20 мин.

«Твои дела плохи, возвращайся домой». Как в России умирают футболисты

2 k

История нападающего Александра Наливкина, лишившегося сначала карьеры, а потом и жизни из-за страшной болезни и российской неустроенности и поставившего новые вопросы к нашему футболу.

В 5:10 самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы аэропорта «Пашковский» в Краснодаре, а уже в полдень Виктор Наливкин помешивал капучино в кофейне неподалеку от Дома Футбола в Москве. Затем он положил на колени портфель и извлек из него около полусотни бумажек: несколько писем, отправленных на имя Николая Толстых и президента футбольного клуба «Горняк» из Учалов, Решение Комитета по статусу игроков и Палаты по разрешению споров, Определение Октябрьского суда в Краснодаре, Акт о расследовании несчастного случая и, наконец, Медицинское заключение Радиологического Научного Центра Минздрава РФ.

За последние три года Виктор проделывал путь до Москвы и обратно семь раз, не расставаясь с этим коричневатым портфелем. На 15:00 этой среды у него была назначена встреча с генеральным директором Общероссийского профессионального союза футболистов Александром Зотовым. Но все самые важные встречи, которые действительно могли что-нибудь изменить, были уже позади. Его брат, футболист Александр Наливкин, умер в июне этого года. Через двадцать дней после того, как в Москве вынесли финальный вердикт: избавить «Горняк» от выплаты компенсации за причиненный вред здоровью игрока в размере 712 323 рубля и полностью встать на сторону клуба.

***

Александр Наливкин

В начале весны 2010 года в Учалах неспешно готовились к очередному сезону и встречали много новых людей. За несколько месяцев до первого официального матча в команду пришел тренер Анатолий Коробочка, успевший поработать в шотландском «Хартсе» и ЦСКА. Перед отъездом на турецкие сборы к команде присоединилось еще около десяти человек, а к первому матчу чемпионата «Горняк» подошел в полностью обновленном составе: в заявке на новый сезон не было ни одного футболиста, который играл бы здесь в прошлом году.

23-летний нападающий по имени Александр Наливкин был одним из тех новичков. В том году его впервые отбросило так далеко от дома – вначале был Краснодар и окрестности («Краснодар-2000», «Сочи-04»), затем переезд в Нижний Новгород, потом в Тверь («Волга»). Контракт с «Горняком», подписанный 20 февраля 2010-го года, стал пятым в его профессиональной карьере – если не считать любительские «Локомотив-КМВ» из Минвод и «Лотос-Лэнд» из Краснодара. Ах да, и мини-футбольный клуб «Баня» – шуточную команду, состоявшую из друзей-игроков Александра, которой те баловались в межсезонье. Спонсором «Бани» был «ОСИП–Банк» – так они называли футболиста Евгения Осипова, который однажды дал парням деньги на форму. 

Тогда, весной 2010-го, в Учалах еще не знали, каким громким выйдет для них новый сезон (победы над «Уралом» и основой «Локомотива» и выход в 1/8 финала Кубка страны). Тогда же у Александра Наливкина появились первые проблемы. 

Сначала это была просто шишка. На экваторе мая, на одной из тренировок команды, он случайно заметил ее, выскочившую на левой ягодичной области, и рассказал об этом главному тренеру и врачу «Горняка». При дальнейшем осмотре выяснилось, что у него образовалась подкожная гематома размером примерно 3x3 сантиметра, а хирург в местной поликлинике порекомендовал сухое тепло, компрессы с мазью Вишневского, лечение лекарственными препаратами в виде инъекций и обследование УЗИ. Ни причину, ни точную дату возникновения гематомы не знал никто: ни врачи, ни сам футболист. Хотя месяцем ранее, 13 апреля, во врачебно-спортивном диспансере ЦСКА он был признан здоровым.

Время шло, Александр играл и тренировался, но ничего не менялось – больше того, гематома только продолжала расти. На старте июня в дело вмешался тренер Коробочка, когда заметил, что шишка стала настолько большой, что начала выпирать из-под экипировки. А потом Александр улетел в Краснодар. 19 июня у него была защита диплома в Кубанском технологическом университете, где он заочно учился на факультете Организации и безопасности движения. Там же, в Краснодаре, он сделал УЗИ – и в заключении врача ему было впервые рекомендовано обратиться к онкологу.

Ни семья футболиста, ни клубное руководство не знают, почему на эту самую важную, самую страшную рекомендацию не обратил внимания ни один человек – включая самого Александра. Он получил университетский диплом и вернулся в Учалы, где сдал результаты УЗИ в клуб, понадеявшись на местных врачей. Его родители и друзья понятия не имели, что именно было написано в том заключении, – а в клубе просто решили, что футболисту стоит заняться этим самостоятельно, и вернулись к сомнительному лечению теплом и компрессами.

В начале июля Александр Наливкин находился на амбулаторном лечении в поликлинике при Центральной Городской Больнице Учалов и продолжал выскакивать на замены в матчах второго дивизиона. Шестого числа ему сделали очередное УЗИ и порекомендовали вскрытие и удаление гематомы, однако от операции в ЦГБ он отказался – ему казалось, что в Учалах обязательно где-нибудь напортачат, так что он просил клуб отправить его либо в Москву, либо в Уфу, либо в любой другой крупный город. В результате, Наливкина послали в Ульяновск – но лишь для того, чтобы он вышел на игру с местной «Волгой» – а 14 июля «Горняк» провел тот самый кубковый матч с «Локомотивом». В общей сложности Александр Наливкин находился на поле 48 минут.

В своей объяснительной врач «Горняка» по имени Иршат Сигатуллин писал, что «восьмого июля» – после того, как Наливкин сделал пару звонков в Краснодар и выяснил, что его друг, хирург из Военного Госпиталя, который мог бы удалить гематому, улетел в отпуск, – «в Учалах началась подготовка к операции по направлениям травматологов учалинской ЦГБ». Виктор Наливкин прочитал эту записку врача не один раз – но так и не смог найти объяснений, почему его брат продолжал разъезжать по стране и играть, пока его готовили к операции.

20 июля гематома была удалена. Спустя месяц Александр провел первую тренировку в общей группе, а уже 24 августа вернулся на поле и отыграл 18 минут в матче c «Рубином-2».

***

В крошечном окне Skype не разглядеть ничего, и в течение пары секунд лица родителей Александра Наливкина распадаются на тысячи пикселей. Они заметно волнуются, а отец, Сергей Петрович, пенсионер, в какой-то момент не выдерживает и начинает плакать. «Извини, – скажет он позже. – Это не я. Это эмоции».

Елена Ивановна, мать Александра, бухгалтер, помнит, как сын старался оградить их от всего этого. Они видели, что время от времени он не ездил на матчи, но каждый раз слышали в своем телефоне одни и те же слова: «Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Та гематома – обычная чепуха». А еще она помнит тот звонок врача «Горняка» в первые месяцы 2011-го – когда все уже стало совсем плохо. Дождавшись, пока к телефону подойдет Саша, он пообещает, что будет молиться за него.

В начале осени 2010-го никому еще не нужно было молиться. Швы заросли, сезон катился к концу, а Александр получил место в основе (в одном из последних матчей он оформил покер). Но в октябре, спустя несколько месяцев после удаления гематомы, он вновь почувствовал уплотнение в том же месте. Ему порекомендовали сделать очередное УЗИ по месту жительства, но не отстранили от матчей – и когда сезон был уже завершен, он улетел в Краснодар.

«У меня тогда как раз была свадьба, – говорит Виктор. – И мы перенесли ее, чтобы Саша успел вернуться из Учалов. В Краснодаре он пошел к хирургу из Военного Госпиталя, это была начало ноября, и тот сказал, что нужно ложиться на операцию. 9 ноября, сразу после моей свадьбы, эту хрень удалили во второй раз, а в конце месяца Саша на десять дней уехал в отпуск в Тайланд с друзьями-игроками. Пока он был еще там, ему позвонили из госпиталя и сказали: «Твои дела плохи, Саш. Возвращайся домой».

Дела действительно были плохи. Александр прилетел в Краснодар и услышал, что у него обнаружена злокачественная опухоль. Затем его отправили в онкологию, где сделали уже третью операцию – по иссечению опухоли мягких тканей левой ягодичной области с резекцией ягодичной мышцы. Вначале врачи даже опасались, что после операции Саша не сможет ходить, но с этим все обошлось. А когда он очнулся, они объявили родственникам куда более страшный диагноз: липосаркома левой ягодичной области.

Все это время – четыре месяца – «Горняк» продолжал оплачивать Александру больничный. В декабре его контракт с клубом истек, а в январе начался курс химиотерапии в краснодарском онкологическом диспансере. Примерно в то же время братья отправились в Москву на обследование в онкологический научный центр имени Блохина, а затем позвонили в клуб – просить помощи.

«Нам сказали, что возместят затраты на поездку в Москву, – говорит Виктор. – После этого отец звонил по поводу компенсации за причиненный вред здоровью. Вопрос был не в том, есть ли связь между саркомой и той болячкой – это доказать невозможно. Вопрос был в том, почему Саша продолжал играть, почему его не отстранили, когда обнаружили эту шишку в первый раз, во второй раз, когда было впервые рекомендовано отправить его в онкологию. Я не знаю, почему они это не сделали».

Во время переговоров Наливкиных с клубом сумма компенсации была согласована – 500 000 рублей: по 100 000 трем членам семьи и 200 000 – самому Александру.

***

Александр Наливкин – в красном

В последние дни весны 2011 года, после долгих уговоров семьи, Александр получил инвалидность. «Он не хотел, но мы его убедили, – говорит Виктор. – Саша считал так: «Я ведь молодой! Зачем мне инвалидность?» Тогда он чувствовал себя хорошо и не выглядел больным – хреново ему было только во время химиотерапии и немного после. В какой-то момент он пошел искать работу. В Учалах его зарплата была около 50 тысяч рублей, а пенсия по инвалидности – всего 5000».

Летом, когда Саша пришел в себя после химии, он попытался устроиться по специальности, в ГИБДД – но услышав, что он не служил в армии, полиция ответила отказом. В то время он нечасто выбирался из дома. Во время химиотерапии он потерял волосы и теперь стеснялся появляться на публике – к тому же, он все еще скрывал свою болезнь от друзей. Наташа, темноволосая девушка, с которой он познакомился еще в школе, сама обо всем догадалась.

Им было лет по 17, когда они встретились в первый раз – это случилось на матче «Краснодара-2000», на который Наташа пришла с одноклассниками. «Мы с Сашкой выросли вместе, – вспоминает она. – Он всегда был в разъездах, но мы близко общались, все праздники справляли вместе. Говорят, что дружбы между мальчиками и девочками нет, но у нас была настоящая дружба».

«Я сама поняла, что у него за болезнь, – добавляет она. – Он ничего не говорил после операций, но когда я спросила в лоб: «Саш, я не ошибаюсь?», он ответил: «Нет, ты права». Потом началась химия. В то время у меня были проблемы в семье – я развелась. Поэтому мы поддерживали друг друга. Он воспринимал меня как сестру. Никто, кроме родственников и меня не знал, что с ним происходит. Он никогда не любил много рассказывать о себе».

В конце лета 2011-го Александр Наливкин предпринял еще одну попытку проникнуть в ГИБДД, но когда ничего не вышло, устроился торговым представителем в одну краснодарскую фирму. Разъезжал по магазинам, брал заявки на товар. Но однажды начальник вдруг перестал оплачивать ему бензин, и денег стало совсем мало. «Он уволился через два месяца и так и не получил все деньги, – говорит Виктор. – Зарплата была как всегда у наc: половина – белая, половина – серая. Выплатили только белую – и это даже не окупило затраты на бензин».

Затем он поступил на юридический факультет КубГАУ и нашел другую работу – снова торговым представителем. Когда руководство обязало его не только заниматься бумажками, но и таскать груз, пришлось уйти и оттуда. Все это время Александр никому не говорил, что он инвалид.

«В том же году один приятель пообещал ему найти работу там, «где погоны», – говорит Виктор. – «Я не знал точно, о чем речь, но видимо – полиция. Естественно, за свои услуги приятель попросил деньги – 50 тысяч. Сейчас этого приятеля судят за мошенничество. Выяснилось, что он 17 человек так надурил – собрал со всех деньги и пообещал устроить на хорошую должность, будто его папа занимает где-то высокий пост. «Ждите-ждите, – все говорил. – Сейчас отдел формируется». Хорошо, что я тогда посоветовал Саше взять расписку. Правда, тех денег, мы, конечно, так и не увидели».

***

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как «Горняк» и Наливкины договорились о компенсации, но в Учалах продолжали молчать. Родители Саши подумывали обратиться в Фонд социального страхования – но для того, чтобы сделать это, им не хватало одного документа – акта о расследовании несчастного случая. И такой документ клуб им легко предоставил. 

То расследование можно свести к паре строк: обстоятельства несчастного случая – не установлены; причина – тоже. В конце говорилось, что «данный несчастный случай с Наливкиным А.С. квалифицируется как не связанный с выполнением им трудовых обязанностей и не подлежит оформлению актом формы Н-1». Другими словами, ни на какой Фонд социального страхования Наливкины не могли и рассчитывать.

«У меня два образования, я посмотрел этот акт, – говорит отец Александра. – Без печати, без ничего – это была галиматья. Потом мне позвонил Юлай Карасов – тогда директор «Горняка»: «Ты подпиши этот акт и пришли нам. И мы выплатим вам всю это компенсацию». Отвечаю: «Ты купить, что ли, меня хочешь? А если Саше не станет лучше? Что я потом делать буду, если сейчас подпишу?». На этом наш разговор закончился. Через несколько дней Саша сказал: «Ладно, давай не нервничать. Подпишем уже этот акт, и все». Я набираю Карасова: «Ребенок согласился, мы подпишем. Только давай какое-нибудь письмо, что это не афера. Мне нужны гарантии». «Никаких гарантий я не дам», – говорит он. «Как же так? Я тебе отошлю этот акт, ты под стол засунешь его, как больничные листы, и мы останемся в дураках?». Так разговор закончился во второй раз. Больше мы с Карасовым не общались».

Юлай Карасов

Сегодня, согласно официальному сайту ОАО «Гайский Гок», Юлай Касимович Карасов работает заместителем директора по обогащению Предприятия Добывающего Комплекса Уральской Горно-Металлургической Компании. На другом конце телефона – помехи, и я с трудом его слышу. Карасов просит перезвонить через час.

– В каком году вы начали работать в Учалах?

– А вы с какой целью интересуетесь?

– Я пишу текст об Александре Наливкине, бывшем игроке «Горняка».

– Мм… Понятно. К вам обратились, что ли?

– Мы узнали об этой истории и решили, что она стоит того, чтобы о ней рассказать.

– Я работал в период с апреля 2011… или… что-то не вспомню уже. До февраля 2013-го года.

– Объясните, почему «Горняк» не выплачивал Наливкину компенсацию?

– Обратитесь в клуб, есть юристы, которые занимались этим вопросом. Мы хотели заплатить все по закону. Поэтому и было расследование. У них было право обратиться. Мы расследовали. Действовали в рамках закона. Если бы суд присудил, мы бы оплатили.

– Правда ли, что вы предлагали отцу Александра следующую сделку: он подписывает этот Акт о расследовании – вы выплачиваете компенсацию?

– Ну, это его право говорить такое.

– Так это было или нет?

– Ну, я еще раз говорю: обращайтесь в клуб официально, вам все объяснят.

– Вы сказали: «Это его право так говорить». Что это значит?

– Сейчас я уже не возглавляю клуб, поэтому что вам сказать. Есть руководитель, который ответит на ваши вопросы.

– Вы можете ответить: это было или нет?

– Я вам уже ответил на те ваши вопросы.

– Нет, вы сказали: «Это его право так говорить». Это не ответ.

– Ну, а как мне ответить. Каждый имеет право говорить.

– Вы предлагали ему эту сделку? Да или нет?

– (После паузы) Я говорю: обращайтесь в клуб.

– Понятно, спасибо, до свидания.

– Пожалуйста.

Алексей Сапогов: «В Учалах был тяжелый период. Руководство нефутбольное было»

***

Когда Сергею Наливкину стало ясно, что от директора не стоит ждать помощи он обратился напрямую к Рашиту Маннанову – гендиректору Учалинского горно-обогатительного комбината и президенту клуба. Сергей вспоминает, что Маннанов сразу признался: он ничего не знает об этом случае – но разберется и обязательно ему сообщит.

Рашит Маннанов

«Мне показалось, что он конкретный человек», – объясняет Сергей. – «Через неделю я перезвонил и секретарша сказала: «Сергей Петрович, ваш вопрос решен положительно. На собрании клуба президент сказал, что надо выплатить Наливкину деньги». Я подождал еще неделю или около того. Потом позвонил в бухгалтерию, а мне отвечают: «Сергей Петрович, они перестали говорить на эту тему». После этого я набрал президента и говорю: «Рашит Шавкатович, как же так, вы ведь пообещали?» Он замялся и сквозь зубы сказал: «Обращайтесь в суд».

Наливкины обратились. 17 мая 2012-го, спустя полтора года безрезультатных переговоров с клубом, они получили решение Октябрьского районного суда Краснодара. А уже через два месяца Рашит Маннанов был освобожден от занимаемой должности – как утверждают, при довольно странных обстоятельствах.

В том решении Октябрьского суда было сказано: «Признать Акт о расследовании несчастного случая недействительным, установить обстоятельства получения травмы на производстве 14 мая 2010-го во время исполнения трудовых обязанностей и взыскать с «Горняка» 10000 рублей». Именно столько братья потратили на исследования в онкологическом центре в Москве.

Те 500 тысяч Наливкины тоже просили – но еще до рассмотрения дела судья посоветовал им сосредоточиться на чем-то одном: либо на Акте, либо на компенсации. Они выбрали первое и исключили 500 тысяч из иска. «На то решение клуб подавал жалобу в Краевой суд», – говорит Виктор. – «Но и здесь их Акт о расследовании признали недействительным. После этого мы написали в клуб еще одно письмо с просьбой о материальной помощи, ничего не произошло и мы снова пошли в суд – теперь уже за компенсацией. Но в приеме искового заявление нам отказали – а в определении говорилось, что это дело должно рассматривать РФС». 

О чем тогда думал сам Саша? 

«Он еще перед первым судом просил об одном: «Не судите врача «Горняка». У него семья и дети».

***

Летом 2012-го Александр Наливкин уже отказался от инвалидности – на комиссии тогда все натурально округлили глаза, а штампик из паспорта он выводил вместе с мамой. Тем же летом, в начале июля, в Краснодарском крае началось наводнение, и он сказал маме, что отправляется в Крымск. Вечером они упаковали одежду и постельное белье в автомобиль и собрали какое-то количество денег – а утром он с другом уже бродил по затопленным улицам и раздавал людям вещи. 

Александр Наливкин – справа

Спустя полгода он снова уехал из Краснодара – но на этот раз совсем по другому поводу. В начале 2013-го у него нашли метастазы, и братья отправились в Обнинск, в Медицинский Радиологический Научный Центр Миздрава РФ, о котором Виктор читал в интернете. В заключении врач писал, что у пациента обнаружены единиченые метастазы в левом легком, а сам диагноз звучал так: «Мезенхимальная хондросаркома левой ягодичной области после комбинированного лечения». Это означало, что впереди Александра ждали еще два курса химиотерапии – с последующим проведением лучевой терапии и резекций левого легкого.

В феврале начался первый курс химии, а в марте братья получили первый ответ из РФС. Согласно Решению Палаты по разрешению споров, «Горняк» был обязан выплатить игроку компенсацию в размере 712 323 рублей, а также возместить расходы, связанные с оказанием медицинской помощи (еще 51 150 рублей) в течение 30 дней. Но «Горняк» поступил по-другому – они отправили жалобу в Комитет по статусу игроков и напирали на то, что связь между саркомой и гематомой так и не была установлена – и кроме того, у клуба не было законных оснований для отстранения Александра от матчей и тренировок («Футболист не представил в течение срока действия трудового договора документы подтверждающие, что ему противопоказанна работа спортсмена-профессионала»). 

В конце весны Александр Наливкин пошел на поправку. После химиотерапии у него исчезли почти все метастазы, и хотя последний месяц он провел на больничной кровати с высокой температурой, в Обнинске были настроены оптимистично – операцию отложили, а Александра попросили прилететь на осмотр в июне. В те дни братья Наливкины говорили разве что о работе. Все остальное казалось, складывалось, хорошо, а перед тем, как у Александра, нашли метастазы, его даже звали работать в налоговую – сейчас можно было снова об этом подумать. В мае они с мамой отправились на Украину, на прием к одному целителю, которого Елена Ивановна увидела по телевизору. Александр прошел пять сеансов и чувствовал себя хорошо, а когда спросил у целителя, сможет ли когда-нибудь вылечиться, услышал положительный ответ.

А еще из Украины он писал письма Наташе. Возвращаясь домой в Краснодар он рассказывал ей, что чувствовал во время сеансов целителя, говорил, что не видел себя среди той кучи больных. К тому моменту Наташа уже уехала с новым мужем в другой город и в тот день впервые рассказала ему, что беремена. Он пообещал ей, что приедет, и они обязательно встретятся.

На понедельник 10 июня у братьев был куплен билет на самолет до Москвы, из которой они собирались отправиться в Обнинск. А в субботу, когда Сашу дожидались на дне рождения друга, он лежал на кровати, мучаясь от головной боли. Потом у него случилась мозговая рвота, и семья вызвала скорую помощь, но те лишь вкололи ему какое-то лекарство от давления и обезболивающее. После уколов Саша заснул. В тот же день у него произошло кровоизляние мозг, и он впал в кому, а через два дня скончался в реанимации, так и не открыв глаза.

***

Официант улыбнулся и отошел от стола. Было около трех часов дня, и Виктор взял в руки то самое Решение Комитета по статусу игроков, которое они вынесли за двадцать дней до смерти его брата. «Они так ни в чем и не разобрались», – сказал он. – «Написали, что согласно регламенту мы не имели права обращаться в суд общей юрисдикции и в Палату по одному и тому же вопросу – и поэтому они отменили решение Палаты, и клуб теперь не должен нам никаких денег. Но если бы они внимательно читали наши документы, то увидели бы: в первом суде не рассматривался вопрос компенсации вреда здоровью, а по второму иску и районный, и краевой суд сразу отправили в РФС, даже не рассмотрев дело. Комитет на все это просто закрыл глаза».

Мы переместились в холл Дома Футбола, и Виктор достал еще пару бумажек. «Мы отправили им письмо, в котором попросили разъяснений. Через месяц они наконец прислали ответ. Знаешь, что написали? Что вред здоровью был причинен после прекращения действия контракта. Как это может быть? Это бред. В Решении комитета было написано, что обжаловать его мы можем только в Лозанне в течение месяца. Но Саши уже не стало, поэтому мы не сделали это. Компенсация нужна была Саше, а не нам. Да и они понимали, что так далеко мы не пойдем, денег на это у нас нет».

В Дом Футбола вошел гендиректор профсоюза игроков Александр Зотов, который помог Виктору составить финальное письмо Николаю Толстых. Пару недель назад он пообещал передать его по назначению, но сейчас извинился и сказал, что сделает это сегодня. В этом письме Виктор уже не просит деньги. Компенсации семья Наливкиных, в любом случае, теперь вряд ли дождется – 29 апреля этого года руководство «Горняка» объявило о том, что ОАО «Учалинский ГОК» прекращает финансирование клуба для участия в чемпионате России, а «Горняк» становится любительским клубом.

Сейчас Виктор просто хочет, чтобы этот случай, наконец, рассмотрели – внимательно прочитав документы и действительно изучив дело. А еще задает парочку вопросов Толстых, которые остаются для него такими же важными, какими были при жизни Саши: «Почему на футбольное поле могут выпустить больного игрока, и никто не будет нести за это ответственность? Почему не существует фонда помощи футболистам, которым отказываются оплачивать лечение их клубы? И почему на первое место ставятся интересы клубов – а не здоровье и жизнь молодых парней?»

logoКривбасс
logoАлександр Наливкин
logoНиколай Толстых
logoРФС