Кенни Далглиш. «Мой дом – Ливерпуль» 18. Семейный дом; 19. Лето 2010
Благодарности
Карьерный рекорд
Благодарности
18. СЕМЕЙНЫЙ ДОМ
Моим домом в Ливерпуле стала моя жена Марина, и я со слезами на глазах вспоминаю то время, когда чуть не потерял ее. Это был март 2003 года, и я сидел на кухне дома, когда Марина вернулась домой после встречи со своим консультантом Ли Мартином, замечательным человеком, который только что сообщил ей результаты сканирования.
«У меня рак груди, — сказала она. — Мне нужна химиотерапия».
Я помню только буквы «Р» и «Х» — «рак» и «химиотерапия». Меня охватил шок. Поколением раньше это означало, что тебя нет, что с тобой покончено, что шансов на выздоровление нет, но сегодня женщины больше знают об угрозе рака груди. Медики выявляют заболевание на более ранних стадиях, что дает больше шансов на выживание. Наша семья справилась с этим глубоким стрессом, проявив стойкость и, порой, юмор. После того как Марина перенесла операцию по двойной мастэктомии, Пол навестил ее в больнице и, как и подобает сыновьям, пытался поднять ей настроение. Павел щекотал ей ноги, прятался за занавеской и выпрыгивал, но Марина не могла смеяться, иначе лопнут швы. В конце концов, ее просто вырвало куда попало. Мы с детьми понимали, насколько серьезной была участь Марины, но именно так, с легким юмором, мы и справились с этим давлением. Кто-то назовет это черным юмором, но нам это подходило. Наедине мы могли быть более серьезными, но сидеть и рассуждать о наболевшем не было смысла, Марина бы этого не потерпела. Самое главное — Марина была уверена, что сможет побороть этот яд в своем теле. К счастью, врачи обнаружили рак на ранней стадии.
Мистер Мартин, эксперт в области хирургии груди, написал окончательный документ по реконструкции груди для всей Великобритании. Он очень внимательно отнесся к психологическим последствиям мастэктомии и восстановил грудь Марины. Она была такой смелой и решительной. Даже когда химиотерапия лишила ее волос, она просто купила замечательные парики, с которыми дети с удовольствием возились.
«Лучше без волос, чем без жизни», — сказала Марина. Ее сила в борьбе с раком придала мне сил. Если Марина не испытывала стресса, то почему я должен его испытывать? Я только возил ее в больницу и обратно на сеансы химиотерапии. Это не меня накачивали химией, но это было тяжело. Я не мог поверить в этот кошмар, который обрушился на нее, но мы продолжали заниматься своими делами. Так нас с Мариной воспитывали. К счастью, мы вышли с другого конца туннеля.
«Я бы хотела чем-то помочь», — сказала Марина, когда мистер Мартин наконец дал ей добро. Это было правильно, потому что за Мариной ухаживали просто фантастически хорошо. Каждый раз, посещая больницы, будь то Онкологический центр Клаттербриджа или Университетская больница Эйнтри, где Марину оперировали, я удивлялся тому, сколько времени, терпения и любви уделяли медсестры своим пациентам. Мы с Мариной считали, что больным раком и их семьям приходится слишком много ездить, пересекая весь Мерсисайд. Химиотерапию Марине иногда проводили в Эйнтри, а иногда через Виррал в Клаттербридже.
— Некоторые удобства тоже оставляют желать лучшего, — говорит Марина. По правде говоря, было удивительно, как хорошо справлялись медсестры.
— Что мы можем сделать? — спросила Марина мистера Мартина.
— Как вы знаете, условия здесь довольно примитивные, — сказал мистер Мартин. — Мы бы очень хотели новое отделение химиотерапии.
— Хорошо. Я подумал о дне игры в гольф! — сказал я.
— Мы попробуем, — пообещала Марина, которая уже планировала и была полна решимости сделать весь опыт борьбы с раком менее стрессовым.
Она организовала благотворительный фонд Marina Dalglish Appeal, собирая деньги на строительство онкологического центра на пятом этаже Университетской больницы в Эйнтри. Когда я впервые ступил на этот этаж, он напомнил мне старую палату в телевизионной драме «Члены королевской семьи». Это потребовало так много работы и денег, но щедрость людей была ошеломляющей, и вскоре сумма призыва превысила отметку в £2 млн. Благодаря участию Марины каждый пенни был заключен в тюрьму и шел только на благотворительность, а не на накладные расходы. Она получила бесплатное офисное помещение от FMG, финансовой компании.
The Appeal до сих пор работает. Марине помогает ее хорошая подруга Диана Уолли, и наши дочери тоже вовлечены. Линси часто бывает в офисах — иногда им нужны более молодые мозги, чтобы запустить компьютер. Келли привыкла к публичным выступлениям благодаря своей карьере на телевидении, поэтому она выступает с речами и презентациями. Ви Лорен тоже где-то рядом и произносит речи от имени Марины, если ее там нет. Лорен так молода, но при этом она выступает перед переполненными залами и говорит без умолку. Я так горжусь всеми ими. Когда Пол возвращается из Штатов, где он работает тренером, он тоже принимает участие в работе. Все дети хотят помочь, ведь именно их мать страдала и выжила.
Получив средства, они выпотрошили пятый этаж, перепланировали его, и когда 4 июня 2007 года Центр открылся, он был поистине великолепен, как будто вы попали в спа-салон, отделанный деревом. Изогнутая дорожка ведет мимо больших аквариумов и телевизоров с плоским экраном, через красивую приемную и зону ожидания в часть для пациентов. Окна были увеличены, чтобы открыть больший вид на Ливерпуль. Эндрю Коллинг, владелец одного из лучших парикмахерских салонов в Ливерпуле, раз в неделю устраивает для пациенток день баловства, делая им маникюр и прическу. Они поднимаются из палаты внизу и любят это место. Медсестры по-прежнему великолепны, и уровень обслуживания остается прежним, но в Центре больше достоинства для тех, кто проходит лечение.
После этого Клаттербридж обратился к нам с просьбой оказать помощь в строительстве центра радиотерапии на этом берегу Мерси в рамках программы Marina Dalglish Appeal. Клаттербридж был просто великолепен к Марине, и не их вина, что они оказались за Вирралом. Я разговаривал со всеми этими людьми, совершающими дальние поездки. «Это слишком, что люди, проходящие радиотерапию, вынуждены каждый день по полтора часа ехать через этот туннель, при условии, что у них есть машина, — сказал я Марине. — Они едут в Клаттербридж, проходят курс лечения, возвращаются домой, отсыпаются и снова едут обратно. Он нужен по эту сторону воды».
Клаттербридж требовалось £15 млн., и мы спросили, сможем ли мы собрать £5 млн. «Я не знаю, но мы попробуем», — сказала Марина, которая любит сложные задачи. У The Appeal оставалось несколько фунтов после Эйнтри, и Марина снова бросилась на поиски денег. Она все еще в деле. У нас были дни игры в гольф, розыгрыш мяча, акция «Купи кирпич», которую с удовольствием проводили игроки «Ливерпуля», и даже пара матчей. Приятно осознавать, что каждый фунт стерлингов идет на нужды этого удивительного нового Центра радиотерапии, специализирующегося на действительно инновационных операциях. Он примыкает к нейрохирургическому центру Уолтона, поэтому детям с опухолями мозга не придется ехать на машине скорой помощи в Шеффилд, чтобы пройти курс радиотерапии. Их можно просто везти на тележке по коридору. Это сделает жизнь намного проще.
Упорная работа Марины была отмечена королевой, когда в 2009 году она была удостоена звания Кавалера Ордена Британской Империи в списке почетных гостей на Новый год. Я знаю, что это фантастическая награда, но я также знаю свою жену, и Марина не искала никаких общественных почестей, когда начинала свою благотворительную деятельность. Она просто хотела помочь тем, кто переживал трудные времена, которые пережила она. У нее очень сильные семейные ценности, а сострадание к другим людям течет в ее жилах. В невзгодах проявляется истинная личность, и именно так Марина справилась с «Хиллсборо» и раком. Теперь она участвует в этой кампании по сбору средств для Клаттербриджа. Марина не хочет, чтобы ее имя светилось, и вообще-то она хотела, чтобы Эйнтри убрали ее имя, но ей сказали, что вывеска проделала слишком много дыр в стене. Марина — очень закрытый человек, и на балу по сбору средств для Appeal в марте 2010 года ее речь установила мировой рекорд по краткости. Вот она во всей своей красе: «Это мое первое публичное выступление, так что большое спасибо, что пришли». С этими словами она села. Весь зал аплодировал, потому что люди уважают скромность и решительность Марины. Она так увлеклась благотворительностью против рака, что вцепилась в этот сбор средств для Клаттербриджа и не отпустит его, пока не закончит.
Я навсегда в долгу перед ней за то, что она так прекрасно воспитала наших четверых детей, научила их правильному и неправильному, дала им понять, как важна дисциплина. Келли, Пол, Линси и Лорен — все они уравновешенные, ответственные, преданные люди, и это заслуга Марины. Дети понимали, что только то, что их отец был на виду у общественности, не давало им никакого права важничать. Каждый из моих детей, проникнутый сильной семейной этикой, заступится за меня, если услышит критику в мой адрес. Они сражаются за мой угол. Всю свою жизнь я оберегал детей, не давая им попасть в газеты. Однажды мы сняли рекламу с Келли, Полом и Линси, но я позаботился о том, чтобы в ней участвовал человек, которому я доверял, — Гордон Шоу, работавший в компании Scottish Farm Dairy Foods, которая теперь называется Wiseman Dairies. Мы сделали эту рекламу в Глазго для «Свежего и низкокалорийного молока», и дети отнеслись к ней очень спокойно. Они обрадовались только тогда, когда я объяснил, что их ждет награда. «После этого вы получите рыбу и картошку», — сказал я им.
Они считают Ливерпуль своим домом, как и я. Как семья, мы быстро пустили там корни. С того момента, как Марина, Пол, Келли и я приехали из Глазго в 1977 году, о нас очень хорошо заботился Джек Фергюсон в отеле «Холидей Инн». Пока я был на тренировке, Марина спускалась выпить чаю с тостами с сотрудниками ресепшена, которые стали друзьями. Горничная оказалась в роли няни. В Ливерпуле все такие любезные. За восемь месяцев поисков дома «Холидей Инн» на самом деле был для нас как дом, а Джек, настоящий герой, очень сожалел о том, что мы уезжаем.
— Нам пришлось применить Rentokil, когда вы съехали, — сказал он мне через пару месяцев.
— Почему?
— Чтобы отчистить тот замшевый гарнитур в гостиной! Ваши дети! — Этот бедный люкс подвергся уничтожению, когда по нему разгуливали 23-х месячный и шестимесячный ребенок.
По мере того как они росли, дети понимали, насколько я увлечен своей карьерой, но в то же время все мои мысли были заняты ими. Когда я был менеджером, я шел к скамейке, оборачивался и махал им рукой, когда они сидели на своих обычных местах в седьмом ряду. Пола и Келли угощала сладостями одна милая женщина, миссис Принс, и я часто подозревал, что это и есть настоящая причина, по которой они хотели приехать на «Энфилд».
При всей моей одержимости «Ливерпулем» быть частью процесса становления моих детей было для меня жизненно важно, даже если это означало спешить с «Энфилда», чтобы посетить мероприятие в школе, в котором участвовали дети. Они были уверены, что их отец находится в зале и с гордостью наблюдает за происходящим. Затем я мчался обратно на «Энфилд». Я с сожалением оглядываюсь назад и жалею, что не видел детей чаще, особенно, когда они занимались спортом. Лорен не была особенно спортивной, но Келли постоянно участвовала в соревнованиях по плаванию, а Линси активно играла в хоккей на уровне графства. Я никогда не понимал, что происходит, когда Линси бегает с палкой, но мне нравилось находиться там.
Приезжая на «Энфилд» на игры, я останавливался и заставал Пола, играющего за школу Кросби в 10 утра. Во время матча Пола мои мысли были заняты матчем «Ливерпуля», но было приятно просто быть там, стоять на бровке, выражая ему свою поддержку. На его матчах воскресной лиги я любил помогать ставить сетки и расчищать лужи, разделяя все обычные обязанности, которые я выполнял с моим отцом в день матча.
Быть сыном известного отца нелегко. Пол учился в школе Россалл вместе с Лиамом Ботамом, очень талантливым спортсменом, у которого был выбор между регби-юнион, регби-лигой и крикетом. Когда Лиам избегал крикета как карьеры, некоторые считали, что он не хотел сравнений с отцом. Я никогда не хотел, чтобы Пол сторонился футбола, поэтому, когда он рассматривал варианты продолжения карьеры, я дал ему несколько простых советов: «Если хочешь играть в футбол, так иди и играй. Если ты выбрал другой вид спорта, потому что боишься сравнений, значит, ты дважды потерпел неудачу. Осмотри дом. Здесь полно фотографий, на которых ты пинаешь мяч с самого раннего возраста. Это то, что ты всегда любил, всегда хотел делать. Вперед».
Меня очень раздражало, что люди сравнивали Пола со мной как с футболистом — частое и досадное явление. Когда он успешно выступал за «Ньюкасл», «Норвич» и «Уиган», какое значение имело то, что я сделал в своей карьере? Как и любой другой игрок, Пол заслуживал того, чтобы о нем судили по его игре, а не по его происхождению. Должен признаться, что мне кажется удивительным, насколько мы похожи на поле. Среди множества семейных фотографий, которыми я дорожу, особенно выделяется одна с Полом. Он изображен на матче, указывая пальцами во время бега, точно так же, как и я. Фотограф «Ливерпуля» Гарри Ормешер запечатлел меня в той же позе. Мы с Полом так близки, как отец и сын, поэтому было невероятно видеть, как мы похожи друг на друга, когда играем.
Я избегал давать Полу советы о футболе, хотя и говорил с ним о том, как правильно вести себя на поле. Я был чувствителен к мысли, что если я поговорю с ним, это может оказать на него давление. Я всегда оставался на заднем плане, когда Пол играл. Однажды, когда Пол играл за резервный состав «Селтика», я приехал посмотреть на него.
— Я бы хотел, чтобы ты приходил на каждую игру, — сказал один из тренеров Пола.
— Почему?
— Пол всегда великолепен, когда ты здесь.
Это было странно. Я всегда беспокоился, что мое присутствие может напугать Пола, но в то же время казалось, что оно раскрепощает его, возможно, давая ему уверенность в том, что он может пойти и выразить себя. Некоторые дети чувствуют себя подавленными, когда за ними наблюдают папы, некоторые — наоборот, приободряются. Найджел Клаф всегда был великолепен, когда играл за своего отца.
Как и Найджел, Пол обладает невероятно сильным характером. Я очень горжусь тем, что Пол никогда не жил моим именем, и его достижения — дело его собственных усилий. Футбол — настолько требовательный мир, что ни один менеджер никогда не выберет игрока из-за его родителей. Пол 16 лет играл, потому что был хорош. К сожалению, он так и не смог продвинуться так далеко, как мог бы. Но самые сильные эмоции я испытал на игре, когда Пол играл за команду «Хьюстон Динамо», которая вышла в финал Кубка МЛС во Фриско, штат Техас, 12 ноября 2006 года. Мы с Мариной прилетели и были просто в ужасе, глядя, как наш сын играет против «Нью-Инглэнд Революшн» за этот великий приз в американском футболе. Пол все делал хорошо, но потом его сняли с поля. Я писал сообщение Линси, чтобы сообщить ей, что «Нью-Инглэнд» забил, когда Брайан Чинг сделал счет 1:1, и матч перешел в серию пенальти. Я так хотел, чтобы «Хьюстон» победил, что не мог смотреть. Я прикрыл глаза. Напряжение было слишком велико. Несмотря на то, что не Пол бил пенальти, у меня заурчало в животе. Когда я услышал огромный рев Хьюстона и крик Марины: «Он промахнулся», я понял, что «Хьюстон» победил.
Было очень приятно видеть, как Пол и игроки «Динамо» празднуют, бегая по всему полю. Я намеренно держался подальше оттуда. Это был день Пола, день «Хьюстона», хотя я обязательно поздравил его тренеров, Джона Спенсера и Доминика Киннира, и утешил «Нью-Инглэнд», Стиви Никола и Пола Маринера. Я могу честно сказать, что никогда не испытывал такой гордости, такого восторга и таких эмоций в футболе. Я испытывал большее удовлетворение за Пола, чем когда-либо за себя, выиграв Кубок чемпионов. Увидеть улыбку Пола было моим самым большим успехом в футболе. Это помогло мне понять, какую радость испытывал мой отец, когда я выигрывал трофей.
Пол закончил играть в 31 год, но я знал, что он останется в игре. Он так любит футбол. Он тренировал юношей до 16 лет в «Хьюстоне», работал в большом футбольном лагере, привел одну из своих команд к титулу чемпиона штата и получил тренерские лицензии. Пол привлек внимание Эндрю Нестора, совладельца футбольного клуба «Тампа Бэй Роудис», и в 2010 году был назначен главным тренером. Я знаю, что Эндрю немного рисковал, выбрав Пола, который никогда не тренировал в первой команде, но он начал хорошо. Помогает то, что у Пола отличный глаз на игроков, и я знаю, что он создал хорошую сеть людей из своих старых клубов, которые будут держать его в курсе событий. У Пола также есть опытный второй номер Перри ван дер Бек, который играл вместе с Родни Маршем в первой команде «Роудис». Я смотрю онлайн-трансляции матчей «Тампы» и регулярно общаюсь с Полом, узнавая, как он готовит игроков с помощью презентаций. Технологии, возможно, изменились, но принципы остались прежними. Помню, когда Дон Реви руководил сборной Англии, он давал игрокам досье на соперников. Жозе Моуриньо присылает своим игрокам видеоролики.
Я бы не сказал, что Пол собирается возглавить миланский «Интер», но «Тампа» — отличный этап для него. Прежде чем рассматривать возможность возвращения в Европу, Пол должен выполнить свои обязательства перед «Тампой» и хранить верность Эндрю. Успех в «Тампе» определит, есть ли у Пола другие варианты. Как отец и страстный футболист, я просто обожаю наблюдать за тем, как Пол прошел путь от своей первой игры до того, как он стоит на бровке и ведет за собой команду. Я еще больше понимаю восторг моего отца, когда меня назначили менеджером «Ливерпуля». Все достижения моих детей вызывают у меня чувство гордости. Как и замечательная работа Марины в благотворительном фонде по борьбе с раком. Сидя на своем месте на главной трибуне «Энфилда», слушая «Коп» и думая о том, какое это было особенное место, чтобы растить семью, я просто благодарю Бога за то, что сделал этот «Ливерпуль» своим домом.
19. ЛЕТО 2010
Рафа Бенитес покинул «Ливерпуль» летом 2010 года, зная, что проделал хорошую работу. Я, конечно, считал его успешным. Рафа выиграл Лигу чемпионов в Стамбуле и Кубок Англии в Кардиффе. Проиграв «Милану» в финале Лиги чемпионов 2007 года, «Ливерпуль», на мой взгляд, выглядел лучше, чем в Стамбуле. Я знаю, что политика ротации Рафы вызвала много споров. Сменив состав в 99 матчах подряд, он сыграл с тем же составом в 100-м. Рафа вносил изменения, потому что считал это правильным. Конечно, в самом начале были моменты, когда я сидел на «Энфилде» и пытался понять, какой будет стартовый состав и кто будет на скамейке. Я знал, что кто-то выйдет на поле между 60 и 65 минутами. Подготовка Рафы была очень точной.
Все с нетерпением ждали 2009/10 годов. Это не были несбыточные мечты. Надежды на успешное выступление в Премьер-лиге и Европе были вполне реальными благодаря достижениям команды в предыдущем году. В сезоне 2008/09 «Ливерпуль» был как никогда близок к победе в Премьер-лиге и имел фантастические показатели в противостоянии с «Челси», «Арсеналом» и «Манчестер Юнайтед». Вот почему все думали, что 2010 год будет действительно хорошим годом. Рафа сделал отличное приобретение в лице Глена Джонсона. Хаби Алонсо ушел, но «Ливерпуль» давно знал, что он уйдет. Проблема заключалась в затянувшемся характере переговоров с мадридским «Реалом», что оставляло «Ливерпулю» меньше времени на поиск подходящей замены. В любом случае, полузащитника такого уровня, как Алонсо, сложно заменить. К сожалению, Альберто Аквилани трудно было прийти в клуб такого уровня, как «Ливерпуль», особенно с ценником в £20 млн., да еще и с травмой.
Люди говорили о том, достаточно ли Рафе дали денег на трансферы, но совет директоров «Ливерпуля» всегда будет давать столько, сколько сможет. Не в интересах клуба ограничивать менеджера и команду. В «Ливерпуле» всегда придерживались философии, что каждый актив должен бегать по полю, а не лежать в банке. Все менеджеры хотели бы большего. Но я чувствовал, что совет директоров сделал для Рафы столько, сколько мог в финансовом плане.
Я все еще удивлен, что он ушел. Предыдущим летом он перестроил академию в Киркби и явно думал о долгосрочной перспективе. Рафа хотел сделать отношения между Киркби и Мелвудом более тесными. Этого давно не хватало. Он унаследовал эту проблему и был полон решимости ее решить. После такого удачного сезона в 2008/09 годах самое время заняться развитием молодежи. Если академия будет продолжать работать и выпускать хороших игроков, он оставил после себя великое наследие.
Не так уж много людей обижались на Рафу за то, что он ушел. Болельщики поддержали его, потому что они поддерживают позицию менеджера в «Ливерпуле». Они верны креслу, особенно в трудные времена. Рафа определенно не был нелюбим. Некоторые критики считали его холодным, но каждый раз, когда я был с ним, мы смеялись, рассказывали несколько историй. Рафа компанейский. Важно понимать, что Рафа Бенитес одержим только двумя вещами: семьей и футболом. После игр Рафа сразу переходил к видео, анализируя игру по дороге домой на автобусе. Он очень много работает и мало отдыхает. Возможно, ему следовало бы больше отдыхать, хотя новый вызов в лице миланского «Интера» должен был показаться ему не хуже отпуска. Рафа не лишен чувств. Он сделал фантастический жест в пользу группы поддержки семей «Хиллсборо», пожертвовав огромную сумму на их нужды.
Уход Рафы был правильным для всех — и для него, и для футбольного клуба «Ливерпуль». В карьере каждого менеджера наступает этап, когда совет директоров говорит: «Ты был хорош для клуба, но мы считаем, что будет лучше, если ты уйдешь». Иногда с менеджерами происходит то же самое: «Я отработал свое время. Вражды нет, но пора попробовать себя в другом месте».
Когда стало ясно, что Рафа уходит, Кристиан Пурслоу попросил меня принять участие в процессе выбора следующего менеджера. «Я помогу всем, чем смогу», — сказала я Кристиану. Они составили список, попросили меня приехать и встретиться с кандидатами, а потом пусть они решат, кто должен стать менеджером. В середине июня мне пришлось сообщить им о своих истинных взглядах. Я хотел получить эту работу. Я не мог упустить такую возможность. Однажды на встрече с Кристианом и председателем совета директоров Мартином Броутоном я официально выдвинул свою кандидатуру.
«Ты нам не нужен, Кенни», — ответили Кристиан и председатель. Прекрасно. Это их прерогатива. Они объяснили, что у них на меня другие планы — должность с большим сроком службы.
«Мы хотим, чтобы ты играл в клубе роль, которая будет длиться дольше, чем срок работы менеджера», — сказали мне в совете директоров. Работа была направлена на развитие игроков. Но это была не работа менеджера. Мартин Броутон ясно дал это понять. Люди спрашивали меня, разочарован ли я, и, конечно, я был разочарован. Я страстно желал получить эту работу. Но я был бы еще больше разочарован, если бы не выдвинул свою кандидатуру. Я так сильно люблю «Ливерпуль», что считаю своим долгом подать заявку. Речь шла о помощи «Ливерпулю», а не о возобновлении моей карьеры менеджера. Если бы другой клуб пришел и попросил меня стать их менеджером, я, честно говоря, не знаю, как бы я отреагировал. «Ливерпуль» — мой дом. В моем заявлении не было никакого самовосхваления. Однако я чувствовал, что у меня есть незаконченное дело, поскольку мое предыдущее пребывание на этом посту было прервано в 1991 году. Но я получал удовольствие от работы в академии, ходил туда, помогал детям и посещал матчи на «Энфилде». Обычно мне трудно продвигать себя. Это не в моем характере. «Ливерпуль» переживал трудные времена, и я хотел помочь. Если бы я не проявил интерес, люди могли бы подумать: «Ну, если Кенни Далглиш не хочет помочь, значит, в «Ливерпуле» большие проблемы».
Когда появилась новость о моем заявлении, болельщики «Ливерпуля» были скорее благосклонны, чем нет. Это обнадеживало. Возможно, я принял не самое мудрое решение в мире, пойдя на это. Если я заявлю о своих амбициях на эту должность, совет директоров может подумать, что это усложняет жизнь Рою Ходжсону. Им не нужно было бояться. Я полностью уважаю Роя — человека, которого я знаю очень, очень давно, еще с тех пор, как он работал в Швеции, в «Хальмстадсе» и «Мальмё», и посещал Мелвуд вместе с Бобби Хоутоном. У нас завязалась дружба. Рой — очень честный и порядочный человек, к тому же очень опытный в футболе. У него есть свои убеждения относительно того, как должна быть устроена команда, но, придя в «Ливерпуль», он должен был знать, что ему придется внести одну или две корректировки в свою систему, потому что в «Ливерпуле» все люди разные. Ни один менеджер не может просто навязать свой стиль. Хорошо, когда есть система, но игроки диктуют, как в нее играть. Когда Рой пришел, я знал, что «Ливерпуль» будет предан делу и хорошо организован. Он из тех, на кого игрокам приятно работать. Он очень честен в обращении с игроками и прекрасно общается. Он будет пользоваться большим уважением как у игроков, так и у болельщиков.
Рой должен понимать, что попал в мир неопределенности на «Энфилде», и пока «Ливерпуль» не будет продан, ситуация не успокоится. Но даже в этом случае люди всегда чувствуют себя неуверенно, когда у них появляется новый работодатель. Какие решения будет принимать новый покупатель? Сможет ли он удержать людей? Захочет ли он пригласить своих людей? Рой понимает ситуацию. На пресс-конференции его спросили, как он справится с приходом нового владельца. Его ответ был очень хорошим.
«Я такой же, как и все остальные. Если я буду добиваться результатов, у меня будет больше шансов сохранить работу».
Рой знает, что я помогу ему всем, чем смогу. Футбольный клуб «Ливерпуль» гораздо важнее меня, Роя Ходжсона, Кристиана Пурслоу или Мартина Броутона. Я отбросил все обиды, которые испытывал из-за того, что меня не рассматривали на должность менеджера. Я сосредоточен на общей картине, и она — это футбольный клуб «Ливерпуль». Рой не возражает против моего присутствия. Я никогда не копал под менеджеров. Когда в 1985 году я получил должность менеджера «Ливерпуля», моим союзником был лучший парень на свете, самый успешный менеджер за всю историю британского футбола, с которым можно было посоветоваться. Боб Пейсли не представлял угрозы. Он был на сто процентов на моей стороне, и я это знал. Я сделаю то же самое для Роя, если он этого захочет. Главное, чтобы «Ливерпуль» смог вернуться на свое место.
В моих глазах «Ливерпуль» всегда будет особенным, но они должны беречь себя. Они рискуют лишиться поддержки молодого поколения, которое выросло на просмотре Премьер-лиги по Sky. Они хотят успеха. Если «Ливерпуль» не будет выигрывать трофеи и удерживать качественных игроков, таких как Стивен Джеррард и Фернандо Торрес, клубу будет сложно привлечь к себе это поколение болельщиков. Сейчас дети ходят на «Энфилд» из-за своих отцов и игроков. В этом и заключается привлекательность. Но это не может длиться вечно. «Ливерпуль» должен выиграть несколько трофеев или потеряет поколение. Что бы ни случилось, клуб всегда может рассчитывать на мою поддержку.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только.
