Кто пустил под откос «Спорт-Экспресс»
На летней веранде ресторана «Луизиана» на Пятницкой играет Джонни Кэш. Рабинер проявляет себя эстетом и спрашивает у официанта «португальский зеленый портвейн». Его не оказывается, и Гарику, как любовно называет его Микулик, приходится обойтись красным сухим вином. Микулик рассказывает, что своей идеей написать книгу о работе в самом одиозном, но в то же время самом популярном спортивном медиа России, газете «Спорт-Экспресс», он поделился с Рабинером тоже за бутылкой — в бане. Соавтор согласился сразу. Гарик и сейчас не скрывает, что имеет зуб на бывшее (уже) руководство газеты — в частности, на гендиректора Ивана Рубина и заместителя главного редактора Владимира Титоренко. После смерти основателя «Спорт-Экспресса» Владимира Кучмия в 2009 году, те, по словам Рабинера, узурпировали власть в редакции и начали вести борьбу с инакомыслием. В частности, сам Игорь, проработавший в издании восемнадцать лет (с 1994-го по 2012-й) и считавшийся его лицом, был уволен в один момент — за «однократный прогул». После этого в «СЭ» начался бунт коллектива, закончившийся отставкой Рубина и перепродажей газеты... Микулик же проработал в издании всего четыре года, зато со дня его основания (август 1991‑го). «Правда о «Спорт-Экспрессе» от топ-журналистов двух поколений» — так написано на обложке книги. Хотя речь в ней не только о внутренней кухне. В воспоминаниях Микулика и Рабинера — весь российский спортивный бомонд: от Романцева и Газзаева, до Кириленко и Ковальчука.
Давайте сразу: на вашу книгу уже кто-нибудь обиделся?
Игорь Рабинер: Я видел в фейсбуке слова Гескина (бывший заместитель главного редактора, —прим. RS) где он сказал, что не собирался читать, а после прочтения нескольких отрывков — тем более не собирается.
Сергей Микулик: Но отрывки все же прочел. (Смеется)
И. Р.: Самое главное, что мы не собирались ни с кем сводить счеты. В книге много самоиронии. И тот же Гескин, справедливости ради, много хорошего сделал и для газеты, и для меня лично, о чем я тоже пишу. Человек был, знаешь, такой «жилеткой» для всей редакции, всегда выслушивал, сочувствовал. При строгом жестком руководителе, каким был Кучмий, — этаким «добрым следователем»...
С. М.: (Перебивает) Гарик, не соглашусь с тобой. Тандем добрый-злой полицейский — это Кучмий и Рубин, а Гескин — он даже не полицейский, а просто такой подставной адвокат при следственном управлении, который обычно говорит подсудимому: «Старик, мы еще поборемся! Тебе двадцать лет дали? Не кручинься, я скину до восемнадцати!». Причем после того, как он «боролся», могли и двадцать два года дать вместо двадцати...
И. Р.: Да, скорее его задачей было не решить проблему, а успокоить ситуацию.
С. М.: Расскажи про Маламуда...
И. Р.: История была совершенно дикая. 2003 год. Два корреспондента, оба — новички в освещении чемпионатов мира по хоккею, поехали работать на турнир в Финляндию. Слава Маламуд, наш собкор в Северной Америке, и Максим Лебедев. Суть в том, что Макс Лебедев много лет служил в Военно-морском флоте и был носителем государственной тайны, а значит — невыездным. И, зная всю эту ситуацию, он решил действовать в обход: пошел в какое-то турбюро, там ему сказали: «Не вопрос, все сделаем», действительно за неделю сварганили паспорт, поставили финскую визу, и вперед, на поезде через Эстонию. Но с поезда его сняли, выкрутили руки, пришел какой-то следователь, который начал говорить, что паспорт, оказывается, был украден где-то в Мордовии... Как-то все это разрулили, так что по уголовной части Максу отвечать не пришлось.
С. М.: (Перебивает) Но и хоккея он не увидел. (Смеется)
И. Р.: А главная проблема в том, что он вез Маламуду, который летел в Финляндию из Америки, ноутбук и суточные. Более того, когда Маламуд прилетел в Хельсинки, выяснилось, что и гостиница ему не заказана, и с аккредитацией тоже какие-то проблемы — есть только на Лебедева... Короче, человек приехал на свой первый чемпионат мира, а оказался без гостиницы, аккредитации, ноутбука и денег.
С. М.: (Закуривая трубку) Все остальное, что характерно, у него было. (Смеется)
И. Р.: В истерике, Маламуд позвонил Гескину, и Моисеич успокоил его фразой: «На самом деле, это очень хорошо, что тебе сейчас так плохо».
С. М.: И ты удивишься, Евгений, он оказался прав: дальше Маламуду действительно было только лучше. Потому что хуже уже быть не могло.
Нам приносят заказ: стейк из семги с рисом, дорадо на гриле, сельдь атлантическую с ржаными гренками, молодым картофелем и сладким маринованным луком, водку, вино и пиво. Микулик достает из кармана «МК», вычитывает на последней странице: «95 лет со дня убийства комиссара печати, пропаганды и агитации при РКП(б) Володарского...», — и предлагает за это выпить.
По 50 грамм
После увольнения Рабинера и его скандального интервью на Sports.ru, в котором он обвинил руководство «Спорт-Экспресса» в развале газеты, в редакции произошел бунт, повлекший за собой отставку гендиректора Рубина и продажу газеты другим собственникам. Ты, Игорь, доволен такими итогами?
И. Р.: Ну, к моменту моего увольнения у людей были трехмесячные долги по зарплатам, так что дело далеко не только во мне. Самое главное было даже не в деньгах, а в совершенно хамском отношении к этой ситуации со стороны руководства. Во всех конторах бывают финансовые проблемы. Если бы тот же Рубин хоть раз зашел к ребятам, объяснился, думаю, никакого бунта бы не было. Но он на всех клал. Заказывал какие-то сумасшедшие чартеры в Милан, когда ведущие сотрудники без денег сидели... Все это копилось до тех пор, пока мои коллеги не организовали собрание, причем подготовившись к нему хорошо с юридической точки зрения: они написали 58 заявлений о прекращении работы с такого-то дня в соответствии с нарушением трудового законодательства, потребовали при этом в течение недели погасить все долги, в противном случае пригрозив написать заявление в прокуратуру и в трудовую инспекцию. Причем, на том собрании по просьбе коллектива Женя Дзичковский позвонил Рубину и предложил ему спуститься в общий зал — рассказать людям, что происходит, когда будут деньги. Но тот ответил, что никуда спускаться не собирается и говорить ни с кем не будет. Потом Гескин тихонечко пошел к себе в кабинет и, непредусмотрительно не закрыв за собой дверь, позвонил Рубину по громкой связи: «Иван, тут все серьезно, может, ты все-таки спустишься?» На что Рубин заорал: «Не хочу видеть эти мерзкие рожи!» Это слышали несколько сотрудников. После этого судьба гендиректора была предрешена, революция стала неизбежной.
Давайте выпьем за революции. Больше революций, хороших и разных.
С. М.: Мне нравятся твои планы, Евгений.
По 100 грамм
И. Р.: Вообще, чтобы было понимание, кто такой Иван Георгиевич Рубин, — одна показательная история. День 20-летия «Спорт-Экспресса», все приходят на работу нарядные, ждут поздравлений, каких-то теплых слов. Часам к пяти — объявление по громкой связи: «Всем собраться в отделе футбола». В назначенное время вбегает красный, потный Рубин с бешено вращающимися глазами и начинает орать и поливать всех грязью: вы все — говно, газета — говно, вас всех надо разогнать. Продолжается это минут пятнадцать, без остановки. После чего он удаляется. Все в шоке. Естественно, захотелось понять причину этого ада. И очень быстро все выяснилось. Оказывается, в тот день первая полоса начиналась с колонки Вити Гусева под названием «Без заголовка», посвященной основателю газеты и ее бессменному главному редактору Владимиру Кучмию, которого на тот момент не было с нами уже как полтора года. Очень все лирично было написано, и в том числе мимоходом был упомянут эпизод, как в 91-м году генеральный директор Рубин кормил отцов–основателей газеты пельменями из своего ресторана... В итоге в районе часа дня Ивану Георгиевичу позвонил какой-то его понтовый друган-банкир (а у Рубина все было ради понтов) и язвительно посмеялся над ним: «Вань, ты нам рассказывал, как ты героически «Спорт-Экспресс» открывал, а я теперь прочитал у Гусева, что ты за пельменями всем бегал». У Рубина снесло крышу, и праздник закончился, не начавшись... Ситуация со мной, кстати, тоже вошла в активную фазу после того, как я к 20-летию газеты дал интервью журналу «Афиша». Во-первых, Ивана Георгиевича задело уже то, что об интервью попросили меня, а не его. Но больше всего его разозлило, что я раз десять упомянул о Кучмие и ни разу — о нем. После этого он совсем на меня окрысился.
Откуда у него такая ревность к Кучмию?
И. Р.: Не знаю. Может, какая-то детская травма? Я не видел в жизни людей с более больным самолюбием, чем Рубин. При Кучмие он бил себя в грудь: «Мы с Михалычем!» — и после смерти на словах поклонялся его памяти, но только на словах: на самом деле, он как мог выжигал память о нем. В частности, кабинет Кучмия был полностью переоборудован — не осталось ни одной вещи, даже близко напоминающей о нем. Месяц назад, усилиями сына Владимира Михайловича, в редакции появился хотя бы памятный стенд — до этого же не было ничего, даже фамилию Кучмий из «поминальника» убрали. Еще очень характерная история — про то, как Рубин убрал из газеты Георгия Кудинова, собкора в Италии, которого он, казалось, уберет последним, потому что тот невероятные вещи для «Спорт-Экспресса» организовывал. Например, вручение нашей премии «Звезда» Андрею Шевченко — и не где-нибудь, а на стадионе «Сан-Сиро» в присутствии половины основного состава «Милана» и президента клуба Адриано Галлиани. Годами позже Рубин с Кудиновым пересеклись на вручении премии Golden Foot в Монако. Рубин туда приехал со своей сестрой Марго Веннберг, которая была в газете так называемым «пиар-директором по странам Европы и Северной Америки», а Кудинов приехал с женой. Входят они в зал — и видят таблички на креслах: «Господин Кудинов», «жена господина Кудинова», «госпожа Веннберг», «брат госпожи Веннберг». То есть, Рубина приравняли к жене Кудинова! На следующий день Жора в газете уже не работал.
А как Рубин вообще попал в газету, да еще так долго в ней продержался?
С. М.: Понимаешь, Евгений, мы же в 91 году — те, кто организовывал «Спорт-Экспресс» — были раздолбаями полными. Заметку написали, сдали, а как это все попадало в печать и тем более на прилавки, нас не волновало. Нужен был человек, который бы закрыл административную часть. И легендарный журналист Леня Трахтенберг, который, собственно, и придумал название «Спорт-Экспресс» и которого тогда знали во всех питейных заведениях Москвы, привел некоего бизнесмена Рубина — владельца нескольких кафе. Справедливости ради, на первых порах он действительно принес много пользы.
И. Р.: Но потом, что называется, забурел, возомнил себя богом, который разбирается во всем. Все-таки довести газету с 800-тысячным тиражом до 100 тысяч читателей — это надо уметь.
С. М.: Потом, кстати, Леня Трахтенберг привел в газету корреспондента Мартанова, который долгое время тайно мечтал набить Рубину морду и стал в итоге одним из главных организаторов бунта. История закольцевалась.
А я вот в середине 90-х не знал, пожалуй, ни одного околофутбольного человека, который бы не мечтал набить морду Рабинеру. Интересно, удалось кому-нибудь?
И. Р.: Не только в 90-х мечтали. Была неприятная история в середине 2000-х, когда я написал злую колонку под названием «Португальский шабаш» — о том, какой бардак и беспредел творили динамовские легионеры из Португалии и Бразилии, которых купили за бешеные по тем временам деньги. После чего динамовская пресс-служба вывесила на официальном сайте клуба письмо с требованием опровержения на первой полосе — в противном случае клуб грозился лишить аккредитации газету «Спорт-Экспресс» и, прежде всего, Игоря Рабинера. Тем самым меня побудили написать еще более злобную колонку, на основании которой на три игры был дисквалифицирован полузащитник «Динамо» Коштинья, чемпион Европы в составе сборной Португалии. Я, конечно, обрадовался: вот она сила пера, влиятельность и тому подобное. Но потом мне звонят знакомые из клуба и говорят: «Ты бы свалил куда-нибудь отсюда недельки на три. Тебя фанаты ищут». Я уехал в Мексику. Через месяц вернулся, думал, все закончилось, дисквалификация Коштиньи прошла, команда идет на 12-м месте — кому она интересна? Но с первой же игры «Динамо» после моего возвращения мне звонит наш фотограф и сообщает: «Тут баннер на целый сектор фанаты вывесили «Рабинер, расплата ждет!». Угрозы продолжались до конца сезона, и только зимой эту ситуацию удалось разрешить. Общие знакомые устроили мне встречу с одним из лидеров фанатского движения «Динамо» Быковским. Мы встретились в кафе, попили пива, совершенно нормально поговорили...
Предлагаю выпить за коммуникацию.
И. Р.: Согласен. Чаще всего, личное общение снимает все вопросы.
По 150 грамм
Я, если честно, думал, что у тебя гораздо больше проблем должно было быть с фанатами «Спартака» — за книгу «Как убивали «Спартак» — и ЦСКА — за постоянные наезды на Гинера и Газзаева.
И. Р.: Да с кем только не было проблем. Хотя таких серьезных историй, как с Васей Уткиным, когда на него напали и всадили заточку в спину, со мной не случалось. Серьезно я получал по морде два раза, но это не имело никакого отношения к профессии. Один раз в Волгограде в начале 90-х, где мы оказались с моим коллегой Максом Квятковским: он приехал освещать матч «Ротор» – «ЦСКА», я — «Текстильщик» – «Динамо» Ставрополь, который проходил неподалеку, в Камышине. Даже на такие матчи тогда из Москвы посылали корреспондентов — благодаря опять же Кучмию, который сказал: «Если в стране нет футбола, его сделаем мы». Отчеты на полполосы, диаграммы забитых голов — сейчас такого нигде нет... В общем, звоню я Максу: «Давай пересечемся в Волгограде перед обратным вылетом, посидим где-нибудь». Сначала попарились в бане с тогдашним тренером «Ротора» Виктором Евгеньевичем Прокопенко, который с начала 90-х спиртного в рот не брал, но при этом любил приговаривать: «Я не пью, зато как наливаю!» — и вообще был веселее всех пьяных в любой компании. А потом мы пошли на какую-то местную дискотеку. Я был в какой-то наглой желтой водолазке... ну, кретин 21-летний, что еще сказать. Пришли, стали танцевать и, собственно говоря, ни оглядеться не успели, ни девушек пригласить, как мне откуда-то прилетает кулаком в лицо. Я свалился, и человек десять начали меня гасить ногами. Макс тут же куда-то свалил, начал звать милицию, но я на него не в обиде — он все равно ничем бы помочь не смог... А второй раз я получил в Америке, в городе Нью-Йорке. За год до зимней Олимпиады в Нагано — первой с участием игроков НХЛ — наши хоккейные боссы решили устроить предолимпийский сбор для русских легионеров. Меня отправили его освещать. Заканчивается последняя тренировка, в середине следующего дня мне вылетать обратно, вечер свободен, и мы с рядом хоккеистов (у меня со многими были неформальные отношения) решаем погулять. Заказали лимузин, Андрюха Назаров повез нас по разным заведениям, в частности — Russianvodka.ru, название которого говорит само за себя, потом еще куда-то... В итоге мы оказались на квартире одного известного агента, который вел дела почти всех наших игроков. Я завалился на первую попавшуюся кровать и дальше ничего не помню. Просыпаюсь в гостинице — в одном номере с нынешним председателем профсоюза хоккеистов Андрюхой Коваленко, замечательным человеком, тогда еще действующим игроком...
С. М.: Коваль — еще тот любитель зажечь, да...
И. Р.: ...и думаю: почему я здесь, что происходит? Подхожу к зеркалу — вижу, что у меня под обоими глазами два серьезных фингала, половины одного зуба нет. Потом обрывочно вспоминаю, что лежу на кровати, а меня бьют. И вспоминаю кто — фамилию называть не буду, но хоккеист нашей сборной. Приезжаю обратно на квартиру к агенту — там все мрачные сидят. Я с ходу объявляю сумму компенсации, в противном случае обещаю, что завтра вся эта история появится в американской прессе, потому что это уже полный беспредел — бить беззащитный труп, который валяется на кровати. А тот хоккеист, пьяный еще совсем: «Не буду ничего платить», отвечает. Тут встает Назаров (он был реально в авторитете у сборной) и говорит этому товарищу: «Херню сделал — отвечай». Дальше уже агент вступил со мной в переговоры и сбил первоначальную сумму вдвое, хотя она изначально была не очень большой... Следующая наша встреча с этим хоккеистом состоялась уже в Нагано. Он увидел меня за сто метров, подбежал: «Прости, меня тогда бес попутал, бывает...»
А за что он тебя бил-то?
И. Р.: Ни за что. Выяснилось просто, что по пьяни человек становится абсолютно неадекватным. Ему нельзя пить в принципе.
Давайте выпьем за то, что с нами сейчас нет хоккеистов.
По 200 грамм
Видел в интернете одну из первых рецензий на вашу книгу: «На этих страницах выпита не одна цистерна алкоголя». Вообще были люди в российских футболе и хоккее, которые не бухали?
С. М.: В свое время Стас Черчесов был знаменит тем, что даже на общекомандных пьянках пил только квас. Поэтому он, собственно, и не заиграл в сборной Союза. Киевское «Динамо» бухало все в полном составе. Они его просто не воспринимали.
Кто еще?
С. М.: Бубнов. Он вообще был агрессивно непьющий, что, кстати, в итоге испортило ему тренерскую карьеру... История в тему. Приезжаю я как-то в очередной раз в Волгоград, встречает меня наш любимый с Игорем тренер Прокопенко и администратор «Ротора» Акимыч. Время — час ночи, администратору на работу вставать в пять утра, и я понимаю, что пить он не хочет. Мне наливает, а себе нет. И тут Прокоп говорит ему замечательную фразу: «Сережа, вот тренеры могут быть трезвенниками — это их личное мироощущение. Но когда администратор футбольной команды решает бросить пить, он автоматически теряет профессию». Акимыч тут же махнул на все рукой и выпил полный стакан.
Нынешнее поколение игроков также не просыхает?
С. М.: Нет, сейчас уже все иначе. Люди зарабатывают серьезное бабло, им есть что терять. Плюс контроль после игр сумасшедший. Плюс легионеры: их можно уличить в чем угодно, но они, как правило, все здоровые, не пьют, и конкуренцию с ними выдержать, если ты будешь гулять постоянно, невозможно.
Я видел, как Вагнер пьет в ресторане «Бразильеро».
С. М.: Пьет? (Смеется) Два мохито? Ветераны бы услышали тебя сейчас — обсмеяли. Пытаюсь представить Вагнера, который выпивает за ночь литр водки, и что бы с ним потом было... Для сравнения: однажды в «Спартаке» Аленичев закатил вечеринку — то ли провожали его, то ли у него юбилей был. Все собрались в солидном ночном клубе, при костюмах. А у Горлуковича в тот момент какие-то проблемы со здоровьем были, но ему, что характерно, нельзя было есть, а пить — пожалуйста. Приехал он чуть ли в не трениках, сел тихонечко в углу, один... Когда Аленю принесли счет, он понял, что его одноклубник в одну харю выпил две бутылки Hennesy XO, увеличив общий счет примерно в полтора раза. Одноклубник при этом посмотрел на недоуменного Аленя и, заказывая третью, произнес: «Димочка, тебе что, для Дедушки (прозвище Горлуковича, — прим. RS) коньячку жалко?» Вот это я, понимаю, уровень. Сейчас таких мастеров нет.
Ну, за мастеров.
По 250 грамм
А с бандитами, которые правили в то время футболом, у вас были проблемы?
И. Р.: Они, скорее, не правили, а пытались. В чем величие Вячеслава Ивановича Колоскова? В том, что он как раз не пустил их футболом руководить.
Ты же про него гадости писал?
И. Р.: А потом, когда его место заняли другие люди, я понял, какой он великий человек. Все познается в сравнении, к сожалению.
Сейчас общаетесь?
И. Р.: Да, он был на презентации моей книги, которая должна была называться «Купила ли Россия чемпионат мира по футболу?», а называется в итоге «Как Россия получила чемпионат мира по футболу». В последнюю секунду ее накрыли власти и вырезали весь тираж.
Чемпионат мира все же купили?
И. Р.: Сложно сказать, поэтому в первоначальном названии и был знак вопроса. Многое косвенно говорит об этом, но прямых доказательств нет.
С. М.: Давайте за Вячеслава Ивановича выпьем.
По 300 грамм
С. М.: По поводу бандитов. Помню, приехал я в Раменское на футбол, и тогда как раз команду держали вот те самые люди, которых ты называешь бандитами. Сидим мы на трибуне с Липатовым, некогда уважаемым советским судьей, а на тот момент — уже инспектором. Дело было поздней осенью, он замерз, и говорит: «Серег, пойдем к начальству клуба зайдем, может, чайку нальют?» Мы заходим в помещение, там сидит какой-то человек в костюме, смотрит телевизор. Липатов видит его — и восклицает: «Ой, это вы?!» «Здравствуйте, — отвечает мужчина, не отрываясь от просмотра. — А кого вы имеете в виду?» «Мы сегодня с женой видели новости, — радостно продолжает Липатов, – так у вас обыск на даче в Марбелье был!» Повисает пауза. И человек, не поворачиваясь в нашу сторону, говорит гениальную фразу: «Ну и как? Нашли что-нибудь?» То есть, абсолютно все равно ему... Но были, конечно, и совершенно дикие истории. Когда убили Юру Тишкова, например. Притом, что Юра, получив юридическое образование, решал вопросы только в правовом поле. Для большинства футбольный агент — изначально сволочь, которая все время кого-то от кого-то уводит и забирает бабки. Юра был точно не из таких. Он порядочнейший и мягчайший человек. Но убили его, естественно, в связи с его деятельностью — других вариантов я не вижу. Как и Владимира Бута, гендиректора новороссийского «Черноморца». Я с ним в час ночи по телефону разговаривал, а утром он собрался на работу, вышел из подъезда, отпустил охрану, дошел до киоска купить газету, и кто-то, проходя мимо, выстрелил ему в затылок. Когда мне пытаются сказать, что дело там не в футболе — я не верю. До того, как он стал руководителем клуба, на его жизнь как-то никто не покушался... Кстати, убили его фактически на глазах собственного 16-летнего сына Вовы Бута, очень талантливого парня. Именно из-за этого тот уехал в Германию, где впоследствии играл за «Боруссию», но не очень удачно. Думаю, если бы отец был жив, то Вова стал бы игроком европейского уровня. Без отца ему было тяжело — тот очень много им занимался.
Сейчас в футболе все значительно цивилизованнее?
С. М.: Конечно. По сравнению с девяностыми все более-менее пришло к европейским стандартам.
Кроме Кавказа?
С. М.: Кавказ до сих пор побаиваются, да. Последняя история, когда Кадыров прямо во время матча крикнул с трибуны в микрофон: «Судья — продажный козел»... Представить себе такое в цивилизованной стране невозможно. Как и отсутствие реакции на это. Тишина ведь, по сути, полная. Притом, что позже он заявил журналистам: один судья, мол, пришел к нему — и нагло потребовал денег за нормальное судейство. Допустим. Но где фамилии-то? Их нет.
Выпьем за справедливость.
По 350 грамм
После революции в «Спорт-Экспрессе» не хотите туда вернуться?
С. М.: Я пишу в газету колонки. Ты, Евгений, не следишь за коллегами. Как с тобой пить после этого?
И. Р.: У меня годичный контракт с сайтом championat.com, по условию которого я не могу писать ни в какие другие издания. Год кончается в августе, после чего будем разговаривать. Я, конечно, хотел бы писать иногда колонки в «СЭ», но возвращаться насовсем даже мысли нет. Очень доволен своей работой. За десять месяцев ни одной буквы у меня не вырезали по идеологическим соображением. И зарплата не меньше, чем в газете, и медицинская страховка есть, которая многое покрывает... Если бы я в «Спорт-Экспрессе» после восемнадцати лет работы заикнулся бы о страховке, мне бы сказали, что я зажрался.
А чего нельзя было писать в «Спорт-Экспрессе» по идеологическим соображениям?
И. Р.: Да много чего. Например, нельзя было критиковать президента «Локомотива» Смородскую, которая фактически развалила клуб. Потому что у нее установились, как принято говорить, «теплые дружеские отношения» с заместителем главного редактора Владимиром Титоренко. Это просто нонсенс. Что-то можно было протащить только когда он в отпуск уезжал, да и то Смородская звонила ему в гневе в Штаты.
С. М.: Но у нас, Евгений, запросы скромнее, чем у Титоренко. Скажи, после того как мы сейчас все тут выпьем за ваш счет, такси до дома организуешь?
Материал был опубликован в журнале Rolling Stone №7 (108), июль 2013
Фото: Антон Беркасов
История русского футбола. «Спорт-Экспресс»
Игорь Рабинер: «Ольгу Смородскую в «Спорт-Экспрессе» критиковать не позволяется»
Для тех, кто не стал читать - здесь собраны почти все слухи о российском футболе последних лет. Господа из Спорт-Экспресс перешли в Мегаполис-Экспресс.
Раскрылся человек. Высокопорядочным оказался)))