Смогли бы Козырьки подмять под себя футбольный тотализатор?
Что вы помните об “Острых Козырьках”? Мне вот хорошо врезались в память сцены в букмекерской конторе Шелби и на ипподроме. В момент расцвета Козырьков, как вымышленных, так и реальных, тотализатор в Британии держался не только на скачках. Почему бы нам не провести мысленный эксперимент, представив, как Томми Шелби смотрит на газетный заголовок о миллионах фунтов, вращающихся в футбольных пулах?
Кто такие Козырьки?
Peaky Blinders были реальной уличной бандой из Бирмингема, действовавшей с 1880-х до 1920-х годов. Молодые преступники из рабочего класса, они занимались грабежами, рэкетом и, что особенно важно для нашей истории, нелегальным букмекерством.
Вопреки сериалу, они вряд ли вшивали в козырьки кепок лезвия — название пошло от манеры носить козырек, прикрывающий один глаз.
Суть их ипподромного бизнеса
Империя Шелби строилась на силе и территориях. В Бирмингеме и его окрестностях банда с легкостью контролировала уличных букмекеров. Бизнес работал по принципу фиксированных коэффициентов: ставка наличными на конкретную лошадь с определенным коэффициентом. Букмекер (агент Козырьков) рисковал собственными деньгами. В случае победы выплаты производились наличными на месте.
Что же тут криминального? Да сам факт таких пари! Закон об уличных ставках 1906 года категорически запрещал все ставочные дела вне ипподрома. Как отмечает историк Майк Хаггинс, этот закон был “атакой среднего класса с моральными ценностями” на рост популярности ставок среди рабочих. Рабочие общины “контратаковали”, решительно поддерживая букмекеров, обеспечивающих развлечения и трудоустройство. Полиция часто смотрела на такую активность сквозь пальцы, за плату, разумеется.
Почему скачки? Это главная дисциплина того времени, страсть и аристократии, и рабочих. Традиция, большие деньги, азарт — идеальная почва для того, чтобы начать мухлевать в свою пользу.
Каковы механихи их работы?
Что-то из этого было показано в сериале, что-то сохранилось в исторических источниках. В дни заездов по районам приема ставок расползались “стукачи”, предупреждавшие о появлении полиции или конкурентов. Сами букмекеры старались не задерживаться на одном месте, постоянно сменяя друг друга. Понятное дело, что и в жестокости к конкурентам, и в обольстительности с полицией Козырькам не было равных.
Система рискованная, но удивительно эффективная. Как отмечает историк Кит Лейборн, закон о ставках 1906-го не смог искоренить их, только усугубив дело: это привело к сложной подпольной экономике со взятками и “управляемыми” арестами.
Футбол – народная страсть
В отличие от “элитных” скачек, футбол — истинно народный спорт. Выросшие по всей стране, как грибы после дождя, клубы стали центрами местной идентичности. “Эвертон”, “Астон Вилла”, “Ньюкасл”, “Хаддерсфилд”, “Лидс”, “Бернли” — все эти команды фигурировали в газетах начала прошлого века и существуют до сих пор, олицетворяя собой целые слои английского общества.
В 1930-е годы футбол переживал первый полноценный расцвет популярности. Несмотря на экономическую депрессию (а может, и благодаря ей), стадионы заполнялись до отказа. Рекорды посещаемости того времени впечатляют даже сегодня: финал Кубка Англии 1923 года на “Уэмбли” между “Болтоном” и “Вэст Хэмом” официально посетили более 120 тысяч работяг, а по некоторым оценкам, и все 300 тысяч. Именно массовость стала двигателем для новой выдумки на грядке азартных игр — футбольных пулов.
Пулы?
На русский можно перевести как “резервуар”, “большой котел”. Первые коммерчески успешные футбольные пулы появились в начале 1920-х годов. Пионерами этого бизнеса стали три компании, основанные в примерно одно и то же время:
Джон Мурс основал Littlewoods Pools в 1923 году. Купоны компания распространяла неподалеку от “Олд Траффорда”, которому еще и 15 лет не было
Вернон Сангстер создал Vernons Pools в 1925-м в Ливерпуле
Zetters появился в 1933 году в Лондоне
Бизнес пророс настолько быстро, что к 1934 году пришлось образовывать ассоциацию промоутеров футбольных пулов (PPA), чтобы представлять общие интересы. В первоначальном виде до наших дней компании не дожили, были поглощены рыбами побольше. Все трио было объединено под эгидой Sportstech в 2007-м.
В чем прикол?
Ставка производится сразу на десяток матчей и чем-то напоминает лото. Желающий попытать удачу заполняет купон, прогнозируя результаты 8-12 матчей (победа-ничья-поражение). Ставка при этом крошечная даже по меркам рабочего класса того времени — всего несколько пенсов или шиллингов. Все деньги “сбрасывались в общий котел” (отсюда и название). Организаторы забирали комиссию, а остаток делился между главными нострадамусами, угадавшими большее количество поединков.
Оплата происходила после принятой ставки. Оплатить можно было как по почте, так и через агента. Это позволяло обходить закон 1920 года, запрещавший только наличные футбольные ставки. В 1946-м в Littlewoods изобрели Treble Chance — игру, в которой нужно угадать как можно больше результативных ничьих из выбранного набора поединков. Спустя 64 года Майкл Эллиот из захолустного шотландского Брикина (менее 10 тысяч жителей) зацепил около 3 миллионов фунтов, угадав восемь ничьих в туре Испанской Ла-лиги, а также в Англии и Шотландии.
Масштабы и социальное влияние
Уже к началу 1936-го на пересылку купонов и рассчитанных ставок приходилось до четырех из шести миллионов почтовых пакетов, еженедельно отправляемых по Великобритании. Деньги, естественно, тратились баснословные: около 20 миллионов фунтов в год — почти 2,5 миллиарда современных долларов. В индустрии было устроено не менее 25 тысяч человек.
Но не цифрами едиными: игровая лихорадка по-настоящему захватила страну — на работе и в пабах обсуждения стратегий и результатов частенько вытесняли разговоры о политике, купоны заполнялись за семейным столом под подсказки всей семьи. Случившаяся с Европой депрессия, приплывшая из-за океана, заставляла мечтать о лучшей жизни. Лучшим и самым вероятным в умах работяг вариантом, как бы это было ни грустно, была именно возможность за несколько пенсов выиграть сумму, меняющую жизнь.
“Война Пулов”
Весной 1936-го популярность пулов была неоспорима, так же как и проблемы, которые они приносили обществу с моральной точки зрения. Футбольная лига решила с этим бороться.
Интересно, что изначально Лига не была так уж и категорична в отношении пулов и букмекеров. На самом деле изначально правление рассматривало возможность получения денег от триумвирата Littlewoods, Vernons и Zetters, а также игроков поменьше за использование расписания матчей. В декабре 1935 года ливерпульский бухгалтер Уотсон Хартли предложил схему, по которой пулы платили бы за право пользоваться информацией. Ну, то есть первые наметки титульного контракта с чемпионатом. Предполагалось, что эти деньги (около 100 тысяч фунтов в год) пойдут на благо футбола: пенсии и помощь игрокам, улучшение стадионов и так далее. Однако в феврале 1936 года позиция Комитета резко изменилась.
Самыми заметными фигурами в этой борьбе против “поборов с честного народа” стали Уильям Чарльз Кафф и Чарльз Эдвард Сатклифф. Первый родился в Ливерпуле, был тесно связан с “Эвертоном”: успел и потренировать, и поуправлять, и в правлении посидеть. Второй — бывший футболист и судья, затем глава “Бернли”, отвечал за составление расписания матчей Футбольной лиги с 1915 года. Оба были активными методистами и трезвенниками, придерживались строгих моральных принципов, включая противостояние азартным играм.
На резкую смену вектора, как выяснилось позже, повлияла секретная встреча Уильяма Каффа с руководством Футбольной ассоциации в феврале 1936-го года. Ассоциация категорически выступила против любых контактов с компаниями пулов и пообещала “финансовую помощь” в борьбе с ними. План противостояния был прост и радикален: держать расписание матчей в секрете до пятницы! Без списка предстоящих игр пулы не могли напечатать купоны вовремя. Но и обычным болельщикам негде было найти информацию о предстоящих встречах. Некоторые даже думали, что Лига ушла на перерыв.
План провалился полностью. Средняя посещаемость матчей чемпионата рухнула больше чем вдвое. В некоторых случаях, например, в Хаддерсфилде и Брэдфорде, местные коллективы с трудом собирали треть стадиона на домашних матчах. Низкая окупаемость в матч-дей, естественно, ставила финансы и без того хиленьких клубов по удар.
Терпения хватило на пару недель. Случился бунт. Группа во главе с инициативными представителями “Лидса”, “Ливерпуля” и “Дерби Каунти” выступила против действий Лиги. К протесту присоединился даже родной для Каффа “Эвертон”. 2 марта 1936 года в Лидсе собрались представители 36 из 44 клубов высших дивизионов. Подавляющее количество присутствующих проголосовало за немедленное восстановление первоначального расписания.
Общество такие идеи тоже не приняло. Джордж Оруэлл в автобиографической “Дороге на Уиган-Пирс” иронично заметил: “вторжение Гитлера в Рейнланд вызвало в пабах и на кухнях Йоркшира меньше гнева и интереса, чем атака Лиги на футбольные пулы”. Спустя неделю она сдалась, восстановив изначальный принцип работы.
После провала Лиги противники азартных игр попытались запретить пулы на законодательном уровне. Однако и эта попытка провалилась с разгромным счетом. 3 апреля 1936 года при голосовании в парламенте 287 депутатов выступили против закона и только 24 поддержали его. Один из немногих сторонников законопроекта, лейборист Тед Уильямс, позже признал, что получил больше писем от избирателей, угрожающих никогда больше не голосовать за него, чем за любые другие тринадцать с половиной лет в парламенте.
Пулы одержали важную победу в умах общества, зацепившись за любовь народа, почти легальный статус и наглядную чистоту своего бизнеса, подкрепив это разросшимися до национального уровня масштабами и хорошей прессой.
Пресса и общественное мнение
Реакция прессы на “войну пулов” была преимущественно негативной по отношению к противникам букмекеров. Daily Express назвала действия Футбольной лиги и законотворцев “безумными”, добавив: “когда вы заработали свои деньги, они ваши. Тратьте как хотите”.
Liverpool Post описала действия Лиги как “подлые и злобные”, назвала их “шокирующим ударом по свободам рабочего класса”. Daily Telegraph сыпала метафорами про “автогол Лиги”, а Morning Post просто попросила руководство с позором удалиться со своих мест.
Manchester Guardian, обычно выступавшая против азартных игр, первоначально увидела в “войне пулов” “решительный протест”, но потонула в голосах сочувствующих. The Times, всегда парящая над схваткой, обсмеяла обе стороны, но признала, что “трудно понять, что выиграл бы букмекер от манипуляций матчами, поскольку он получает свою фиксированную ставку... кто бы ни выиграл”.
Англия 30-х годов продолжала неуклонно секуляризироваться. Умеренными темпами угасала посещаемость церквей и их влияние на общество, его моральные ориентиры. Это была не просто борьба за контроль над футбольными ставками, а столкновение двух эпох: уходящей эры строгих моральных запретов и нарождающейся эры массовых развлечений и личной свободы. Уже на следующий год после оглушительной победы пулов в парламенте, британские исследования Mass Observation начали интересоваться ставками как частью человеческой культуры и социального поведения.
Получилось бы у Томми и компании ворваться в бизнес?
У вымышленных бандитов, может быть, и получилось бы. Но на то они и вымышленные. Если рассуждать логически, то что можно было бы сделать?
Напасть на офис Littlewoods? Бессмысленно. Запугать тысячи агентов по всей стране? Нереально. Методы, которые работали с локальными букмекерами на улицах Бирмингема, были бесполезны против национальной корпорации. Такая попытка вызвала бы ярость миллионов пользователей пулов и жесткий ответ полиции.
Как отмечает историк Карл Чинн, к 1930-м годам “Козырьки” уже исчезли с улиц как организованная сила. Более того, к 1930-м годам полиция стала гораздо более эффективной в борьбе с организованной преступностью. Попытка силового захвата крупной легальной компании была бы быстро пресечена.
Может быть, создать свой пул?
И снова нет: нет денег на купоны, почтовые расходы, бухгалтерию в общенациональных масштабах. Доверия клиентов к банде, пусть и пытающейся отмыться через “чистый бизнес”, тоже маловато. У Козырьков были лишь локальные ресурсы. Их «бренд» ассоциировался с криминалом, а не с надежностью выплат, необходимой для пулов.
Littlewoods через пару лет после моральной победы над Футбольной Лигой и законодателями отгрохала себе центральный офис в Ливерпуле, обладала сетью региональных офисов, тысячами агентов по всей стране, договоренностями с почтовой службой и рекламой в газетах. В компании напрямую было трудоустроено более 10 тысяч сотрудников.
Оставшиеся варианты — сугубо криминальные и, наверное, наиболее вероятные. Теоретически Козырьки могли бы попытаться откусить кусок пирога. Давление на местных агентов триумвирата в Бирмингеме, подделка или кража купонов. Однако это было бы сложно технически и давало бы несоизмеримо малый доход.
Пулы 1930-х были слишком большими, слишком легальными, слишком технологичными и слишком любимыми народом для методов уличных гангстеров. Это был бизнес нового типа, где правили не обрезы и кастеты, а корпоративные структуры и почтовые отправления. Sic transit gloria mundi.
И все же они возвращаются
Пусть и в таком забавном формате. В июле 2023 года “Бирмингем Сити” приобрела инвестиционная компания Knighthead Capital Management... через свою дочернюю структуру Shelby Companies Limited (SCL). Следы семейства Шелби протянулись из поп-культуры в реальность, пусть и в шутку. Что ж, история знавала президентов клубов, сверкавших пистолетами на поле. Почему бы и нет?
Фото: imdb.com, peaky-blinders.fandom.com, purple-aviation-8na2.squarespace.com, meisterdrucke.uk, efcheritagesociety.com, x.com/MemorabiliaMal, danstarmer77.medium.com
