я ушел из редакции и занялся фрилансом.

Начал снимать для сайта mainpeople, который занимался обзором светской жизни Москвы, какие-то мероприятия типа коктейлей или приемов – то есть, это не просто клубная тусовка, а деятели культуры и шоу-бизнеса. Платила редакция за эти репортажи минимальные суммы, но главное, что я начал обрастать контактами, и люди стали звать меня на закрытые мероприятия. А потом я уже снимал для журналов – первым серьезным был Rolling Stone в 2011-м. У меня тогда опять был переломный момент: за предыдущий год мне так надоели все эти тусовки, что я познакомился с менеджером одного американского боксера-тяжеловеса, который приезжал в Москву. Менеджер тоже оказался болгарином, звали его Ивайло Гоцев, мы разговорились. И я просто внаглую – как когда-то первому тренеру – сказал: «Хочу поработать в Америке. Есть ли у тебя какая-нибудь работа?»

Месяца через три он вернулся в Москву и сказал, что собирается как-то активно работать на российском рынке, и сейчас набирает команду переводчиков, фотографов, и так далее. В итоге, я купил билет в Лос-Анджелес, взял минимальную аппаратуру и улетел. А довольно скоро выяснилось, что все это полная бутафория. То, что человек людям обещал, и что было в реальности, сильно расходилось. Обещал, например, привозить звезд шоу-бизнеса, организовывать концерты. Но зато я познакомился с миром бокса. У него был спортзал, в котором все обычно тусовались – тот же Джеймс Тони, например, другие боксеры. Мне с ними было даже интереснее. Или как-то раз в Вегас ездил снимать пару боев. Фотографировал отца Флойда Мейвезера. Было здорово к этому прикоснуться, раньше-то только в фильмах такое видел. А там вся жизнь была как кадры из кино.

А потом снова встал вопрос: либо возвращаться в Москву, либо оставаться там, но не у этого менеджера, потому что денег он уже не платил. Я остался, нашел подработку в одной студии, устроился интерном в другую, и завис на полгода. Было тяжело, но с точки зрения опыта это очень полезно было. Как раз когда я оттуда вернулся, подвернулась эта съемка для Rolling Stone с Данилой Козловским к выходу первого «Духless».

После этого меня еще несколько раз звали для них что-то снимать, а затем получал задания уже в основном по знакомству – потому что все съемки привязаны либо к интервью, либо к рекламе. Вообще, единственный журнал, в котором люди реально работают за идею, – это «Эксперт», который занимается политикой. Там нет такого, что мы пишем про человека, а еще мы должны прорекламировать это и это. Единственное издание за всю мою практику, которое просто занимается отображением реальности.

Да и вообще журналы в России работают странно. Если посмотреть откуда берется бюджет, это в основном спонсорские деньги. Кто у нас самоокупается? Соответственно, везде блат-блат-блат. И много фотографов, которым руки оторвать надо, но они все равно снимают. Ну и съемка для журналов – это, конечно, не вершина абсолютно. Тех, кто снимает для журналов, тошнит от этого на самом деле. Потому что журналы всегда ставят очень жесткие рамки, свободы творчества тебе никто не дает. А те, кто занимается фотографией ради фотографии, хотят творить. Если посмотреть западные издания, они реально open-minded. У них более креативные съемки, они занимаются творчеством. А если взять русский глянец, все будет под копирку.

В Штатах был период, когда я работал помощником свадебного фотографа. Я вообще не считаю зазорным снимать свадьбы – есть разного уровня клиенты и мероприятия. Там я работал на крупных, где заказчиками были люди, владеющими миллионами. Для детей они устраивали дни рождения, которые стоили больше миллиона долларов. И казалось бы, они должны быть дико капризными людьми. Но тут главное – вовремя объяснить, что если они будут так себя вести, то и у меня настроение испортится, и результат плохим выйдет.

То, что свадебные фотографы зарабатывают очень большие деньги, не миф. Но таких людей десять в мире. У меня был товарищ в Штатах, который работал помощником известного фотографа в Лос-Анджелесе. Он снимал свадьбы селебрити. Ценник – 250 тысяч долларов за уик-энд. Можно жить, да? В России есть пара модных имен, но культуры свадебной фотографии у нас нет. Ведущие русские фотографы могут брать 20 тысяч долларов за съемку. При этом из этих двадцати очень большая часть отходит помощникам, обработчикам, верстальщикам и прочим. А сами свадьбы, конечно, проходят не в России.

Когда работаешь с селебрити, очень часто поражает скромность людей. Ты на них смотришь и думаешь, что они все напыщенные упыри. А это совершенно не так. В прошлом году на «Кинотавре» меня попросили сделать фотографии Андрея Звягинцева для Hollywood Reporter. Он тогда как раз представлял в России «Левиафан», был первый показ. И меня поразило, насколько он был тихим и скромным. И на самом деле все эти большие люди перед камерой очень стесняются. И сразу же становятся детьми – зажатыми, раскачать их сложно, вся крутость сразу пропадает. Еще было интересно снимать конкурс Мисс Вселенная – сам Дональд Трамп приезжал, удалось его поснимать. Или Стивена Тайлера из Aerosmith. Снимал ли я политиков? На частных мероприятиях – да, но распространять фотографии нельзя.

Те, с кем я гонял на велосипедах во время карьеры, конечно, стебались сначала, когда узнавали, что я с шоу-бизнесом связался – ну, что поглотит он меня, что куча пи****сов там. У нас вообще ребята веселые все были. Но когда встал вопрос, кто чем сейчас занимается и кто сколько зарабатывает... Ну в общем, время как-то само расставляет все по местам. Сейчас я нацеливаюсь на Европу. У меня быстро происходит насыщение событиями – так было со Штатами. Два года поездил туда, пообщался, и интерес как к месту для творчества к Америке сильно упал. Там можно только что-то продавать, а создавать и вдохновляться чем-то там нечем. Все крупные премии, конкурсы все равно в Европе.

Мое маленькое достижение – «Серебряная камера 2014». Это московский конкурс и первый, в котором мне захотелось поучаствовать. Я получил Гран-при в номинации «Архитектура». Представлял серию про завод ЗИЛ, который в тот момент сносили. Оказалось, что это очень интересная история с точки зрения градостроительства, в следующем году ЗИЛу исполнилось бы 100 лет. Так что получилось интересно, маленький такой успех. Сейчас уже планирую подать заявку на несколько международных конкурсов.

Последний раз, когда я катался на велосипеде? Сегодня! Катаюсь не каждый день, конечно, – периодами. Я никогда не жалел, что ушел в фотографию. Но есть мысли о том, что немножко я не досидел, немножко рановато я бросил спорт. Зато сейчас вся эта энергия идет в фото.

Фото: Стоян Васев

Стоян Васев
велотрек