«Это мировая катастрофа». Вратарь «Енисея» помогал на Черном море после разлива мазута – и у него много вопросов
Монолог Андрея Сорокина.
15 декабря из-за крушения танкеров «Волгонефть 212» и «Волгонефть 239» жизнь черноморского побережья изменилась – возможно, навсегда. ТАСС со ссылкой на правоохранительные органы сообщил, что танкеры перевозили почти 9,2 тысяч тонн мазута.
Утром 17 декабря жители Краснодарского края заметили пятна мазута на черноморских пляжах, а в телеграм-каналах появились видео с черными от мазута птицами. Еще через несколько дней – видео с погибшими дельфинами. Научно-экологический центр «Дельфа» написал, что с 15 по 24 декабря обнаружен 21 погибший азовский дельфин, и причиной смертей мог стать разлив мазута. Чтобы это подтвердить или опровергнуть, нужно дождаться результатов экспертизы.
Экологи считают, что последствия этой катастрофы будут ощущаться как минимум десять лет.
В стороне от случившегося не остался вратарь «Енисея-2» Андрей Сорокин. Вместе с братом он поехал на побережье Черного моря и три дня работал в составе волонтерской группы.
Мы записали его рассказ.
Андрей поехал к месту разлива мазута в дни отпуска. В «Енисее» не знали об этом
– Мои родители живут в Ейске – шесть часов от Анапы на машине. Сейчас у меня отпуск. О катастрофе мы узнали давно и выясняли, как поехать. Сначала не понимали, где жить, на чем добираться, но очень хотелось помочь. Потом знакомый тренер рассказал, что собирают волонтеров: можно поехать на три дня, тебя в составе группы на автобусе привезут и предоставят жилье с питанием. Как только узнали об этом, сразу записались.
Мы поехали с братом, которому только исполнилось восемнадцать, и были там с 23 по 26 декабря. Сказал ему: «Сань, надо помочь». Он поставил сессию на паузу и поехал. Все бросил и решил помогать, за что ему большое уважение. Побольше бы таких молодых ребят.
Ехали из Ейска через Анапу в Благовещенскую – там очень длинный дикий пляж. Пешком по нему прошли где-то двадцать километров, и я еще не знаю, сколько впереди осталось. Выехали на автобусе в час ночи, приехали в восемь утра. Вышли – и сразу работать на пляж, даже не заселились в гостиницу. Первый день был жуткий: шторм, ветер, дождь. Как в фильме. Очень страшно. Нам объяснили, что делать, и мы начали работать.
Это не первый опыт волонтерства: в 2012-м, когда были потопы в Крымске, я ездил волонтерить от школы. И по возможности стараюсь заниматься добрыми делами: мы с ребятами всегда собираем вещи в детский дом, помогаем приютам и детям с разными заболеваниями. Просто не рассказываем, и это не предается огласке. Если нужна помощь, всегда без проблем еду и помогаю.
В клубе вообще не знали, чем я занимаюсь – не спрашивал разрешения. Думали, наверное, что к сборам готовлюсь. Когда вернулся, выложил пост – мы сфоткались с братом. Так о моей поездке узнали в СММ клуба. Я вообще ничего не хотел форсить, но «Енисей» поделился постом у себя, и потом об этом написали все. Очень за это благодарен, потому что после публикаций мне написало много людей. И спортсменов, и простых подписчиков, которые тоже хотят поехать.
Говорят, это пиар. Да будь это даже и так, это полезный пиар, благодаря которому кто-то захочет помогать. Но никаким пиаром это, конечно, не было.
Как выглядит график волонтеров. И чем они занимаются
– Просыпаешься в шесть, делаешь свои дела. В семь – завтрак. Он есть не везде, но мы жили в хорошей гостинице, она уже переполнена. Есть гостиницы и похуже – ребята скидывали фотографии. Не знаю, кормят там или нет. Если нет, то, наверное, дают паек для завтрака. По-моему, проживание оплачивает администрация того района, из которого едут волонтеры. Например, мы приехали из Ейского района, и его администрация оплачивает нам гостиницу на три дня.
Сейчас для волонтеров доступен один гостиничный комплекс с домами и одна гостиница. Две гостиницы на такое количество людей – мало. Когда мы приехали после первого рабочего дня, заселялись четыре часа – сидели в автобусе. Очень большая очередь, никто не успевает заселить и выселить людей. Это возмутило: мы в этой форме, потные, грязные, мерзли в автобусе, который не обогревался. Заселили нас в десять вечера – чуть поспать и обратно работать.
Защитные костюмы, респираторы, перчатки и лопаты лежали прямо в автобусе. Если что-то порвалось или испачкалось, можно пойти в пункт обогрева и получить новое. Хоть плащ, хоть перчатки, хоть резиновые сапоги. После отъезда можно оставить свое – для тех, кто приедет потом.
В 7:30 – выезд на место работы, в 8 или 8:30 – приезд. Надеваешь экипировку – и работаешь, пока не стемнеет. Где-то до четырех-пяти часов дня. С двенадцати до часу – перерыв на обед.
Основных задач две – либо складывать песок с мазутом в мешок, либо грузить на утилизацию. У каждой группы из тридцати волонтеров есть руководитель. Он обозначает зону – в ней и работаем. Каждая команда собирает песок на своем участке. Из тридцати волонтеров десять идут на погрузку в тракторы, а остальные работают лопатами. Отрезки участка условны: где видишь мазут, там и собираешь. А он по всему пляжу, поэтому люди растягиваются. Главное, чтобы в конце дня все собрались в один автобус и уехали.
В первый день мы складывали мазут в мешок и оттаскивали их подальше от берега. Был очень сильный шторм, волны доходили далеко – и смывали мешки, которые волонтеры собрали до этого. Реально фильм ужасов. Как в фильмах про эпидемии: все в респираторах, летают какие-то птицы, дождь, огромные волны. Еще волнами вымывался песок, и мешки закапывало под землю. Лопатами нужно было эти старые мешки оттуда доставать. Очень тяжелые – дай бог три мужика справятся.
На второй день нас вдесятером отправили на погрузку уже собранного по тракторам. На них мешки везли до больших камазов, потом – утилизация. С утра до вечера получалось где-то восемнадцать камазов. Можно представить: ты беспрерывно тягаешь эти мешки в трактор.
Когда там оказываешься, эмоции уходят: думаешь только о работе. Работаешь, работаешь, работаешь. Кажется, так сильно устаешь именно потому, что беспрерывно работаешь. Поел – и опять работать. И постоянно думаешь: быстрее бы это сделать, быстрее бы помочь, чтобы мешков поменьше стало. Оглядываешься назад, а там еще непонятно сколько километров этих мешков. Это ощущение давит. Не знаю, как держатся мчсники, которые каждый день там работают. Я просто думал: «Вот бы время быстрее пролетало, чтобы помыться и отдохнуть». Простые человеческие потребности.
Мы все равно видели, что за день очистили какой-то кусок пляжа. И такие: ничего себе. Да, это капля в море, но понимали, что делаем неплохую работу. Это лучше, чем ничего.
В зоне загрязнения очень едкий запах. От него болит голова и тошнит
– Там очень специфический запах – как едкий выхлоп машины, старой семерки. Что-то переработанное. Бывает запах жженого бензина, а это – жженая нефть.
Я общался с теми, кто работал на нефтепродуктах, и все они говорили: «Ничего не будет, если один раз подышать». Для работы нам выдали маски. Естественно, дышать в них нелегко, а еще и дождь – они мокрые. Поэтому по чуть-чуть их снимали. Думаю: «Ничего – пахнет и пахнет». А к вечеру раскалывалась голова – если честно, настоящая мигрень. Сначала думал, что от усталости, но к вечеру голова болела у всех в нашей группе. Пили обезболивающие. У брата болели и голова, и живот, началась диарея.
Даже легкий контакт с парами так повлиял на здоровье. Не думал, что так будет. Всегда же дышим бензином, еще чем-то. А тут – так сразу, дикие боли. После этого респиратор вообще не снимал. Было нормально, но у брата и после возвращения домой болели и голова, и живот. У меня-то все прошло, а он, видимо, помладше, поэтому сильнее ощутил.
До приезда Андрей не осознавал масштабы катастрофы. Он переживает о том, что будет дальше
– Когда впервые услышал о катастрофе, не представлял масштабы: сколько там мазута, сколько мешков. Не думал, что все это так растянулось по Черному морю. В воде эта черная субстанция по-прежнему плавает – как это убирать, даже не представляю.
Дома я думал, что, наверное, туда приедет какая-то большая техника, и все уберут. Приехал на берег и понял, что особо никакой техники нет. Только трактора и камазы, которые увозят мешки. Все. Знаю, что со временем стало больше тракторов. Это хорошо.
По-хорошему – там бы снять целый слой песка, потому что этот мазут уже внутри. И не хватает людей: бедные мчсники, как же им тяжело. Они очень устали – каждый день там. Волонтеры, по крайней мере, сменяются каждые три дня.
Это катастрофа – не только для России, а мирового масштаба. Все-таки Черное море омывает не только наши берега. Не понимаю, почему другие страны не обратили внимания на эту ситуацию, не помогли чем-то. Себе они тоже делают хуже.
Не знаю, сколько там тысяч мешков, сколько нужно людей, чтобы их убрать. Людей, которых отправляет Краснодарский край, не хватает. Мы так не справимся. Как говорят экологи, десять лет нельзя будет купаться в Черном море. Десять лет! А мы так медленно все делаем. Если побольше народу туда привезти, больше говорить об этом, подключить другие страны, дать больше техники, мы бы побыстрее с этим справились. Нужно сделать это, пока лето не наступило. Летом будет очень тяжело – начнутся испарения. Это сейчас можно в маске ходить, а летом, как мне кажется, надо будет в противогазах. Страшно.
Волонтерской помощи не хватает. Очень мало людей для катастрофы такого масштаба.
Там я встретил настоящую доброту – людей, которые искренне хотят помочь природе, животным. Есть ребята, которых от колледжа отправили. Видел и спортинструкторов. Многие местные приезжают после работы, но их не так много, чтобы убрать это все по-быстрому. Не хватает рук.
Людей из других регионов больше, чем местных. Местные убирают уже какие-то остатки, а приезжих засылают подальше, где еще вообще ничего не убрано. Очень много возрастных людей – прям стариков. А молодых мало. Мой брат, наверное, самый младший, кого я там видел. Очень редко встречал ребят в возрасте от 18 до 25 лет. Если они поймут, что это наше будущее, что нам это надо, и поедут туда, то мы, конечно, быстрее справимся, будет легче.
Конечно, нужна помощь. Палатка с едой – это тоже волонтеры. Там сидят прекрасные женщины, которые привозят из Анапы пирожки. Еда есть всегда – некоторых даже заставляют кушать. Естественно, все это тоже не бесконечно – нужно помогать.
Люди, которые не могут поехать туда физически, тоже могут помочь, придавая ситуацию огласке, чтобы государство увидело масштаб катастрофы. Потому что сейчас есть такое: «Да мы Краснодарским краем справимся». Люди требуют, чтобы в ситуацию вмешались не только власти Краснодарского края, руководство которого сказало, что справится своими силами. Но все понимают, что мы не справляемся. Народ уже устал. Нужны новые силы. Конечно, день за днем все это делать – угнетает и физически, и морально. Это очень тяжело. Плюс меняющаяся погода: то +15 и жара, то шторм и ураганный ветер.
Там пострадало все, если судить по тому, сколько километров мы прошли по дикому пляжу в Благовещенской и сколько осталось впереди. Он тянется на тридцать-сорок километров (конца даже не видно) и идет до самой Анапы. И везде этот мазут – не только на поверхности, но и внутри. Видимо, либо пропитывает песок, либо как-то водой замывается. И в море плавают капли мазута. Пострадало, можно сказать, все.
Волны возвращают мешки в море, а мазут протекает обратно на песок
– Птиц я не видел. Знаю, что они были где-то дальше, и их отправили на реабилитацию. Кто-то в Анапе даже выделил свою автомойку. Мы привезли шприцы для животных – для инъекций. Дельфинов тоже не видел.
Видел, как мешки возвращаются в море. Когда волна отходит, видно, что мешок с мазутом частично оказался под песком и уходит под землю. Трактор туда заехать не может – сразу застревает. Поэтому откапывали их вручную. И неизвестно, сколько мешков так вернулось в море.
Еще мазут просачивается через мешки. Они фасовочные, как бы тканевые – знаете, как пятикилограммовый сахар. В полиэтилен тоже не сложишь: рвутся, когда их поднимаешь. Оптимальный вариант – мешок как из-под сахара с пакетом внутри. Сквозь пакет мазут не выйдет, а благодаря внешнему мешку – не порвется. Там были такие, но очень мало. Там вообще с мешками… Не то что дефицит, но бывает, что заканчиваются. Тогда кому-то звонят, подъезжают люди на квадроцикле и привозят еще партию. Бывает, что некачественные мешки попадаются. Хороших мало.
Люди сплотились вокруг беды, несмотря на усталость. Но помощи от государства не хватает
– Говорят, танкеры потонули из-за сильного шторма. Думаю: как, они же сделаны для моря? У нас же не Тихий океан, а Черное море, которое огроменными штормами не славится. Но, говорят, был очень сильный шторм. И из-за этого они потонули. А кто виноват… Я задавался этим вопросом, но никто на него не ответит. И я не слышал, чтобы кто-то задавался этим вопросом вслух, там все заняты работой, очень мало кто стоит и о чем-то общается. Может, перекур на пять минут – и обратно за работу.
Я могу задать вопросы: почему туда не завозят больше техники, которая снимет этот слой песка, больше камазов? Еще нужно расширять зоны утилизации мешков – они заполняют свалки, и их некуда девать. Этот вопрос нужно решать, потому что мешки с мазутом уже хотят в другие города вроде как отвозить, а жители этих городов резко против. Я сегодня слышал, что их в Ейск хотят привозить, и это, конечно, ужасно.
Жители Краснодарского края очень хотят помощи. Они чувствуют большую усталость. Чувство, что мы здесь делаем, делаем, но это такой грош, капля в море. Побольше бы сил, техники. Если бы власти обратили на это больше внимания, естественно, туда бы и мчсников, и техники больше отправили, а люди там сейчас просто по крупицам собирают этот мазут. И не то чтобы чувствуют себя беспомощными, но понимают: это все будет очень долго, если и дальше так продолжится. «Мы здесь все это делаем, а улучшается все медленно».
Увидел, как народ сплотился, как старается. Настоящую доброту там увидел в людях. Прекрасные женщины на кухне. Мы заходим, говорим: «Спасибо, что нам помогаете». А они: «Спасибо, что вы к нам приехали». Это очень морально помогает и увеличивает желание трудиться. Большое общее доброе дело объединяет, и все друг другу помогают, потому что понимают, ради чего мы здесь. Я футболист, у нас командный вид спорта. В команде тоже чувствую единение, но это, конечно, два разных мира.
Если бы было чуть побольше палаток, еще две-три, людям было бы проще и приятнее. Но опять же, вопрос в том что и это волонтеры делают. Поэтому и одна палатка на весь пляж. Есть вопрос, почему государство этим не занимается, но я не знаю, кто на него ответит. Они там, наверное, думают, что волонтерами справимся, но, к сожалению, нет. Не справимся.
Три футболиста взяли у Андрея контакты волонтерского центра. Из РПЛ никто не писал
– Так как я спортсмен, никогда не отчаиваюсь. Моя работа – всегда сохранять стойкость, внутри у всех спортсменов стержень. Мы не сдадимся, если будет холодно. Я привык терпеть – что в спорте, что в этой ситуации. Там есть и люди постарше, и женщины – они, небось, сильнее устают, у них силы заканчиваются. Но они сами туда приехали, работают до конца и не жалуются. Большое уважение им за это. Благодаря таким людям мы справимся.
Мне писали три футболиста, я дал им номер телефона, позвонив по которому они могут уехать из района, где живут. Допустим, из Новороссийска, Сочи, Геленджика. В этот же день их отправят на автобусе, дадут гостиницу, питание, экипировку.
Из РПЛ, к сожалению, никто не писал. Понятно, ребята сейчас отдыхают. И это их право, никто их за это не корит.
Считаю, человек, который едет туда помогать, получит еще и мини-приключение. Это лучше, чем сидеть дома, смотреть видео и писать комментарии. Езжай туда, помоги – и жизнь тебе потом поможет.
Выводы для себя
– Конечно, эта ситуация поменяла мое отношение к жизни, хотя оно и всегда было очень трепетным.
Во-первых, я понял, что не всегда все так, как говорят по телевизору. Там говорят, что все хорошо: на берегах четыре тысячи человек, много пунктов обогрева. По факту там не четыре тысячи человек и один пункт обогрева. Речь именно про Благовещенскую. В Анапе, как говорят, и пунктов, и людей побольше, хотя пляж там меньше. В Благовещенской, где я был, пляж огроменный, а точка одна.
А, во-вторых, осознал, что даже мелочи могут привести к проблемам мирового уровня.
Думаю, после Нового года, до сборов, мы еще на три-четыре дня туда поедем.
Телеграм-канал Любы Курчавовой
Фото: ФК «Енисей»; РИА Новости/Алексей Майшев; Belkin Alexey/Global Look Press
>Ой, ну российские власти наверное думают, что сами справятся волонтеры, не знаю уж, как так вышло
Занавес.
Хотя финал текста все раскрывает.
"Во-первых, я понял, что не всегда все так, как говорят по телевизору". Сколько ж тебя еще открытий ожидают, Андрюша...