Кенни Далглиш. «Мой дом – Ливерпуль» 12. Дубль
Культурный клуб
…
12. ДУБЛЬ
После «Эйзела» ответная реакция на действия «Ливерпуля» гарантировала закрытие рядов на «Энфилде», и в день открытия сезона 1985/86 годов в команде царило настоящее настроение неповиновения. Выходя против «Арсенала» 17 августа, я отчетливо осознавал, что на моей стороне множество людей, желающих мне успеха. «Коп» был великолепен, и персонал был столь же стойким. Начиная с трибун и заканчивая залом заседаний совета директоров, я был уверен, что все в «Ливерпуле» дадут мне время, чтобы я смог заявить о себе как о менеджере, учитывая мой статус игрока и болезненную ситуацию, в которой оказался «Ливерпуль». После «Эйзела» все жаждали мира и стабильности и сосредоточения только на событиях на поле.
Для меня подготовка к этому матчу Лиги была периодом неослабевающего напряжения. Похоже, у всех есть свое мнение о менеджере Кенни Далглише. Хорошее назначение? Неудачное назначение? Однажды вечером мы с Мариной обсуждали это национальное увлечение.
«Я постоянно слышу, что люди следят за моими успехами, но почему? — спросил я. — Никто так не гордится своей работой, как я. Я хочу быть успешным больше, чем кто-либо другой. Почему бы мне не делать все, что в моих силах?»
Я должен был добиться успеха. Я понял, как много я должен сделать на основе работы Шенкса, Боба и Джо. Всегда заботливый, Джо прислал мне доброе письмо. Я написал в ответ, приглашая его на игру «Арсенала», и перед началом матча Джо разыскал меня и пожал руку. «Всего наилучшего, Кенни», — сказал он. Невероятный класс. Все еще преследуемый «Эйзелом», Джо не хотел приходить на игру, но хотел пожелать мне всего хорошего.
«Спасибо, Джо, рад тебя видеть, — ответил я. — Вы знаете, что вам здесь всегда рады». Но я почти больше не видел Джо. Свою любовь к футболу он оставил в морге в Брюсселе. Джо также не хотел, чтобы было видно, что он вмешивается. Будучи врожденно скромным человеком, Джо терпеть не мог чувствовать себя на чьем-либо пути, особенно своего преемника, поэтому держался подальше. Это меня огорчило, ведь «Энфилд» всегда должен чувствовать себя домом для тех, кто принес «Ливерпулю» успех и внес такой огромный вклад в развитие клуба.
Когда на меня смотрит так много людей, даже таких добрых, как Джо, победа над «Арсеналом» была крайне важна. Команда, которую я выбрал, была опытной, но с парой сюрпризов. В воротах стоял Гроббелаар, Нили и Кеннеди прикрывали Хансена и Лоуро. В полузащите выстроились Никол, Уилан, Мельбю и Беглин, а я расположился позади Раши. Все сфокусировались на моем решении выпустить в старте Яна Мельбю и, который так и не освоился после перехода из «Аякса» годом ранее. Мои рассуждения были сформированы воспоминаниями о том, как я впервые увидел Яна, выступающего за «Ливерпуль» на «Толка Парк» 20 августа 1984 года. Стоя у трибны «Хоум Фарм», Ян принял передачу на грудь, перебросил мяч через голову защитника и вколотил его в сетку.
«Вы должны подписать его сейчас же! — рассмеялся я вместе с Джо, с которым сидел рядом на скамейке. — если этот Мельбю может такое сделать, отлично, подпишите его, сделайте это в перерыве». Никаких дополнительных усилий не требовалось, но Джо так и не смог добиться от молодого датчанина стабильных результатов. Яну был всего 21 год.
«Ян, мы подписали тебя, потому что ты хороший игрок, — сказал ему Джо. — Просто выходи и играй». В «Аяксе», возможно, его более серьезно направляли тактически. Я не мог поверить, что такой креативный игрок томится в резерве «Ливерпуля», и мне не терпелось использовать его. Одним из удовольствий в моей карьере менеджера было то, как Ян проводил большие матчи. У Яна были невероятные ноги, и я не могу однозначно сказать, какая из них сильнее, потому что любая нога могла с невероятной скоростью направить мяч в ворота. Ян забил «Манчестер Юнайтед» в Кубке лиги самым сложным ударом, который я когда-либо видел. Отобрав мяч на нашей половине поля, Ян пошел вперед, а когда «Юнайтед» отошел назад, Ян прицелился и пробил с левой ноги с 20 метров. Гари Бейли нырнул, когда мяч уже вылетал из сетки его ворот. Ян был талантливым и разносторонним игроком. Однажды, играя на позиции центрального защитника, он забил три гола в ворота «Шеффилд Уэнсдей». В последнее время он испытывал проблемы с весом и страдал от травм голеностопа.
С Мельбю в центре полузащиты я верил, что мы будем командовать над «Арсеналом». То, что я поставил Беглина на левый фланг вызвало недоумение, но мне показалось, что он придал полузащите естественный баланс. Джим даже прострелил на Ронни Уилана, который забил наш первый гол, а я ассистировал Стиви Николу на второй. Так что я мог управлять и играть. «Ливерпуль» был на высоте. Облегчение, которое я почувствовал после этого, просто отражало нервное напряжение, которое я испытывал во время подготовки.
Я знал, что давление снова поднимется, и это быстро произошло. В первые месяцы моего руководства «Ливерпуль» переживал не самые лучшие времена. «Манчестер Юнайтед» был на высоте, пройдя первые 10 матчей без поражений, что было невероятным достижением, а затем «Эвертон» оторвался на восемь очков, а «Ливерпуль» остался в тени. После того как мы проиграли «Ньюкаслу», КПР, «Арсеналу» и «Манчестер Сити», одна из газет назвала нас «худшим «Ливерпулем» за последние 20 лет». Даже если допустить, что критика была уместна, я считал такой комментарий несправедливым, неуважительным и невежественным, но я знал правила ведения боя, прежде чем сесть на скамейку. Нужно было иметь толстую кожу, о чем Святой говорил в своей колонке в Echo. «Никому не нравится критика, но Кенни придется привыкнуть к ней как менеджеру, — написал Святой. — Как игрок он никогда не подвергался критике, но как менеджер он будет подвергаться пристальному вниманию, особенно как менеджер «Ливерпуля». Если что-то пойдет не так, вина будет возложена на него».
Святой лишь констатировал очевидное. Я знал, что если «Ливерпуль» допустит оплошность, на меня обрушатся ушаты грязи, и в мой адрес посыпятся колкости. Когда мы стали играть лучше, люди говорили о том, что это «команда Джо», игнорируя тот факт, что я сделал семь изменений в составе. Некоторые игроки, такие как Ян, уже были в команде, просто ожидая возможности проявить себя. Крейг Джонстон был еще одним таким игроком. Переодеваясь рядом с этим харизматичным австралийцем в раздевалке, я прекрасно понимал его разочарование в Джо. «Он не доверяет мне, Кенни», — сказал Крейг. Осторожность Джо была немного понятна, ведь Крейг был сам по себе, но мне нравилась его энергия. Полный энтузиазма, Крейг обладал даром добиваться успеха во всем, к чему бы он ни приложил руку. Некоторое время он был одержим спутниковыми антеннами. В середине восьмидесятых спутниковые антенны все еще были уделом МИ-6, но Крейг купил мне одну, чтобы я мог смотреть итальянский, испанский и португальский футбол.
Еще одной страстью Крейга была фотография. Многие из нас возятся с фотоаппаратами, но только не Крейг, который по-настоящему погрузился в работу и умел делать блестящие снимки. Однажды вечером, после того как «Энфилд» опустел, дети всех игроков бегали по штрафной площадке. Крейг сделал замечательную фотографию моего сына, Пола, которому было около семи лет, пробивающего по воротам в сторону «Копа», и распечатал ее в натуральную величину, и теперь она висит в коридоре моего дома в Саутпорте. На некоторое время любовь Крейга к фотографии угасла, и он увлекся музыкой. Он устроил у себя дома студию и начал играть на гитаре. Я не часто встречал людей с таким разнообразием талантов, как у Крейга, который помогал разрабатывать бутсы Predator, создал игровое шоу и разработал технологию мини-бара, регистрирующую твой выбор напитков на стойке регистрации. Крейг был невероятен.
Как и подобает австралийской породе, Крейг испытывал огромную жажду увидеть мир. Однажды «Ливерпуль» прилетел в Хартум, чтобы собрать деньги для обездоленных детей. С помощью английских доноров суданцам удалось построить прекрасную больницу, но другие районы Хартума были довольно мрачными. Крейг, естественно, отправился осматривать достопримечательности и нашел мост, где встречаются Голубой и Красный Нил. «Когда они соединяются, получается Белый Нил», — настойчиво повторял Крейг. Крейг был так умен и так много путешествовал, что мы ему поверили.
Большая проблема возникла, когда Крейг подкалывал Брюса, которого он называл «Голубой Палли». Крейг задавал выдуманные вопросы, и Брюс, который отказывался признать, что не знает ответа, просто придумывал ответ.
— Почему цена на солонину такая высокая? — Спрашивал Крейг. Никто не догадывался. Откуда кому-то знать? Брюс попробовал.
— Это из-за оловянных рудников в Южной Африке, — сказал Брюс. — Производство плохое, поэтому консервы для солонины обходятся дороже.
Когда Брюс и Крейг вступали в свои интеллектуальные игры, остальные отступали, похахатывая. При всем его юморе и множестве интересов главной страстью Крейга был футбол, особенно после ухода Джо. Упорно тренируясь, Крейг был одним из первых игроков, которых я знал, и который сделал своим основой здоровое питание.
— Босс, вы должны приучить мальчиков к этой диете, — сказал мне Крейг, показывая список чечевицы, риса и бананов.
— Отвали, — ответил я, зная, что Ян, Ал и мальчишки никогда не откажутся от пирога по дороге на игры и рыбы с картошкой по дороге домой. Однако Крейг опередил свое время. Он осознал важность регидратации и приема правильного количества углеводов в нужное время.
— Что такое макробиотика? — прошептал мне Ал.
— Ни малейшего понятия. Танцевальное движение?
Мы насмехались над Крейгом, но его диета действительно помогла ему, придав необходимую остроту.
К сожалению, Крейг сам был своим злейшим врагом. Он просто не верил в свои футбольные способности, и я видел, что, когда его форма покинула его, Крейг впал в депрессию, и темный круг продолжился. Несколько раз за сезон мне приходилось отгонять преследовавшего Крейга черного пса депрессии.
«Вспомни выездную игру с КПР, — сказал я ему в один из тяжелых периодов. — Важно не столько то, что ты делаешь с мячом, сколько то, что ты делаешь без него. Ты так много даешь команде, Крейг. Игроки это знают. Фанаты это знают. Я это знаю». По крайней мере, «Ливерпуль» провел один великолепный сезон вместе с Крейгом Джонстоном.
Если я и обладал каким-то особым даром в управлении, так это сопереживать игрокам. Я всегда чувствовал теплое сияние, когда слышал, как игроки хвалят мой менеджмент, потому что, на мой взгляд, это величайшее качество из всех. Я учился у мастеров: у Джока Стайна в «Селтике» и в сборной Шотландии, у Боба Пейсли в «Ливерпуле». Томми Догерти и, в конечном счете, Алекс Фергюсон со сборной Шотландии укрепили мое образование. Сам того не осознавая, все эти проницательные футбольные люди привили мне убеждения и идеалы, особенно в искусстве управления людьми. Хотя профессионалы «Ливерпуля» считали меня требовательным, они ценили, что я относился к ним по-человечески, проявляя интерес к их семьям. Для тех, кто хорошо меня знает, это не стало сюрпризом, поскольку одержимость семьей всегда определяла мой характер. Моих родителей отличала сильная трудовая этика, а их трудолюбивый подход к жизни определил мою ДНК. Семья Марины обладает такими же сильными достоинствами. Приход из хорошей семьи не гарантирует успеха, но инстинктивно я хотел, чтобы в раздевалке царил мощный семейный дух. Я никогда не видел успешной команды, у которой не было бы хорошей раздевалки. Мою работу облегчало то, что игроки разделяли правильное отношение — один за всех и все за одного.
Моему дебютному сезону в качестве менеджера очень помог приход Стива Макмэхона из «Астон Виллы» за £350 тыс. в сентябре, но он едва ли не отказался от перехода. Этот боевой полузащитник хотел вернуться на северо-запад, поближе к своим мерсисайдским корням. Когда он в конце концов появился в Мелвуде, «Макка» рассказал, как его чуть было не перехватил менеджер «Виллы» Грэм Тернер.
«Я сказал Грэму, что хочу вернуться на северо-запад, — сказал Макка. — Когда он наконец согласился, «Вилла» совершила обмен на игрока «Манчестер Юнайтед». Я сказал Грэму, что не собираюсь в «Ман Ю», а он ответил: «Я думал, ты хочешь вернуться на северо-запад». Я имел в виду немного дальше на запад!»
Когда Макка подписал контракт, газеты тут же объявили, что «Ливерпуль» наконец-то завершил поиски преемника Грэма Сунесса, но я посчитал такой вердикт несправедливым по отношению к Макке. Как и Грэм, Макка умел создавать, забивать, вставлять куда надо свою ногу и передвигаться по полю, но сравнения были нелепыми. Грэм был уникален. Кроме того, в составе «Ливерпуля» появились другие игроки, которые с успехом исполняли прежние роли Грэма. В полузащите «Ливерпуля» было достаточно жестких персонажей, чтобы обеспечить нам физическое преимущество. Кевин Макдональд внес неплохой вклад в игру на поле, что очень хорошо, потому что он постоянно жаловался за его пределами. Сначала Кевин получил прозвище Плакса, затем его стали называть Альбертом в честь Альберта Тэтлока, брюзги из сериала «Улица Коронации». Альберт ворчал по поводу всего: от поля до погоды и еды. Он даже ныл от того, что другие люди ноют! Мы с Алом слушали, как Альберт ворчит по поводу чего-то совершенно незначительного, и уписывались от смеха, но Альберт умел не только ныть, но и играть, и он был очень важен для «Ливерпуля» в том сезоне.
Так же как и Ронни Уилан, тихий убийца, умеющий вставить свою ногу куда надо. В единоборствах Вича не было никакого злого умысла, просто небольшое напоминание о том, что «Ливерпуль» может продемонстрировать не только мастерство, но и силу. Этот приятный и умелый ирландец ни у кого не ассоциировался с жесткими приемами, но он часто оставлял соперников на земле. Когда нужно было остановить другую команду, я знал, что Ронни был самым смертоносным оружием в арсенале «Ливерпуля», а еще он был одним из самых креативных, развив в себе невероятную привычку забивать важные голы, особенно в финалах, что сквозь слезы признают расстроенные болельщики «Манчестер Юнайтед» и Шпор.
Укрепив полузащиту, мы отправились в погоню за Дублем, но 22 февраля проиграли «Эвертону». Брюс пропустил под собой мяч от Кевина Рэтклиффа, подарив нашим соседям победу, которую даже самые ярые их болельщики наверняка сочли случайной.
«В следующий раз, когда мы будем играть с «Эвертоном», мы их обыграем», — пообещал я Марине. Поскольку команда Ховарда Кендалла лидировала в лиге, это было вдвойне обидно, не говоря уже о том, что она лишала нас права на местное хвастовство. Эти три очка «Эвертону» стали поворотным моментом для «Ливерпуля». Я решил поставить Яна рядом с Раши в качестве теневого нападающего, используя его точность для игры на Раши. Играя выше по полю, Ян прибавил в скорости. Он забил один гол на морозном «Уайт Харт Лейн», второй забил Раши, и та победа 2:1 в марте положила начало нашей удивительной серии. До конца сезона «Ливерпуль» потерял всего одно очко — в гостях у «Шеффилд Уэнсдей». Если не считать этого промаха, то единственное наше разочарование произошло в полуфинале Кубка Милк, когда нас обыграл КПР.
Крейг привнес энергию, а Пол Уолш забил кучу голов. Когда мяч оказывался у него в ногах, Уолши танцевал вокруг защитников. Я прекрасно знал, что многим центральным защитникам, особенно высоким ребятам старой школы, трудно справляться со столь маленькими нападающими, как Уолши. Он сновал туда-сюда, пока они безрезультатно от него отмахивались. К своему удивлению, они также обнаружили, что Уолши может подниматься в воздух, зависать там и бить по мячу головой.
Поначалу у меня были проблемы с балансом между игроком и менеджером, я был более строг к себе как к игроку, чем следовало бы.
— Выпускай себя, Кенни, — сказал Том.
— Но Уолши играет великолепно, — ответил я, и он действительно играл, забив в том сезоне 18 мячей.
— Трудно быть запасным, — сказал я Тому. — Когда я нахожусь на скамейке запасных и наблюдаю за игрой, я так напрягаюсь и чувствую, как напрягаются мои ноги. Тогда, когда я выхожу на разминку, я не могу сосредоточиться на упражнениях. Я продолжаю смотреть игру. Будет лучше, если я перестану выходить на поле.
Приняв решение, я позвал Ронни и Роя на совещание.
«Выпускать себя слишком сложно. Если я собираюсь участвовать в этом, то лучше мне выходить в старте. Тогда, если я буду дерьмово играть, я смогу уйти с поля». Ронни и Рой согласились. Когда Уолши сломал запястье, я вернулся и сыграл в последних девяти матчах сезона, когда мы стремительно приближались к финишной прямой. Последним препятствием стал матч с «Челси» на «Бридже» 3 мая — серьезное испытание, которое удалось преодолеть после 23 минут, когда я забил гол, который люди считают одним из моих величайших голов. Когда кипер «Челси» Тони Годден отбил удар Гари Гиллеспи, Раши и Крейг коротко разыграли угловой. «Челси» удалось вынести мяч, но Ронни запустил его обратно, и Джим Беглин переправил его мне. Приняв мяч на грудь, я позволил ему опуститься, а затем поймал его ударом с лета. Он вполне мог попасть на трибуны, но, к счастью, мяч пролетел в сетку мимо Годдена. Те обозреватели, которые обвиняли меня в неловкости и безэмоциональности, возможно, переосмыслили свои взгляды после моего бурного празднования.
— Как вам удалось так забить? — спросил какой-то телерепортер.
— Я закрыл глаза и ударил.
— Вы закрыли глаза и ударили?
— Здесь что эхо? — рассмеялся я и ушел.
Титул был завоеван, и нам предстояла еще одна работа — финал Кубка Англии против «Эвертона» на «Уэмбли». Накануне игры другой тележурналист спросил мой прогноз на день финала Кубка.
«Будет жарко и солнечно», — ответил я. Некоторые критики ругали меня за то, что я воспринимал как легкомыслие, но это был мой способ ничего не выдать. Почему я должен раскрывать свои мысли о финале Кубка, предоставляя «Эвертону» боеприпасы? Я обсуждал эту проблему с ПБР.
— Некоторые телевизионщики меня очень раздражают, Питер. Некоторые из них буквально вяжут меня ремнями, из-за чего у меня возникают неприятности. Я просто думаю, что к черту все, я могу быть саркастичным.
В общем, день финала Кубка выдался жарким и солнечным. Перед игрой еще один телерепортер загнал меня в угол.
— Мистер Далглиш, люди называют вас немногословным.
— Что? — ответил я и снова ушел.
На том напряженном этапе марафонского сезона я просто отбивался пренебрежительными замечаниями. Я знал, что это не очень информативно и даже не очень умно, но я устал от внимания. Не в моем стиле было устраивать шоу для прессы. Даже те менеджеры, которых считают от природы эпатажными, красуются перед камерами. Когда появлялись микрофоны, Клафи был невероятно категоричен, но в присутствии жены он мог пойти домой и вести себя тихо, как орешниковая соня. Люди говорят о Жозе Моуриньо, называя его возмутительным, противоречивым и ярким на публике. Наедине с собой, как я слышал, Жозе очень чувствителен. Пресса воспринимает Ферги не таким, каким он был на самом деле, как и Рафа. Пресс-конференции обманчивы. Меня стереотипно считали угрюмым и необщительным, и я просто не мог потрудиться опровергнуть этот миф. Я был слишком занят, пытаясь выиграть трофеи.
Путь на «Уэмбли» был не самым трудным. Мы обыграли «Норвич» на снегу, одолели «Челси», «Уотфорд» и «Йорк», а затем Раши дважды поразил ворота «Саутгемптона», чтобы вывести нас на «Южный Энфилд». Участие в первом мерсисайдском финале Кубка Англии было особенным событием. Когда я ехал в автобусе на «Уэмбли», я увидел всех болельщиков, идущих вместе, — веселую смесь красных и синих цветов. Я увидел отца, который стоял с двумя сыновьями: один держал красный шарф, а другой — синий. Замечательно. Это была семья с берегов Мерси в движении, и мне это очень понравилось. А еще я видел по телевизору, как скаузеры лазили в окна, спускались по канатам и подтягивали друг друга, сбиваясь в кучу на самом знаменитом стадионе мира ради самого старого футбольного трофея в мире. Никто на Мерсисайде не хотел пропустить это событие. Когда на «Уэмбли» объявили официальную посещаемость в 98 000 человек, я просто рассмеялся, ведь под башнями-близнецами должно было собраться не менее 110 000. Атмосфера между болельщиками была такой же волшебной, как и соперничество между игроками. Раздув в себе затянувшуюся обиду на европейскую дисквалификацию, «Эвертон» теперь сокрушался, что на два очка пропустил нас вперед в лиге.
Для «Ливерпуля» это не было классическим случаем после шоу лорд-мэра. После напряженной игры на «Бридже» у нас была еще целая неделя на восстановление и подготовку, но я видел, что психологически мои игроки были слегка истощены. В четверг Гари Гиллеспи заболел, поэтому центральными защитниками стали Лоуро и Ал. Болезненное колено вызывало у меня спазмы и в итоге не позволило мне принять участие в чемпионате мира, но я знал, что должен начать матч на «Уэмбли».
«Тебе нужно выйти из раздевалки за десять минут до начала матча, чтобы вовремя успеть добраться до верха», — сказал я Хансену, когда мы собрались на дне туннеля. «Южный Энфилд» был привычным домом, но наши ноги никак не могли начать действовать. С каждым шагом по длинному туннелю нервы становились все сильнее. Моя догадка о том, что это будет изнурительный день, вскоре подтвердилась, и только во втором тайме мы нашли в себе силы. До этого момента все движения «Ливерпуля» казались вымученными. «Эвертон» начал гораздо активнее. Гари Линекер притаился на плече Ала, угрожая прорваться, и когда Ал на секунду отключился — редкий промах одного из величайших центральных защитников в истории, — Линекер убежал, высвобожденный пасом Питера Рида. Брюс отбил первый удар, но ему не повезло, что центральный нападающий «Эвертона» оказался рядом и вколотил мяч в сетку. Люди указывали пальцем на Ала, но на самом деле вина лежала на мне. Я потерял владение мячом, и Риди застал Ала врасплох скоростью своего паса на Линекера.
Бесспорно, Гари был блестящим нападающим, но он не был в одной лиге с Ианом Рашем, величайшим игроком штрафной «Ливерпуля». Как хищник, в моих глазах Линекер был более одномерным. Он зависал внутри штрафной, ожидая мяча. Раши предлагал больше разнообразия, больше влияния на развитие событий. №9 «Ливерпуля» был силой как за пределами поля, так и внутри него. Он накрывал защитников и отходил назад, принося команде больше пользы, чем Линекер. Я большой поклонник чистокровных атакующих талантов, что никогда не смогу оспорить ни специализацию Линекера, ни его успех, но я просто чувствовал, что Раши дает больше, и я бы выбрал его, а не Линекера, в любой день недели. Возможно, «Гвэйдис Стрит» не оценит иронии, но без Линекера «Эвертон» выиграл Кубок обладателей кубков и чемпионат. Линекер забил 38 голов, а «Эвертон» не выиграл ничего.
В перерыве команда Ховарда все еще была на пути к трофею. Я взглянул на Ала, который давно считал, что «Ливерпуль» сглазили в Кубке — он не выигрывал его с 1974 года. Трофей за трофеем падали в наши лапы, но не Кубок Англии, и я начал думать, что, возможно, на «Ливерпуле» действительно лежит проклятие. Я посмотрел на Крейга, понимая, что его нужно подбодрить.
«Осталось сорок пять минут, — сказал я Крейгу. — Не профукай, сынок. Ты слишком усердно работал, чтобы позволить титулу ускользнуть всего лишь в одной игре. Давай не будем выходить из игры с пустыми руками. Все, что у нас есть, давай потратим на это».
Когда мы добрались до дальней раздевалки, было уже почти пора выходить. Игроки молчали. Чтобы поднять им настроение, я вспомнил, что говорил мне Старина Боб: «В трудные времена лучший способ привлечь внимание игроков — говорить тихо, потому что они должны сосредоточиться на том, что ты говоришь». В некоторые ключевые моменты этого сезона испытаний я повышал голос, кричал, когда требовалось, но больше всего в этой непростой профессии я восхищался менеджерами, способными эмоционально переключать передачи. Если игрок заслуживал похвалы, защиты или сочувствия, я успокаивал его похвалой, что делало любые вспышки гнева более эффективными.
«Если менеджер постоянно кричит, это отражается на игроках, — говорил Боб. — Выбирай моменты». В перерыве финала Кубка, когда группа потрясенных игроков сидела передо мной на стульях, было неподходящее время для словесного фейерверка. Тихо, но твердо, повторяя стиль Боба, я сказал своей команде, как близки они к тому, чтобы превратить хороший сезон в отличный. Традиция «Ливерпуля» заключалась в том, чтобы протягивать руку помощи и добиваться очередного трофея, когда другие команды отказывались от погони.
«Послушайте, — сказал я. — Мы прошли долгий путь в этом сезоне. Мы выиграли чемпионат. Кубок будет с нами, если мы достаточно захотим его заполучить. Когда мы вернемся сюда, я не хочу ни о чем жалеть. Финал Кубка Англии — это не репетиция. Это квинтэссенция. Давайте попробуем. Вперед». С этими словами мы снова отправились в путь, уже более уверенным шагом. Возвращаясь по туннелю, я думал, что этими словами попал в нужную ноту. Моя вера в игроков была огромной, и если вы не можете верить в команду, которая только что выиграла чемпионат, то в кого вы можете верить? Я знал, что «Ливерпуль» способен увезти с собой Кубок Англии. Нам просто нужно было завладеть мячом и сыграть в стиле «Ливерпуля».
Впоследствии я узнал, что Кевин Шиди думал, что «Эвертон» уже обыграл «Ливерпуль», что было ошибкой в оценке ситуации. За исключением гола Линекера, наша оборона вообще особо и не находилась в состоянии повышенной готовности. Всего 12 минут потребовалось для того, чтобы улучшившееся настроение «Ливерпуля» заставило Шиди пересмотреть свою нечеткую оценку судьбы матча. Когда Ронни перехватил пас Гари Стивенса, высокая линия «Эвертона» всегда была уязвима для быстрой передачи за спину. Мельбю начал в полной мере использовать просторы «Уэмбли» и разыграл мяч до конца, создав открывание, которое Раши любил больше всего. Один на один с Бобби Миммсом может быть только один победитель. Раши. 1:1. И кто теперь обыгран?
Решив вернуть себе инициативу, Ховард жестом пригласил «Эвертон» вперед. Алан вынес мяч после кросса и очень сожалел, что мяч попал к Грэму Шарпу, чей удар головой привел к эффектному сейву от Брюса. В телевизионном интервью Брюс назвал его «сейв кенгуру», потому что он подпрыгнул, чтобы отбить удар Шарпа головой. Пресса набросилась на Брюса с «кенгуру», но это был просто подкол. Брюс уже не в первый раз перевел мяч через перекладину, вместо того чтобы ловить его и рисковать упасть с ним за линию ворот. Кенгуру! Мне всегда казалось, что воображение Брюса не знает границ.
Полузащита теперь принадлежала Яну. Не обладая природной атлетической грацией, Ян и вполовину не спешил бежать вперед, чтобы поддержать Раши. Сразу после часовой отметки Ян подал мяч на линию штрафной, и Раши вместе с Дереком Маунтфилдом отправились за ним в погоню. Центральный защитник «Эвертона» был одним из лучших защитников в игре того времени, его редко можно было обыграть в скорости или движении, но Раши отличался от него по классу. Приняв мяч, он стал искать игрока, кому бы отдать пас, но кто же там оказался? Ян. Какая игра была у Мельбю. Он был повсюду. Подобрав мяч, Ян мощно пустил его вдоль ворот. Я промахнулся, но, к счастью, Крейг совершил еще один разрывающий легкий забег и протаранил мяч мимо Миммса. 2:1.
Теперь «Эвертон» был обыгран. Сочувствие к нашим соседям и древним соперникам никогда не приходило мне в голову. Безжалостность всегда была характерна для «Ливерпуля», и за шесть минут до конца встречи Ян и Ронни совместными усилиями отправили Раши в очередной убийственный рейд. 3:1. Камера с моторным приводом запечатлела момент, когда удар Раши попал в сетку, разбив ее. На заднем плане была моя секретарша Шейла, а Келли и Пол прыгали от радости, когда «Ливерпуль» выиграл Кубок.
Когда мы начали подниматься по 39 ступеням, чтобы забрать трофей, Ал остановился. «Просто восстанавливаю дыхание, босс», — задыхался он. Я остановился, и Ал промчался мимо меня. Он просто хотел обойти меня, чтобы получить Кубок. Жучара! Но он заслужил его. Ал провел еще один великолепный сезон для благодарных работодателей. Пока Ал поднимал кубок, готовились заголовки в честь Раши и Яна. В раздевалке мы все поспешили поздравить Кевина Макдональда, невоспетого героя «Ливерпуля» в тот жаркий и знаменательный день на северо-западе Лондона. Он вклинивался в игру полузащиты «Эвертона» и сражался с Риди, раз за разом отбирая мяч. Кевин Мак никогда не был одним из самых знаменитых футболистов клуба, но его всегда будут с нежностью вспоминать за то, что в мае 1986 года на «Уэмбли» он перевернул ход игры Синих.
«Ливерпуль» стал чемпионом, и вечеринка по случаю празднования Дубля началась в ванне «Уэмбли» — большом квадратном резервуаре глубиной около полутора метров.
«Должно быть, они начинают наливать ее в пятницу», — рассмеялся Ал. В этот момент к нам туда нырнул Джимми Тейлор, болельщик «Ливерпуля» и друг игроков. Он был полностью одет — рубашка, джинсы, кроссовки, все как полагается. Каким-то образом он пробрался в раздевалку и просто захотел присоединиться к нам. Вынырнув из-под воды, он сказал: «Если мое время истекло, я могу уйти счастливым. Лучше и быть не может. Мы сделали Дубль. Мы обыграли «Эвертон» на «Уэмбли». Мне этого вполне себе хватит». С этими словами Джимми вылез из ванны и пошел прочь, с улыбкой на лице и мыльной пеной в волосах. Смех преследовал его за дверью.
Когда мы вышли, праздновать было уже не так легко. «Ливерпуль» слишком уважал «Эвертон», чтобы злорадствовать. Отношения между мной и Ховардом были просто фантастическими. Я знал, что он никогда не затеет скандал у нас на стадионе, и я уж тем более не сделаю это на их территории. Ховард был превосходным менеджером «Эвертона», он всегда был близок к своим игрокам, всегда хотел, чтобы они высказывали свое мнение, чтобы они делали все для него. Игроки «Эвертона» были крепко связаны с Ховардом и друг с другом, а также с «Ливерпулем». Мы до сих пор встречаемся с Энди Греем, Питером Ридом, Дереком Маунтфилдом, Грэмом Шарпом и Кевином Рэтклиффом, чтобы поболтать и выпить. Должно быть, тогда боль, наполнявшая их сердца, была невероятно велика. «Эвертон» проиграл «Ливерпулю» в чемпионате после того, как был фаворитом, и проиграл в финале Кубка Англии после того, как вышел вперед, так что это был двойной удар во всех смыслах. Вот почему мы старались не шуметь в пределах слышимости «Эвертона».
Каждого, кто попадал в «Ливерпуль», сразу же учили, как важно быть хорошим победителем, как важно быть чувствительным к страданиям побежденных соперников. Я всегда считал, что это достоинство в победе обеспечивало многим людям за пределами «Энфилда» то, что мы не возражали против победы. Эта традиция зародилась в эпоху выдающегося Шенкли и передавалась из поколения в поколение, поэтому было удивительно радостно и уместно слышать, как болельщики «Ливерпуля» скандируют «Шенкли» после финального свистка. Он начал все это. Каждый менеджер «Ливерпуля» нес факел, зажженный Шенксом. Я никогда не задумывался о том, что значит сделать Дубль. Некоторые газеты сравнивали подвиг «Ливерпуля» со Шпорами в 1961 году и «Арсеналом» в 1971-м. Я ни разу не подумал о том, чтобы сравнить себя с Биллом Николсоном или Берти Ми, и уж тем более не думал о том, что впереди долгая ночь. Был произнесен тост в честь Дубля.
«Ливерпуль» остановился в отеле «Маунтбаттен», тихом элегантном отеле на улице Севен Диалс в Ковент-Гардене. Направляясь в бар, чтобы провести подготовительную работу перед вечером в городе, мы с Крейгом застряли в лифте.
— Лучше не бывает, — заметил я Крейгу, обнимая его за плечи.
— Что, босс? Застрять с вами в лифте?
— Нет! Два трофея. Используй это по максимуму, сынок.
Что мы и сделали вечером. Заложив основу в баре «Маунтбаттен», я взял Кубок Англии и объявил: «Давайте, пойдем на Трафальгарскую площадь. Все ребята будут там».
— Нет, не так, Кенни, — раздался знакомый строгий голос.
— Почему бы и нет? Все ребята будут там.
— Именно. Кто-нибудь может его украсть. Вы провели весь сезон, пытаясь выиграть Кубок. Я не позволю тебе потерять его сейчас.
С этими словами Марина забрала у меня кубок. Разочарование смешалось с алкоголем в моей крови, и моя великая мечта оказаться среди болельщиков, наслаждаясь трофеем с их страстной точки зрения, угасла. Профессионалам понравилось это событие, но болельщики, похоже, веселились еще дольше. Игроки могли наслаждаться подготовкой, предвкушением, самой игрой и вечеринкой после нее.
— Ну, а как же тогда «Стрингфеллоуз»? — спросил я Марину, надеясь на компромисс.
Марина кивнула, и игроки, жены и подруги отправились по дороге в этот знаменитый ночной клуб, передавая между собой кубок и махая рукой ребятам. Я с гордостью смотрел на своих игроков, думая о том, какие же они братья, сильные мужчины, которые прикрывают друг другу спины на поле и за его пределами. Никакие клики не нарушали единства раздевалки. Только по географическим причинам игроки «Ливерпуля» расходятся, когда собираются выпить дома. Ребята из Саутпорта, такие как Лоуро, Ал, Вик, Макка и Альберт, пошли всей командой. В Виррале Раши и Ян образовали хорошую ось. Но ничто не могло разделить нас как команду.
Прибыв в «Стрингфеллоуз», игроки быстро узнали, что жены были там накануне вечером. Женщины были невероятны. Все они ладили друг с другом, все любили ночной отдых, все, похоже, были уверены, что сама игра — это ненужный перерыв в общении на выходных. Жены присутствовали на финале, но мы не сомневались, что это тяжелое бремя для наших самых близких. Они требовали, чтобы мы вышли в финал, конечно же. Каждый август Марина предупреждала меня: «Если ты не поедешь на «Уэмбли», у тебя будут проблемы». Профессиональная гордость за выход в финал с «Ливерпулем» дополнялась личным облегчением от того, что конура оставалась заколоченной в течение нескольких желанных месяцев.
Наполовину восстановившись после ночи в «Стрингфеллоуз», мы явились в аэропорт с пульсирующей головой. Ховард и его команда сидели впереди, поэтому нам было немного неудобно идти к своим местам сзади, особенно учитывая, что Хансен держал Кубок. Стюарт Холл брал у нас интервью, и пока телеведущий задавал мне вопросы, Марина шутила, обливая меня шампанским. Стюарт повернул к ней свой микрофон.
— Если Кенни поедет на чемпионат мира, что вы будете делать этим летом? — cпросил Стюарт.
— Легко, — ответила Марина. — Я поищу мальчика-игрушку.
Разместившись в одном самолете с «Эвертоном», мы отправились на экскурсию по городу. «Ливерпуль» не мог насладиться этим из-за нашего уважения к парням из «Эвертона», но, думаю, было вполне уместно, чтобы «Эвертон» проехался на автобусе. Это дало возможность зрителям выразить свою признательность за колоссальные усилия, приложенные игроками Ховарда. Сотни тысяч людей выстроились на улицах, преисполненные гордости за то, что в городе есть две сильнейшие команды Англии. Когда ливерпульский автобус наконец остановился, я спросил Марину: «Что будем делать?»
— Пойдем домой, — сказала она. По дороге мы зашли в кафешку. Гари Линекер был снаружи в машине, ожидая Пола Брейсуэлла.
— Ты — последний человек, которого я хочу видеть, — сказал Брейс.
— Всем нужно питаться, Брейс — В голове мелькнула мысль заказать двойную картошку, но сдержанность взяла верх.
На следующее утро, когда голова прояснилась, я отправился на «Энфилд», чтобы повидаться с председателем совета директоров и ПБР. В моем теле нет ни капли самоуверенности, но в моем шаге явно чувствовалась пружина. Для начала Дубль — это неплохо. Меня ждал шок. Джон Смит не был расположен к любезностям. Жестом пригласив меня сесть, председательствующий рявкнул: «Почему Брюс Гроббелаар после игры носил на шее ту повязку от пота?»
— Что?
— Мы с adidas, а он носил Umbro.
— Я даже не заметил.
— Он не должен был этого делать. — Затем председатель пожал мне руку и сказал: «Кстати, Кенни, молодец».
— Без проблем. Думаю, все прошло не так уж плохо, так что я продолжу.
Вот и все. Таков был путь «Ливерпуля». Не надо греться в лучах славы, просто коротко отпраздновать, быстро поздравить и идти дальше.
Из-за травмы я не смог присоединиться к сборной Шотландии на Кубке мира, Ал тоже не попал в состав, и мы решили побаловать себя отдыхом в Пуэрто-Банусе с Джанет и Мариной. В ночь перед отъездом капитан, менеджер и жены отправились на ужин в китайский ресторан, который оказался сюрреалистическим началом. У хозяина за стойкой стояла бутылка шампанского «Финал Кубка Англии 1986 года «Ливерпуль» – «Эвертон»».
— Пожалуйста, возьмите ее, — сказал хозяин. — И молодцы.
Отправившись в ночь, мы с Алом любовались бутылкой, но выпили ее содержимое.
— Давай устроим соревнование. Пара, которая получит больше всего бесплатных напитков на празднике, выиграет бутылку шампанского.
— Я в деле, — сказал Ал. Джанет и Марина определенно были готовы к этому соревнованию. Спустившись в порт, мы зашли в «Силкс», ресторан, где можно приятно провести часок. Мы оплатили первые напитки и уселись поудобнее, ожидая начала великого поединка Далглиш-Хансен. Через 20 минут кто-то прислал бутылку шампанского, сопровождаемую криками «Поздравляю». Далглиши и Хансены начали драться за бутылку.
— Она наша, — настаивала Марина. — Мы на нее претендуем. Мы первые им улыбнулись.
— Ни в коем случае, — возразила Джанет. Такое произошло дважды, так что счет стал «Далглиши» – «Хансены», 1:1. Пока мы сидели и болтали, Марина заметила, как в ресторан вошел Фредди Старр.
— Иди и поговори с ним, Кенни, — сказала Марина, бросая мне вызов. Она знала, насколько я застенчив. В этот раз моя сдержанность была сведена на нет алкоголем, и я буквально налетел на него.
— Привет, Фредди, как дела? — Он посмотрел на меня, улыбнулся и пожал мне руку. Я не знал, что еще сказать.
— Увидимся, Фредди, — пробормотал я, возвращаясь к нашему столику.
До сих пор не утихают споры о том, кто победил.
По крайней мере, счет не лишил меня дара речи, в отличие от Ала на следующий вечер. Мы были в пиццерии, и настала очередь Ала платить.
— Господи Иисусе! — сказал Ал, рассматривая счет.
— Алан, в чем дело? — спросила Джанет.
— Это чертовски дорого.
— Алан, не надо устраивать шоу, просто заплати, — сказала Джанет. — ЗАПЛАТИ.
Услышав повышенные голоса за нашим столом, подошел хозяин, хорошо знакомый нам человек.
— Кенни, в чем проблема?
— У меня нет проблем! Они есть у Большого Ала! — Ал передал счет хозяину, чтобы тот внимательно его изучил.
— Этого не может быть, — сказал он. — Они записали на вас двадцать супов вместо двух!
— А вот и твой билет из тюрьмы, Ал!
Перерыв пошел на пользу, позволив мне восстановить силы и поразмыслить над сезоном. Некоторые критики отвергали мое влияние, утверждая, что это была команда Джо, что было полным бредом. Мы поменяли капитана и двух крайних защитников, ввели в состав Макку и стали больше использовать Уолши, Яна и Крейга. Мы много работали в течение года, просматривая бесконечное количество видео, и в некоторых моментах вносили тактические изменения, переходя на игру в три защитника против более физических и команд, которые сильны в воздухе, таких как «Миллуолл» и «Уимблдон». Временами мы играли с Яном в роли последнего защитника. Газета Echo превозносила нас как «королей футбола», но некоторые обозреватели продолжали критиковать, и до сих пор критикуют, оценивая мое пребывание на посту менеджера «Ливерпуля». То, что мы выиграли Дубль, не положило конец спорам в умах некоторых людей. Но для меня было важно, чтобы «Ливерпуль» продолжал работать со мной в качестве менеджера. Джон Смит, ПБР и совет директоров приняли очень смелое решение, и Дубль его оправдал. Я еще не заслужил свои шпоры — далеко нет. Дубль лишь подогрел мой аппетит к новым трофеям.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только.
