Павел Алёшин: «Кто привёл Юрия Гаврилова в большой футбол? Я привёл»
В преддверии Нового 2025 года специальный корреспондент «В мире спорта» Александр Косяков взял интервью у известного спортивного журналиста Павла Алёшина, не только автора замечательных книг о наших великих футболистах и тренерах, а также футбольных справочников, ставших для многих любителей спорта номер один настольными книгами, позволяющими быть в курсе всего, что касается нашего футбола, но и человека, который открывал для большого футбола незаурядных игроков. Об этом и многом другом читайте в этом эксклюзивном материале.
Фото: Александр Косяков/ «В мире спорта»
Имя Павла Николаевича Алёшина любителям футбола известно давно. Если посмотреть футбольные справочники, начиная с начала 70-х годов прошлого века, то это его работа. Конечно, ему помогали другие, одержимые футболом, люди, но составлял их он. А это очень трудная и кропотливая работа. Алёшин — признанный спортивный журналист. Его знакомство и многолетняя дружба с многими нашими знаменитыми футболистами и тренерами: такими как Юрий Сёмин и Валерий Газзаев, ещё раз доказывает его тонкое понимание футбола. А то, что он открыл для широкой аудитории, ставшего потом знаменитым, спартаковца Юрия Гаврилова и дал ему дорогу в большой футбол, да и ещё целому ряду других перспективных футболистов и при этом, как говорят в кинематографе, всегда оставался за кадром, делает ему честь и вызывает огромное уважение.
Сейчас появилось много людей в журналистике, умеющих красиво говорить о футболе, но говорить красиво и по существу — это удел далеко не многих. Павел Николаевич никогда не стремился в элиту спортивной журналистики, но сам того не заметил, как там оказался. Его статьи, заметки, взятые им интервью, многочисленные книги о знаменитых футболистах и тренерах, написанные с душой и с большим знанием предмета, ещё раз доказывают, что он одарённый человек с множеством талантов. Закончив один из престижных технических ВУЗов Москвы и проработав почти четверть века на благо науки, он посвятил всю свою долгую жизнь служению футболу, но при этом никогда не стремился к материальной выгоде. Алёшин всегда делал то, что ему было интересно, стараясь при этом помогать окружающим его людям. А ведь прожить жизнь, полную ярких впечатлений на благо людей, не это ли обыкновенное человеческое счастье.
Сейчас Павлу Николаевичу 81 год, он уже не так бодр, как раньше, но признался, что без работы не может жить. И нашёл время для обстоятельного разговора о своём длинном и очень интересном пути в футболе.
— Павел Николаевич, вы спортивный журналист старого поколения, писали книги, прожили огромную журналистскую жизнь в футболе. Ваше имя и фамилия замелькали в футбольных справочниках в начале 70-х годов прошлого века, как их составителя. Но вы закончили серьёзный институт МВТУ имени Баумана (теперь он называется МГТУ имени Баумана, — прим. автора), туда шли люди с техническим складом ума, чтобы потом делать себе серьёзную карьеру в военно-промышленном комплексе. Вы сами выбрали такую стезю или кто-то вас направил в технический ВУЗ?
— Я вообще не знал, куда мне идти после окончания школы и пошёл в «Бауманку», потому что мой двоюродный брат Витя, на которого я всегда равнялся, там раньше учился. А сначала я хотел идти на факультет журналистики в МГУ, но меня все отговаривали от такого шага. Пугали, что туда не попасть, ничего из этого не получится… А в МВТУ, как говорил мой брат, у тебя хорошие шансы, ты сдашь экзамены и пройдёшь, и будет у тебя, как у меня потом было после его окончания, хорошая зарплата. Я сдал и прошёл. Вот и вся история.
— Но, чтобы идти в Бауманский институт нужен был соответствующий аттестат. Вы хорошо учились?
— Да, были четвёрки и пятёрки.
— А по литературе?
— Пятёрка. А вот по русскому языку — четыре. Дело в том, что я правила не учил, но писал грамотно. Этому способствовало то, что я много читал. Изложения и сочинения шли у меня как по маслу. Я поэтому и хотел поступать в МГУ.
Фото: из личного архива Павла Алёшина
— Вы когда в МГУ собирались, просто хотели быть журналистом или уже имели какое-то отношение к спорту, к футболу?
— Я всегда увлекался футболом. У меня был друг, Володька Фомичёв. Он здорово играл у нас во дворе: и не только в футбол, но и в баскетбол тоже. И когда открылась ФШМ в 1954 году, его сразу туда взяли. И он мне говорит: «Давай и ты иди запишись. Будешь вратарём, и мне веселей будет ездить на тренировки». Я поехал с ним, и меня тоже взяли в секцию. А какая команда у нас была 1943 года рождения: Володя Федотов, Сергей Рожков, и ещё там было много хороших ребят. Да и тренер у нас был потрясающий человек — Николай Тимофеевич Дементьев. Умел работать с детьми. Мы все были в него влюблены.
— И как у вас там пошли дела? Всё-таки для того, чтобы стать настоящим футболистом нужны какие-то способности. Про талант я уже не говорю.
— Начал тренироваться, но уже скоро стало заметно, что Николай Тимофеевич уделяет больше времени тем ребятам, которые выглядели сильнее на фоне остальных. Володька, мой сосед из дома, попал в их число, а я — нет. Да ещё пришёл парень, настоящий талант, Коля Тамручи, у него отец итальянец был, и Коля меня с ходу затмил. У него интересно потом судьба сложилась: после окончания ФШМ его приглашали к себе вратарём несколько команд, а он пошёл в наш Бауманский и сделал себе карьеру, стал учёным. А я после одного из разговоров с Дементьевым, по его совету перешёл в ЦДСА, там тогда искали вратаря. Но и в армейском клубе дела у меня не сложились, и тренер был уже не тот, да и я сам пару раз там «привёз». В итоге меня отправили в запас. Я обиделся и перестал туда ходить. Так и закончилась моя футбольная карьера…
— Ваше детство пришлось на 40-50-е годы XX века. А кто были вашими футбольными кумирами?
— Так сложилось в моей жизни, что со мной в одном доме жили великие динамовцы Михаил Иосифович Якушин, Борис Андреевич Аркадьев (он в 1940 году тренировал «Динамо»), Сергей Александрович Соловьёв, Лев Иванович Яшин (он прожил в нашем доме пять лет). Это даже не кумиры, это история нашего футбола.
— И по этой причине вы стали болеть за московское «Динамо»?
— Да, от этого уже никуда нельзя было деться (смеётся).
— А как вы вообще попали в журналистику? Насколько я знаю, после окончания технического института вы работали в научной сфере, вы тогда понимали, что занимаетесь не тем?
— Нет, конечно. Журналистика была моим хобби. А о том, что я начну писать, брать интервью и тем более, что полностью погружусь в футбол, вообще не думал. Всё началось в 1969 году с общественного пресс-центра «Динамо», который образовался в 1963 году после десятой победы московских динамовцев в чемпионате СССР. Я болел за «Динамо», и мне помогли влиться в небольшую группу людей, которые были болельщиками этой титулованной команды, и практически бескорыстно помогали выпускать программки к матчам на стадионе «Динамо», собирая различную статистическую информацию. Тогда программка выглядела одним небольшим по формату листочком, сложенным пополам, и энтузиасты футбола предложили её расширить. К матчам собиралась подробная статистика: и по игрокам, и по предыдущим матчам, сравнивались составы и много чего ещё.
Фото: из личного архива Павла Алёшина
— А где печатались те программки?
— В типографии «Динамо», где, к слову, я и нашёл свою вторую жену (смеётся).
— А когда вышла в свет первая, лично вами составленная, программка?
— В 1972 году московский «Локомотив» заказал мне даже не программку, а уже целый справочник.
— А когда вы решили «завязать» с Радиотехническим институтом и перейти работать в еженедельник «Футбол»?
— В 1990 году.
— Это вы, можно сказать, 24 года двигали науку, а параллельно составляли программки и справочники, да ещё о футболе успевали писать?!
— Мне вообще в этой жизни страшно везло: почти всегда на моём пути почему-то встречались очень хорошие люди, которые от чистого сердца начинали мне помогать. Они меня как-то в свою среду затаскивали. Это и Константин Есенин, наш гений футбольной статистики, и Борис Федосов из газеты «Известия», легендарная личность, он и председателем федерации футбола у нас был и турнир по хоккею на призы газеты «Известия» благодаря ему возник. Это и Владимир Снегирёв из «Комсомолки» и Лев Лебедев из «Правды» и конечно, чисто футбольные журналисты Валерий Винокуров и Олег Кучеренко.
— А о чём вы писали в этих общественно-политических газетах?
— О футболе. Федосов, например, просил меня не о самой игре писать, а о проблемах в футболе или о каких-то подмеченных мною недостатках. Например: нерациональное использование денег или о том, если где-то попахивает договорняками.
— Людей, которые разоблачали всякие негативные явления, мягко говоря, не любили, да и факты с твёрдыми доказательствами надо иметь…
— А что делать, приходилось что-то искать, находить. Честно скажу, я на этой почве со многими отношения испортил.
— А как вы оказались в Федерации футбола СССР, в его комиссиях, вы же, я так понимаю, Колоскова Вячеслава Ивановича с самого начала его деятельности помните?
— Помню, конечно, и Вячеслава Ивановича и многих других. Началось всё с конкурса программок. И меня, как журналиста, который в них разбирается, привлекли в комиссию пропаганды. Потом я дорос до заместителя председателя этой комиссии.
— А кто у вас тогда был председателем?
— В разные годы были разные люди: сперва Константин Есенин, потом Николай Николаевич Озеров, и даже полковник Зайцев, бывший начальник ЦДКА 40-х годов. Я даже смешной случай помню, когда благодаря этой комиссии выиграл футбольный матч. Рассказать?
— Конечно.
- Я был в командировке в Риге (а я тогда, можно сказать, внедрился в «Даугаву») и увидел на поле будущего тренера московского «Спартака» и сборной Латвии Сашу Старкова...
— Как это «внедрился»?
— Я туда пять человек рекомендовал. Одним из них был Женя Касьян, талант, равный Юрию Гаврилову, который играл у них в команде «основную скрипку». Жаль, что не раскрылся полностью из-за собственного менталитета, я пытался двинуть его в «Динамо», но ему нравилось в Риге. Ещё Володя Янкин, он и за «Динамо», и за «Спартак» играл, замечательный парень, Виктор Каплацкий, защитник из «Локомотива», вратарь Саша Кулаков, тоже талант, он ещё потом за сборную Латвии играл и ещё защитник Виктор Миронович, а тренером у них был тоже прекрасный человек — Сергей Александрович Коршунов, который потом с нашей юношеской сборной чемпионат Европы выиграл.
— Может быть, вам надо было футбольным агентом становиться… На жизнь что-нибудь получили от этих переходов?
— Конечно! Получил подарок от клуба — приёмник «Селга» (смеётся).
Фото: из личного архива Павла Алёшина
— Не густо, но давайте вернёмся к Старкову…
— Он мне очень понравился. Я приезжаю и иду в «Динамо» к Севидову и говорю ему: «Сан Саныч! Такого интересного парня видел в Риге, игру понимает, здорово её читает, забивает, всё умеет, то, что надо». А он мне: «А они где-нибудь рядом играют?». А следующий матч у них был в Туле. «Бери Рудника Льва Иосифовича (он был селекционером), и езжай туда». И даёт нам машину с видеооператором. И мы отправляемся на просмотр Старкова в Тулу. Приехали, сели, смотрим, а «Даугава» никак центр поля перейти не может. Чуть к воротам начинают приближаться, и судья сразу вне игры свистит. Один офсайд, второй, третий, в общем не пускает на чужую половину ни «Даугаву», ни Старкова. Рудник мне говорит: «Поехали домой, что здесь смотреть». И я в перерыве иду в судейскую. Даже не знаю, как это произошло, можно сказать, на автопилоте. Старкова-то надо показывать Руднику. Стоит охранник перед судейской. Тогда попроще всё было. Я ему красное удостоверение Федерации футбола СССР показываю. Он берёт под козырёк и пропускает к судьям. Вошёл и говорю: «Мы тут из Федерации футбола подъехали, но немного опоздали, можно из протоколов составы списать? Вот моё «удостоверение». Судьи мне сразу «Пожалуйста, вот чаёк горячий, боржомчик». Прочувствовав ситуацию, говорю: «Что-то фамилии ваши написаны не очень разборчиво, можно ещё и имя-отчество полностью?» Судьи ещё раз посмотрели мою красную книжечку и всё написали. Выходя из судейской комнаты, я сказал: «Ну, вы ребята даёте!» и громко хлопнул дверью… В коридоре повстречал выходящих на второй тайм рижан, попросил: «Можно, сяду с вами на скамейку?» Судьи меня там увидели, и погнали в обратную сторону. Публика в шоке … В конечном итоге «Даугава» выиграла 2:1, и Старков Руднику понравился. Но потом уже чуть позже, когда я его привёз к Севидову, он его посмотрел в дублирующем составе и.… не взял, сказал мне: «Действительно, голова у него светлая, а скорости для Высшей лиги не хватает, и этого уже не добавишь. Тут она либо есть, либо её нет».
— А теперь бы хотелось, чтобы вы рассказали о том, как привели в 17-летнем возрасте нашего знаменитого спартаковца Юрия Гаврилова в московское «Динамо», и кто тот загадочный человек из Радиотехнического института, который вам его посоветовал показать Адамасу Соломоновичу Голодцу?
— Радиомонтажник Володя Красавкин, который играл за футбольную команду нашего института и с которым мы были хорошо знакомы и не только на почве футбола. Он как-то говорит мне: «У нас парень появился – просто чудо какое-то». Я сначала не поверил, был уверен, что Володя преувеличивает. А когда он меня всё-таки затащил на какой-то их матч, я понял, что это действительно явление. Во-первых, этот парень ухитрялся быть постоянно открытым для приёма мяча, во-вторых, получив мяч, находил самое лучшее продолжение. Пас отдаёт «с иголочки», мяч всё время своему игроку в ногу ложится. По воротам бьёт — удар слабый, но мяч всё время в рамку летит, а вратарь не достаёт.
— И вы решили Гаврилова показать Адамасу Соломоновичу Голодцу в «Динамо», а его откуда знали?
— Я тогда жил ещё на улице Дубки, а Голодец в соседнем доме. У него не было машины, и я после матчей подвозил его на своих «Жигулях» домой.
— Извините за любопытство, но прерву ваш рассказ: хотелось узнать, как у вас так рано собственная машина появилась? Это в Радиоинституте так хорошо платили или ваши справочники и программки стали давать хороший доход?
— Заработал и не только я (смеётся). Я занимался справочниками, и меня провинциалы стали просить делать статистику Первой и Второй лиги. Я стал работать уже за деньги для Воронежа, Ижевска, Кишинёва и команд из других городов. Сработало сарафанное радио, и я сразу стал востребован, а параллельно ушёл на стадион «Локомотив» и делал программки для них. Я писал всё по действующим расценкам, никаких левых доходов. И тем не менее мне удалось накопить на машину.
— Итак вы с Голодцом ездите с футбольных матчей домой на машине…
— Да, и он, на эмоциях после каждой игры делился со мной впечатлениями. Видимо, Бесков не давал ему выговорится, и он у меня в машине выплёскивал всё наружу. А мне было интересно его послушать. Он разбирал игру, я задавал ему вопросы. Умнейший человек, потенциал у него был высочайший, поздно его сделали главным тренером. Он перегорел. Я ведь люблю футбол, и всё время учился, пытался что-то новое для себя узнать, какие-то моменты, тонкости в обсуждениях для себя подметить. Я даже на стадионе всегда пытался подсаживаться к нашим тренерам, например, к Сан Санычу Севидову и следил даже не только за тем, что он говорит, а за его реакцией или оценкой того или иного момента или эпизода игры. Видите, сколько лет прошло, а я до сих пор нахожусь под впечатлением общения или даже присутствия рядом с этими людьми.
Фото: из личного архива Павла Алёшина
— И вы ему сказали про Гаврилова…
— Да, говорю ему, есть интересный парень, посмотрите его. Когда первый раз привёл, то Голодец его сразу забраковал. Нет, это дохлятина, из него никогда ничего не получится, у него сил-то нет на футбол. А я ему, да он по три матча в день играет, у него сил навалом, его покормить надо, возьмёте на сборы — там отъестся, голова-то у него светлая. Но он не в какую. И я девять месяцев возил Голодца и постоянно говорил ему, чтобы он посмотрел Гаврилова и в итоге всё-таки его уломал. Но он сразу предупредил, если опять забракую, то всё. И уже потом он напишет в книге, что по настойчивой просьбе Павла Алёшина я взял Юрия Гаврилова в «Динамо».
— У меня сразу вопрос, почему Голодец его поначалу не брал? Вы то Гаврилова сразу прочувствовали, а такой опытный тренер, как Адамас Соломонович — нет. Гаврилов стеснялся тогда или ещё что-то было кроме физики, что помешало взять его с первого раза?
— Я видел его на фоне, не особо умеющих играть в футбол, людей, а здесь все ребята с хорошей школой, все бегут, все атлеты, всё по-другому.
— Объективно вы понимали, что Голодец, может и прав, что в большом футболе раскрыться Гаврилову будет трудно и. т. д или нет?
— Нет, не понимал. Я Адамаса Соломоновича очень уважал и думал, что уже на фоне всех этих физически сильных игроков он разберётся в потенциале Гаврилова. Но сначала он его не взял. Я же после отказа Голодца сразу повёз Юру в «Локомотив» к Игорю Семёновичу Волчку — тот же самый результат. Нет, говорит, Паш, это ерунда, не пойдёт. Хорошо, что в «Динамо» потом Юру всё-таки взяли. Да и второй раз чуть не сорвалось.
— Почему?
— Тут в другом дело. Я должен был ехать с Гавриловым к Голодцу на судьбоносный просмотр, а у меня в Институте вдруг многочасовой эксперимент, не могу отойти, и Красавкин тоже задействован. Тогда я попросил его начальника, болельщика «Динамо», чтобы он отвёл. Потом Голодец звонит и говорит: «Ладно, беру твоего Гаврюшу, а он на ставку в 60 рублей пойдёт?». А ему: «Да он бесплатно пойдёт, вы только его хорошо кормите, одевайте, обувайте, и будет он у вас играть». И вот сезон заканчивается, начинается следующий… Юра играет за дубль с «Локомотивом». После игры подходит ко мне Волчок: «Паш, ты этого парня к нам приводил». Я говорю: «Да, а что?». А он мне: «Можешь снова привести?». «Нет», говорю, «Прохлопали вы его, Игорь Семёнович» (cмеётся).
— Юрий Васильевич в недавнем интервью не смог вспомнить, кто его привёл в «Динамо»…
— Забыл, наверное. Там у него много чего наслоилось в памяти. У меня с ним хорошие отношения. Мы как-то с ним встречались на одном мероприятии. Юра меня спрашивал про Красавкина, но я с ним связь давно потерял. Институт расформировали.
Фото: из личного архива Павла Алёшина
— А когда вы почувствовали к себе уважение как к пишущему журналисту, а не составителю программок и справочников? Вы же стали в еженедельнике «Футбол» работать.
— Я не рвался никогда в число избранных, не думал о каком-то признании. Я — трудоголик, занимался тем, что мне нравилось, футболом, писал о нём. Я знал, что есть ограниченное количество журналистов, можно сказать, элита, и мне до них далеко. Но, признаюсь, был момент, когда я почувствовал себя настоящим журналистом. Когда в начале 90-х работал в еженедельнике «Футбол», то к нам в редакцию зашёл как-то мэтр нашей журналистики Лев Иванович Филатов. Он о чём-то долго разговаривал с нашим главным редактором Олегом Кучеренко, а потом перед уходом подошёл ко мне и говорит: «Пашенька, вы знаете, я думал вы статистик, а вы оказывается писать умеете».
— А когда вы стали книги писать?
— Книги у меня пошли с подачи Валерия Изидоровича Винокурова. Когда издательство «Книжный клуб» стало издавать книги о ветеранах футбола, то Винокуров на меня вышел и склонил написать книгу о Шестернёве. Я ему сказал: «Валера, я никогда не писал, и не умею этого делать». Но через неделю уговоров я согласился. У него на тот момент других кандидатур не было, и он попросил выручить. Потом вышла моя книга о Валентине Николаеве. С Никитой Павловичем Симоняном сделал книгу. И как-то у меня пошло. Потом ещё «Динамо» попросило меня сделать книгу о Кесареве.
— А теперь хочу спросить, как вы оказались в мини-футболе?
— Случайно. Семён Николаевич Андреев, который открыл дорогу мини-футболу в России, искал людей, кто будет выпускать журнал об этой, набирающей у нас в России достаточно серьезный ход, игре. Я ему, можно сказать, подвернулся под руку, и он мне предложил этим заняться. Я согласился, тем более что моя жена Лена была на тот момент директором типографии «Динамо», и она помогла нам, как говориться, чтобы журнал «Пять на пять» увидел свет. Я был главным редактором. Но после первого номера меня уволили. Оказалось, что Дине Викторовне, жене Сергея Козлова, финансировавшего не только мини-футбольный клуб «Дина», но и выпуск этого журнала, моя работа не понравилась.
— И что вы делали дальше?
— Андреев, потрясающий человек, на которых мне, как я уже говорил, везло и я их никогда не упускал, мне тогда сказал: «Ничего страшного, пиши о мини-футболе в других изданиях». И я стал писать о «мини» в еженедельнике «Футбол», а Семён Николаевич стал меня возить и за границу, и здесь по России на все турниры. Так я и втянулся, а сначала не понимал мини-футбол, думал, что же это за непонятная экзотическая копия большого футбола!
— Насколько я знаю, вы были внутри всех мини-футбольных событий, когда наша команда и чемпионат Европы выиграла, и наша звезда в этом виде спорта, Константин Ерёменко, в ней блистал?
— Суперзвезда. Его признали лучшим мини-футболистом 20-го столетия. Но в голове у него много чего ненужного было. Умер рано…
— А Кучеренко вам ничего не сказал на то, что вы переключились с большого футбола на мини?
— Нет. Он тоже был очень хороший человек, и одобрил все мои начинания, тем более что мини-футбол у нас начал выходить на международную арену, и Кучеренко это тоже заинтересовало.
— Вы всё время говорите о хороших людях, но в журналистике всегда присутствует и зависть, и конкуренция, да и много ещё чего. Понятно, что вам встречались и плохие люди, и непорядочные, о них не будем вспоминать… Но хороших, как я понял, было больше?
— О коллегах или хорошо или ничего (смеётся). Но за мои годы работы журналистом я всякого насмотрелся. И с футболистами приходилось сталкиваться в разных ситуациях и подставляли меня, и, наоборот, видел порядочность и благородство.
Фото: из личного архива Павла Алёшина
— А с футболистами-то что вы не поделили?
— Сначала в интервью говорили одно, а потом отказывались от своих слов. У меня был такой случай с игроками волгоградского «Ротора». Там уволили тренера Леонида Колтуна, и его сразу тернопольская «Нива» пригласила к себе, в которую он забрал с собой пять человек. И я получил от Олега Кучеренко редакционное задание выяснить, в чём дело и поехал в Ивано-Франковск поговорить с ними. Там «Нива» проводила очередной матч. Я сделал с ними интервью, где они мне на диктофон наговорили, как их в «Роторе» обманывали, не выплатили все причитающиеся деньги за турнир в Таиланде и. т д. В общем, конкретно всё рассказали, даже, можно сказать, с фактами, и Горюнова, президента «Ротора», обвиняли во всём. Он потом со мной не разговаривал. Я приехал в Москву, и мы этот материал напечатали. Проходит какое-то время, и в «Футбольном обозрении» у Перетурина все эти игроки отказываются от своих слов и говорят, что всё выдумал журналист. Кучеренко знал, что у меня есть запись, но не стал устраивать вокруг всего этого большой шум и спустил всё на тормозах. А потом встречаю одного из этих игроков, и говорю ему: «Как же так, вы мне одно говорили, потом на телевидении стали другое говорить, выходит, я нечестный, непорядочный человек, то есть вы взяли и подставили меня». А он мне: «Извините, Павел Николаевич, нас так прижали, что нам деваться было некуда». А я в ответ: «Вы же меня на всю страну «прославили». А если я диктофон свой включу, и все услышат, что вы мне говорили…». В общем, он затрясся, побледнел… «Ладно», говорю, «живите дальше».
— Павел Николаевич, тут уже от конкретного человека всё зависит, люди все разные, не каждый, как говорится, герой…
— А Дмитрий Радченко, наоборот, поступил порядочно и благородно. С ним похожая ситуация была. «Зенит» тогда в Первую лигу вылетел. Радченко играл тогда за молодёжную сборную, а я опять от Кучеренко получил задание взять у него интервью. Выловил его на «Локомотиве» после игры, чтобы пообщаться. А он мне сразу говорит, что ему некогда, он улетает в Питер, и у него скоро самолёт и. т. д. А у нас порядок был такой, если тебе дали задание, то ты должен его выполнить, а почему ты его не выполнил, это никого не волнует. И я это хорошо усвоил. Я его посадил к себе в машину и повёз в Шереметьево, диктофона у меня не было, зато память хорошая. И он мне за это время всё рассказал, и мы опубликовали, что у «Зенита» бедственное положение, что врача в команде нет, что он приходящий, только на игру приезжает, что зарплаты не платят и много чего ещё… И тут звонок из Питера в нашу редакцию, и та же история, как с «Ротором», что всё написанное — это враньё, Радченко такого не говорил и. т. д. Кучеренко вызывает меня: «Запись есть?» Нет! Кучеренко говорит: «Что будем делать?». Я ему: «Звонить Радченко!». Набираю его номер и говорю: «Дима, вот такая ситуация, говорят, что ты этого не говорил». А он: «А я и не отказываюсь от своих слов, передайте трубку вашему главному редактору, я всё ему могу подтвердить». Вот это другой человек, порядочный, хотя на него тоже давили.
— Перед вами прошла целая плеяда наших знаменитых футбольных журналистов. Это и Филатов, и Кучеренко, и Винокуров, и Галинский, и Горбунов и ещё можно этот список продолжить. Кто они для вас, кого ещё можно в этот список добавить?
— Бориса Федосова нужно отметить, я уже упоминал, что это он придумал хоккейный приз «Известий», Галинский — интересный, но своеобразный человек. Филатов — это недосягаемая высота. Винокуров и Кучеренко — это мои учителя. Радчук Геннадий Иосифович — колоритнейшая фигура, замечательный человек, прекрасно разбиравшийся в футболе, помогал мне очень.
— Вы большие футбольные форумы посещали? — Если говорить о большом футболе, то я был только в США на Чемпионате мира в 1994 году, а вот на мини я много поездил. Я ведь без иностранного языка, а у нас ребята ездили, кто язык знает.
Фото: из личного архива Павла Алёшина
— Почему не стали учить английский язык, ведь вы знали, придя в журналистику, что вам светят зарубежные поездки. Язык вам не давался или были другие причины?
— Наоборот, давался.
— Почему же не учили?
— Я работал много, как вол. Когда меня взяли в еженедельник «Футбол», я там и мелочи разные писал, мне было в удовольствие заниматься всем этим.
— Вы же понимали, что язык — это и перспектива в профессии и возможность личного общения с футбольными деятелями без переводчика. В журналистике без него не обойтись…
— Меня работа сильно захватила и не было просто времени на него. А то, как мне давался иностранный язык я вам могу рассказать. Хотите?
— C удовольствием, послушаю…
— Я поехал в Данию осенью 1999 года с московским «Локомотивом» на матч Кубка УЕФА. Они встречались с командой «Люнгбю». А Люнгбю — это пригород Копенгагена, как наши Химки. Приехали мы на пресс-конференцию с Юрой Сёминым, заходим в двухэтажное административное здание, поднимаемся на второй этаж, а перед нами вид из окна на 8 зелёных, аккуратно подстриженных, травяных полей. И везде тренируются и девочки, и мальчики, и все с иголочки одеты, и тренеры везде стоят. Сёмин увидел такое чудо и воскликнул: «Пашка, вот это да! Нам бы такое в «Локомотиве». А тут какой-то Люнгбю». Потом мы сидим на пресс-конференции, и вдруг в зал заходит красивый, высокий и стройный мужчина. Ведущий прерывается и с гордостью представляет его: «Это наш спортивный директор, легенда датского футбола, Харальд Нильсон». Конференция прошла, я задержался ненамного, рассматривал в коридоре фотографии на стене. Смотрю Нильсон идёт мне на встречу и улыбается. А у меня бутылка водки с собой, и я её достаю и ему протягиваю. Он взял бутылку и повёл в свой кабинет. Через минуту появились бутерброды, и мы с ним больше часа сидели и говорили о футболе. Я немного из школы знал немецкий, а он на трёх языках спокойно разговаривал. На следующий день он меня в ложе прессы встречает и сразу «Go! Drink!». А я ему: «Не могу, arbeiten, arbeiten!». Мы с ним так за эти дни сдружились, что он меня и в бар на стадионе приглашал и большое интервью дал, которое потом в «Спорт-экспрессе» опубликовали. А мне в редакции сначала сказали, это что «липа», ты же языка не знаешь. Но загадка была в том, что с переводом мне помог внук Ивана Леонтьевича Паристого, начальника московской железной дороги, который ездил тогда с нами на матч. И взял тогда внука, который хорошо знал английский, и он мне очень помог. Если бы я задался целью выучить язык, то больших проблем у меня бы не было.
— А за границу вы когда первый раз поехали в служебную командировку?
— В 1990 году в Италии был с нашей олимпийской сборной.
— А как вас выпустили, вы же на режимном предприятии работали до этого?
— Миша Гершкович выручил, его тогда Олег Сергеевич Кучеренко взял на работу в еженедельник заместителем. Я с ним постоянно по всем вопросам советовался. Он великолепно знал футбол, здорово в нём разбирался. Его без сомнений тоже могу назвать в ряду моих учителей. Он мне помог и с паспортом через МИД, и с выездом за границу тоже.
Фото: из личного архива Павла Алёшина
— А со знаменитым главным редактором немецкого журнала Кicker Карлом-Хайнцем Хайманном пересекались где-нибудь?
— Конечно. В Руйте, на спортивной базе познакомились. Тогда «Локомотив» тоже нас свёл, который приехал на игру с «Штутгартом», и водка опять же важную роль сыграла. Она меня всегда при разных встречах и знакомствах выручала. Мы с Хайманном тогда проговорили долго, но он меня в основном спрашивал: и про Яшина, и про Нетто. Он прекрасно говорил по-русски и знал как никто другой наш советский футбол.
— А интервью с ним сделали?
— Нет. Сейчас жалею. Большого был масштаба человек. Подарил мне пачку своих журналов.
— А с кем из знаменитых футболистов или тренеров делали интервью?
— Со многими. У Феди Черенкова я первый взял интервью для журнала «Гражданская авиация». Кто-то из редакции на меня вышел сразу, когда Федя, только начал играть в «Спартаке». Они там болели за эту команду. Потом сделал интервью с Олегом Романцевым, когда он только «Спартак» принял в качестве главного тренера.
— И как вам Фёдор молодой показался?
— Скромнейший парень. Перед тем, как ответить долго думал. Отвечал аккуратно, развёрнуто, а не так, как некоторые отвечают: «Бум, бум!». Он на меня произвёл очень приятное впечатление. Я когда писал книгу о Маслёнкине, подошёл к нему на «Локомотиве». Федя тогда уже ветераном был, а Маслёнкин Анатолий Евстигнеевич — это его первый тренер в «Спартаке». Фёдор тогда и про наше интервью вспомнил, которое первым для него было и о своём тренере очень хорошо сказал. Это всё в книге есть. Что сказать, просто чудо-парень. Некоторые болельщики «Динамо» осуждают меня, то, что я пишу о спартаковцах, о футболистах ЦСКА. А я пишу не о спартаковцах, а о людях футбола, о хороших достойных людях. А какую я книгу сделал с Никитой Павловичем Симоняном, это же такая мощная фигура! Что он, что Валентин Александрович Николаев. Но с ним немножко по-другому было. Но рассказывал он всё, как на духу. Как тётя Шура ждала их после матча с пивом, потом уже шли во двор с водкой и. т. д.
— Вы говорите, что Валерий Винокуров для вас был учителем, знаю, что наш известный журналист Сергей Микулик говорил, что Валерий Изидорович дал ему путёвку в журналистскую жизнь. А вы кому-нибудь из журналистов дали такую путёвку, а если дали, почему они молчат?
— Я не считал себя никогда авторитетом, помогать — помогал всем, если меня о чём-то просили, никогда не отказывал, подсказывал, телефоны всем давал всегда, если кто просил. А так сложилось, что я очень много работал на благо футбола, а с путёвками как-то не получилось (смеётся)!
— Спасибо вам за интервью и с наступающим Новым годом!
— И вас тоже.
Текст: Александр Косяков.
Заглавное фото: из личного архива Павла Алёшина.
Фото: из личного архива Павла Алёшина и Александр Косяков.
