Это история Крейга Джонстона — футболиста, которому нет равных
Многие футболисты любят рекламировать себя как единственных в своем роде, но лишь немногие из них действительно таковыми являются.
Крейг Джонстон, однако, является исключением. Австралиец выиграл пять титулов чемпиона Англии и Кубок чемпионов в составе «Ливерпуля» в 1980-х годах, но его футбольные достижения — это, пожалуй, наименее примечательное, что можно о нем сказать.
Он инженер и бизнесмен, попавший в хит- парад музыкант, создатель телевизионного игрового шоу и изобретатель системы безопасности для мини-баров в отелях. Он завершил карьеру в самом расцвете своих спортивных сил, разорился после того, как вложил миллионы в тест на футбольные навыки для детей в школах, а теперь увлеченно занимается фотографией.
Однако если спросить его самого, что он думает о своей необыкновенной жизни, которая длится уже 64 года и охватывает три континента, и которая, несомненно, делает его одним из самых выдающихся футболистов, когда-либо живших на свете, он ответит почти беззаботно.
«Мне интересно, а кто знает, интересно ли вам? — говорит он по Zoom-звонку из Ньюкасла, Австралия, где он сейчас живет. — Некоторые из самых скучных людей в мире считают себя интересными».
История Крейга Джонстона поражает воображение, и все же ее могло бы и не быть вообще — по крайней мере, в том виде, в котором она обернулась.
Сын австралийских родителей — Колина, который сам был начинающим футболистом, и Дороти, учительницы, познакомившихся на корабле, прибывшем в Великобританию, — Джонстон быстро полюбил футбол, который его мать считала более безопасной ставкой, чем регби-юнион, регби-лига или футбол по австралийским правилам.
Джонстон, родившийся в Южной Африке, а затем переехавший в Австралию, был худеньким ребенком, но с энтузиазмом и явно наделенным природным талантом, однако его надежды сделать карьеру в спорте были практически уничтожены, когда в возрасте шести лет у него развилось серьезное заболевание ног.
Сначала врачи сказали семье, что молодой Джонстон заболел полиомиелитом и что, скорее всего, ему придется ампутировать ногу. Только вмешательство врача-специалиста из США предотвратило это: он правильно диагностировал остеомиелит — костную инфекцию, которая может привести к необратимым повреждениям, если ее не лечить. Джонстону была сделана операция, и ногу удалось спасти.
Пока мальчик выздоравливал, он был прикован к постели, но время, проведенное в больнице, принесло ему одно положительное наследие.
«Это был 1966 год, Англия принимала чемпионат мира, и когда я попал в больницу со своей ногой, именно тогда я влюбился в британский футбол, — вспоминает он. — Я сказал одной из медсестер: «Я поеду в Англию, стану футболистом и однажды забью гол на «Уэмбли». Она погладила меня по голове, рассмеялась и сказала: «Да, конечно»».
Джонстон несколько недель ходил на костылях, но его мечта стать футболистом не ослабевала. В конце концов он договорился с родителями: если он будет усердно заниматься в школе по естественным наукам, математике и английскому языку, то сможет самостоятельно отправиться в Англию, чтобы попытаться воплотить задуманное в жизнь.
В возрасте 14 лет Джонстон написал нескольким клубам, спрашивая, не могут ли они рассмотреть возможность взять его на просмотр. Единственными, кто откликнулся, оказались «Мидлсбро», которые согласились удовлетворить его просьбу, но при условии, что он сам оплатит расходы на перелет, питание и проживание.
По словам Джонстона, его родители продали свой дом и переехали в меньший, чтобы помочь с финансированием, но уже через год он приехал на северо-восток Англии, не имея ничего, кроме небольшой суммы денег, сумки с одеждой и пары подержанных футбольных бутс.
Это похоже на сказку, но в его первом общении с менеджером «Мидлсбро» Джеком Чарльтоном, который был в составе сборной Англии, выигравшей чемпионат мира 1966 года, и теперь утверждался в Футбольной лиге как грубый, бесцеремонный менеджер, не было ничего романтичного.
Джонстон начал игру в просмотровом матче, но после неудачных 45 минут был снят с игры в перерыве и публично унижен Чарльтоном.
«Он сказал: «Ты самый худший футболист, которого я видел в своей жизни, так что теперь бегом отсюда», — вспоминает Джонстон. — Я спросил: «Что, сейчас?», а он просто ответил: «Да!» Я поднял свою маленькую сумку. Я помню, что было очень холодно».
Это была тяжелая неудача, но, по словам Джонстона, она же и помогла ему сформироваться. Скрываясь от Чарльтона, который, по признанию Джонстона, был «на 100% прав» в своей оценке его способностей в то время, он проводил «шесть или семь часов в день», тренируясь и оттачивая свою технику на парковке «Мидлсбро», а также «моя машины и чистя бутсы всех игроков».
Этот ритуал продолжался в течение следующих 18 месяцев, и к тому времени Чарльтона сменил на посту менеджера Джон Нил.
«Он увидел, как я мою машины, и сказал: «Я новый менеджер, откуда ты?» Я сказал: «Я из Австралии, меня зовут Крейг Джонстон». Он спросил: «Ты ученик?» Я ответил: «Нет, я был на просмотре, и у меня не все получилось, поэтому я мою машины и чищу бутсы, а потом тренируюсь, сколько могу»».
«Однажды в клубе случился вирус, и у них не хватало игроков для пополнения резервной команды, поэтому он спросил: «А как насчет кенгуренка на парковке?» А ребята сказали: «Нет, он — дерьмо». Он сказал: «Ну, он не обязан играть, он просто должен быть в составе команды»».
«В общем, нас начали обыгрывать, я вышел на поле и забил пару голов, и это был мой дебют в резервной команде. Дальше все произошло очень быстро. В 17 лет я дебютировал за Боро».
К 1981 году успехи Джонстона привлекли внимание некоторых крупнейших клубов Англии. «Ноттингем Форест», чемпионы Европы в двух предыдущих кампаниях под руководством неуравновешенного, но блестящего Брайана Клафа, хотели подписать его, как и «Ливерпуль».
«Я не знал, что делать, мне было всего 20, и я позвонил отцу в Австралию, — объясняет Джонстон. — Он сказал: ««Форест» — клуб одного человека, Клафа, и он очень влиятельный, а «Ливерпуль» — это учреждение». Я подписал контракт с «Ливерпулем», поэтому мне пришлось отказать Брайану Клафу, и он пришел в ярость. Он сказал: «Не смей подписывать контракт с «Ливерпулем», ты подпишешь контракт со мной». Он выдал мне великолепную продающую речь, но как только я поговорил с отцом, я принял решение».
Именно в «Ливерпуле», заплатившем за его услуги рекордные на тот момент £650 тыс., карьера Джонстона пошла в гору. Это была эпоха расцвета «Энфилда», когда с 1973 по 1990 год команда выиграла 11 чемпионских титулов, четыре Кубка чемпионов и множество трофеев на внутренней арене.
Джонстон был в самом центре событий, забив 40 голов в 271 матче за семь сезонов на Мерсисайде. Со своими вьющимися волосами длиной до плеч и массивными украшениями он выделялся в полузащите и стал культовым героем для болельщиков, а также популярной фигурой в раздевалке.
«Когда я пришел туда, там царила атмосфера семейного клуба, но именно шотландцы и сильное влияние Билла Шенкли стали причиной дисциплины, поведения, начала профессионализма, — говорит он. — Их настойчивость в том, что обучение должно быть таким жестким и правильным, была просто поразительной, и это заставило меня очень быстро повзрослеть. Мне нравилось это веселье, но оно было и жестоким. Если ты пытался вести себя как умник, тебя уничтожали, это было очень пугающе».
Среди его любимых воспоминаний — дубль в лиге и Кубке Англии в 1986 году под руководством Кенни Далглиша, который сделал его постоянным игроком стартового состава после ухода Джо Фэгана.
«Я забил «Эвертону» (в финале Кубка Англии 1986 года), а за неделю до этого мы обыграли «Челси» и выиграли лигу, — говорит он. — Я мог бы умереть на месте счастливым человеком, потому что это была моя мечта, когда я лежал на больничной койке. Это было так невероятно».
Два года спустя «Ливерпуль» вновь оказался на «Уэмбли» в финале Кубка Англии 1988 года против «Уимблдона».
В преддверии этого матча Джонстон вместе с рэпером Дереком Би и Gaye Bykers on Acid написал официальную песню «Ливерпуля» к игре — Anfield Rap. Она была задумана как легкомысленное празднование разнообразия состава «Ливерпуля», но оказалась маловероятным мейнстримовым хитом, достигнув №3 в чартах синглов Великобритании.
«Это был взгляд на раздевалку и культуру раздевалки, — объяснил Джонстон. — В общем, идут по улице два скаузера, Стив Макмэхон и Джон Олдридж, и Макмэхон говорит: «Отлично, Альдо, звучит очень круто», а Альдо отвечает: «Да ништяк, приятель, но у меня че-то не пруха, все остальные парни не вяжут хурмы, и нам придется научить их говорить как мы»».
«Затем это переходит в шотландский акцент, зимбабвийский акцент, австралийский акцент, датский акцент, акцент кокни (Лондон). Так что все дело в том, что это была смесь людей со всего мира, которые ладили друг с другом в самой успешной команде в мире».
Это была не первая попытка Джонстона в музыкальной индустрии. Годом ранее он также смишкировал две свои любимые ливерпульские песни — «Гордость Мерсисайда» и «Лайвербёрд на моей груди» — для создания записи, которую исполнил автор-исполнитель Джо Фейгин. Эта песня достигла лишь 81 места в чартах, хотя в этом сезоне скандирование «Лайвербёрд» пережило ренессанс, став неофициальным гимном «Ливерпуля» в его стремлении к титулу чемпиона Премьер-лиги.
После успеха Anfield Rap Джонстон рассказал, что Джон Барнс, его товарищ по команде «Ливерпуля», попросил его помочь с песней World in Motion для чемпионата мира по футболу 1990 года с электронной группой New Order. Джонстон рассказал, как ему пришла в голову идея включить в песню рэп-секцию, которую в итоге исполнил Барнс. Песня стала хитом №1 и до сих пор регулярно упоминается как одна из величайших футбольных песен, когда-либо написанных.
Финал Кубка Англии 1988 года должен был стать одним из самых ярких моментов в карьере Джонстона: «Ливерпуль» доминировал во внутреннем футболе, а сам игрок входил в пик своей карьеры. Вместо этого игра против «Уимблдона» на «Уэмбли», закончившаяся шокирующим поражением команды Далглиша со счетом 0:1, стала его последней игрой в качестве профессионального игрока.
В течение года Джонстон переживал семейную трагедию: его младшая сестра, Фэй, получила серьезное повреждение мозга в Марокко, надышавшись газом из неисправного обогревателя в гостиничном номере.
«Никто в клубе не знал о Фэй, кроме секретаря клуба, Питера Робинсона и Кенни Далглиша, — говорит Джонстон. — Ей делали операции. Мне пришлось ехать в Марокко и нанимать самолет, чтобы доставить ее в больницу в Лондоне, а затем перевезти маму и папу (из Австралии)».
«Поэтому иногда мне приходилось пропускать тренировки, чтобы навещать ее в больнице. Фэй была очень похожа на меня, она могла бы быть моим близнецом, у нас были одинаковые манеры, одинаковое отношение к жизни. Мы все думали, что она выйдет из комы и бессознательного состояния, это была моя мечта».
В конце концов семье Джонстонов пришлось вернуть Фэй домой, в Австралию, а родителям Крейга — вернуться на работу. Он полетел с ними, что означало уход из «Ливерпуля» и из спорта, хотя это все равно не гарантировало счастливого конца.
«К сожалению, Фэй так и не пришла в себя, она до сих пор находится в том же полубессознательном состоянии, — говорит Джонстон. — Я навещаю ее пару раз в неделю».
Резкое завершение звездной игровой карьеры могло бы сломить многих футболистов, но для Джонстона это стало лишь прелюдией к самому плодотворному периоду его карьеры.
Как он говорит, «я был изобретателем, который стал футболистом» — а именно, футбольных бутс, что стало его страстью с тех самых дней, когда он чистил бутсы своих старших коллег на морозной парковке в Мидлсбро.
«Все эти часы, проведенные на парковке, я думал: «Какой частью бутсы, по какой части мяча, с каким эффектом?», — говорит он. — Многие игроки делают это инстинктивно и естественно, потому что у них есть дар от Бога. У меня этого не было, но у меня был дар решать проблемы, любознательность и энтузиазм, так что я понял, как пасовать мяч, идти в дриблинг, бить и все такое».
Именно тогда, когда Джонстон тренировал детей в Австралии, у него родилась идея создания бутс Predator, ставших одними из самых знаковых в современной истории спорта.
Джонстон вспоминает, как говорил детям использовать ногу как ракетку для настольного тенниса, чтобы придать мячу вращение. Они ответили, что мяч скользил по их бутсам, так как начался дождь, а они были сделаны из кожи, а не из резины.
«Я пришел домой и снял покрытие с ракетки для настольного тенниса, — вспоминает он. — Я надел его на бутсу, обмотал резинкой, пошел под дождь, и мяч завизжал, как поросенок, когда резина соединилась с полиуретаном мяча. Можно было видеть, как мяч сжимается и скрежещет».
В течение следующих четырех лет Джонстон потратил около £250 тыс. собственных денег на разработку патентов и опробование различных конструкций, а затем передал свои прототипы производителям обуви Nike, Puma, Reebok и Adidas.
«Они все возвращали их и говорили: «Это никогда не сработает», — вспоминает он. — Но я знал, что это работает».
Захотев доказать, что они ошибаются, он отправился в Мюнхен и попросил немецких футболистов Франца Беккенбауэра, Карла-Хайнца Румменигге и Ханса Мюллера надеть бутсы и попинать их друг другу на снегу.
Он снял это на видео и отнес его в Adidas, которые в то время испытывали финансовые трудности.
«Я показал им видео, и они сказали: «Не выходите из комнаты, нам надо заключить сделку»».
В 1994 году, выйдя на рынок, бутсы не стали хитом и не принесли больших денег. Они стали популярной лишь несколько лет спустя, когда их стали поддерживать такие суперзвезды, как Дэвид Бекхэм и Зинедин Зидан.
Однако к тому времени Джонстона выкупила компания Adidas. В предыдущих интервью, в том числе Daily Telegraph, он признал, что это решение оказалось дорогостоящим, поскольку изначально ему была гарантирована двухпроцентная доля от всех продаж. Теперь он говорит, что ему повезло, если он хоть немного получит от Predator.
Что еще почитать: Счетовод: исследование финансов «Ливерпуля», самого прибыльного клуба Англии
Творческие соки Джонстона не иссякли на Predator. Он разработал вторые бутсы, The Pig, предназначенный для обеспечения большего сцепления и контроля благодаря расположенных на них резиновым шипам («Pig» означало «patented interactive grip» — запатентованный интерактивный подъем, или «свинья», если с английского).
Их дизайн стал хитом продаж и принес Джонстону номинацию на премию Дизайнер года в Великобритании в 2004 году, но «The Pig» так и не вышли на рынок.
«Они были гораздо эффективнее, чем Predator, с точки зрения доставки мяча из точки А в точку Б, — говорит Джонстон. — С точки зрения скорости, зоны наилучшего восприятия и поворота, они, вероятно, контролировали мяч в два раза лучше, чем Predator. Но они так и не попали в магазины. Это был довольно агрессивный дизайн, и компания Reebok (которая, по словам Джонстона, согласилась взять их к себе) не полностью его поддержала».
Были и другие начинания, которые имели разную степень успеха. Он разработал телевизионное семейное игровое шоу «Главное событие», которое шло два года в Австралии в 1991-1992 годах, и придумал идею для гостиничного мини-бара («Дворецкий»), который автоматически регистрировал, что из него было взято.
Он также создал тест для оценки навыков у детей под названием SupaSkills, одобренный ФИФА, и отправил его в городские школы. Предполагалось, что дети смогут оценить свои способности по различным критериям, включая удары ногой, дриблинг и удары головой, с уже состоявшимися игроками, в попытке заставить их сосредоточиться на спорте и не стать жертвами криминала.
Джонстон вложил в проект миллионы, среди инвесторов был Дэймон Албарн из группы Blur, но, несмотря на поддержку ФИФА, он не смог получить необходимое финансирование. Неудача привела к тому, что в 2004 году он был признан банкротом в Высоком суде Великобритании, а еще временно остался без крова. Что также привело к разрыву его брака.
Это был его звездный час, но Джонстон говорит, что все заработанные деньги он всегда тратил на свой следующий проект. Его жизнь, по его признанию, прошла «на грани», а страсть к идеям всегда брала верх над финансовой хваткой.
Теперь все более-менее устоялось. Джонстон, отец четырех девочек, посвящает большую часть своего времени фотографии, еще одному увлечению всей своей жизни, хотя изобретательская деятельность не осталась для него в прошлом: он рассказал, что сейчас работает над новым дизайном футбольных бутс.
Он не часто приезжает в Великобританию, но перед Рождеством впервые за 20 лет эмоционально вернулся в Ливерпуль, где посмотрел на ничью 2:2 с «Фулхэмом».
«Это действительно было мощно, ведь когда живешь за почти 20 000 километров, забываешь, где ты был и что делал, — говорит он. — Потому что то, где я сейчас нахожусь, и то, чем я сейчас занимаюсь, очень сильно отличаются».
«Мне 64 года, я крепкий, и у меня была суровая школа. Я никогда, никогда не буду жертвой, потому что всегда есть решение. Я далеко не сдаюсь — я только начинаю».
Автор: Том Берроуз (источник)
Фото обложки: Любезно предоставлено Крейгом Джонстоном
Приглашаю в свой телеграм-канал — переводы статей о футболе и порой просто новости и еще много всего интересного!
