20 июля 2013, 13:35 5 мин.

Архив RS: Михаил «Горшок» Горшенев: «Питер — это моя смерть», 2012

Автор

212

Михаил «Горшок» Горшенев

Такое ощущение, что спустя несколько часов после генерального прогона Горшок не может прийти в себя. Отвечая на вопросы, он периодически злобно смеется, хрипит, угрожает, вытаскивая из кармана опасную бритву — в точности, как его герой на сцене.

История о цирюльнике-убийце Суини Тодде, мстящем за гибель своей жены, и жившем, по легенде, в начале XIX века, в интерпретации «Короля и шута» превратилась в радикальный манифест: действие происходит в наши дни, на сцене, разрисованной знаками анархии, полиция разгоняет демонстрацию неформальной молодежи, сам Суини тоже одет как панк, да и еще с белыми шнурками на обуви.

На этом фоне текст одного из номеров — «Конечно, каждый виноват, и прокурор и адвокат; конечно, должен кто-нибудь их отправлять в последний путь» — звучит чуть ли не как призыв к свержению государственной власти. Горшок говорит, что мораль в другом.

Как к тебе сейчас лучше обращаться — Горшок или Суини?

Лучше меня вообще лишний раз не дергать. Я сейчас редко выхожу из роли, это правда. В конце спектакля у меня даже голова кружиться начинает. Легкая форма сумасшествия. За последний месяц — два нервных срыва, со мной никогда в жизни такого не было. Пашем с 10 утра до 11 вечера, как эти самые… Даже алкоголь не расслабляет. Доезжаю до дома — и падаю. Но сплю при этом плохо.

Не боишься окончательно превратиться в своего героя?

Нет, мы с ним все-таки разные. Тодд 20 лет провел в тюрьме, его природа полностью изменилась, он уже, можно сказать, блатной. Это не моя тема. Но играть интересно. Он мстит подонкам, это да. Но при этом может, войдя в раж, замочить совершенно невиновного человека. Мораль: будешь махаться направо-налево — окончательно превратишься в животное. Он же свою родную дочь в итоге убивает! Для меня он, конечно, больше отморозок, чем герой-мститель.

А сам бы ты мог убить человека?

Ну, если совсем полную тварь — то да.

Полная тварь — это как судья из мюзикла?

Да как все судьи. Вон их сколько по Москве ездит. Кругом одни судьи! И если каждый хотя бы одного замочит… наступит рай. (злорадно смеется).

В «КиШ» ты привык вести себя на сцене как бог на душу положит. В театре же нужна максимальная концентрация, все выверено до сантиметра. Мне показалось, тебя это немного закрепощает.

Нет, мне все по кайфу. Я все равно в какой-то степени играю против правил. «Todd» — не спектакль в классическом понимании, это и рок-концерт тоже, так что особо ломать себя мне не пришлось. Сейчас меня волнует другое. Мы репетировали в основном под фонограмму, а с группой, живьем, обкатать материал по-нормальному не успели. Поэтому лажаем пока немного. Слова я могу забыть, например. На обычном концерте забыл куплет — можно вместо него какую-нибудь ***** прогнать, и ничего страшного. Здесь по-другому. Театр, твою мать!

А почему обкатать не успели? Вы же репетировали почти год.

Да у нас до последнего дня все менялось! Мы только вчера несколько сцен полностью переделали. За две недели до премьеры ушел Саня (главный режиссер Александр Устюгов — прим. RS), на его место пришел Владимир Золотарь. Замечательный режиссер, здорово оживил спектакль, но многое из-за этого пришлось делать заново. И еще предстоит. У меня сначала был психоз: премьера на носу, вы что, бл*ть, ох*ели? А мне говорят: ой, да это обычное дело в театре. По ходу все переделывается, догоняется, шлифуется, прямо во время сезона. Мол, театр — живой организм, прикинь, да? Но сейчас я понял, что так и должно быть.

Вы с Устюговым что, поругались?

Нет. Произошло непонимание между ним и генеральным продюсером. Тот человек изначально много денег вложил, а тут потребовались еще… В общем, не сошлись.

В течение сезона вы будете играть по четыре спектакля в месяц. Ты все это время будешь жить в Москве?

Да я давно уже в Москве живу, с самого начала репетиций.

И как тебе, после Питера?

Нравится. Живой город. А Питер — это моя смерть.

«Король и шут», несмотря на занятость, собирается гастролировать?

Меньше, конечно, но обязательно, без этого никуда. И альбом запишем.

В связи с уходом Князя, кто теперь тексты будет писать?

Я и Ренегат (гитарист «КиШ» Александр Леонтьев, также уходивший из группы, но год назад вернувшийся в состав — прим. RS). Опыт есть. К последнему альбому я уже писал несколько песен — «Король вечного сна», «Защитники», «Мадам Жоржет». Другое дело, что в отличие от Андрея, я тексты долго сочиняю — бывает, по месяцу. Но куда нам торопиться? Тем более, стилистика группы сейчас изменится. Ренегат не просто так вернулся.

В какую сторону?

В сторону Nine Inch Nails! (смеется). Нет, серьезно, мы хотим сделать все, чтобы нас перестали называть «русским роком». Чтобы навсегда, бл*ть, отстали! Индастриал замутить и американский хард-кор.

А старые песни вы как с Князем поделили? То, что пел он — ты теперь исполнять не сможешь, и наоборот?

Ничего мы с ним не делили! Я запросто могу спеть и «Прыгну со скалы», и «Куклу колдуна» — другое дело, что не хочется, совсем не прет. Мне нравятся именно панк-рок-темы, а лирика хитовая — пусть это у Андрюхи останется. Ему и так сейчас тяжело, он все с нуля начал.

Не знаешь, не пожалел он?

Слушай, давай не будем. Мы c Князем договорились больше наши отношения в интервью не обсуждать. Пусть он занимается своей группой, он мечтал об этом, в конце концов.

А 20-летие «КиШ» собирается отмечать?

Да. Сейчас только доделаем все в театре…

Есть шанс, что специально к этим концертам Андрей присоединится?

Надеюсь, так и будет. Крайний раз, кстати, мы с ним очень хорошо поговорили.