Великий финал
В 1824 году в Вене уже абсолютно глухой Людвиг ван Бетховен дирижирует премьерой своей «Девятой симфонии». Публика стала свидетелем чего-то невероятного: это работа выдающейся глубины выражения, в которой композитор перешагнул через границы классической музыки и прорубил тем самым окно в романтизм.
«Безобразная поэма», – называет поэт своё собственное творение, и с ним соглашается композитор, начав последнюю часть симфонии словом «Фальшь».
Однако потомки возводят эти стихи и музыку в ранг грандиозных, называя их «Откровением человечества». Едва ли какая работа сегодня может похвастать тем, что приводит публику в состояние крайнего возбуждения, как это делает финал «Девятой симфонии» Людвига ван Бетховена, на которую положен текст «Оды к радости» Фридриха Шиллера.
7 мая 1824 года почти все 2400 мест венского Кернтнертор-театра были заняты: анонсирована премьера новой симфонии Бетховена. Говорят, композитор сам будет дирижировать оркестром. С момента его последнего выступления прошло более шести лет.
Уже давно поговаривают, что он совсем потерял слух. И вот 53-летний Бетховен стои́т у пюпитра. Но как глухой может дирижировать?
«Бетховен метался из стороны в сторону словно безумец», – вспоминал один из скрипачей. «То вытянется по струнке, то сядет на корточки, то и дело топнет или хлопнет руками – он будто хотел самостоятельно сыграть на всех инструментах».
На самом деле композитор только задавал тон очередной части – в противном случае музыканты бы просто могли отравить выступление, постоянно думая о том, что они играют бок-о-бок с великим композитором.
Сколь невиданно вёл себя тем вечером гений, столь же неслыханной была и музыка – от са́мого вступления, которое некоторые отмечают за его бурлящую страсть, и до са́мого финала, в котором Бетховен рушит симфонию в привычном тогда «инструментальном» понимании этого сло́ва и вводит хор вместе с солистом, который едва ли не нарочито по-детски исполняет стихи Шиллера.
Мнение критиков разделилось: случилась революция в музыке или это был окончательный довод в пользу того, что глухой чудак сошёл с ума? Консервативно настроенные ценители искусства уже выражали свои опасения по поводу «странностей» Бетховена: ему нравилось делать долгие, пространные произведения, да и на каноны ему зачастую было наплевать.
Однако молодые композиторы и писатели эпохи романтизма называли Бетховена не иначе как «гений». «Музыка Бетховена приводит слушателя в движение, она пробуждает его страхи, его кошмары, его боль и бесконечную тоску – всё то, что является характерными чертами романтизма», – написал в 1810 г. немецкий писатель и композитор Эрнст Гофман.
Людвиг ван Бетховен. К этому времени композитор уже почти оглох.
Карл Штилер, 1820 год
Уличные мальчишки уже давно заметили одетого в лохмотья рябого мужчину, который частенько тяжёлой походкой прогуливался по местным улицам. Он постоянно разговаривал сам с собой, а иногда даже смеялся как сумасшедший. В трактирах он затевал долгие монологи, в которых неизменно обличал кайзера и аристократов. Одной из его излюбленных привычек было плевать себе же в руку, отчего многие считали его отбросом общества. Однажды его даже задержала полиция из-за того, что он бродяжничал и то и дело заглядывал в окна домов.
И в то же время Бетховена почитали во всей Европе. Короли награждали его орденами, издательства бились между собой за его расположение, дворяне платили ему пожизненную ренту – для многих ценителей музыки Бетховен стоял в одном ряду с такими великими композиторами, как Йозеф Гайдн и Вольфганг Амадей Моцарт.
В 1792 году, через год после смерти Моцарта, Бетховен приехал в Вену: 21-летний вундеркинд из Бонна, который уже в 7 лет дал первый концерт на пианино, а в 12 лет уже опубликовал своё первое сочинение.
В Вене юный Бетховен очень быстро снискал славу виртуоза – далеко не лёгкая задача в «городе музыки». Здесь жили больше 300 пианистов, и лучшие постоянно устраивали музыкальные дуэли. Бетховену не понадобилось много времени, чтобы обыграть всех своих конкурентов. Один из учеников так описывал талант своего учителя: «Он понимал, как можно произвести на слушателей такое впечатление, что у каждого само собой на глаза наворачивались слёзы. Некоторые даже говорили, что в самом его облике есть что-то чудесное».
И вместе с этим Бетховен продолжал работать над своей техникой с учителями, среди которых был и Гайдн. Первые десять лет были полны побед – сначала как пианиста, а затем и как композитора. Но в 1801 году в его письмах появляются нотки страха перед развивающейся глухотой: «День и ночь у меня стои́т шум в ушах», – пишет он.
Первые симптомы стали проявляться почти за год до этого – вероятно, у композитора прогрессировал тинит (воспаление внутреннего уха, приводящее к звону в ушах). Бетховен разрывается между мыслями о самоубийстве и надеждой – и врождённое упрямство побеждает. Он написал: «Я хочу схватить судьбу за горло».
Борьба, с которой постоянно сталкиваются музыканты, стала его жизненным кредо. Бетховену быстро наскучили дуэли с пианистами, и он пытается реализовать себя как артиста. Посвятив себя «хорошему делу» подобно многим покровителям, ему удалось то, чего никогда не достигли сами Гайдн и Моцарт: стать узнаваемым как свободный композитор и обеспечить тем самым себя средствами к существованию, не обучаясь другим, более «приземлённым» профессиям.
Своими сочинениями он уже хочет «проложить новый путь». В 1802 году, как только он в совершенстве овладевает традициями венской классики, в творчестве Бетховена начинается «Героический» период. Под влиянием творений композиторов Французской революции Бетховен пуще прежнего отражает в своих работах борьбу, трагедию и их преодоление.
Титульный лист «Героической симфонии» с вычеркнутым из неё именем Бонапарта
Первая большая работа этого периода относится к 1803 году, когда Бетховен сочинил свою «Героическую симфонию». Композитор тут же посвятил сочинение Наполеону Бонапарту. Однако как только Бетховен узнал, что Наполеон порвал с идеалами Французской революции и провозгласил себя Императором, композитор в ярости вырвал титульный лист из своей работы, воскликнув: «Он обыкновенный человек, как и все, ни больше ни меньше!»
Попав в череду жизненных потрясений, Бетховен становится всё более замкнутым и перестаёт появляться в обществе. Наконец, композитор оставляет всякую надежду на женитьбу. Но примерно в 1818 году он начинает экспериментировать с формой и гармонией в своих сочинениях, тем самым открывая новое направление в музыке. Гений постоянно был в терзаниях: с одной стороны, позиции классического строя были очень сильны в обществе; с другой стороны, композитора никогда не оставлял порыв перешагнуть через устои – именно «Девятая симфония» и стала предвестником музыки романтизма.
Для её финала Бетховен выбирает поэму, которую он хотел положить на музыку ещё во время своей жизни в Бонне. Это была «Ода к радости», законченная Фридрихом Шиллером в 1785 году – тогда это была поэма 25-летнего молодого человека, который мечтал о дружбе и равноправном обществе. Через четыре года те же идеалы провозгласит Великая французская революция.
Когда Бетховен вспоминал об этой «Оде», в его голове возникали образы тягостной Реставрации, утонувшая к крови Революция, восхождение и падение Наполеона, разорённая Европа и все те правители, что вновь стали у власти после Венского конгресса. Текст и музыка «Оды» же – лишь рамки разбившейся утопии.
Тем не менее, или именно поэтому, Бетховен решил вставить в финал вокальную часть, которая становится апофеозом чудовищного действа симфонии и вместе с тем возносит её на вершину известности. Композиторы эпохи романтизма, от Роберта Шумана и Рихарда Вагнера до Густава Малера, были особенно впечатлены новыми гранями и глубиной исполнения.
В своих собственных творениях они продолжат рушить идеалы классицизма до самого основания, расширять границы гармонии и даже идти на ещё более смелые эксперименты, которых не проводил даже Бетховен. Однако именно финал «Девятой симфонии» даёт им сигнал на открытие новых рамок музыкального мира.
Пусть критики и продолжали издеваться над «бредовым лебединым пением». Но любители музыки и в наше время превозносят эту «Марсельезу человечества» и «Голоса совершенства». А премьерный вечер имел грандиозный успех.
Однако и этот триумф тускнеет перед пылким нравом Бетховена. Немногим позже он пригласил на обед своих соперников, чтобы, собственно, выразить им свою благодарность. Но во время трапезы речь композитора стала «холодной, колкой и полной критики до последнего слова», как позднее опишет это его помощник и биограф Антон Шиндлер. Бетховен накинулся и на Шиндлера, обвинив того в том, что он скрыл от композитора настоящую выручку от концерта. Гости, обиженные, покинули стол. Бетховен же остался наедине лишь со своими племянниками.
Через три года, 26 марта 1827 года, Людвиг ван Бетховен умер от цирроза печени, развившегося вследствие продолжительного алкоголизма. Ему было 56. За две недели до смерти Бетховен отправил в Майнц письмо с прошением выслать ему рейнского вина. Когда посылка всё же пришла, Бетховен произнёс: «Увы, слишком поздно».
Это были его последние слова.
---
По материалам журнала «Geo Epoche». №37, стр. 104-105.
Автор: Иоганн Штремпель
Мне всегда было интересно, почему люди часто жалеют гениев.
Антон Шиндлер был знаком с Бетховеном последние шесть лет жизни композитора (1819-1827). Он был его личным секретарём и, так вышло, коллегой. Хотя порядочность Шиндлера оспаривается (считается, что он в достаточной степени «приукрасил» биографию, да к тому же уничтожил довольно много тех самых разговорных блокнотов).
Кроме Шиндлера мне некого здесь предположить.