Рейнджерс навсегда

September 16, 2011

Если в Ольстере протестанты и католики бросают друг в друга камни и гранаты, то в Глазго они играют в футбол – с таким нечеловеческим жаром, что никакие гранаты не нужны. Даже на втором веку матчи «Рейнджерс» и «Селтика» остаются едва ли не самым пылким, непримиримым и, в конечном счете, самым впечатляющим дерби мира. История любви и ненависти команд и их фанатов – в репортаже Дмитрия Навоши, написанном для журнала PROспорт в ноябре 2004-го года, но не утратившем своей актуальности.

КРОВЬ

Для формата «пятеро на троих» эти трое, что одеты в  полосатые бело-зеленые футболки «Селтика», совсем неплохи. Они стоят на ногах крепче и порой вполне ловко пользуются этими ногами для того, чтобы ударить в область паха кого-нибудь из накинувшейся на них группы «рейнджеров». Коронный и, вообще-то, единственный прием последних – прямой правый. Вcкоре после начала драки такой удар у бритоголового, напрочь лишенного шеи, почти квадратного парня с надписью на спине «Rangers 4 ever» попадает в лицо противнику. Лицо, руки и футболку заливает кровь, но футболка остается полосатой. На зеленых полосках кровь выглядит чуть темнее, чем на белых. На второй минуте пьяной, дикой, неуклюжей свалки болельщики «Селтика» обращаются в бегство, уворачиваясь от летящих вслед  камней.

– Я же тебе говорил, что они трусы!

Энди достает диск из DVD-плеера, возвращает его в  коробку с самодельной обложкой «Рейнджерс» – «Селтик», лучшие драки» и, водружая его  на полку, продолжает.

– А вообще, сегодня  драки – редкость, – интонация Энди трудноразличима. Не исключено, что  это сожаление. – На дерби работают специальные  бригады полиции, и они готовятся к  матчам, как к боевым спецоперациям. До, во время  и после игры фанаты наглухо отделены друг от друга. Не то что никого не ударишь  – камнем не добросишь.

– А что, хочется  бросить?

– Нет. По крайней мере, пока я трезв, – смеется Энди.

ИСТОРИЯ

Энди недавно  исполнилось 29, но в листе ожидания права приобретения сезонного абонемента на матчи «Рейнджерс» его имя (точнее, два имени, «Энди» через дефис с «Элен» – на случай, если родится девочка) оказалось 29 с половиной лет назад. Трогательная, безумная и совершенно тривиальная для Глазго история. Все места во время домашних матчей «Селтика» или «Рейнджерс», если не считать гостевой трибуны, занимают обладатели сезонных абонементов, а листы ожидания права выкупить абонемент одного из шотландских топ-клубов содержат тысячи фамилий. При том что 60-тысячный «Паркхэд» (арена «Селтика») и 52-тысячный «Айброкс» («Рейнджерс») – второй и третий по размерам клубные стадионы во всей Британии после манчестерского «Олд Траффорд».

Безудержный в своей любви к игре Глазго вполне мог бы считаться самым футбольно-сумасшедшим городом мира, даже если бы градус противостояния двух его главных клубов не упирался в предел любой измерительной шкалы. В короткий период расцвета при королеве Виктории в Глазго привыкли определять свой город как «второй в империи после  Лондона». И сегодня, когда этот город угловатой архитектуры и таких же людей едва ли может считаться вторым хотя бы в чем-нибудь, именно футбол возвышает Глазго над унылым нынешним статусом – недостолица недостраны. Соперничество «Селтика» и «Рейнджерс» нанизано на такое количество религиозных и политических обстоятельств, что предматчевая программка, если бы учитывала их все, состояла бы из нескольких фолиантов. А история противостояния двух клубов и их болельщиков настолько давняя и насыщенная, что уже и не разобраться, с чего именно все  началось.

«Рейнджерс» (год  учреждения – 1873) и «Селтик» (1888) входят в число старейших топ-клубов мира, если только в нынешней суровой для шотландского футбола реальности вы не откажете им в приставке «топ». Уже век тому назад  главные протестантская и католическая команды Глазго получили общее имя – Old Firm, «старая фирма». Уже в 1902 году на 30-тысячном на тот момент «Айброксе» случились первый в мире гипераншлаг (70 000 зрителей заполнили стадион за час до игры Шотландия – Англия) и первая же масштабная трагедия: десятки зрителей погибли из-за обрушения трибуны, а матч так и не состоялся. Уже 1911 годом датированы первые сообщения о массовых столкновениях футбольных фанатов, и это были фанаты «Рейнджерс» и «Селтика».

В пору фактически гражданской войны в Северной Ирландии футболки этих клубов служили опознавательными знаками ее участников: сине-красные футболки «Рейнджерс» надевали лоялисты, сторонники британской короны, бело-зеленые футболки «Селтика» – республиканцы. В Глазго считают, что именно здесь родилась традиция поддержки  своих команд на выезде. Но даже если это не так, в Глазго эту традицию приняли с наибольшим энтузиазмом. На финальном матче  Кубка УЕФА «Порту» – «Селтик» в мае 2003-го в Севилье присутствовали 40 000 фанатов  «кельтов» (и только 8000 из Порту, хоть этот город ближе к Испании).

Страсть, шумность, азарт боления – величины, слишком трудно поддающиеся измерению, чтобы и тут выявлять мировых чемпионов. Но факты таковы: фоном телевизионной заставки Евро-2004 – помните, где мячик влетает  в сердце? – служили живописно клокочущие трибуны фанатов «Селтика».

РЕЛИГИЯ

– Многие считают, что футбол – это вопрос жизни и  смерти. Меня очень расстраивает такой подход. Футбол – это гораздо важнее.

Энди делает паузу и выжидающе смотрит на меня. Это такой тест – узнаю ли я знаменитые слова Билла Шенкли, легендарного тренера. И, услышав  верный ответ, продолжает:

– Так мог сказать только шотландец!

С Энди я познакомился в прошлом июле в Лондоне, когда погожий праздный день решил посвятить походу на товарищеский матч «Фулхэм» – «Рейнджерс». О приближении поезда метро, следующего в направлении тихого буржуазного лондонского предместья, я узнал не по характерному шуму поезда, а по мелодичному ору, исходившему, как выяснилось через минуту, от набивших вагоны фанатов «Рейнджерс». Ничем не примечательный спарринг сочли  веским поводом для поездки в Лондон 9000 фанатов Gers, и, увлеченный сине-красным водоворотом, весь оставшийся путь (15 минут на метро и 15 пешком) я проделал в их компании под нескончаемые песнопения. Исполнение одной из песен предполагало методичные подпрыгивания, и тогда сам поезд, кажется, немного подпрыгивал над рельсами вместе с фанатами.

Надо знать, до чего безмятежен парк с платанами на берегу Темзы, где находится стадион «Фулхэма», и до чего сдержанны его поклонники в клубных шарфах под галстук, чтобы представить эффект от нашествия в эти края татуированной оруще-хрипящей орды. Во всем этом не было ни тени внешней агрессии. Просто свою радость и общность не то чтобы полупьяные, скорее полутрезвые парни с британского северо-запада выражали таким образом, что это было слышно за несколько километров. Когда я поделился с Энди своими впечатлениями – «теперь представляю, как смотрелись гунны, вступающие в города Римской империи», – он похвалил мою осведомленность. «Гунны» – это одно из прозвищ фанатов «Рейнджерс», славящихся шумной размашистостью своих выездов. Энди рассказывает, что где-то в доме у его отца Стэна завалялась корочка члена компартии Шотландии. Он вступил в нее в 1987 году, когда в качестве соперника  в Кубке чемпионов «Рейнджерс» выпало киевское «Динамо», – чтобы получить визу в СССР.

Энди живет в Пайсли, по-диккенсовски убогом на вид пригороде Глазго, и походит на повзрослевшего Обрубка из фильма «На игле». Обстановка его квартиры не предполагает двусмысленности в вопросе религиозной и футбольной принадлежности (в Глазго одно напрямую связано  со вторым) ее обладателя. В ванной у него – коврик с эмблемой «Рейнджерс» из клубного магазина. На стенах – клубные постеры  и коллекция шарфов. Главная реликвия – шарф с автографом Брайана Лаудрупа, звезды «Рейнджерс» середины 90-х, подарок на 20-летие. Есть шарф сразу с двумя эмблемами, «Челси» и «Рейнджерс», и надписью «Blue brothers». Фанаты этих двух клубов исторически дружны, они поддерживают друг друга  на матчах, а раньше – поддерживали  в драках. «Селтик», кстати, состоит в аналогичной  коалиции с «Ливерпулем». На еще одном шарфе клубных цветов – надпись «1690 no surrender». Эти слова – «не сдаваться» – вот уже несколько веков служат боевым кличем британских протестантов. А цифра – 1690 – означает год сражения при реке Бойн. Тогда  протестантская армия под предводительством Вильгельма Оранского нанесла поражение  католическому войску Якова, что положило конец власти Стюартов в Ирландии и стало поворотным моментом в истории британской колонизации этой страны. По большому счету историю дерби Глазго стоит отсчитывать не с конца XIX века, а как минимум с этой даты.

Когда речь идет обо всем остальном, кроме «Селтика» и «ирландского вопроса», Энди предстает совершенно нормальным парнем. Он даже уверяет, что спокойно относится к факту выступления католиков за «Рейнджерс» – «в отличие от моих друзей из Белфаста». Один из них был в числе тех фанатов Gers, что 2 июля 1989 года жгли свои клубные шарфы и сезонные абонементы у стен «Айброкса». А может, даже и тем самым, кто нацарапал  над воротами клуба надпись «Ворота предателей». Днем раньше тренер «Рейнджерс» Грэм Сунесс объявил о подписании контракта с католиком Морисом Джонсоном. Если в «Селтике» иногда (нечасто) появлялись игроки или тренеры протестантского вероисповедания, то «Рейнджерс» на протяжении первых 116 лет своей истории следовал негласному, но неизменному табу на католиков.

– Для Би-би-си это была главная новость дня, – рассказывает Энди. – А для болельщиков «Рейнджерс»  – страшнейший шок. Почти год Мориса Джонсона прятали в Эдинбурге, как какого-нибудь Салмана Рушди. Фанаты «Рейнджерс» долго  спорили – поддерживать ли клуб после этого или бойкотировать, ведь Сунесс в ту подписную кампанию еще и темнокожего игрока в команду привел!

Сейчас приглашение иноверцев уже не воспринимается  болельщиками «Рейнджерс» как предательство  – привыкли. За последние 15 лет футболки  клуба случалось надевать даже игрокам, являющимся католиками и чернокожими одновременно – как Базиль Боли.

Белфастские приятели Энди, тоже собираются приехать на матч. На каждую игру «Рейнджерс» и  «Селтика» чартерными самолетами и пароходами прибывают тысячи болельщиков из Северной Ирландии. Самолеты и пароходы у них неизменно разные. «На всякий случай», –  говорит Энди.

ВЫБОР

Обычно на дверях центральных пабов Глазго, особенно в дни дерби, видишь предупреждающее пьяные разборки объявление «No football colors» – «Вход в футбольных цветах запрещен». На двери паба Lauders написано прямо  противоположное: «Colors must be worn» – «Цвета должны быть надеты». Это как  бы шутка, но доля собственно шутки в ней  ничтожно мала. Все остальное – провозглашение своеобразного дресс-кода: паб обслуживает  исключительно болельщиков «Рейнджерс». Таких чисто клубных заведений у «рейнджеров» и «кельтов» Глазго есть еще как минимум по дюжине.

Мой собеседник Сатти Сингх – сикх по происхождению, но, уехав из Индии 10-летним, он уже 24 года живет в Шотландии и любит этот край с пылкой нежностью, какая возможна только у  эмигрантов. Угощая меня пивом, Сатти рассказывает, что уже много лет не надевал тюрбан, а его дети едва ли знают, что это такое. Детей  зовут Марк Уолтерс Сингх и Олег Кузнецов Сингх – в честь экс-футболистов «Рейнджерс», и клубный патриотизм Сатти, похоже, равен его любви к Шотландии.

Сатти – владелец карри-ресторана и редкий в Глазго пример болельщика, имевшего выбор. Клубные пристрастия остальных, неэмигрантов, предопределены еще до рождения.

– Просто я всегда жил в Хартилле, а в этой части города «рейнджеры»  традиционно преобладают, –  говорит Сатти. – Несколько раз сходил с одноклассниками на футбол – и «заболел». Это ведь такая часть местной культуры! А жил бы, допустим, в «кельтском» Коутбридже – может, и ходил бы сейчас в бело-зеленой футболке.

Большинство азиатских  эмигрантов Глазго, вообще-то, поддерживают «Селтик».

– Видимо, потому, что среди «рейнджеров» больше ультраправых настроений. Есть члены Национального  фронта, иногда звучат расистские речевки... Мне не обидно. Большинство парней, поющих песни в духе «размазать гребаных католиков», не придают их смыслу никакого значения. Это уже не ненависть. Это фольклор.

В добродушие Сатти верится – хотя бы потому, что он, в отличие от большинства других посетителей пабов «Рейнджерс», называет католиков catholics, а не намеренно обидным fenians. После череды смертей в пьяных фанатских драках в 90-е это слово и оскорбительные песни были поставлены в Глазго вне закона, а оба клуба развернули кампанию за религиозную толерантность под лозунгом «Гордость, а не предубеждения».

– Противостоянию уже больше века, понимаешь? Сейчас оно не походит на гражданскую войну, как раньше, но фанаты этих команд никогда не смогут аплодировать изящным финтам соперника и вместо мата употреблять цитаты из Бернса... Однажды на трибунах «Селтика» появились палестинские флаги: видимо, в продолжение линии Куба – Че Гевара – свобода – равенство – братство. Так после этого фанаты «Рейнджерс» стали носить на футбол флаги со звездой Давида!

Сатти рассказывает, что слово «атеист» на местном жаргоне  означает человека, не болеющего ни за один из клубов. Но в день дерби в Глазго – а  может, и во всей Шотландии – таких людей не будет.

– Моя мама ни разу в жизни не была на футболе и, наверное, не знает, сколько игроков выйдет на поле. Но она будет переживать за «Рейнджерс». Всерьез переживать.

Сатти – либерал  и космополит. Он оптимистично смотрит на будущее «Рейнджерс». Верит, что его уважаемый статус вернется, традиции сохранятся, установится мир между болельщиками. Он настаивает на том, чтобы заплатить за пиво. При выходе из паба мы оказываемся у букмекерской конторы, в витрине которой вывешены ставки на матч. Одна из них – ставка на первую кровь. Шансы на то, что она прольется, у игроков «Рейнджерс» и «Селтик», по мнению букмекеров, равны.

ПЕРЕМЕНЫ

Крис Гордон, мой давний шотландский приятель, тоже живет в районе «рейнджеров», но болеет за «Селтик». Это не доставляет ему никаких  неудобств – за исключением того, что при позднем возвращении домой приходится отключать звонок мобильного (в этом качестве у Криса выступает клубная песня «Селтика» You will never walk alone). Крис комментирует  это уже знакомой мне фразой: «На всякий случай».

У Криса жгуче-рыжие волосы, образцово рациональные взгляды на жизнь и успешный туристический бизнес, потребовавший недавно почти годичной командировки в Нью-Йорк. Тогда он пропустил большинство матчей чемпионата Шотландии, но все равно отдал 530 фунтов за сезонный абонемент – чтобы не вставать в конец десятитысячной очереди ожидающих права его приобрести. Когда «Селтик» в мае 2003-го играл в финале Кубка УЕФА, Крис взял три выходных и полетел на матч прямо из Нью-Йорка. Он говорит, что сюжет с этим полетом в Севилью через Атлантику – не самый удивительный. В фанатские легенды обратилось множество рассказов вроде истории про дедушку из Инвернесса, добравшегося до Севильи на стареньком мотоцикле. Еще одного болельщика «Селтика» увезли тогда на финал Кубка УЕФА, похитив с собственной свадьбы. Выслушивая такие вещи третий день кряду, я уже ничему не удивляюсь. А Крис говорит, что и не имеет цели меня удивить.

– А что в  этом ненормального? Такие матчи бывают только раз в жизни!

В Глазго я уже много раз слышал что-то в этом ключе: «Можно поменять все на свете, включая жену или религию. Нельзя изменить только две  вещи – свою мать и свой клуб».

На последнее перед отлетом в Севилью дерби фанаты «Селтика» пришли в сомбреро, гипертрофированно крупных солнцезащитных очках, с надувными игрушками. Цель маскарада – издевка над «рейнджерами»: дескать мы едем на финал еврокубка, а вы – нет. В свою очередь, фанаты «Рейнджерс» тогда вырядились в  футболки с лозунгом «Клуб болельщиков «Порту» города Глазго». А кто-то ходит в них до сих пор.

Крис считает это глупостью –  болеть «против», а не «за», но в целом полагает вытеснение ненависти иронией очень оптимистической тенденцией. Его коллега болеет за «Рейнджерс», и из подшучивания друг над другом состоит, кажется, половина их рабочего дня. Одна из таких шуток – написанная Крисом песня, прославляющая «Селтик» и язвительная по отношению  к «Рейнджерс». Крис отправил ее в официальный фанзин «Селтика», попросил опубликовать накануне дня рождения коллеги и подписал его именем. Рассказывая об этом, Крис корчит гомерически смешную физиономию – пародируя лицо приятеля, когда тот увидел журнал. К своему недавнему дню  рождения Крис получил адекватный подарок – кирпич с отпечатанной на нем надписью «Chris Gordon, Skye loyal» в стене вражеского стадиона «Айброкс». А вообще этот недорогой (35 фунтов) сервис задуман для фанатов «Рейнджерс», желающих увековечить свои имена.

– Скай – это остров, где я родился, – поясняет Крис, показывая мне этот кирпич в стене «Айброкса», и в первый раз за время нашего знакомства позволяет себе ругательство. – Ну и сволочь же он!

У краснокирпичной, немного похожей на замок арены «Рейнджерс» мы гуляем во вторник, за день до дерби. В среду это будет невозможным по нескольким причинам. Во-первых, Крису придется смотреть матч по телевизору. «Селтику», как приезжей команде, полагаются лишь 8000 билетов, и право их выкупить разыгрывается между 52 000 обладателей сезонных абонементов посредством лотереи (Крису не повезло). Во-вторых, в день игры болельщиков «Селтика» у этой трибуны просто не бывает. Глазго остается, возможно, единственным городом в Западной Европе, где два фанатских потока абсолютно разграничены водоразделом полицейских кордонов. По негласному уговору, метро на этот день целиком, что те пабы, принадлежит «рейнджерам». Болельщики «Селтика» приедут к своей хорошо охраняемой трибуне на автобусах.

Завтра я увижу «Айброкс» еще больше походящим на замок – осажденный. Крис ценит страсть, с которой болеют в Глазго, и презирает дикость.

– Из-за кучки  безмозглых фанатиков «Селтик» даже не смог совершить марш по городу на следующий день после завоевания Кубка чемпионов 1967 года. Кружили с трофеем внутри собственного стадиона… Впрочем, «Рейнджерс» в 72-м году после победы в Кубке кубков – тоже.

Крис вздыхает – что, вероятно, следует понимать как тоску по тем славным десятилетиям, когда Шотландия  была заметной футбольной страной, а клубы из Глазго играли в финалах еврокубков каждые три-четыре года.

ИГРА

Если исходить из турнирного контекста, дерби Old Firm, датированное 11 ноября 2004 года, является матчем третьестепенной важности – это четвертьфинал Кубка Лиги, наименее значительного из клубных трофеев страны. Но если вы внимательно прочли вышесказанное, то понимаете, что матчи «Селтика»  с «Рейнджерс» третьестепенными не бывают. «Рейнджерс» проиграл «Селтику» семь последних матчей кряду, однако трибуны «Айброкс» полны болельщиков, а болельщики – шумного оптимизма. Многие пришли в футболках с надписью «Селтик» в Лиге чемпионов? Вы смеетесь?» и таблицей после трех туров, по итогам которых «кельты» идут последними с тремя поражениями. Тот факт, что уже состоялся четвертый тур, в котором «Селтик» одержал-таки первую победу, на этих футболках никак не отображен.

На фанатах  «Селтика» много футболок с цифрой 7 (это номер последней легенды клуба Хенрика Ларссона), а также со словами сверху и снизу этой цифры, складывающимися в апеллирующую к Библии надпись «On day 7 God made Larsson» – «В день 7-й Бог сотворил Ларссона». Кое-кто одет в футболки, левая половина которых – в цветах «Селтика», а правая – «Барселоны», нынешнего клуба Ларссона.

Расхожего в континентальной Европе понятия «фанатская трибуна» в Глазго не существует – фанатские здесь все. Я сижу в  самом центре, среди  обладателей дорогих абонементов и вполне аристократического акцента. Тем не менее не могу отделаться от ощущения, что нахожусь у странного разлома в земной коре, где кипящая лава британско-ирландского протестантско-католического  противостояния вылезает наружу.

Горячо. Если бы я не знал английского, то, наверное, подумал бы, что «fuck» – это какой-то артикль. Без него во время  игры не обходится ни одна фраза. Но в основном трибуны изъясняются посредством песнопений – в грудь ежеминутно бьет новой звуковой волной. По трибуне «Селтика» медленно, флегматично, чуть шевеля картонной косой расхаживает Смерть, на груди у которой  – табличка с фамилией «Маклиш», невезучего в дерби тренера «Рейнджерс». Этот ряженый  – единственная спокойная фигура на трибунах, и такое наигранное спокойствие явно дается ему непросто.

А Маклиш выживет. «Селтик» откроет счет (гол Джона Хартсона), но «Рейнджерс» отквитается усилиями Дадо Пршо. А в дополнительное время  Шота Арвеладзе забьет победный гол и прервет печальную для «Рейнджерс» проигрышную  серию. Манера игры и ее восприятия трибунами будет обычной по здешним понятиям. Выбил мяч в чистом подкате – аплодисменты. Выбил мяч в аут вместе с соперником – почти овации, будто бы это не футбол вовсе, а как минимум «переигровка» сражения при Бойне. Несколько выходок Алана Томпсона в духе «рейнджера» Алекса Рэя, перепутавшего в недавней игре с ЦСКА голову Сергея Даду с мячом, не удостоятся даже желтой карточки. В одном из последних дерби Томпсон и Риксен устроили совсем уж мальчишескую  драку, хоть мальчишкам в сумме уже за 70 лет. На этот раз их дуэль ограничится несколькими членовредительскими стыками и косыми взглядами. От таких взглядов можно прикуривать.

От обилия впечатлений  даже как-то забылись вопросы, которые я собирался адресовать Арвеладзе. Поздравив форварда «Рейнджерс» с решающим голом, я спросил его только о том, чем таким  их кормят перед дерби, что потом из-под  ног летят клочья дерна.

– Сегодня были ростбиф и рис, – отшучивается Шота, но потом вдруг резко включает обертоны. – Мы же не дети! Читаем газеты, слышим фанатов, понимаем что к чему. Даже воздух в день игры как-то по особенному сгущается.

Я так и знал, что все дело в воздухе.

ДЕНЬГИ

Над шотландской столицей Эдинбургом, на холме Калтон, возвышаются 12 гигантских колонн, и это очень странное зрелище. Спроектированный в 1822-м году Национальный монумент виделся архитекторам точной копией римского Пантеона. Но денег хватило только на колонны.

«Селтик» и  «Рейнджерс» очень похожи на этот крупнейший в мире памятник неудовлетворенным амбициям. Они – парадный фасад шотландского футбола, но за ними – пустота. Национальная сборная и все прочие шотландские клубы, включая шумевшие когда-то в еврокубках «Абердин» и «Данди Юнайтед», давно уже на еврообочине. Да и фасад за последние десятилетия как-то обветшал.

– Кризис, – выдает свой диагноз болеющий за «Селтик» Крис. – И единственный выход из него – вступление в чемпионат Англии. Хоть мы и не любим англичан и сейчас, когда наша сборная не попадает в финалы чемпионатов, болеем за Аргентину. 5 миллионов шотландцев – слишком маленькая аудитория для финансового преуспевания клубов. А в английской премьер-лиге даже аутсайдеры получают от телевидения по 20 миллионов фунтов в год!

Крис приглушает эмоции, оглядывается на других посетителей «кельтского» паба Bairds и, переключаясь на полушепот, продолжает:

– Когда Руй Кошта отказал «рейнджерам», объяснив это «дерьмовостью» – так в газетах написали – шотландского чемпионата, мне было не смешно, а обидно… В нынешней ситуации я даже за эту команду в еврокубках стал чуть-чуть переживать. Надо поднимать рейтинг Шотландии в Европе, без этого сюда не поедут топ-игроки. «Селтик» – великий клуб, но трудно быть великим клубом, обыгрывая только никудышных соперников.

Вражда враждой, а деньги вместе; друг без друга «Селтику» и «Рейнджерс» уже не выжить. Клубы, к которым слово «враги» всегда подходило лучше слова «соперники», продолжают культивировать образ нещадного противостояния, потому что он хорошо продается. Но вместе с  тем они уже делают бизнес вместе, согласовывая каждый шаг, потому что так легче продавать. В последние годы у них один титульный спонсор и один издатель клубных журналов. Магазины атрибутики «Селтика» и «Рейнджерс» в аэропорту Глазго расположены бок о бок. Клубы вместе стучатся в английскую премьер-лигу, да куда угодно, хоть в Атлантическую – проект которой существовал пять лет назад.

– Только знаешь что, – говорит мне Крис напоследок, снова переходя на полушепот. – Ты про мою поддержку «Рейнджерс» во время европейских матчей никому из наших не говори…

Не поймут. В Глазго такие взгляды до сих пор непопулярны.