«С Терзичем пили шампанское на русской дискотеке». Приключения воспитанника «Зенита» в Германии
Денис Романцов поговорил с Сергеем Зиминым.
Эдин Терзич, Симон Рольфес и Даниэль Фарке – немецкие герои сезона. Первый достиг финала ЛЧ, второй – как спортивный директор «Байера» – выиграл Бундеслигу, а третий едва не вернул «Лидс» в АПЛ.
Все они играли с Сергеем Зиминым – воспитанником питерского футбола. В 1998-м он сменил «Зенит» на «Вердер» и не поднялся выше Третьей лиги, но забил в Германии 183 мяча и пересекся со знаменитостями в диапазоне от Марселя Шмельцера до Феликса Магата.
С денег от «Вердера» первому тренеру Зимина купили квартиру и машину
– С шести лет я занимался в СДЮШОР «Зенит», – рассказывает Сергей. – Мы конкретно рубились со «Сменой» – не только на поле, даже родители враждовали. Потом нас объединили в сборную Санкт-Петербурга, и мы сдружились. В воротах играл Слава Малафеев из «Смены»: в жизни галантный, на поле – скала.
– Как вы в 18 лет очутились в Бремене?
– В 1997-м поехали в Германию, на турнир в честь столетия берлинского футбола. В финале обыграли «Герту» 4:0. Я сделал хет-трик, и после игры ко мне обратились два немца. Одним из них, как оказалось, был Томас Шааф.
Английский у меня хромал, немецкого вообще не знал, но подошли наши тренеры – Шейнин и Канищев – и прямо на поле провели переговоры с немцами. Я смотрел на это вылупленными глазами, не понимая о чем речь. Потом объяснили: «Вердер» зовет на просмотр.
– Что дальше?
– Через два-три месяца приехал в Бремен. Потренировался пять дней, и меня отправили в Питер с трансферным соглашением для «Зенита». Точную сумму не скажу, но по тем временам заплатили сумасшедшие деньги – с них моему первому тренеру, Владимиру Молчанову, купили квартиру и машину.
– Как к отъезду отнеслись родители?
– Отец радовался, а мама была против: я ехал в неизвестность, со мной практически терялась связь – звонки из Германии в Россию были безумно дорогие. Передавать родителям письма и деньги я мог только через питерских ребят, когда вызывался в сборную.
– Было что передавать?
– По меркам российского футбола девяностых я хорошо зарабатывал в Бремене. К тому же в Германии немецкая марка почти равнялась доллару, а в России стоила 3 рубля (доллар – 6 рублей). Я менял марки на доллары и как бы удваивал зарплату.
В интернате «Вердера» Зимин подружился с австралийцами, которые ели снег и собирали его в пакеты, чтобы отправить родителям
– Где поселились в Бремене?
– В интернате при стадионе. Поначалу было тяжело: переводчика нет – не понять, во сколько подъем, когда тренировка и обед. Перед отъездом я ходил на курсы немецкого, которые оплачивал Александр Канищев, но то, что преподавали в России, и разговорный язык – совсем разные вещи.
– Из Питера приехали не один?
– С защитником Алексеем Спассковым, но, когда долго живешь вдвоем в одной комнате, надоедает. Мы ссорились, а однажды я уехал со сборной в Португалию. Алексея не взяли, он почти две недели жил в Бремене без меня и, когда я вернулся, обнял как родного брата.
– Как жилось в интернате, когда разобрались с распорядком?
– Вставали с 7:00 до 8:00 (немцы, которые учились в школе, – еще раньше). В 8:30 завтракали. В 10:00 начиналась первая тренировка. Потом – обед, два часа отдыха и вторая тренировка. В 22:00 всем нужно было разойтись по номерам. В 23:00 отключали свет.
Когда второй тренировки не было, отпускали в город на прогулку, но, если не возвращались к ужину в 19:00, доходило до вызова полиции. Кто-то в 18 лет шлялся по дискотекам, а я жил в условиях жесткой дисциплины – фокусировался только на футболе.
– Как к вам относились немецкие ровесники?
– На поле держались дружно, как одна команда. А в свободное время мы с Алексеем чувствовали, что местные над нами смеялись, оскорбляли. Возникали стычки. Кто-то в интернате сделал гадость, что-то сломал – валили на нас.
В номерах, например, запрещалось иметь видеомагнитофон. А немцы пронесли и смотрели втихаря. Однажды мы попросили его к себе – посмотреть пару кассет, взятых из Питера. Нам дали, мы включили, и нас засекли проверяющие. Немцы сказали, что это наш видеомагнитофон, и мы заплатили большие штрафы.
– В молодежке «Вердера» были и другие иностранцы?
– Запомнились два безбашенных австралийца, у которых тоже были проблемы с немцами: на этой почве мы подружились.
Зимой 1999-го нашу игру отложили из-за снегопада, а австралийские чудаки побежали на улицу в шортиках. Собирали снег в пакеты, чтобы отправить домой, показать родителям. Купались в нем, ели. Они потом звали нас в Австралию, потому что покинули Германию – не закрепились в команде.
В молодежке «Вердера» была высокая конкуренция. Например, в полузащите играли Тим Боровски (третье место на ЧМ-2006), Симон Рольфес и Маркус Креше – сейчас они спортивные директора «Байера» и «Айнтрахта».
– С кем из них сблизились?
– С Боровски. Наш сосед в интернате, жил через стенку. Иногда выручали его, когда он отлучался, и надо было откликнуться, если кто-то постучит или позвонит. На машине он возил нас с Креше в Бремен, показывал город, водил на дни рождения друзей.
Рольфес в интернате не жил, так что контактировали только на поле. Его пробовали слева и в центре. Особо он не выделялся, но как умный и интеллигентный человек состоялся после завершения карьеры. Стал спортивным директором «Байера», где провел лучшие годы. А за «Вердер» в Бундеслиге Симон так и не сыграл.
– Как и вы.
– Хотя все к этому шло. В одном из первых матчей за резервистов Бремена я сделал хет-трик. К тому времени уже мог общаться с нашим тренером Шаафом. Не скажу, что анекдоты друг другу рассказывали, но простые вещи про еду, массаж и тактику я понимал.
После первой тренировки с Магатом Зимин хотел закончить с футболом
– Шааф – что за тренер?
– Стратег. Четко объяснял, как лучше обыграть и куда ударить. Я выходил на поле и заранее знал, что сделает соперник. К тому же Томас – очень человечный: если орал, то конкретно и по делу. На фоне тренеров, которые брызгали слюной и матерились, он даже чересчур уравновешенный.
И терпеливый. После ошибки не менял, а объяснял, что не так, давал еще один шанс и убирал, только если ты не прислушался. Но у меня на поле все получалось, дела шли даже слишком хорошо, и Томас пропихивал меня в первую команду, которую тренировал Магат.
– Как вам Феликс?
– После первой тренировки с Магатом я хотел закончить с футболом. Нас и в России хорошо дрючили на тренировках, но упражнения Магата – просто ужас. Например, 70 беговых диагоналей через поле – это издевательство над командой. Моральное и физическое убийство игроков.
– Потому и не задержался в Бремене?
– Магат перегрузил команду, и вместо него поставили Шаафа. При нем я уже не только тренировался с первой командой, но и играл товарищеские матчи. В основе больше всех впечатлил чемпион Европы-1996 Дитер Айльтс. Натуральный дед на поле: раз сказал – будет так и не иначе. Правая рука тренера.
– Как охарактеризуете Аилтона?
– Безбашенный парень. Не признавал дисциплину, все было по фигу. Любил шикарные машины, дорогую одежду и вообще разбрасывался деньгами: Gucci, Armani, Hugo Boss, Rolex, Cartier. Жил на широкую ногу.
При этом в общении со мной – никаких выпендронов. Переехав из интерната в обычный дом, я поселился в паре кварталов от Аилтона, и он возил на тренировки, когда мои российские права стали недействительны в Германии.
– Чем смешил Аилтон?
– С ним всегда было весело. Когда «Вердер» куда-то уезжал, это чудо всегда опаздывало. Потом нагонял команду на такси, появлялся в бразильской шляпе и платил безумные штрафы. На тренировках себя не утруждал. Говорил: «Кто все умеет, тому не надо бегать». Или: «Молодой, беги вместо меня».
Часто подшучивал на одноклубниками. Заливал вратарям зубную пасту в перчатки. Мазал унитаз гостевой раздевалки финалгоном. Завязывал тебе шнурки на узел. Пора на игру выходить, а там так затянуто, что приходится резать ножницами.
– Клаудио Писарро – другой?
– Посерьезнее, чем Аилтон, но тоже любил погулять. Играл за нас и Торстен Фрингс: запомнился замкнутым человеком, который ни с кем в команде не дружил, отрабатывал тренировку и ехал домой.
– Кто в первой команде отнесся к вам особенно душевно?
– Освоиться помогали украинские полузащитники Юрий Максимов и Виктор Скрипник. К сожалению, наши страны больше не друзья, но в то время украинцы меня здорово поддержали.
В первой команде приняли куда лучше, чем в интернате. В «Вердере» хватало звезд – вице-чемпион мира-2002 Марко Боде с сумасшедшей левой, один из лучших плеймейкеров Бундеслиги Анди Херцог… Но никто не общался со мной высокомерно. Вежливо объясняли, где сесть в раздевалке, где взять вещи.
– А на тренировках?
– Там было не до вежливости. Шла битва за основной состав. Ветераны могли жестко подкатиться. Бывало, ответишь на грубость, возникнет напряженность, но в раздевалке тебе жмут руку и говорят: «Молодец, молодой, так держать. Никого не бойся».
Вместо Второй лиги Зимин – из-за денег – уехал в Четвертую. И играл в атаке с Даниэлем Фарке
– Как познакомились с женой?
– На второй год в «Вердере» узнал, что в Бремене много русскоязычных, есть даже русские дискотеки и магазины. Познакомился с девушкой, которая переехала в Германию из Волгограда. Прошлым летом мы отметили двадцать лет свадьбы.
У нас не было какой-то вау-церемонии, но все равно собралось пятьдесят человек. Я отпросился на свадьбу с тренировки «Вердера», а потом, когда гости еще гуляли, уехал на следующую тренировку.
– Почему при таком рвении не пробились в основу?
– Казалось, вот-вот прорвусь, но не сложилось. Может, проблема в том, что я подписал слишком длинный контракт, трехлетний. К тому же – контракт резервиста. Думаю, при годичном или двухлетнем профессиональном контракте ко мне бы отнеслись иначе.
А так – вторую команду вместо Шаафа возглавил Франк Нойбарт, который без объяснений посадил в запас. Видимо, я не соответствовал его требованиям – где-то не добежал, не добил. В конечном счете сам виноват, что не попал в Бундеслигу и три года провел во второй команде.
– Где играл «Вердер-2»?
– Порой даже не на стадионах, а на спортплощадках, огороженных железными перилами, и с раздевалкой метрах в 300 от поля. У «Санкт-Паули» поле выглядело замечательно, а раздевалка напоминала катакомбы – с пауками, тараканами и мышами.
– Как покидали «Вердер»?
– В 2001-м контракт закончился, и Шааф сказал: «Для Бундеслиги не подходишь. Придется покинуть клуб». Я чувствовал, что к этому идет, но не понимал, что делать дальше. Мне объявили о расставании в конце мая, когда вакансии оставались только в Третьей или Четвертой лигах.
Там были рады форварду, который три года был под основой «Вердера». Я выбрал «Киккерс Эмден» – клуб из городка на берегу моря со стадионом в английском стиле. Отыграв там сезон, поехал на просмотр в «Зенит», но немцы запросили хорошие бабки, а, может, я просто не подошел – вот и вернулся в Эмден.
– Что потом?
– На второй год забил 31 мяч. Сделал два хет-трика, а в промежутке – не забивал почти два месяца. Менял приметы, покупал новые бутсы, а потом тренер Йорг Дрюке сказал: «Я в тебя верю. Переживи эту фазу, и снова придет твое время». Вскоре прорвало: в игре с «Обернойландом» семь раз ударил – шесть залетело.
Один из голов – комедия: защитник выбивал, попал мне в спину, и мяч залетел в ворота. В тот день у меня получалось все: мог отдать пас вперед, а мяч ветром заносило в ворота.
– С такой результативностью вы должны были играть в лиге повыше.
– Меня и звали во Вторую Бундеслигу, а я выбрал «Вильгельмсхафен» из Четвертого дивизиона, где предложили намного больше. Надо было отказаться от этих денег и играть во Второй Бундеслиге, быть на виду, но в 23 года не особо думал о будущем – заботился только о том, чтобы побольше заработать.
– Заодно поиграли в паре с Даниэлем Фарке.
– Необычный чувак – жил исключительно для себя. Единоличник. Перед каждой игрой вмазывал в волосы килограмм Nivea и натягивал гетры выше колена, чтобы выглядеть красавчиком. После игр час проводил в душе с бритвой, чтобы все блестело.
Ни с кем не дружил, а летом на три недели улетал на Майорку и тусил там один. О создании семьи, кажется, и не думал. Потом присел на лавку и в 2005-м ушел из клуба. Никто в нашей команде не думал, что Фарке станет тренером. Я удивился, увидев его в Чемпионшипе. И очень расстроился, когда он покинул «Краснодар».
Зимин купил «Мерседес» за 70 тысяч марок и за восемь лет полностью убил машину
– Бывшие одноклубники советовались с вами насчет перехода в РПЛ?
– Пару раз. Футболисты же всегда думают, где можно больше заработать. В середине нулевых в Россию поехало много сильных игроков, и меня спрашивали: «Что ж все туда так рвутся?» Я объяснял: «В Германии вы из шести миллионов после выплаты налогов получите три, а в России, грубо говоря, пять с половиной».
– Другой ваш партнер по «Вильгельмсхафену» – Дирк Шустер – тренировал потом «Аугсбург», «Дармштадт» и «Кайзерслаутерн».
– Он бывал в Москве и в Питере. Говорил, что любит русский образ жизни и часто гостил у нас: с восторгом ел борщ, чебуреки и манты, приготовленные моей женой. Дирк уже тогда планировал стать тренером и советовал держаться его. Надо было прислушаться, но я пошел по другому пути.
Кстати, Дирк из ГДР – как и наш тренер в «Вильгельмсхафене» Вольфганг Штайнбах. На тренировках он нагружал почти как Магат, а после игр пил с нами пиво. Уникальный дядька.
– Как вдохновлял?
– Говорил мне: «Не важно, забьешь ли. Все равно будешь играть». И я выдал суперотрезок: в первом круге-2004/05 – три хет-трика и два покера. В следующем году мы вышли в Третью лигу, обыграв дублеров «Вольфсбурга» на их поле. После игры менеджеры «Вольфсбурга» интересовались мной, но опять что-то не срослось.
– О чем еще жалеете?
– В молодости наделал глупостей. Машина, к примеру, на хрен была не нужна, нам их давали в клубе, но мне срочно понадобился «Мерседес», который считался крутым. Купил за 70 тысяч марок, отъездил восемь лет, полностью убил машину, и деньги улетели в трубу. Другая ошибка – переход в «Клоппенбург» в 2008-м.
– А там что?
– Перед этим «Вильгельмсхафен» вылетел из Третьей лиги, и нам – при действующих контрактах – срезали зарплату. Были слухи, что команда шла к банкротству, и я опять повелся на хороший контракт, который предложили в «Клоппенбурге» из Четвертой лиги.
Был другой вариант – с Эрфуртом в Третьей, но я не хотел в Восточную Германию, где много мигрантов и в целом мрачно и неспокойно. Выбрал деревню между Бременом и голландской границей, где процентов 80 жителей говорят по-русски.
– Что там не устроило?
– В «Клоппенбурге» собрали много известных игроков, но блин, там я уже не ощущал себя профессионалом. В предыдущих командах приезжал на все готовое, а тут мы сами расставляли фишки на поле перед тренировками, а после игр брали вещи домой для стирки.
В игре с «Боруссией-2» Зимин с Терзичем забили по мячу, а Марсель Шмельцер поразил Сергея реакцией на русский мат
– В «Клоппенбурге» вы снова играли в атаке с интересным человеком – Эдином Терзичем.
– С Эдином мы неплохо пофестивалили. Жил я в другом городе, но, когда поздно возвращались с выезда, оставался в Клоппенбурге. Мы с Терзичем и еще парой ребят ужинали, а потом шли на русскую дискотеку – искать приключенией. Снимали лаунж, пили шампанское, танцевали. Отдыхали как обычные футболисты.
– Что Терзич за человек?
– Интеллигентный и спокойный пацан. Никогда бы не подумал, что он может орать так, как сейчас во время матчей «Боруссии». Когда ехали в автобусе, играли в карты или нарды, а он сидел сразу за тренерами и что-то читал, готовился к каким-то экзаменам. Наверняка понимал, что как футболист уже не попадет в Бундеслигу.
– Играл так себе?
– Слабенько. Бегал, пыхтел, иногда заковыривал гол, но в целом выглядел средне. В атаке с нами играл Андре Брайтенрайтер, который потом тренировал «Шальке», «Хоффенхайм» и «Хаддерсфилд».
В 2012-м Андре предлагал мне открыть совместное агентство. Хотел, чтобы я привозил в Германию футболистов из Питера. Мы уже обо всем договорились, но требовалась агентская лицензия УЕФА, и я не стал в это ввязываться.
– Чем Терзич удивлял?
– Рассказывал, что с детства фанат «Дортмунда» и ходил с отцом на знаменитую трибуну «Вестфалленштадиона». А в Клоппенбурге носил атрибутику «Боруссии» и волновался за ее результаты даже в дни наших матчей.
Эдин покинул «Клоппенбург» через год после меня и стал помощником Ханнеса Вольфа в молодежке «Боруссии». Я очень рад, что у него все так удачно сложилось. Надеюсь, победит «Мадрид» в финале.
– «Клоппенбург» играл в одном дивизионе со второй командой «Боруссии». Для Терзича – особенные матчи?
– Наверняка. В Дортмунде мы проиграли, а в Клоппенбурге «Боруссия» отлетела 2:5, хотя лидировала, а мы шли предпоследними. В том матче мы с Терзичем забили по голу.
За «Боруссию-2» играл 21-летний Марсель Шмельцер. Сошлись с ним в игровом моменте: я заматерился, а он мне в ответку. По-русски! Я такой: «Ого, ни хрена себе». После игры разговорились – оказалось, у Шмельцера русские корни.
– Я бы на вашем месте тоже удивился.
– Похожая история случилась в середине нулевых, в игре против «Бергедорфа». Сошлись в стыке с правым защитником, выругались, познакомились, а потом я увидел, что он играет за сборную России против Роналду и за московское «Динамо». Это был Алексей Козлов.
Зимин выиграл суд у президента «Клоппенбурга» – тот намекал на сдачу матча
– За «Клоппенбург» вы сделали один дубль – в игре с «Бохумом-2» (4:2). У соперника первый мяч забил Илкай Гюндоган.
– Это было в декабре 2008-го, а Гюндоган проявил себя гораздо позже, два-три года спустя. В тот день я на него особо не обращал внимания. В «Клоппенбурге» мне вообще стало не до футбола.
– Вы ведь тогда вылетели?
– Причем со скандалом. В Германии возникла ситуация – типа игры продавали. В предпоследнем туре я не забил пенальти Ральфу Фэрманну из «Шальке-2», и через пару месяцев мне приписали, что я эту игру сдал.
– Как приписали?
– «Клоппенбург» обиделся, что я не остался, и президент клуба сказал: «Не исключаю, что он специально не забил». Многие знакомые посоветовали обратиться к адвокату. Пусть я не играл в Бундеслиге, но забил в Германии под 200 мячей, меня многие знают – зачем допускать, чтобы марали имя?
Адвокат прочитал заметку в газете со словами президента «Клоппенбурга» и резюмировал: «Так дело не пойдет. Будем обращаться в суд». Я добивался не компенсации, а чтобы в той же газете написали, что я не сдавал игру. Так и вышло. С президентом разошлись нормально.
– Как уходили из «Клоппенбурга»?
– К тому времени у меня уже было двое детей, и я задумался о жизни после футбола. Мне повезло: из «Клоппенбурга» позвали в «Вюрцбургер Киккерс». Это Шестая лига, но спонсор клуба – Flyeralarm – предлагал работу мне и жене.
Мы долго размышляли, но все же решились, и в 29 я закончил с профессиональной карьерой. Вернее продолжал играть и тренироваться, но не так, как раньше, когда в девять проснулся, потренировался, вернулся, похавал и на диван. А тут – в семь утра подъем, в офисе восемь часов, а потом беготня на поле.
– Что за работа?
– Переводил каталоги, потом общался с клиентами. Параллельно мы поднялись с командой из Шестой лиги в Четвертую. К тому времени я хорошо зарекомендовал себя на работе, и наш босс поставил меня директором дочерней компании.
В 2012-м перестал играть и десять лет отработал тренером в академии «Вюрцбургер Киккерс», но совмещать это с руководством фирмой стало напряжно, и с футболом я завязал конкретно.
Последняя чемпионская «Боруссия»: Клопп заменил Левандовскому отца и вернул в Дортмунд счастье
Фото: личный архив Сергея Зимина; Gettyimages.ru/Thomas Kienzle, Christof Koepsel, Henning Bangen, Elisenda Roig, Vladimir Rys, Lutz Bongarts
