total.неизданное / Общага

Нет, заклеенные и залатанные бумагой или клейкой лентой стекла, конечно же, не моются, а в туалете уже полгода текла вода из бачка, оставляя ржавую беговую дорожку от фаянсовой горловины в виде морской ракушки до обрыва. Хотя половина жителей общежития была по профессии мастерами на все руки. Во всяком случае, когда они приносили свои рекомендации из своих прежних областей с рабочих мест, то было отчетливо понятно администрации завода, что каждый из них или собирал первый космический корабль для Гагарина, или работал над секретной броней в каком-нибудь конструкторском бюро.

Но этих космических кораблей никто не видел, а на полигонах испытания брони бывали снабженцы. А так как большинство этих полигонов находилось в тропических широтах и у теплых морей, то результатам их полевых исследований всё равно мало кто верил. Да и новые работники заводу были просто нужны как воздух. Тем более, что продукцию удалось показать на международной выставке в Лиссабоне, и о захудалом заводишке заговорили, как о передовой фабрике в Европе в отрасли. Лампочки в подъезде общежития были выкручены с первого по пятый этаж, и вкручены в их «сияющие» во всю мощь 40 Вт в комнаты. Тусклый свет, несомненно, сглаживал убогость нарезанных по 10 кв. метров узких комнат. А трясущийся в углу холодильник Саратов – заглушал немного подробности интимной жизни в соседних комнатах. Но всё же внутри кипит, бурлит жизнь.

Старый, проссанный поколениями диван, на котором валялось половина гулящих жителей района Сокол, зависающих в общежитии и опаздывающих на последний троллейбус, срочно был накрыт огромным отрезом красного сатина. Тем, который заводу выдал рулоном ещё перед 7-ым ноября большой городской начальник. Им они должны были загородить фасадную часть здания и повесить поверх портреты членов Политбюро. Дабы, традиционно гуляющие на праздник Октября горожане, проходя на традиционный вечерний салют, на мост у Ходынки не смогли омрачить себе вид Москвы в праздничном убранстве и насладились праздничным заревом над Ходынским полем. Другим куском материи были накрыты лавки и табуретки, которые расставили ровными рядами вокруг этого стола. Жаря всякую праздничную еду на своей внутренней кухне, жители общежития громко смеялись, шутили и разговаривали на разных языках с телефона комендантши бабы Шуры. За междугородние разговоры с которого, годами уже никто не платил. То есть, все отчетливо понимают, что любые шаги по приближению праздника – это лишь самовозбуждение на фоне серых бесперспективных будней.

Но люди так устроены, что они не могут подолгу оставаться в состоянии крайней депрессии, которая обуславливает их повседневную жизнь с черновой работой и неизменными комсомольскими собраниями. На кухне, в ожидании свободной конфорки, стояли абсолютно все. И здесь даже речь не шла о том, что кто-то действительно хотел варить, жарить, и парить. Более того, половина людей просто этого не умела. Но место возле этого очага было своеобразной трибуной для дискуссий. Вспоминали былое.

Ушедшего на завод ЗИЛ балагура и авторитета Серёгу. Подавшегося на фабрику в Раменское Димку, которому там обещали должность мастера и повышение в заработной плате на 43 рубля. И Ролана, которого с почётом проводили поднимать дочернее предприятие где-то в Днепропетровске. Вспоминали настройщика станков Иржи, который неизменно привозил из Чехии пару ящиков пива, угощая всех жителей этажа. И старшего мастера с какого-то югославского предприятия Ивицу, который год нас готовил к выставке. Ивица мог выточить на токарном станке такую фигурку балерины, что она могла стоять на одной ножке, не упав на сильно вибрирующем станке целый день. И несмотря на свой сложный характер, он был абсолютным авторитетом среди заводчан.

Конечно, такому мастеру ювелиру однозначно не нравились распиздяи, пьяницы и вечные танцоры – кубинские студенты, над которыми трясся весь коллектив администрации. Жалея их только за то, что они земляки великих революционеров Южного полушария и за то, что они не видели снега. Общались они, в основном, со всеми при помощи переводов Бабы Шуры. Так как сама баба Шура ещё на фестивале студентов 57 года прожила с Мигелем, откуда то из Анголы. В наследство ей остался 25-летний негр пьяница и тунеядец, работающий сторожем в детской поликлинике - Геннадий Мигелевич. И когда баба Шура решала в очередной раз его зашить от алкоголизма, он тут же собирался в Ангольское посольство, подавая документы на ПМЖ. Баба Шура всегда давала задний ход и занимала ему десятку на опохмел у коменданта нижнего этажа.

Квартиры. Конечно, все обсуждали квартиры. Это был десерт любой беседы. Каждый в компании друзей этого общежития мечтал о своей квартире. Кто-то о маленькой однушке на Греческом проспекте в Санкт-Петербурге, кто-то о двушке в районе Красной Пресни, которую ещё ни кто не осмеливался называть «Сити». А кто-то просто отправлялся домой, в латиноамериканскую действительность. Старик осетин Георгич, который работает в маленьком павильоне бытовых услуг на перекрестке, знает, что перед каждым праздником, работы у него прибавляется в разы. Народ в общежитии живет неизбалованный. Кто приходит с отрезом ткани длинной 1 м 20 см, из которых нужно пошить штаны для танцев, кому по сотому разу заклеить парадно-выходные ботинки на скошенном каблуке, кому вставить шарики в подошву, чтоб цокали, а кто просто заходил взять у него взаймы пару папирос Казбек и поговорить.

Старик был болен и знал, что это место очень хорошо для его пошатнувшегося здоровья. Он ведь был фронтовиком. Долго воевал, а потом строил в Тбилиси и в Орджоникидзе, немного в Москве в системе МВД. А сейчас сидел и знал, что в любой момент его павильон снесут. И с грустью смотрел на этажи растущего рядом современного универмага. Он знал, что когда универмаг откроют – ему здесь места не будет. И понимал, что пусть из жестяного, но своего дома, он в универмаг не пойдёт.

Нас болельщиков, неизменно приглашают в гости на каждый праздник. Но вот который раз, приходя на этот праздник, мы, начесав чёлку, погладив рубашку с олимпийскими мишками и начистив до блеска обувь, сталкиваемся с одной и той же картиной. «Невеста» напивается в гавно и к нашему приходу, имеет крайне непрезентабельный вид. Встречая её на улице и на работе, мы знаем её как веселую, умную и симпатичную девчонку. Вспоминаем тот отпуск, проведенный с ней в Бердянске после Лиссабонской выставки. А какие были слова! Слова восхищения! Слова любви и преданности навек к ней! А в этом месяце всё пошло совсем плохо.

То она выдала нам незабываемую ночь любви, где-то на чердаке в Сокольниках, а то уехала к мамаше в Казань и не поднимала трубку. Трижды уже за последнее время наш герой наведывался к ней в гости, но всегда был крайне разочарован. То встретились где-то на Автозаводской, но она не сразу узнала нас и держась за дерево, падала, и, несмотря ни на что, вставала. Но потом опять падала. Чулки были порваны, из коленки сочилась кровь. Какой-то молодой хохол киевлянин долго смеялся над тем, как мы затягивали её в автобус…

Пару последних наших встреч были тоже мрачными. То она принимала абсолютно дикую и пьяную подружку из Самары у себя в комнате и вечер был опять испорчен. Теперь назначает встречу, где-то в Раменском. Поедем на день рождения к Димке. Нет, двадцатку на подарок и на портвейн мы уже конечно отложили, но не расстроит ли она нас в очередной раз? Даже и не знаем. А всё-таки невеста. Жизнь прожить, не поле перейти.

И вот, в очереди на стоянке такси замечен директор фабрики. Немного сутуловатый. В чёрном овчинном тулупе с белоснежным воротником. Сбившаяся набок ондатровая шапка и красный мохеровый шарф уже почти промокли от непрекращающегося вот уже несколько дней снега насквозь. Вытянув длинную руку, высунувшуюся наполовину из рукава, он ловил светло-зеленую заветную машину с шашечками на двери. А жители общежития и гости смотрели на него из тёмных грязных окон, обсуждая его с ног до головы. В руках потрепанный кожаный портфель, из которого торчала бутылка шампанского. В этой же руке завёрнутый в газету Советский спорт букет тюльпанов. Главная интрига среди людей стоящих под лампой у окна общежития и отмахивающихся от откуда то проснувшейся мухи, среди зимы – Это Куда Он Едет? С кем встречается???

Одни говорили, что подался на праздники на родину в Харьков. Другие убеждали, что в профкоме, втайне от всех, ему выдали какую-то дорогостоящую заграничную путевку. И по ней он отправится то ли в Лондон, то ли в Канаду, через Чукотку. Но все ему завидовали, конечно, хотя вслух друг другу про это не говорили. А за глаза даже любили притопнуть ножкой, затушив, свой «Пегас» об грязное стекло и бросив спичку в консервную банку из под тушенки. Говорили о его чрезмерной интеллигентности, мягкотелости, нерешительности при решении их бытовых вопросов. А он, надавив замерзшим пальцем на металлическую кнопку ручки автомобиля, на пару секунд сунул голову в мокрой шапке внутрь салона и сказав какие-то заветные слова, топнул сильно два раза ногами о землю, и стряхнув с кожаных высоких ботинок снег, сел в салон.

Дверь закрылась. Не с первого раза. Он ещё раз сильнее хлопнул дверью второй раз, и синхронно с этим хлопком на лобовом стекле авто погас зеленый огонек. Машина тронулась с пробуксовкой, с заносом на правую сторону, где была лысая резина и чихнув, медленно поплыла по снежной каше куда то вдаль. Все наблюдавшие из окна вывернули шеи подобно жирафу, так как хотели посмотреть, куда машина поедет со светофора: налево или направо. Но в этот момент сзади её закрыл огромный грузовик молоковоз и на этом, интрига была исчерпана. Дальше поводов для сплетен больше не было. Все отлегли от подоконника, и пошли на кухню, шаркая стоптанными войлочными тапочками…

(с) total №311724 14:04:11, 05.08.08 - Москва, Россия